Жизнь продолжается

Жизнь продолжается



               
     Будет скучно и бесполезно, если эта история начнется с подробностей, кем ее герои были в детстве, кто их родители, где и как учились. Потому что самого главного, чем им пришлось пожертвовать, чтобы стать одной из самых богатых семей в стране, всё равно никто, кроме них, не знает и не узнает. Хотя нетрудно догадаться, каким образом люди превращаются в олигархов, как к ним приходят слава и успех, а потом неизвестно откуда появляется бесчестие и всеобщее презрение. И хотя обо всем этом уже много написано, но всегда останется тайной, как эти люди попадают в высший эшелон государственной власти. Поэтому рассказ будет не об этом, и начнется он с последнего месяца уходящей осени две тысячи тринадцатого года, когда у Аркадия Константиновича Маркова уже все получилось, и богатство, и власть. Да так получилось, что ни одно значимое событие в стране не обходилось без упоминания его имени.
     И так, осень. Последняя осень перед большими переменами в мире. Погода той осенью была особенно неприятной. Мелкий моросящий дождь, порой со снегом, уже неделю не покидал Москву, и все это время Ольга Львовна, жена Аркадия Константиновича, не выходила из дома. Она с детства ненавидела это мрачное, невеселое время года, этот промозглый, противный дождь. Каждый раз, стоило ей только выйти из дома, хотя бы на минуту, она тут же подхватывала простуду. Не смотря на самое высокое образование в области медицины, бороться с головной болью, насморком у нее никогда не хватало ни умения, ни сил.
     В этот день ей было особенно не по себе, тоскливо и одиноко. А тут еще муж. Ее брак с ним ей всегда казался странным, каким-то не настоящим. Порой она не чувствовала себя замужней женщиной, или того хуже, свое замужество она сравнивала с пожизненным заключением. Ее муж занимал высокий пост в аппарате государства, редко бывал дома и больше принадлежал своей  должности, чем семье. Это не то, чтобы не устраивало Ольгу, но мешало ей распоряжаться собой, своим временем и деньгами так, как ей хотелось бы. Кроме того, ей казалось, что его работа разрушала их отношения. Ей все чаще казалось, что женщины, сводившие концы с концами, жившие от зарплаты до зарплаты и никогда не видившие моря, но любящие своих мужей, были более счастливыми, жили веселее и свободнее, чем она.
     Владея центром пластической хирургии, она давно отошла от принципов медицины. Это был бизнес с многомиллионным доходом, никаким образом не связанный со здоровьем человека. Пациентами ее клиники были известные люди, певицы, актрисы, жены и любовницы миллионеров, да и оперировали их не менее известные хирурги. Это было время, когда операция на женском лице превратилась в признак богатства и успеха. Пластическая хирургия приносила большой доход, но деньги давно перестали радовать Ольгу Львовну. Она все чаще чувствовала себя пленницей в золотой клетке. Порой она не знала, как вести себя с мужем, поэтому нет-нет, да и задавала ему вопрос с нескрываемым оттенком насмешливого уважения.
     – И как поживает твоя должность, дорогой?
     Вкладывая в слово должность смысл одушевленного предмета, Ольга при этом победно улыбалась. Когда-то она сама была секретаршей у своего будущего мужа. Теперь перед входом в его кабинет сидела другая женщина, и Оля завидовала ей. Завидовала, потому что теперь она не по наслышке знала, как хорошо быть секретаршей у большого начальника, и как невыносимо быть его женой.
     А позавчера Аркадий Константинович неожиданно улетел в командировку, и не куда-нибудь,  а на Кубу. На остров, где со всех сторон теплые моря. Причем вместе с ним улетели его помощники и его секретарша.
     Ее муж был преданным, надежным человеком, чадолюбивым отцом и, скорее всего, судя по его знакомствам, хорошим другом. Вырос он в семье партийного работника, поэтому никаких конкурентов в жизни у него не было. Да и карьерный рост у него, подобно детскому воздушному шарику, раздувался на глазах. А вот кто раздувал этот шар, остается секретом. Вернее сказать, секрета никакого нет, вроде бы все на виду, все понятно, а вот фактов, доказывающих дутость такой карьеры нет. 
