Ребекка Роанхорс. Подлинное индейское приключение

Добро пожаловать в «Подлинное индейское приключение»
Переводчики: А. Вий, Л. Козлова
Rebecca Roanhorse «Welcome to Your Authentic Indian Experience™», 2017

    Когда великий роман об американских индейцах наконец напишут, все бледнолицые в нём будут индейцами, а все индейцы — призраками.

    Шерман Алекси

    «Как написать великий роман об американских индейцах»

В виртуальном меню с полдесятка наименований, но туристы чаще всего выбирают «Обряд поиска видений». Это знание очень упрощает работу. Для «Поиска видений» всего-то и нужны подобие шамана, тотемное животное (обычно волк, но в этом году мода на хищных птиц) и что-то сродни мескалиновому приходу. Туристы из такого путешествия всегда возвращаются духовно преображёнными. Ты никогда не пробовал пейот, но за год в Аризонском университете свою долю травки выкурил, а кто там будет разбираться в деталях? По правде говоря, весь ваш ассортимент — только вводный урок в индейскую культуру, но никто в «Банях-потельнях Седоны» не проводит его лучше тебя. Ты лидер по объёмам продаж.

Твоя жена Тереза от работенки не в восторге. О, ей нравится, что ты куда-то устроился, особенно после того, как в позапрошлом году ты сидел без дела и она чуть тебя не бросила, но твоё занятие кажется ей унизительным.

— Наша фамилия Тернблат, а не Черный Батат, — ворчит она, когда ты говоришь ей о своём nom de r;ve. [псевдоним, фр. Здесь и далее прим. перев.]

— Никто не станет покупать «Поиск видения» у какого-то Джесси Тернблата, — объясняешь ты. — Нужно что-то более индейское.

— Ты индеец. Тернблат и так звучит вполне по-индейски, потому что ты и есть индеец.

— Мы индейцы, но не такие, как надо, — возражаешь ты. — Да мы вообще католики, в конце концов!

Тереза не понимает одного: туристам не нужны приключения с настоящими индейцами. Они хотят, чтобы было как в кино. Разве их стоит за это винить? Киношные индейцы такие классные! Вот ты и смотришь те же фильмы, что и туристы, пока Джон Данбар не становится твоим тотемным животным, а Стоящая с кулаком — лучшей подругой. [Джон Данбар и Стоящая с кулаком — герои вестерна «Танцующий с волками»]. Ты запоминаешь реплики Джонни Деппа из «Одинокого рейнджера» и крепишь фотографию Айрона Ейеса Коди [Айрон Ейес Коди — голливудский актёр, играет индейцев] к дверце шкафчика на работе. Какое-то время ты без ума от «Маленького большого человека» [«Маленький большой человек» — вестерн; главный герой, 125-летний старик, выживший в чудовищной мясорубке, устроенной генералом Кастером, вспоминает своё прошлое] с Дастином Хоффманом.

Из-за этого фильма ты и попадаешь в неприятную историю.

В июне ты уговариваешь босса на недельное спецпредложение «Последний бой Кастера» в надежде, что турист-другой захочет влезть в шкуру Бешеного коня. Ты даже находишь в интернете пару цитат, приписываемых этому почтенному вождю-сиу, и зубришь их наизусть. Приключение должно стать по-настоящему правдоподобным.

Но желающих нет вообще. Продажи уходят в пике.

Об этом узнаёт начальство в Финиксе. Ко Дню независимости босс убирает спецпредложение из прейскуранта и орёт, чтобы ты кончал страдать фигнёй и строить из себя мэтра.

— Туристы приезжают в «Потельни Седоны» не ради какой-то там сраной битвы, — однажды во время обеденного перерыва говорит босс, — тем более, что белые в ней проигрывают. Они приезжают, чтобы обрести себя. — Босс взмахивает рукой, изображая что-то типа молитвенного жеста. — Духовный опыт — вот что мы предлагаем. Причём высшего качества. Самый опупенный!

Дэранна, твоя сослуживица-навахо, обладательница чудесной улыбки и безупречных зубов, громко фыркает и кусает сэндвич — с бараниной, судя по виду. Ее белые острые зубки ослепительно сверкают, пока она энергично жует.

— В «Скво моей мечты» нет ничего духовного, — замечает Дэранна, проглотив кусок.

«Скво моей мечты» — последняя идея босса, его способ поднять продажи и впечатлить начальство. Дэранна и кое-кто ещё жалуются на неполиткорректное название, да и вообще недовольны тем, что в число приключений включили сексуальную фантазию. Но босс непоколебим, особенно после успеха продаж на первой неделе.

— А ты что думаешь? — Босс поворачивается к тебе.

Босс — индеец-пима. С пышными усами и густой шевелюрой без седины, он вызывает восхищение. Настоящий мужик. Соль земли. Посмотришь на такого и кажется — нет ничего тяжелого в мужской доле. И вообще жизнь простая штука.

