Самая трагическая комедия

Самая трагическая комедия

Эпиграф:
«Я живу. Значит — ещё могу задать вопрос.»

— Жизнь — это постоянно совершающаяся трагедия...
— Зачем ты так? Разве нельзя смотреть на неё иначе?
— Иначе — это как? Закрыть глаза? Притвориться, что не знаешь, чем всё кончится?
— Но ведь так живут почти все.
— Да. Почти все. Нас так учили. Мы так учим других.
— Это ложь?
— Не совсем. Это — способ. Механизм. Утешение.
— Но честно ли это?
— А разве честность — это то, что делает жизнь выносимой?

(Пауза.)

— Что если бы было наоборот?
— Ты о чём?
— Если бы с первых дней жизни нам говорили: «Ты умрёшь. Всё кончится. Не жди спасения».
— Тогда... тогда не было бы ничего. Не было бы даже вопроса.
— Почему?
— Потому что никто не задал бы его.
— А если бы задал?
— Значит, в нём бы уже жила вера.

(Ощущаю как мой внутренний голос понижает тон — как будто шепчет мне из самой глубины.)

— Странно… Мы играем комедию, зная, что в финале трагедия.
— А могли бы играть трагедию — осознанно, с достоинством.
— Могли бы. Но не играем.
— Почему?
— Потому что страшно. Потому что больно. Потому что тогда всё стало бы… неподъёмным.
— А что же тогда позволяет идти?
— Вера.
— Во что?
— В смысл. В связь. В то, что даже смерть не обрывает всего.
— А если это тоже иллюзия?
— Тогда пусть. Лучше иллюзия, чем пустота.
— Но ты только что говорил, что жить ложью — плохо.
— Я не говорил «плохо». Я сказал — это выбор. Иногда — единственно возможный.

(Долгая пауза. Внутри звучит еле слышный смех.)

— Так что же это всё-таки — жизнь?
— Самая трагическая комедия.
— А смерть?
— Последний акт. Без репетиций.
— Значит… пока жив — играй?
— Нет. Пока жив — помни, что игра — не ради смеха. А ради того, кто будет сидеть в зале.
— Кто он?
— Тот, кто когда-нибудь задаст себе этот же вопрос.