Фрязино

Подмосковное Фрязино вошло в мою жизнь одновременно со вступлением в трудовую деятельность, ибо  «Цикламен», куда я поступил, по распределению после окончания Университета, был отпочкованием фрязинского «Истока»,  заимствовавшим у него тематику и кадровое ядро. Пуповина, связывавшая два предприятия,  рассасывалась очень медленно; телефонной связи было недостаточно, и командировки во Фрязино были рутиной.
На Ярославском вокзале я садился в полупустую  электричку, которая на станции Болшево от основного направления сворачивала влево.  Минуя Ивантеевку, и пройдя берегом небольшого озера, железная дорога резко забирала вправо,  и въезжала в тупик  станции «Фрязино – пассажирская». Налево от станции, перекинув взгляд над  вытянутым в длину узким  Техническим прудом, можно было лицезреть  краснокирпичное главное здание «Истока», высившееся над бетонной оградой. Его фасад, профилированный тремя выступами, выглядел внушительно, и был хорошо вписан в окружающую местность, устанавливая на ней безусловный авторитет отраслевой науки.
 Выйдя из вокзала, и перейдя по мосту через пруд, я входил в проходную, и через КПП входил на территорию института, направляясь в главное здание. Чаще всего я посещал большой и удобный – с большим наклоном к сцене – актовый зал, где проходили научные конференции, и проводилась защита диссертаций. Также, мною был хорошо освоен теоретический отдел, в котором у меня было немало знакомых. Мне импонировала аскетическая атмосфера, царившая в помещениях института.
Перед взглядом пассажира, вышедшего из вокзала, если смотреть прямо перед собой, открывается вид на парк усадьбы Гребнево, представленной в пейзаже двумя храмами. Справа в небо вонзается силуэт зимней Никольской церкви (первая четверть XIX века). В связи с тем, что под купол храма втиснут ярус звона, в его контуре нарушена гармония, и украшением  данной местности служит он едва ли. В противоположность ему, летная Гребневская церковь (конец XVIII в),  расположенная левее, имеет идеальные пропорции, нарядный декор, и великолепно гармонирует с  местностью.
В течение многих лет вид этих двух архитектурных памятников  культурное наследие Фрязино для меня исчерпывал, и усадебный дом Голицыных, находящийся в глубине парка, я увидел только в нулевые годы, - уже после постигшего его  пожара, но и в руинированном виде он произвел на меня большое впечатление.
В те же нулевые некоторое время моя десятилетняя внучка жила в одном из  домов, стоящих напротив фасада «Истока». Мы с ней гуляли по берегам Любосеевки, чьи не очень благоуханные воды протекают через Технический пруд.
Шанс по-настоящему связать свою судьбу с Фрязино мне, вроде бы, представился в 2011 году, когда меня - совершенно неоправданно - уволили из «Цикламена» на пенсию. Я хорошо понимал, что человек моего возраста может успешно работать, только продолжая деятельность в той области техники, в которой  был занят всю жизнь. Такая возможность для меня имелась только в «Истоке». Там я был известен, как соисполнитель  по совместному контракту, и в ходе работы выяснилось, что я обладаю опытом, востребованном в «Истоке». Поэтому я позвонил Б – соисполнителю контракта со стороны «Истока», и предложил свои услуги. Я выразил согласие на любые условия, сообщив, что меня нисколько не пугают ежедневные поездки из дома на работу, так как я люблю ездить на электричке – так мне хотелось поработать во Фрязино! Мой коллега сказал, что, переговорив со своим начальством, мне позвонит.
Звонка от Б я так и не дождался; шанс поработать во Фрязино – не реализовался.
Конечно, мне было небезразлично, по каким причинам мое предложение  не нашло ответа. Некоторое время спустя до меня дошли слухи, что оно, не было совсем уж проигнорировано.
В то время в министерстве циркулировала следующая идея: «Цикламен» закрыть, а всех сотрудников перевести  в «Исток».
- Наши сотрудники не станут ездить на работу во Фрязино – заявил директор «Цикламена».
- Вот и неправда – ответил директор «Истока»  -  к нам хотел поступить ваш бывший сотрудник Сенатов; он был согласен на ежедневные поездки к нам и обратно.
Так я понял, что вопрос о моем трудоустройстве являлся сугубо политическим.
Так, или иначе, моя Фрязинская песнь осталась не спетой.
                Март 2025 г.