Качнув длинными бисерными серьгами, Дэранна наклоняет голову и ждёт, выбивая на пластике кухонного стола нетерпеливую дробь крашенными ногтями. От неё тянет луком из сэндвича.

У тебя во рту сухо как в красной, скалистой пустыне за окном. Скажешь, что «Скво моей мечты» унижает достоинство индианок — босс поднимет на смех и обзовёт бабой, а то и похуже. Похвалишь — Дэранна и её компашка запишут тебя в козлы и будут совершенно правы.

Ты тянешь время, прикладываясь к бутылке с водой. Решаешь, что после фиаско с Бешеным Конём одобрение босса важнее Дэранниного и, набравшись храбрости, мямлишь:

— Ну, если туристам нравится...

Босс триумфально хлопает по столу. Лицо Дэранны кривится от отвращения.

— А что об этом думает Тереза, а Джесси? — со злостью цедит она. — Расскажешь ей, что ещё на уме у босса? Вот добавит в меню «Воинов прерий», и в следующий раз будешь шастать полуголым с патлами по самую задницу. Посмотрим, как тебе это понравится.

Ты вспыхиваешь от смущения. Резко встаешь, задевая шаткую столешницу. Босс, заорав, ловит опасно накренившийся лимонад, а Дэранна язвительно хохочет, но до тебя всё это доносится словно через толстый слой ваты. Ты бормочешь, что тебе пора возвращаться к работе, и уходишь. В спину летят отголоски спора.

***

Переодевшись в раздевалке, ты плетешься к капсуле со своим именем. Отпираешь люк и проскальзываешь внутрь. Ты не страдаешь клаустрофобией, как некоторые, напротив, тебе нравится прохлада металлического контейнера и его тесный контакт с телом. Это успокаивает. Голову плотно облегает шлем виртуальной реальности, на лице — дыхательная маска.

Дрожа от предвкушения, ты задаешь капсуле настройки. Добавляешь детализацию, чтобы сделать ощущения реалистичнее. На экране — предложение установить соединение с туристом из очереди, но ты его пропускаешь, листая дальше, до финального подтверждения. Морально готовишься к легкой тошноте, что всегда накатывает во время переноса в виртуальный мир и при выходе из него.

Первые ощущения — обонятельные. Душистые травы и древесный дым, и богатый запах суглинка на северных равнинах. Пусть всё это и фальшивка, рецепторы реагируют на созданную машиной иллюзию, и ты расслабляешься под действием ароматерапии. Ты вырос в пустыне, среди людей, которым нравятся кедр, сосна и красная земля, и всё равно от этих прерий веет чем-то домашним.

А может, ты просто слишком много смотришь телик. Кто его знает?

И вот ты уже в глубоком прошлом, на большой, поросшей травой равнине где-то на Среднем Западе. В отдалении пасутся бизоны. Над головой парит ястреб.

Ты знаешь, что вокруг никого, но всё равно оглядываешься — на всякий случай. Не дай Бог кто-то узнает, стыда не оберешься. В голове до сих пор звучат слова Дэранны о «Скво моей мечты» и «Воинах прерий». Только в отличие от нее ты совсем не против побыть чьей-то сексуальной фантазией. Ты ведь никогда не был любимчиком женщин. Спортивной звездой или крутым парнем. Приятно думать, что тебя хотят, пусть даже всё это виртуальная иллюзия.

Сейчас у тебя на бёдрах повязка длиной по колено. За спиной водопадом струятся чёрные волосы. Нажитое к середине жизни брюшко превратилось в каменно-твёрдый пресс — хоть на обложку любовного романа. Вскинув подбородок, ты принимаешь как можно более стоический вид и провожаешь глазами луговую собачку. Маленький грызун что-то тебе пропищал. Поговаривают, луговые собачки умеют запоминать человеческие лица, и тебе интересно, что о тебе сказал бы зверёк. Затем ты вспоминаешь, что вокруг иллюзия, и луговая собачка не реальнее созданной тобой карикатуры на индейца.

«Интересно, что бы подумала Тереза, увидев меня в таком виде?» — невольно думаешь ты.

Мир пошёл рябью. Экран капсулы мигает. Кто-то хочет приобрести твоё приключение.

Тебя запрашивает турист. Это совершенно нормально. Ожидаемо. Незачем в панике так шумно дышать через маску.

Ты листаешь требования туриста.

Вид приключения: «Обряд поиска видений».

Племя: равнинные индейцы (специфических требований нет).

Любимое животное: волк

Перед тобой то, что тебе хорошо знакомо. То, что ты умеешь подделывать. То, за что тебе платят.

Ты меняешь фантазийный наряд воина прерий на кожаные штаны и расшитые бисером мокасины. Грудь оставляешь голой и мускулистой, но ради приличия набрасываешь на плечи грубое шерстяное одеяло. Впечатляющие кубики на животе видны по-прежнему.

