Последний трамвай

Артём возвращался домой поздно, как обычно. Работа в офисе, задержка из-за аврала, потом пара бокалов с коллегами в баре. Город уже спал, туман полз по улицам, обволакивая фонари. Он не любил так поздно ходить один, но такси дорогое, а автобус уже не ходил.

Он шёл через старый район — те кварталы, которые теперь были как призраки прежнего города. Разваливающиеся балконы, сгоревшие окна, граффити, которые никто не перекрашивал. Здесь стояла остановка «Старая плотина». Никто её толком не использовал — маршрут давно отменили. Но табличка всё ещё висела, покосившаяся, с облупленной краской.

Артём сел на скамейку, просто чтобы передохнуть. В тишине всплыл в памяти недавний разговор.

— Есть такая байка, — рассказывал один из коллег. — Про трамвай. Приходит только ночью. На «Старой плотине». Забирает не туда.

— И что, в Астрал? — хмыкнул Артём.

— Хуже. В место, где ты больше не ты. Где забываешь себя.

Сейчас это вспоминалось не как шутка. Он глянул на часы. **00:47**. Телефон мигнул — батарея садится. Он выключил экран. И тут услышал **скрип**.

Медленный, тянущийся, словно ржавчина жалуется на движение. Из темноты выехал трамвай. Без света фар, но с тусклым внутренним сиянием. Обшарпанный. Без номера. Стекла мутные. Он остановился — и двери раскрылись с тихим вздохом.

Артём замер. Всё внутри сопротивлялось. Но ноги сами поднялись. Он вошёл.

Внутри пахло влажной древесиной, плесенью и старым металлом. Сиденья деревянные, потертые. Свет дрожал. На секунду показалось, что трамвай пуст. Но потом он увидел сиденье слева у окна. Оно было как новое. Он уже потянулся к нему — и вдруг вспыхнула боль в висках.

**Не садись. Не твоё.**

Он отшатнулся и сел на два ряда дальше. Двери закрылись без звука. Трамвай поехал. Но не по привычным улицам.

Он заметил: город за окнами становился… странным. Сначала — незнакомые улицы. Потом вывески, написанные как будто на алфавите, которого он не знал. Затем — дома без окон. Люди стояли, не двигаясь. Только силуэты.

Артём обернулся — и вздрогнул.

В салоне появилась девочка. Она сидела через проход. Белое платье, черные волосы. Чёрная лента на шее.

Она повернулась к нему, медленно, как кукла.

— Не говори со мной, — прошептала. — Он будет подражать. Он слушает.

Он хотел спросить «кто?» — но за спиной уже прозвучал **его голос**: «Кто?..» Только глухо, будто из другой комнаты. Он резко обернулся — никого.

С каждой остановкой салон наполнялся. Люди заходили молча. Но не двигались. Все с закрытыми глазами. Пока ты не отворачиваешься. Потому что стоило моргнуть — они меняли положение. Один сидел ближе. Другой — уже напротив.

— Ты всё ещё помнишь своё имя? — спросил один, открыв рот, но не глаза.

Артём рванулся к двери. Она не открывалась.

И вдруг — вспышка узнавания. За окном мелькнула улица. Его улица. Дом, в котором он жил. Балкон. Свет в окне.

Он закричал, ударил кулаком в стекло:

— Артём! Меня зовут Артём!

Пассажиры одновременно повернулись к нему. Открыли глаза. У всех — **его лицо**. Искривлённое. Улыбающееся.

Голос водителя: — Фамилию.

Тьма.

Он очнулся на остановке. Вокруг туман. Утро. Часы — 03:33. Руки в крови.

### ***

Прошло несколько недель. Артём переехал. Бросил работу. Пытался забыть.

Но каждую ночь в 03:33 он просыпался. Иногда — от стука. Иногда — от света в окне.

Он видел, как **трамвай проезжал мимо его дома**. Не останавливался. Пока.

Он нашёл людей в интернете. Форумы. Темы, которые удаляли. Люди, которые говорили шёпотом. Один написал: «Сядешь на место у окна — он впустит тебя».

Артём знал, что всё ещё связан. Что не сбежал.

Он вернулся на остановку.

Ждал.

Трамвай приехал. Он зашёл и **сел на то самое место**.

Салон наполнился тенями. Лица — всё его отражения. Он сам, но искажённый, старый, мёртвый.

Водитель был без лица.

Артём закрыл глаза. Потом встал. Подошёл к двери.

И закричал:

— Артём Ковалев! Я человек! Это мой мир!

Мрак рухнул. Свет вспыхнул.

Он очнулся в больнице. Без ран. Но в голове — всё помнил.

С тех пор он жил иначе. Медленно. Осторожно. Но каждую ночь, в 03:33, он просыпался и **смотрел в окно**.

Иногда — трамвай проезжал мимо. И в нём, у окна… кто-то всё ещё смотрел на него.

Улыбаясь.