Святые не уходят. Они возвращаются в каждом...

14 июля Господь сподобил побывать в гостях
у православного писателя Александра Трофимова
за чашкой чая) а вернее за тарелкой борща и жареной картошки
познакомились с р. Божиим Сергием,
беседа как всегда шла о издании новых книг.
Оказалось, что впервые о старце Сампсоне написал
Александр Трофимов и вышли два тома в самиздате
по благословению о. Валерия Ларичева и матушки Маргариты -
духовных чад и водителей старца Сампсона.

После обеда друг попросил съездить с ним на могилку
к старцу Сампсону на Николо-Архангельское кладбище.
Тишина, заходящее солнце, народ потихоньку подходит к могилке.
Мама и четыре сына, приложились к Кресту и начали читать молитвы.
Семья папа, мама и две дочки тоже подошли к могилке.
Пчелы летают, садятся на конфеты...
Почему идут люди?
О чем просят...

   
Старец Сампсон (Сиверс): духовный воин в эпоху безвременья
В истории Русской Православной Церкви XX века есть личности,
чей духовный путь подобен огненному столпу — они ведут сквозь тьму,
обжигают, но и освещают путь. Одним из таких подвижников был старец
архимандрит Сампсон (Сиверс, 1898–1979) — человек трагической судьбы,
несгибаемой воли и глубокой мистической жизни. Его наследие до сих пор
вызывает споры, но невозможно отрицать: он был "исповедником,
принявшим на себя весь крест эпохи" (из воспоминаний духовных чад).

Исповедник веры: между ГУЛАГом и откровением
Родившись в аристократической семье (граф Эдуард Сиверс),
он уже в юности избрал путь радикального следования Христу.
После революции, отказавшись от эмиграции, он принял монашество
и вскоре оказался в жерновах репрессий. В лагерях он провёл более 15 лет,
но, как свидетельствуют документы, "даже в Колыме оставался
духовным светочем для заключённых" (архивные материалы ГУЛАГа).

Один из самых поразительных эпизодов его жизни — встреча в тюрьме
с сокамерником, будущим митрополитом Вениамином (Федченковым).
Последний вспоминал:
"Он говорил о Боге так, словно уже видел Его.
В его словах не было страха, только огонь…"

Этот "огонь" стал отличительной чертой старца —
он не признавал компромиссов, называя духовную расслабленность
"смертью при жизни".


"Духовная брань" как основа подвига
Старец Сампсон учил, что главная битва христианина —
не с внешними обстоятельствами, а с "духом мира сего",
проникающим даже в Церковь. В его дневниках встречается
жёсткая критика формализма:

"Многие сегодня крестятся, но не распинаются. Но без Голгофы нет Воскресения."

Особое место в его наследии занимает тема "умного делания" —
внутренней молитвы как оружия против тьмы.
Он настаивал:
"Без Иисусовой молитвы душа слепнет.
Современный человек заменил трезвение суетой, а созерцание — пустословием."

Эти слова перекликаются с традицией исихазма, но у старца Сампсона была своя,
 "лагерная" аскетика — выкованная в условиях, где вера проверялась
не богословскими диспутами, а голодом, холодом и угрозой расстрела.

Пророчества и противоречия
Старец предупреждал о грядущих испытаниях для Церкви, говоря,
что "времена внешнего гонения сменится гораздо более страшным —
гонением лукавством". Он пророчески указывал на опасность
"обмирщения духовенства" и "превращения храмов в музеи".

Однако его резкость вызывала и отторжение. Некоторые современники
(например, архиепископ Иоанн (Шаховской)) упрекали его в "излишней жёсткости".
 Но, как отмечает исследователь А. Трофимов (alexandrtrofimov.ru):

"Его строгость была обратной стороной любви.
Он ненавидел грех, но жалел грешника — и сам плакал за тех, кого обличал."

Наследие для XXI века
Сегодня, когда Церковь сталкивается с вызовами секуляризма
и внутреннего разложения, слова старца звучат особенно актуально.
Его жизнь — напоминание:
"Христианство — не философия, а Крест. Не учение, а кровь."

В эпоху, когда вера для многих становится частью "культурного кода",
старец Сампсон звал к радикальному выбору:
"Бог или ничто. Середины нет."

Его наследие — не система взглядов, а призыв к бою.
И каждый, кто встречается с его словами, оказывается перед вопросом:
готов ли он к такой вере?

Старец Сампсон не оставил после себя многотомных сочинений
или утончённых богословских трактатов.
Но он оставил нечто большее — живую любовь,
которая даже в кромешном мраке лагерей не угасала,
а становилась ярче. И сегодня, именно такая любовь —
жертвенная, неудобная, пламенеющая — может стать спасением для каждого.

"Святые не уходят. Они возвращаются в каждом, кто решается на подвиг."
(Из письма старца Сампсона, 1975 г.)