Солнце заходит. Ты становишься спиной к искусственному закату и поджидаешь клиента. Пробегаешься по списку индейских имён, выбирая каким наградишь туриста, когда его «Поиск видения» закончится. Одно время ты халтурил и пользовался одним интернетным сервисом: вводишь название любимого цветка и родной улицы, и тебе выдаётся индейское имя. Увы, слишком много туристов выросло на улице Вязов и в Парковом переулке, и ты понял, что стал повторяться. Теперь в основе выбора лежит внешность. Цвет волос, глаз, какая-нибудь отличительная черта. Туристам очень нравится.

Этот клиент моложе, чем ты ожидал. «Седонские потельни» ориентированы на приверженцев нью-эйджа, ту их часть, что живёт в Лос-Анджелесе или Скотсдейле и владеет впечатляющим банковским счётом. Но парню, который сейчас поднимается на холм, щурясь от садящегося солнца, под тридцать. Он среднего роста и телосложения, с бледной прыщеватой кожей и каштановыми волосами. Внешне вполне нормальный, но есть в нём какая-то затаённая грусть.

Может, он потерял себя.

Тебе кажется, это справедливо для многих туристов.

Может, он, как и ты, где-то работает и долго копил на это «Индейское приключение», надеясь, что ярких впечатлений хватит до конца жизни. Может, он отчаялся, ищет смысл жизни в своём дерьмовом мире и думает, что у индейцев есть ответы на все вопросы. Может, он просто хочет чуточку экзотики.

Тебе это нравится. То есть мысль, что турист приехал к тебе, чтобы испытать нечто стоящее. Дэранна не права. Не так уж туристы и ужасны. Просто им чего-то не хватает.

Ты становишься в приветственную позу, ноги на шире плеч, и, когда клиент останавливается в нескольких шагах, поднимаешь руку и распевно произносишь:

— Хау!

Его лицо заливает яркий румянец. Парень то ли нервничает, то ли смущён, сложно сказать. Может, и то, и другое? Но он поднимает ладонь и тоже говорит:

— Хау!

— Сын мой, ты пришёл в поисках мудрости? — спрашиваешь ты на своём лучшем ломанном английском. — Идём. Я покажу тебе великую мудрость. — Ты обводишь рукой прерии. — Мы обратимся к брату-волку...

Парень изумлённо округляет глаза.

Что?

Ты, запнувшись, умолкаешь. Что пошло не так? Акцент не достаточно хорош? Слишком слабый? Наоборот, слишком сильный?

Ты мысленно перебираешь заполненный клиентом опросник. Он точно выбрал волка. Ошибки быть не может. Итак, ты продолжаешь дальше.

— К моему брату волку, — повторяешь ты, не сомневаясь, что на этот раз выговариваешь слова, как заправский индеец.

— Простите, — перебивает парень. — Я хотел не этого. Я ошибся.

— Но вы сами выбрали в меню! — В замешательстве ты забываешь про акцент. Неужели всё пропало?

Парень кривит губы в гримасе, словно ты только что подтвердил его худшие подозрения.

— Я искал что-нибудь более правдоподобное, — качает он головой.

У тебя холодеет в груди.

— Я могу это исправить, — обещаешь ты.

— Нет, все в порядке. Поищу кого-нибудь другого.

Он собрался уходить.

Второй прокол твой послужной список не вынесет. Ещё раз облажаешься — вылетишь с работы. Босс дал понять это достаточно чётко.

— Дайте мне хотя бы шанс, — умоляешь ты.

— Не утруждайтесь, — бросает он через плечо.

Скверно. Неужели этот малый не понимает, какой ты хороший индеец?

— Пожалуйста!

Он, призадумавшись, поворачивается к тебе.

Тебя охватывает надежда. Всё ещё можно уладить, и ты знаешь как.
— Я могу дать вам имя. Будете себя им называть, когда возникнет потребность во внутренней силе. Оно самобытное, — с жаром добавляешь ты. — От настоящего индейца. — Уж это-то правда.

Парень выглядит уже более открытым, и не говорит нет. Что ж, это хороший знак.

Ты изучающе разглядываешь его тёмные волосы, его розоватую кожу. Его длинные тощие ноги. Чем-то он напоминает фламинго из зоопарка в Альбукерке. Но разве кому-то понравится, если его назовут в честь этих странных птиц? Нужно что-то хорошее. Что-то, э-э... связанное с миром духов.

— Ваше имя — Бледный Ворон, — предлагаешь ты.

У тебя всё ещё птицы на уме.

Однако взглянув на лицо клиента, ты меняешь решение.

— Нет, нет, ваше имя Белый... — да, это гораздо лучше Бледного — ...Волк. Белый Волк.

— Белый Волк?

В его голосе проскальзывает нотка интереса.

