Налаживание самовыражения...

      Давно ему вдолблено в голову, что творчество есть вид самоосуществления. Если не по-нашему, - самореализации. Лично он частенько путался в том, чем самоосуществление отличается от самовыражения. Если отличается.

    А недавно его заинтересовал вопрос: обязательно ли самовыражение является частью творчества, например, литературно-художественного сочинительства?

     Творчество - это, конечно, создание чего-то нового. Самоосуществление в создании новых и авторских литературно-художественных текстов - это красиво. А воровство чужих литературно-художественных текстов  - это не то, что некрасиво, это - омерзительно.

     Можно ли самоосуществиться в мерзости? Наверное, нельзя. А вот самовыразиться в мерзости, можно предположить, - вполне возможно. Неужели плагиаторы воруют чужие литературно-художественные тексты по-разному? То есть, каждый плагиатор поступает по-своему тогда, когда его уличают в присвоении чужого литературно-художественного текста?

     Признать своё литературное воровство и исчезнуть, по крайне мере, - дать навсегда исчезнуть так называемому "авторскому" имени, с которым было осуществлено воровство какого-то чужого литературно-художественного произведения. Или начать оправдываться: мне спонтанно пришёл в голову текст, я его записал, а потом оказалось, что такой же текст был уже опубликован до меня, под чужим авторским именем. Выходит, -  существуют только два способа действий плагиатора: исчезновение опозоренного литературным воровством "авторского" имени и самооправдание.

      Всего два способа действий? Не густо для пламенного самовыражения! И чего он прицепился к плагиату? Ведь плагиат - это не творчество, но самовыражение.

     Правильнее сказать, плагиат  - очень плохой способ самовыражения и крайне неудачный способ самоосуществления. Плагиат - это никакое не творчество. При плагиате ничего нового не создаётся.

      Он, конечно, понимает, что для того, чтобы как можно полнее самоосуществиться, не обязательно заниматься одним только творчеством, например, литературно-художественным  сочинительством.

     Ему известны, по крайне мере, ещё, кроме творчества, пять способов самореализации. По-нашему, - самоосуществления.

     Властвование, исполнительность, общение, отдых (отдохновение), предвидение, - вот такие способы самоосуществления он знает. Хотя есть такие люди, которым он никак не может доказать, что в исполнительности, то есть в дисциплине, и в отдохновении (отдыхе), можно человеку достаточно полно и хорошо самоосуществиться.

     Властвование, например, тогда, когда оно осуществляется не очень  творческим человеком, не теряет своего самоосуществленческого начала. Другими словами, во властвовании  может самоосуществиться не очень творческий человек, правда, склонный к выпуклому самовыражению.

     Интересно, подумал он, а бывают ли в литературно-художественном сочинительстве случаи, когда склонному к выпуклому самовыражению, но не очень творческому человеку не удалось повластвовать в жизни, и он решил, как говорится, "взяться за перо"?

      Вполне возможно, что литературно-художественные тексты не очень творческого человека, которому в жизни не удалось повластвовать, несут в себе печать желания самовыразиться именно властным автором-сочинителем.

      Навязывать читательницам и читателям каждую свою мысль, как очень ценную или полезную, - это и есть самовыражение не очень талантливого автора, которому в жизни  не повезло с его личным властвованием.

     Но, как и авторы-сочинители, все читатели и читательницы - разные. Некоторых из них сильно раздражают диктаторские замашки автора.

     Другие читатели и читательницы могут простить автору его желание повластвовать над ними в области мысли, но никак не могут просить авторам их болтливость. Их чрезмерное многословие.

     Есть читатели и читательницы, которые терпеть не могут, когда автор-сочинитель, выступая в своих литературно-художественных текстах с предвидениями будущего, чересчур самовыражается.

       В будущем, представляемом автором-сочинителем читателям и читальницам, их, читателей и читательниц, интересует само будущее, а не то, как автор самовыражается.

     Выходит, решил он, для того, чтобы поменьше, в плохом смысле, раздражать читателей и читательниц, автор-сочинитель, перед тем, как начать создавать какое-то своё новое литературно-художественное произведение, должен отрегулировать, то есть наладить своё самовыражение.

     Он лично не знает, как авторам-сочинителям наиболее успешно налаживать своё самовыражение перед осуществлением литературно-художественного сочинительства, но просто предлагает им попробовать осуществить следующие действия:

     Первое. Выработать в себе нетерпимое отношение к своим болтливости, то есть к чрезмерному многословию, и к своим диктаторским замашкам в отношении читателей и читательниц. Очень трудно от желания повластвовать над умами  читателей и читательниц отказываться тем авторам-сочинителям, у которых и в жизни был опыт властвования над людьми. То есть, они довольно долго были начальниками. Те сочинители, которые в жизни не властвовали над людьми, но хотели бы в своих литературно-художественных текстах повластвовать, из мести своей невластной жизни, над читательницами и читателями должны опомниться: такое желание их до добра не доведёт, те читатели и читательницы, которые не любят, чтобы авторы ими командовали, вообще не будут читать тексты, переполненные диктаторством сочинителя.

     Второе. Отказаться от чрезмерного самовыражения в представлении своего взгляда на будущее. Тот сочинитель, который пытается в своих литературно-художественных сочинениях заглянуть в будущее, должен помнить, что он это делает не ради своего самовыражения, а исходя из существования какого-то, пусть и странного, желания читателей читательниц заглянуть или в их будущее, или даже в будущее всего человечества.

      Третье. Представить себе, что личное литературно-художественное сочинительство является для себя, как для автора, отдыхом или, по- старинному говоря, отдохновением. А можно ли хорошо отдохнуть, читая литературно-художественные тексты с чрезмерным многословием авторов и с назойливым стремлением последних навязать читательнице или читателю какие-то свои мысли? Нельзя, конечно!  И, если сочинять, будто отдыхая, то можно создать литературно-художественный текст, который читательницам и читателям будет легко читать, без так называемого "звероподобного рвения".

     Может быть, он и не прав, но ему думается, что автор-сочинитель, если захочет, то перед созданием своего нового литературно-художественного текста он сможет снизить, до необходимого или минимального уровня, своё стремление самовыразиться.

     P.S. С мыслью персонажа о том, что лишь плагиат в сочинительстве является для плагиатора чистым самовыражением, а в таких видах самоосуществления, как властвование, общение, отдохновение (отдых), предвидение, творчество, самовыражение возможно, но не является обязательным, вполне можно согласиться. Не безоговорочно, конечно, потому что, например, в общении для многих людей именно самовыражение является главным, а отнюдь не самоосуществление.   Автор данного текста, являющегося записью итогов размышлений одного персонажа о необходимости налаживания (регулирования) своего самовыражения автором-сочинителем, говорил персонажу, что его, персонажа,  мысли больше философские, чем литературоведческие. Но персонаж настоял на том, чтобы данные его мысли были опубликованы именно в разделе литературоведения. Если читательницам и читателям данные мысли покажутся слишком скучными и туманными для литературоведения, то автор просит у них за это прощения