Международный день театра

Когда-то я служил актёром. Я не сумел стать звездой, но тем ни менее, успел сняться в популярном телесериале. В театральном мире меня знали, даже признавали как перспективного и трудолюбивого.

А сейчас я, как бы это сказать… сотрудник мэрии. Пару лет назад мне предложили «перспективную» должность... Знакомые шутят, мол, был культурным, а стал кабинетным... Я отвечаю, что на самом деле я просто отошёл в сторону. Временно… И вообще, им там, за кулисами, просто завидно. В глубине души завидно было мне…

Сегодня - Международный день театра. Мэр устраивает приём. Да какой прием… Застолье! Я неделями обзванивал театральных людей - актёров, режиссёров, критиков - приглашал их в ресторан.

И вот, день приема. Ты находишься в этом зале, где все такие важные, накрашенные, в шляпах, в смокингах, и бегаешь среди них в костюме, с блокнотом, как какой-то суетливый курьер. Ощущаешь себя переработанной макулатурой, содержание которой когда-то было исписано творчеством, а теперь - административными отчётами и официальными грамотами.

И вот, я встречаю бывших коллег. И они такие :

-Вау, привет, как ты? А подскажи, где наш стол? 

Так вот, мы общаемся, киваем друг другу, и только я всё время думаю: когда же мне наконец хоть кто-нибудь скажет, что я - не чиновник?

Официальная церемония проходит идеально. Мэр торжественно вручает награды деятелям, которых в этом году обделило Министерство Культуры. Люди начинают расслабляться. Ну и я позволяю себе принять внутрь веселой прозрачной воды. Смотрю на светил культуры, бывших коллег и друзей, и решаю, что всё, плевать, пусть меня воспринимают как чиновника, это как раз вполне себе благородный повод напиться.

Присаживаюсь за один стол с несколькими старыми друзьями (теми, кто еще воспринимает меня таковым), мне хочется сказать им, что я все равно один из них. Все равно. Что я никуда не ушел. Потому что, знаете, что такое быть чиновником? Это как быть актером в роли, которую тебе поручили, но с тобой как следует не репетировали. Все думают, что ты знаешь текст, а ты...

Но всё же понимаю, что невозможно оставаться в том старом образе, в котором ты и сам с собой, и с ними… не поговоришь.

Отныне каждый день я снова буду чиновником, а где-то глубоко внутри - актёром.
Примирившись с этой мыслью, я решаю присесть за один стол с вице-мэром. Всегда волнительно поговорить с людьми, на которых работает вся наша замечательная бюрократическая машина.

Вице-мэр, как водится, не один - с ним начальники различных отделов, звезды сериалов, один наш общий знакомый - заслуженный артист, представляющий старую школу, и активисты из молодежи, степень перспективности которых определялась их связями в партии власти - полезными и не очень. В общем, такая компания, которая за одну встречу может решить и развалить страну к чертям, если, конечно, не отвлечётся на закуску. Я решаю присесть напротив. А почему бы нет? Я уже третий час брожу, пью водку, обнимаю всех по очереди, а они меня - нет. Гори оно огнем! К тому же вице-мэр тоже был раньше человеком, связанным со сценическим искусством, что создавало иллюзию возможной схожести взглядов.

Вице-мэр острит, рассуждает о культурной политике, передразнивает собеседников. Сидящие за столом на каждую его остроту хохочут наперегонки, чтоб он непременно заметил, как они все поняли и оценили.

Я мрачнею. «Если бы культурная политика была наполнена менее формальными, а более содержательными  частями, то её бы все давно полюбили. А то вот… Церемония, официальные речи, потом все обжираются и пьют… Все эти серьезные части культурной политики … бескультурны и обыденны!» - проносится в моей голове.

Заслуженный артист начинает эмоционально рассуждать, что молодое поколение сегодня напоминает ему древних стариков. Вице-мэр поддерживает его, дополняя, что во всем этом есть и наша вина. Вдохновленный его последним умозаключением я пробую привстать, и едва управляя языком восклицаю:

- Д-д-а! Очч-ень правильно… правильно сказано! Т-т-т... Ттточно!

Наступает неловкая пауза.
   
Тут засуетился начальник нашего отдела, который всегда готов вмешаться, чтобы не дать мне слишком сильно выпасть из правильной колеи.

- Братишка, - шепчет он мне на ухо, - ты же понимаешь, мы здесь не для этого...

Я выпил ещё.

Ко мне подходит мой старый друг, тоже бывший актёр. Тот ещё персонаж! Человек, который всегда смотрел на мир как на сцену, где он был главным. А теперь, как и я, перебивался от одного «реального» дела к другому. Раньше он был красавчиком с потрясающим чувством юмора и кучей женщин. А теперь… ну, тоже не сильно изменился.

- Ты как? - спрашивает он, подходя и внимательно оглядывая меня, - все нормально?

Я хмыкаю и как-то неопределенно машу рукой.

- Ладно, не переживай, - говорит он и мягко кладёт руку мне на плечо, - завтра будет лучше. Давай, я тебя домой отвезу.

Мы выходим из зала, и я чувствую, что ноги отказываются меня слушаться. В голове кружится, как будто сцена из какой-то запутанной пьесы - вот я, вот этот огромный зал, вот эти важные люди, а я... кто я вообще? Ничего не понимаю. Почему все так серьезно?

Друг заводит машину. Мы уезжаем. Холодная улица, какие-то дома, отголоски жизни. Пусто и тихо.
 
- Дружище, - говорю я вдруг дрожащим голосом, - я больше не могу. Мы же были настоящими, правда? Мы играли, как могли. А теперь что? Теперь я... чиновник, который ничего не решает. И все смотрят на меня как на какого-то... ну, не знаю кого.

Друг молчит. Он смотрит на дорогу и не отвечает. Я не знаю, о чём он думает. Может, тоже пытается что-то понять. Может, он тоже устал от этих ролей, в которые нас втянули обстоятельства.

Мы проезжаем через парк, мимо старых заброшенных каруселей, и я снова возвращаюсь к мысли: а ведь на самом деле ничего не изменилось. Театр в нас. Просто мы разучились играть. Или научились играть так, что уже не понимаем, где сцена, а где реальная жизнь. Но я уже не смогу снова выйти на сцену и сказать всем: «Эй, давайте жить просто, без всех этих ритуалов и заморочек, давайте быть настоящими!»

Наконец мой друг шмыгает носом и говорит:

- Ты не один такой. Нам всем чего-то не хватает. Мы все потеряли себя, да. Но знаешь, что я думаю? Может, это и не так плохо.

Я смотрю на него, на его спокойное лицо, и чувствую, как тяжело мне становится внутри.

Может быть, завтрашний день будет лучше, а может - наоборот, еще хуже. Но точно не таким, как этот вечер.

- Ладно, - говорю я, откидываясь на спинку сиденья.

И остаются со мной незаконченные монологи о том, что было и что могло бы быть…