Ты с видом мудреца киваешь. Тебе известно, что клиент выбрал волка. Ваши глаза встречаются. Неловкий момент. Белый Волк кашляет в руку:

— Мне действительно нужно идти.

— Вы же заплатили за всё приключение. Уверены?

Однако Белый Волк уже идёт прочь.

— Но...

Ты точно чувствуешь момент, когда он покидает иллюзию. Такое ощущение, будто часть твоей души растягивается до предела. Затем словно удар кнута, и ты возвращаешься в реальный мир.

***

«Привет, США!» — единственный индейский бар в Седоне. Через улицу от работы, на подземном уровне одноэтажного торгового центра, обшитого панелями из молевой древесины. Смены закончились, не протолкнуться. В основном здесь операторы капсул, такие же, как ты, но есть и несколько лоточников, торгующих бижутерией, и ресторанное племя, от которого до сих пор несёт пережаренным маслом. Тебе повезло найти местечко в дальнем конце, рядом со стойкой официанта. Ты садишься на пластиковый стул и поднимаешь ладонь, чтобы привлечь внимание бармена.

— Ну, а что ты думаешь на самом деле? — спрашивает голос справа. Дэранна. Смотрит на тебя, в глазах упрёк, поза напряжённая.

Вот он. Второй шанс. Твоя возможность себя обелить. Главное — не ошибиться. Ты пытаешься придумать что-нибудь умное, как-то её впечатлить, вместе с тем сохранив лицо. Только умное тебе всегда давалось плохо, поэтому ты решаешь придерживаться правды.

— Думаю, что мне очень нужна эта работа, — признаёшься ты.

Дэранна расслабляется.

— Сдрысни, — бросает она мужчине по другую сторону от себя, и тот послушно сдвигает свой стул, давая ей сесть. — Так и знала. Почему ты меня не поддержал? Почему так боишься босса?

— Я боюсь не босса. Я боюсь, что Тереза меня бросит. А ещё — потерять работу.

— Знаешь, Джесси, нельзя быть таким бесхребетным.

Ты вдруг понимаешь, что бармен ждёт и уже теряет терпение. Каждый раз ты заказываешь здесь одно и то же, бутылочку холодного пива «Курз лёгкое» [Coors Light], но бармен не запоминает ни тебя, ни твой заказ. Ты поворачиваешься к Дэранне, собираясь её угостить, но та уже вернулась к своей компании.

Ты в одиночку приговариваешь пиво, выжидаешь разумное время и уходишь.

Белый Волк подкарауливает тебя под фонарём на углу.

За спиной у парня мерцает розовыми, голубыми и жёлтыми лампочками яркий неоновый вождь, сидящий на крыше «Потелен Седоны». Его огромная ручища приветственно машет вверх-вниз. За широкими плечами индейца белыми клубами поднимаются в небо дымовые сигналы.

Ты сначала не узнаёшь Белого Волка. Многие люди себя слегка меняют на время иллюзорного приключения. Нет ничего такого в том, чтобы хотеть стать выше ростом, стройнее и красивее. Правда, Белый Волк ни чуточки не изменился. Те же скучные каштановые волосы, бледная кожа и длинные ноги.

— Хау! — Белый Волк поднимает руку, бессознательно подражая большому неоновому вождю. По крайней мере, у парня хватает совести при этом смущаться.

— Ты! — От удивления ты чуть не набрасываешься на него с упрёками. — Как вы меня нашли?

— Чёрный Батат, верно? Я поспрашивал.

— И вам рассказали?

Это категорически против правил.

— Я попросил посоветовать лучшего духовного проводника. Мол, к кому обратиться, если хочу купить «Поиск видения». Все называли ваше имя.

Ты краснеешь, чувствуя себя оправданным в глазах клиента, но вместе с тем досадуешь, что коллеги выболтали твоё имя.

— Я ведь вам говорил, — бестактно напоминаешь ты.

— Надо было прислушаться. — Белый Волк чуть виновато улыбается уголком рта.

Повисает неловкое молчание.

— Вообще, панибратские отношения с клиентами у нас не поощряются, — наконец говоришь ты.

— Знаю, просто... я хотел извиниться. За то, что вот так испортил приключение.

— Пустяки. — На этот раз ты решаешь проявить любезность. — Вы ведь его оплатили.

— Ага.

— Скажите... — Ты знаешь, что сейчас в тебе говорит ущемлённое эго, но тебе надо знать. — Я что-то не так сделал?

— Нет-нет, все дело во мне. К вам никаких претензий. Просто у меня была замечательная бабушка-чероки, и, наверное, находясь там, видя всё это... В общем, что-то во мне всколыхнулось. Ну, родовая память там или что-то такое.