     Ольга Львовна продолжала ходить из комнаты в комнату и заговаривать сама с собой. Вот она останавливалась у окна, разглядела серую, мрачную улицу. Представляла под ногами слякоть, почувствовала, как из ее рук вырывается и выворачивается наизнанку зонтик. Неожиданно Ольга ощущала на себе холодный, порывистый ветер, который то приятно подталкивал ее в спину, то, вырастая на пути непреодолимым препятствием, бил по лицу мелкими, колючими каплями дождя. От неприятного ощущения непогоды она фыркала, подергивала плечами, запахивала халат, ежилась от пробежавшей по коже, неизвестно откуда взявшейся, струйке холодного воздуха. В недоумении она пятилась от окна и снова, задавая сама себе вопросы и сама же отвечая на них, расхаживала по комнатам.
     «Все люди, как люди, и все у них, как у людей... А у меня все, не поймешь как? У всех муж, как муж, а у меня? Они живут... Наслаждаются... Им все можно, а мне ничего нельзя? Всем все можно, а мне нельзя? Боже, как хочется тепла...» –  еле слышно вздыхая, чуть не плача, терзала себя Ольга. Трудно сказать о каком тепле мечтала Ольга. Скорее всего, о тепле душевном, потому что все остальное тепло ей было доступно по первому желанию и без всяких условий. Тем не менее, она подсчитывала на пальцах долгие зимние месяцы, до начала которых оставалось не больше недели. А пока был только ноябрь, последний месяц осени.
     Она могла бы тоже, как и муж, отправиться куда-нибудь на Багамы, например, или какие-нибудь другие острова, но Ольга придерживалась старых семейных традиций. Брак для нее был священным партнерским договором, нарушение которого было бы большим позором. Она была примерной женой, хотя мысли посещали ее порой непристойные, но кроме нее о них никто не знал. По всему этому она всегда ждала мужа, и только с ним могла дать волю своим фантазиям или позволить себе поездку к теплым морям. Этим она заслуживала уважение среди своих друзей, знакомых и родственников, в первую очередь, конечно, уважение свекрови.
     Теперь она остановилась у другого окна, посмотрела на двор с аллеями из вечнозеленых пихт, который показался ей безжизненным и мрачным. Перевела взгляд на букет роз, стоявший в вазе на подоконнике. Осторожно вложила в ладонь еще не распустившийся, но уже засыхающий бутон розы.
     «Как все быстро проходит... – подумала. – Даже эти цветы так долго меня радовали... Только вчера были такими яркими, красивыми, а сегодня ни красоты, ни свежести – ничего  этого уже нет».
      Ольга Львовна была в том возрасте, когда еще не ощущала его бремени, и только-только приближалась к осознанию его предательской сущности. Часто это время, когда уже ничего не вернешь и не поправишь, называют осенью жизни, которое никого не обошло стороной. 
     Мельком взглянула на страничку отрывного календаря и вздохнула, не задумываясь, какие тайны хранят в себе эти оставшиеся тридцать с небольшим листков.
     Из дальних комнат доносился разговор горничной с матерью мужа, свекровью Ольги Львовны. Они уже тоже проснулись и, по всей видимости, принимали утренние ванные. В это время они обычно разговаривали громко. Иногда спорили. Горничная что-то объясняла, а ее подопечная не соглашалась и настаивала на своем. Но все это Оли не мешало оставаться спокойной, в своих мыслях, в своем замкнутом мире.
     Квартира государственного чиновника постепенно, вместе с его карьерным ростом, расширялась и теперь занимала с десяток комнат нового элитного дома в Пресненском районе столицы. Прямо от входа была гостиная, рядом с которой располагалась просторная библиотека, соединенная аркой с кабинетом Аркадия Константиновича. Налево от входа были двери в спальни с ванными комнатами, помещениями для одежды, вещей и в комнаты, не имевшие какого-либо  определенного назначения. Справа были двери в столовую и в чайную комнату с большим круглым столом. Где-то здесь же располагались прачечная, несколько комнат для обслуживающего персонала и просторная кухня, в которую Ольга Львовна никогда не заходила. Это была территория и место работы семейного повара, Пал Палыча и его жены и помощницы Веры Петровны. Каждое утро Пал Палыч приходил часам к десяти, и уже к часу дня уходил, но готовил он превосходно. Вера Петровна приходила рано утром, а уходила после ужина. 
