Альхесирас-2

Наутро, когда первые лучи солнца позолотили горизонт, наш корабль пришвартовался в незнакомом доселе порту. Всё происходило как обычно, даже как-то очень обыденно: без единой помарочки, словно по заранее продуманному и выверенному сценарию.

Получили валюту — песеты. Они приятно оттягивали карманы, обещая новые впечатления и возможности. Настроение было ближе к космическому — мы шатались по улицам Альхесираса, торговались на рынке, где запахи специй, свежевыловленной рыбы и моря смешивались в причудливый аромат.

Сумки уже были набиты товаром — нужным и не совсем. Конечно же, здесь не обошлось без джинсов! Различные ремни, ботинки, свитера, жвачка — всё это составляло неотъемлемую часть нашего отоваривания.

Но самое главное — я купил два виниловых диска. Их глянцевая поверхность конвертов завораживала, на которые можно было бесконечно смотреть, а слушать и не обязательно. Они обещали долгие часы музыки, новых мелодий и звуков, которые раскрасят серые будни и сделают жизнь ярче. А главное, что их в любой момент можно было хорошо загнать...

— Я думаю, нам пора! — заключил Петрович, проходя мимо очередного магазина. Мы не могли его пропустить. Зашли внутрь, приобрели литровую бутылку водки, марку которой я не знал, и попросили продавца открыть её. В этом магазине не было предусмотрено места для распития спиртных напитков, и даже барной стойки там не было. Мы попросили стаканы. Купили также сервелат и хлеб. Нож мы взяли прямо с прилавка, чем немало напугали хозяйку магазина, особенно учитывая, что наше общение происходило на смеси русского и английского языков, которые она понимала с трудом. Приходилось хоть как-то объясняться жестами.

Налили по полстакана и выпили с такой сверхъестественной жадностью, словно путники, пересекшие пустыню, с нетерпением припали к источнику воды. Закусили колбасой, но случилась промашка — ломоть сервелата был настолько вязким, что крепко застрял в зубах, от чего было невозможно разъединить челюсти. Их прочно схватила колбаса.

Глаза лезли на лоб от напряжения, дыхание останавливалось. Нос всё ещё служил верой и правдой — схватив кусочек хлеба, я жадно вдохнул его аромат. И вот, наконец, напряжение отпустило.

Через некоторое время от содержимого бутылки ничего не осталось.

Только сейчас я заметил глаза хозяйки. Это было нечто невероятное! Трудно описать их выражение: наверное, так смотрели люди на трёхдневного Лазаря, когда он восстал из гроба. В её взгляде читались одновременно ужас, изумление и неверие. Она вся тряслась от увиденного, и было видно, что произошедшее поразило её до глубины души.

Не каждый день ей суждено было лицезреть четвёрку мужчин с обветренными, загорелыми лицами и пытливыми глазами, которые так и напоминали пиратов из старых кинофильмов о морских приключениях. Они говорили на непонятном языке, пили водку почти из горла и закусывали колбасой, даже не потрудившись тонко её нарезать.

Вместе с ней тряслась трубка телефона: в её глазах читалось явное желание вызвать «службу спасения». Мои собратья чувствовали себя гораздо лучше, однако старались закусывать только хлебом, экономя колбасу. Я кое-как разлепил зубы и стоял, глупо улыбаясь. В глазах всё плыло, я терял равновесие, словно палуба под ногами превратилась в морскую волну.

Каким образом я оказался на борту, помню смутно, а скорее всего, вообще не помню. Это, к счастью, ещё и не требовалось от меня в тот момент — моя вахта начиналась только в середине следующего дня.

Проснулся я от невыносимой головной боли. Всё тело ломило, словно по нему прокатились колеса тяжёлой телеги. Сил не было ни на что, даже на то, чтобы открыть глаза и оглядеться вокруг.

Но было утро. Танкер размеренно шёл своим курсом, не обращая на мои мучения никакого внимания. Я проспал всё: и ужин, который, возможно, подкрепил бы мой измученный организм. И как судно покинуло порт без лоцмана — капитан решил не вызывать его, решив рискнуть и сэкономить. Я проспал всё это, к своему счастью, даже не подозревая о происходящем вокруг.

А то, что я узнал утром, просто шокировало меня. Хорошо ещё, что в тот момент моё сознание было затуманено и не вполне ясно воспринимало реальность. То, что я услышал, сквозь туман моего ещё не прояснившегося ума казалось мне чем-то вроде голливудского боевика, а не запутанной реальностью, в которой я оказался.

В ту ночь на борту спал только я. Все остальные, казалось, бодрствовали, и многие из них делали это с особым усердием. Все члены экипажа пронесли с собой на борт алкогольные напитки, и это нормально, как и договаривались, плохо то, что все в один момент решили выпить всё и сразу. Сделать то, о чём всех предупреждал помполит, что именно этого как раз делать категорически нельзя. В числе тех, кто предался веселью, были первый помощник капитана, сам капитан, старший помощник, матросы, мотористы, радисты и даже горничная, ответственная за чистоту и уют на корабле.

Ситуация вышла из-под контроля, что привело к нарушению рабочей дисциплины и порядка на судне. В воздухе витало напряжение, а привычный уклад был нарушен из-за этого празднества. (Это я специально культурно выражаюсь, как говорится, для протокола.)

Танкер стоял у причала, когда каким-то загадочным образом его отшвартовали, то есть отдали концы. Кто это делал? В ночной тишине, когда город и порт спали, судно начало движение и вышло в море. Непонятно, как это произошло — никто не управлял судном.

Вокруг царила тишина, лишь плеск волн нарушал ночной покой. Казалось бы, как мы умудрились отшвартоваться? Возможно, какие-то технические средства или механизмы, о которых никто не знает, позволили танкеру выйти в море без участия человека. Но эти детали оставались загадкой. Может быть, это был сбой системы, или же кто-то использовал хитрый способ, чтобы судно покинуло причал без ведома властей порта. Вопросов было больше, чем ответов. Ко всему прочему лоцмана никто не брал...

Ну, ладно, это я так всё для красного словца, а на самом деле на мостике были:  капитан и старший помощник. Капитан был в состоянии сильного алкогольного опьянения, в то время как старший помощник, по сравнению с капитаном, был почти трезв. Именно он взял на себя управление на мостике.

В машинном отделении работали два человека: мой друг Лёха и старший механик. Лёха — хронический язвенник, который строго следит за своим здоровьем и не употребляет алкоголь. Он был трезв как стёклышко. Старший механик был немного под хмельком, но его профессионализм позволял ему эффективно управлять механизмами даже в таком состоянии.

Трезвым был ещё один человек, который не принимал никакого участия в этой круговерти, — это ваш покорный слуга, я спал у себя в каюте, всеми брошенный и, на счастье, забытый… А может, я просто не делал никому зла… и поэтому не вошёл… в длинный список «жертв», которыми был заполнен танкер на утро после ночной вакханалии.

Судно находилось в непростой ситуации, но благодаря профессионализму старшего помощника и старшего механика, а также трезвости Лёхи, удалось избежать серьёзных последствий.

Итак, всё то же утро после бурной ночи. Я ещё ничего не знаю о произошедших событиях и не вижу особых изменений в обстановке, но чувствую, что всё не так, как раньше. Словно невидимая пелена опустилась на палубу, нарушив привычное течение жизни.

                (продолжение следует)