Ты слышал о родовой памяти, но слышал и о людях, которые уверяют, что в их жилах течёт кровь чероки, хотя её там нет и в помине. Тереза таких называет «прохиндейцами», но тебе кажется, что это слишком жёстко. Вдруг Белый Волк действительно чероки? Ты ни одного чероки не знаешь, так что не в состоянии судить. Может, они и вправду выглядят, как этот парень. У босса на жаловании один тлингит-полукровка, и он белокожий.

— Ладно, мне пора домой, — говоришь ты. — Жена и всё такое.

— Да, конечно, — кивает Белый Волк. — Я понимаю. Спасибо вам.

— За что?

Но Белый Волк уже идёт прочь.

— Ещё увидимся.

От маленького d;j; vu по твоему телу пробегает дрожь, но ты списываешь её причину на туристов. Чего с них взять?

Ты идешь домой к Терезе.

***

На следующий день, едва ты забираешься в капсулу, как загорается надпись на мониторе. Вот и турист подоспел, ждёт.

— Твою маковку! — бурчишь ты, вызывая меню и быстро пролистывая требования клиента. На первый взгляд всё хорошо, разве что... он выбрал конкретное племя. Тебя охватывает тревога. Чероки. Ты ничего не знаешь о чероки. Ни как они одевались, ни об их церемониях. Ты знаешь только одного чероки и это...

Померцав, перед тобой материализуется Белый Волк.

В спешке ты позабыл облачиться в кожаные штаны. Твоё иллюзорное я всё ещё носит вранглеры и найки. Босса бы разозлила такая халатность.

— Почему вы вернулись? — спрашиваешь ты.

— Подумал, мы могли бы поговорить.

— О чем?

Белый Волк пожимает плечами:
— Да так, просто поговорить.

— Я не могу.

— Почему? Это же мое время, я за него плачу.

Ты впадаешь в легкую панику. Ещё ни один Турист вот так не нарушал протокола. Отчасти вся твоя работа строится на том, что каждый следует своей роли. Только Белому Волку, похоже, плевать на правила.

— Я просто могу возвращаться снова и снова. Деньги у меня есть, если что.

— Для меня это чревато проблемами.

— Мне бы не хотелось накликать на вас неприятности, просто... — Белый Волк колеблется. Что-то в нём ломается. То, что раньше казалось высокомерием, теперь смахивает на отчаяние. — Мне нужен друг.

Знакомое чувство. По правде сказать, тебе друг тоже не помешал бы. Кто-нибудь, с кем можно поговорить по душам. Что тут плохого? Просто побеседуете с ним на свои мужские темы.

Хотя, здесь не стоит. Всё-таки тебе нужно работать.

— Как насчёт бара?

— Вчерашнего?

— Я заканчиваю в одиннадцать вечера.

***

К половине двенадцатого, когда ты приходишь в бар, там яблоку негде упасть, но ты сразу замечаешь Белого Волка. В «Привет, США!» любой тощий белый парень выделяется на общем фоне. Забавно. При этом свете, в этой толпе, Белый Волк мог бы сойти за человека с индейской кровью. По крайней мере, какой-нибудь седьмой водой на киселе — точно. Может, где-то там у него и впрямь затесались чероки.

Белый Волк тебе машет, приглашая в пустую кабинку. Там тебя ждёт «Курз». Приятно удивившись, ты садишься рядом и берёшься за влажную прохладную бутылку.

— Просто ткнул пальцем в небо. Вам нравится мой выбор?

Ты, кивнув, делаешь глоток. Первый глоток всегда волшебный. Наверное, таким было бы зимнее утро в Голдене, Колорадо. [Голден, Колорадо — городок, где расположена штаб-квартира и завод компании, варящей пиво «Курз»]

— Итак, — говорит Белый Волк, — расскажите о себе.

Ты оглядываешься в поисках знакомых лиц. Неужто и правда на это готов? Расскажешь туристу о своей жизни? О своей настоящей жизни? Голосок в голове шепчет, что это не очень умно. Босс может узнать и разозлиться. Дэранна — высмеять. Кроме того, Белый Волк захочет что-нибудь клёвое, по-настоящему самобытное, а у тебя есть только ветшающее маленькое ранчо и невыплаченный кредит, взятый на обучение в университете.

Но он смотрит на тебя с таким неподдельным интересом, не то что остальные, даже Тереза. Так что у тебя развязывается язык.

Конечно, ты не раскрываешь всю подноготную.

Но кое-что. Вполне достаточно.

Настолько достаточно, что когда бармен объявляет о закрытии, ты понимаешь, что проговорил два часа напролёт.

Ты встаёшь, собираясь уходить, и Белый Волк тоже встаёт. Вы обмениваетесь рукопожатием на индейский манер, и ты невольно улыбаешься. Ты такого не ожидал, но это очень, очень приятно.

— Ну что, завтра в это же время? — спрашивает Белый Волк.

Тебя подмывает согласиться, но...

— Нет, Тереза меня убьёт, если два дня подряд я вернусь так поздно. Может, в пятницу?