     Больше времени на кухне проводила горничная с молодым и кокетливым именем Лиза. Симпатичная, по-спортивному сложенная девушка, рослая и сильная, как мужчина. Выглядела Лиза взрослой женщиной, хотя ей едва минуло восемнадцать, и она только в прошлом году закончила школу. В доме к горничной относились, как  к родному человеку, как к члену семьи. Аркадий Константинович знал Лизу со дня рождения. Она была дочерью его несменного шофера Дмитрия, семья которого всегда проживала рядом со своим хозяином. Лиза была умной и способной девушкой. В двенадцать лет она уже была подающей надежды спортсменкой, но ее фигура и ранняя зрелость не позволили ей продолжить карьеру в художественной гимнастике. Она так же могла легко поступить учиться в любое высшее учебное заведение. Аркадий Константинович опекал ее, но она не захотела учиться. Девушка была с характером, поэтому опасаясь ее нелепых поступков, отец устроил дочь на работу поближе к себе, в дом своего боса. Основная обязанность Лизы состояла в уходе за матерью Аркадия Константиновича, которая носила роскошное имя Эльвиры. Она недавно перенесла операцию на сердце и теперь жаловалась на плохое самочувствие, требуя постоянного присмотра за собой.
     Именно нездоровье свекрови, ее операция заставили все это семейство перебраться из дома на берегу Клязьминского водохранилища в городскую квартиру. Это была вынужденная и временная мера. Все ждали, когда здоровье Эльвиры поправится, и тогда все они вернутся в загородную резиденцию. Там, за городом, на площади около двух гектаров располагались отдельные домики для семей повара, шофера, садовника и временных наемных работников. Для всех членов этих семей было строго расписано время работы и отдыха. Заняты были все, и все получали достойные зарплаты.
     Оля настолько привыкла к своей собственной жизни, что ее не интересовало происходящее вокруг. А домоседство в загородном доме способствовала такому стилю жизни. Она жила своей жизнью, отдаленной от жизней всех других, окружающих ее людей. Больше всего ее беспокоили мысли о муже и его работе, о жизни и будущем ее единственного сына Володи, которого она очень любила. Все, о чем бы ни думала Оля, сын всегда присутствовал в ее мыслях, как лучший друг и единственный ее советчик.
     Вот и теперь, уже не думая о муже и его командировке на Кубу, она начинала волноваться о Володе. Олю не успокаивало то, что он отличник, живет во Франции и учится в Сорбонне по программе обмена студентов. Казалось бы, нет никаких причин для волнения, но сердце матери было неспокойно. Ей все время чудилось, что он потратил все деньги и голодает, или, того хуже, попал в дурную компанию, употребляет наркотики и влюбился в красивую, но падшую француженку.
     Оля никогда не понимала отдаленности жизни своей семьи от жизней сотни миллионов других. А формула «каждому по его заслугам» служила оправданием и критерием ее отношения к реальности. Ольга не понимала, что у нее самой не было никаких заслуг, тем более у ее сына. Она боготворила Володю, и не была способна даже предположить принадлежность сына к одной касте с дочерью шофера своего мужа. Поэтому эти дети были для нее родом из разных классов общества, не смотря на то, что Володя был вскормлен грудным молоком матери Лизы, и фактически являлся ее молочным братом.
     Правда, в отличие от многих, живущих по такой же формуле, свое отношение к простым людям Ольга хранила в строжайшей тайне от всех. Более того, она требовала от Лизы, не помогать сервировать завтрак, обед и ужин, а вместе со всеми садиться за стол, принимать участие в трапезе и разговорах наравне со всеми членами семьи.
     Исключением была только чайная комната, где Оля принимала гостей. В этой комнате Лиза должна была выполнять роль милой, послушной служанки. Так надо было в присутствии посторонних в доме, надо было держать марку и, в тоже время, показать свое доброе отношение к простым людям..
     Олиными гостями были, как правило, такие же жены или подружки видных чиновников и олигархов. Они рассаживались за огромным круглым столом и вели светские беседы. Чаще говорили ни о чем. Просто болтали, хвалили напитки, закуски, пирожные и вяло поддерживали разговор. Но когда речь заходила о путешествиях и странах, все оживлялись. Каждой хотелось рассказать о своих впечатлениях от Монако, Манилы или какого-нибудь Каракаса. Каждой хотелось высказаться, но никого из них не интересовали чужие рассказы. И так они, не перебивая друг друга, терпеливо ждали своей очереди. Обсуждению подвергался весь земной шар, от полюса северного до экватора и полюса южного. И ведь каждой было о чем рассказать. Все они любили путешествовать и много стран повидала на своем веку.
     На самом деле, эти рассказы о странных обычаях, о гастрономических предпочтениях у диких племен и цивилизованных людей, о великолепных пейзажах и пляжах теплых морей, были интересными. Все рассказанное можно было смело наделить статусом экспертных оценок. А в конце дискуссии каждая высказывала свое просвещенное мнение, где же лучше жить. И здесь вскрывалось нечто необычное. Если для француза, например, лучшей страной была бы Франция, для немца Германия, а для британца Англия, то для этих дам, а может быть, и для любого русского человека, были почему-то те же Франция с Англией или, на худой конец, Израэль, но только не Россия.
     У Аркадия Константиновича встреча с гостями проходила совсем по-другому. Мужская компания располагалась в библиотеке и кабинете. Здесь пили алкогольные напитки, громко смеялись, рассказывали анекдоты, а между всем этим могли вспомнить и какие-нибудь важные государственные дела. Тогда все становились серьезными, внимательно слушали друг друга, мотали головами в знак согласия и произносили умные речи. А заканчивал такие дискуссии всегда кто-нибудь, не принимавший участия в разговоре. Обычно он произносил дежурную фразу: «хватит о делах, давайте о чем-нибудь другом». И с этим все тут же соглашались, продолжали пить и веселить друг друга.
     А вот обслуживала мужскую компанию все та же Лиза. Она приносила закуски, свежий лед, напитки. Появление Лизы напоминало очередное пришествие чего-то необычного, невиданного ранее. Когда она входила в кабинет, разговоры прекращались, и простая служанка тут же превращалась в объект всеобщего обозрения. Ее разглядывали, ей восхищались, без стеснения следили за каждым ее движением. Девичья молодость, как известно, гипнотически действует на пожилых мужчин. А Лиза не стеснялась кокетничать и легко сеяла надежду, полагая что такое поведение ее не к чему не обязывает. Делала она это так кстати, так манерно, что трудно было не восхититься ей. Ее провожали взглядами, когда она уходила, а потом, удивляясь, спрашивали Аркадия Константиновича, где он нашел такую красотку и как с ней живется под одной крышей.
     Оля снова подошла к окну с цветами. Тронула осторожно букет увядающих роз и подумала: «Ну, вот... Сама с собой говорить начала... Да, если б только говорить...»   
     Вспомнила себя молодой, свои девятнадцать лет, когда  работала секретаршей у своего будущего мужа, но тут же прогнала воспоминания. Замуж она вышла не по любви. Скорее, беременность решила ее выбор. А о том, что Володя не был родным сыном Аркадия Константиновича, знала только она одна.
     Будучи еще школьницей, Оля обладала всем тем, что сводит с ума мужчин. Ее школьный роман начался еще в восьмом классе. Так что, к окончанию школы Оля уже была опытной женщиной, знала себе цену, цену своей привлекательности, поэтому она не увидела в своем однокласснике будущего мужа, но и расстаться с ним ей было нелегко.
     На должность секретарши в своему будущему мужу она попала по рекомендации. Может быть и не было бы этого брака, если бы не беременность Ольги. После года работы, она объявила своему начальнику, что беременна, и аборт делать не собирается. У начальника появилась проблема как раз в тот момент, когда его повышали по службе. Карьера победила, поэтому свадьба была скромной, не веселой. В новой приемной Аркадия Константиновича появилась секретарша в пожилом возрасте, а его жена навсегда рассталась со своим одноклассником. 
     В молодости Оля не смогла распорядиться собой так, как ей хотелось, поэтому всякое напоминание юности вызывало у нее чувство утраты. К тому же, эта ее тайна. Она не давала ее покоя, а память, как назло, все чаще и чаще ворошила прошлое.
     «И почему оно возникает, это мое прошлое, раньше так часто его не было, ничего подобного раньше мне не вспоминалось, – удивлялась Ольга. Возраст – подумала и вздохнула».
     И действительно, раньше прожитые годы ей не казались такими далекими, они соединялись с настоящим, были его началом и продолжались, как одно целое. Теперь все изменилось, прошлое было прошлым, настоящее – настоящим, а между ними эта ее тайна, которая не оставалась в прошлом и с годами все больше и больше уничтожала ее.
     Она подошла к зеркалу и, кривляясь, рассмотрела свои глаза, растормошила волосы, задумалась. Отошла подальше, тронула свои бедра, взглянула на себя в профиль, вытянулась в струночку, снова задумалась. Покрутилась перед зеркалом, как школьница, глубоко вдохнула в себя воздух, втянула живот, и громко произнесла с грузинским акцентом:
     – Дэвушка, а дэвушка...?
     Потом снова начала крутиться перед зеркалом, но вспомнила мужа и мысленно обрушила на него все свое утреннее настроение.
     Отошла от зеркала, широко раскинула руки и упала спиной на еще неостывшую пастель. Закрыла глаза и дала волю мечтам о море, путешествиях и случайных знакомствах.