— Тогда в пятницу. — Белый Волк кладёт руку тебе на плечо. — Ладно, Джесси, увидимся.

Ты уже с предвкушением ожидаешь пятницу.

— Увидимся.

***

В пятницу ты на месте к пяти минутам двенадцатого. Белый Волк смеётся, увидев твоё лицо, и ты чуть смущённо улыбаешься в ответ. На этот раз платишь за напитки ты, и вы продолжаете разговор с того места, где его прервали. Всё так просто. Белый Волк готов тебя слушать до бесконечности, а ты так долго жил без новых ушей для твоих баек, что теперь слова из тебя льются рекой. Выясняется, что Белый Волк тоже любит Кевина Костнера, и вы по очереди цитируете друг другу реплики из «Танцующего с волками», пока Белый Волк не ошарашивает тебя, процитировав Ветра-в-его-Волосах. [Ветер-в-его-Волосах — герой вестерна «Танцующий с волками»]

— Ты уверен, что в фильме именно так?

— Это лакотский!

Хотя ты в этом ни за что не признаешься, но тебя впечатлило, как хорошо звучит лакотский Белого Волка.

— Похоже, я знаю то, чего не знаешь ты, — улыбается Белый Волк.

Ты добродушно отмахиваешься в ответ на подначку, но клянёшься пересмотреть фильм.

Летит время, и вот уже во второй раз вы оказываетесь после закрытия под огромным неоновым вождём. Ты радостно соглашаешься встретиться во вторник. И в следующую пятницу. А потом эти встречи входят у вас в обычай.

Месяц пролетает быстро. Следующий тоже.

— Ты выглядишь таким счастливым, — как-то ночью с подозрением говорит Тереза.

Ты, усмехнувшись, притягиваешь её к себе, и ноздри наполняет розовый запах её шампуня.

— Просто завёл друга, вот и всё. Один парень с работы.

Ты решаешь не вдаваться в подробности. Посиделки с Белым Волком, который для тебя уже давно перестал быть просто туристом, было бы трудно объяснить.

— Уж не завёл ли ты роман на стороне? Потому что я...

Ты обрываешь ее поцелуем:

— Ревнуешь?

— А должна?

— Нет, конечно.

Она шмыгает носом, но позволяет себя снова поцеловать, и вы лежите плотно прижавшись друг к другу.

— Я тебя люблю, — шепчешь ты, забираясь к ней под ночную сорочку.

— Только попробуй не любить.

***

Наступает утро вторника, тебе нечем дышать. Из носа льёт ручьём, всё тело ломит. Тереза звонит к тебе на работу предупредить, что ты заболел, укутывает тебя в одеяла и приносит тебе в постель миску тушёного мяса. Вы с Белым Волком, как обычно собирались встретиться и пропустить по стаканчику, но тебе слишком плохо. Ты подумываешь послать ему через Терезу записку, но потом решаешь, что не стоит. Подумаешь, один вечер. Белый Волк поймёт.

Однако к пятнице кашель усиливается настолько, что во время него сотрясается грудь. Тереза снова звонит тебе на работу, и ты бухаешь для босса погромче. Молишься, чтобы он не оштрафовал тебя за пропущенные дни. Но больше всего боишься подвести Белого Волка.

— Ты бы не могла ради меня сходить в одно место? — спрашиваешь ты Терезу.

— Куда? В бар? Я не пью.

— Я не прошу тебя пить. Просто пойди и передай моему другу, что я заболел. А то, наверное, думает, я о нём забыл.

— А ты не можешь ему позвонить?

— Я не знаю его номер.

— Ладно, уговорил. Как его зовут?

Ты в растерянности. И правда, как его зовут? Ты знаешь только имя, которое сам же ему дал.

— Белый Волк.

— Ладно. Отдыхай.

Тереза возвращается лишь к часу ночи.

— Ты где была? — встревожено спрашиваешь ты. Уж не румянец ли это у неё на щеках, не вишнёвой ли колой отдаёт её дыхание?

— В баре, как ты и просил.

— Почему так долго?

— Так ты хотел, чтобы я пошла или нет? — надувшись, фыркает она.

— Да, но... Ты его видела?

Кивнув, она чуть заметно улыбается — совершенно несвойственная ей улыбка.

— Что такое?

У тебя холодеет в груди.

— Славный парень. Очень милый. Ты не говорил, что он чероки.

***

К понедельнику ты находишь в себе силы притащиться на работу. На твоём ящичке записка с просьбой подойти к боссу. Он у себя в кабинете, просматривает еженедельные отчеты перед тем, как отослать их руководству.

— Я нанял нового парня.

Заготовленные оправдания и ссылки на болезнь комом застревают в горле вместе с клятвами поднять продажи.

— Прости, Джесси. — Боссу, похоже, действительно чуточку жаль. — Этот парень хорош, от него и впрямь есть отдача. У него даже фамилия Волк. В смысле, чёрт... о лучшем индейце нельзя и мечтать. Туристы на него повалят.

— Меня туристы тоже любят. В твоём голосе слышны плаксивые нотки, но ты ничего не можешь с собою поделать. Тяжесть на сердце подсказывает: это плохо, очень, очень плохо.

— Ты хорош, Джесси, но об индейцах пуэбло никто ничего не знает, так что все твои рассказы — обычная телелапша. А этот парень, он...

Щёлкнув пальцами, босс пытается подобрать слово.

— Подлинный? — шепчешь ты.

— Бинго! — Босс изображает пальцами пистолет. — Послушай, если будет свободная капсула, я тебя позвоню.

— Вы отдали ему мою капсулу?

Наверное, ты это прокричал. Босс встревожено вскидывает голову и тянется телефону, вызвать охрану.

— Постойте! — говоришь ты, но мордовороты в униформе уже явились, чтобы выставить тебя вон.

***

Домой к Терезе тебе нельзя. Просто нельзя и всё тут. Так что ты отправляешься в «Привет, США!». Публика сегодня совсем другая. Дневная. Сплошь булдосы и безработные. Ты горько смеёшься от того, как хорошо в неё вписываешься.

Ребята рядом накачиваются алкоголем. Перед ними выстроились в ряд крошечные рюмочки с водянисто-тёмным спиртным. Ты не пил ничего крепче пива с университетских времён, но от их приглашения не отказываешься и давишься дешёвым виски, чувствуя, как оно жидким огнём спускается по пищеводу. Ещё две рюмочки, и жить становится веселее, тревоги отпускают. К уходу из бара ты теряешь счёт времени, но в ночном небе ярко горит великий неоновый вождь.

Споткнувшись в дверях, ты налетаешь на Дэранну. Она рявкает на тебя, и ты заплетающимся языком пытаешься извиниться, но не успеваешь сказать ни слова. На плечо тебе опускается чья-то тяжёлая рука.

— Этот козёл тебе досаждает?

Знакомый голос.

— Белый Волк?

Точно. Правда, сегодня он выглядит иначе. Что-то в нём неуловимо изменилось. Возможно, дело в индейской рубашке или в чокере с костяной подвеской. Кажется, его кожа смуглее, чем неделю назад?

— Ты его знаешь? — спрашивает Дэранна.

Сначала ты думаешь, что она обращается к тебе, но её голова повёрнута в сторону Белого Волка.

— Впервые вижу, — говорит Белый Волк, глядя на тебя сверху вниз, и под этим уверенным взглядом ты почти ему веришь. Почти забываешь, что рассказал ему о себе то, чего не знает даже Тереза.

— Да я это, я, — возмущаешься ты, но язык от виски заплетается, и голос звучит, как чужой.

— Алкашня сраная, — бурчит Дэранна, отталкивая тебя с дороги. — Вечно устраивают сцены.

— Шёл бы ты отсюда, приятель, — говорит Белый Волк. Вполне беззлобно, будь вы с ним и впрямь чужаками. Но вы-то приятели! Ты хватаешь его за рукав, кричишь что-то о дружбе и Терезе. Внезапно мир перед глазами начинает плыть, ты больно ударяешься плечом о бетон, чувствуешь вкус крови на прокушенной губе. От сильного пинка в живот выпитое виски просится обратно. «Хау! Хау! Хау!» — подмигивает тебе великий вождь, а затем опускается темнота и все огни меркнут.

***

Ты очухиваешься в сточной канаве. Б...! Голова раскалывается, во рту сухо и погано, словно туда затолкали крысу, месяц назад сбитую на дороге. Солнце Аризоны обжигает кожу, одежда в грязи, ботинки куда-то пропали, на лице и в складках шеи засыхает кровь. Кожа на ладонях содрана, и чёрт его знает, почему.

Но потом ты всё-таки вспоминаешь.

Унижение тяжким грузом наваливается на ушибленное плечо, чёрный стыд сильнее блеска пустынного солнца. Ты потерял работу. Дэранна смотрит на тебя, как на пустое место. Белый Волк дал тебе под зад. А ещё ты не ночевал дома, провалялся пьяным в канаве. Всё это словно кошмарный сон, невероятно кошмарный сон. Из тех, от которых нельзя проснуться, потому что это реальная жизнь.

Твоей машины нет на месте. Скорее всего, её отбуксировал эвакуатор, так что приходится в одних носках пешком тащиться домой. Три мили по горячему от жары асфальту и, наконец, впереди показывается твоё заложенное-перезаложенное маленькое ранчо. И в кои то веки оно кажется тебе прекрасным, как в тот день, когда ты его купил. Со слезами на глазах ты толкаешь дверь.

— Тереза!

Она будет вне себя, так что ты собираешься говорить быстро, объяснить свою пьянку (один-единственный разик!) и увольнение (я найду новую работу, обещаю), но прямо сейчас хочешь лишь одного: сгрести Терезу в охапку и вдохнуть её розовый запах — самое лучшее лекарство.

— Тереза! — снова зовёшь ты, плетясь из комнаты в комнату.

Поворот, чтобы проверить в спальне, теперь заглянуть в ванную. Здесь ты на мгновение остолбеневаешь. Её вещи пропали. Зубная щётка, противозачаточные таблетки, раствор для контактных линз.

— Тереза! — На этот раз ты на грани паники, направляешься в кухню.

Первым делом ты чувствуешь запах. Манящий и знакомый аромат свежесваренного кофе.

Заметив, что за кухонным столом спиной к тебе сидит человек, ты облегчённо вздыхаешь. Но это не Тереза.

Человек чуть поворачивается — достаточно, чтобы ты увидел его в профиль.
— Давай, Джесси, заходи.

— Какого хрена ты тут делаешь?

Белый Волк морщится, как будто твои слова его обидели.

— Ты лучше присядь.

— Куда ты дел мою жену?

— Никуда я её не девал. Он берёт со стола сложенный листочек бумаги и протягивает тебе. Ты выхватываешь его из пальцев и становишься так, чтобы видеть лицо Волка. Записка в руке, словно оголённый высоковольтный провод, нечто способное спалить тебя дотла. Ты хочешь её прочесть. Ты хочешь бежать прочь, пока её откровения не оставили на тебе шрамы. Тебя тянет прочесть её тотчас, но ты боишься доставить ему удовольствие демонстрацией своего отчаяния.

— Значит, теперь ты меня вспомнил, — фыркаешь ты.

— Ты уж извини. Просто ты собирался устроить сцену, и я не мог позволить тебе расстраивать Дэранну.

Ты хочешь спросить, откуда он знает Дэранну, как он вообще там оказался, но это и так ясно. Босс сказал, что твоего преемника зовут Волк.

— Знаешь, а ты настоящий сукин сын.

Белый Волк отводит глаза, на его лице уже знакомая тебе боль. Будто ты снова опозорился.

— Почему бы тебе не налить себе чашечку?

Он махает на кофейник. Твой кофейник.

— Спасибо, как-нибудь и без твоего разрешения обойдусь в собственном-то доме, — раздражённо отвечаешь ты.

— Ладно. — Он откидывается на спинку стула. Ты невольно замечаешь, как привлекательно парень выглядит. Его тёмные волосы чуть отросли, чокер на шее подчёркивает точёные скулы.

Ты не спеша готовишь себе кофе — сахар, сливки, которые обычно никогда не кладёшь — а потом плюхаешься на стул напротив Волка. Лишь теперь ты дрожащими руками открываешь записку, твоё сердце сжимается от ужаса.

— Она уехала к матери, — поясняет Белый Волк, пока ты читаешь то же самое на бумаге. — Ради собственной безопасности. Хочет, чтобы ты куда-нибудь съехал к её возвращению.

— Что ты ей наговорил?

— Правду, только правду. То, что ты допрыгался до увольнения. То, что ты ушёл в загул и валяешься пьяный в каком-то переулке, будто самый распоследний алкаш. — Он подаётся вперёд. — Тебя не было два дня.

Ты моргаешь. Так-то оно так, да не совсем.

— Тереза не стала бы...
Но это не правда, и ты знал, что такое может случиться. Она предупреждала тебя миллионы раз, давала тебе миллионы шансов.

— Ей нужен настоящий мужик, Джесси. Кто-то способный о ней позаботиться.

— Ты что ли? — Ты вкладываешь в эти слова весь свой яд, но получается скорее вопрос, чем издёвка. Ты вспоминаешь, как решил допустить, что в нём и впрямь есть кровь чероки, как думал, что «прохиндеец» это слишком жестоко.

Он откашливается. Встаёт.

— Пора тебе освободить дом. Я пообещал Терезе, что ты отсюда съедешь, а мне скоро на работу. — Он будто становится больше, занимая место, которое раньше было твоим. Кончается тем, что ты чувствуешь себя маленьким, ненужным. — Тебе когда-нибудь приходило в голову, — задумчиво говорит он, чуть склонив голову набок и изучая тебя будто нечто странное и чужеродное, — что, возможно, это моя иллюзия, и турист в ней ты?

— Это мой дом, — протестуешь ты, но уже сам в этом не уверен. Голова раскалывается. Кофе в руке давно остыл. Сколько ты уже здесь сидишь? Твои мысли плывут, превращаясь в истории, твои слова становятся не более чем забытыми фактами и полуправдами. Твоё сердце — пыльное хранилище утраченной любви и несбывшихся желаний.

— Больше не твой, — отвечает он.

На тебя накатывает тошнота. То же тянущее ощущение, как при выходе из иллюзии.

Удар кнута, и...

Ты возвращаешься в реальный мир.