     В девять утра все домашние собрались за завтраком в столовой. А все домашние – это Ольга и ее свекровь. Лиза не считала себя принадлежащей к этой семье, но тоже сидела за столом, и это всегда выглядело искусственно, будто она выполняла распоряжение своей хозяйки. Эльвира тоже не чувствовала себя своей, скорее, гостем. У нее была своя квартира и своя служанка, но Аркадий Константинович, посчитал что после операции матери лучше поселиться в его квартире. Кстати, Эльвира ненавидела своего отчества, и просила называть ее только по имени. Лиза иногда в шутку называла ее госпожой Эльвирой, тогда старушка расплывалась в улыбке, отмахивалась и притворно смущалась.
     – Мама, как вы себя чувствуете? – обратилась к Эльвире Оля.
     Звучало это заученно и бесчувственно, будто Оля обращалась к одному из многих своих воображаемых клиентов. Лиза с трудом сдерживала смех, потому что этот вопрос звучал каждое утро, в обед и за ужином, и каждый раз Лизе все труднее и труднее удавалось сдерживать себя, чтобы не рассмеяться. К тому же, Лиза заранее знала, каким будет ответ Эльвиры, и какую долгую паузу она возьмет, прежде чем ответить.
     Эльвира молчала, будто не слышала вопроса. Так было всегда. А Лиза уже несколько раз мысленно повторила ответ, который Оля тоже знала.
     – Какая я тебе мама? – с улыбкой, не глядя на Ольгу наконец произнесла Эльвира.
     Лиза, опять едва сдерживая смех, взяла салфетку и прикрыла уже до ушей раскрывшийся рот, потому что знала, что после короткой паузы продолжением фразы будут звучать слова: «я тебе свекровь».
     И так, слово в слово, каждый раз, когда Аркадия Константиновича не было в доме.
     Без всякого сомнения эти две женщины ненавидели друг друга, но не желая разрушать сложившийся климат в доме, они не позволяли себе прямо, в лицо, сказать об этом. Если Ольга жила, еще не сознавая, что проживает необычную, похожую на сказку, жизнь, то Эльвира уже хорошо понимала, какими разными могут быть жизни у людей.  Когда-то Эльвира вышла замуж за дипломата, больше половины жизни прожила за границей, взрастила прекрасного сына, но только ближе к старости, стала понимать, что на самом деле делает жизнь прекрасной и счастливой.
     И в плане богатства Эльвира превосходила свою сноху, хотя уже не понимала своего достоинства. Она была и совладельцем предприятий, и собственником дорогой недвижимости. С каждым годом ее состояние вырастало. Все свои приобретения ее сын оформлял на имя матери. И это был умный и оправданный ход. На имя жены или сына оформлять собственность было опасно. Собственность жены и сына все равно будет общей. А вот к наследству не придерешься. Умер человек, и с ним вместе умирают все источники его богатства. Это был проверенный годами способ.
     В присутствии Аркадия Константиновича за столом все менялось. Ольга с Эльвирой, не споря, с уважением друг к другу, обсуждали домашние дела, делали планы на будущие дни и советовались с хозяином дома. В оживленном разговоре все принимали участие. Нередко спрашивали мнение Лизы, и тогда она тоже, на равных правах, высказывала свое мнение, хотя хорошо знала, насколько интересными для присутствующих были ее слова.
     Без Аркадия Константиновича встречи за столом заканчивались быстро.  На прощанье Ольга хвалила молочные продукты, выпечку, запахи цветов, блюд и Лизу. В ее лице Ольга благодарила всех, причастных к приготовлению завтрака и уходила в свою комнату.
     Но этот день был необычным и готовил много сюрпризов.
     К двенадцати часам раздался телефонный звонок из Парижа. Владимир сообщил, что сегодня вечером он прилетит в Москву и, зная об отсутствии отца, просил прислать в Шереметьево Дмитрия на машине с сопровождением. Он любил проехать по Москве в сопровождении полицейских машин. 
     Это была ни с чем не сравненная радость для матери. Ольга поспешила поделиться этой новостью со всеми в доме. Он без стука ворвалась в комнату Эльвиры. Бабушка настолько обрадовалась приезду внука, что не успела возмутиться и отреагировать на вероломное вторжение снохи в ее спальню. Потом Ольга бегала по комнатам и кричала:
     – Лиза! Лиза!
     Володя и Лиза выросли вместе. Учились они в разных школах, но на елку в Кремль ходили вместе. Вместе уезжали в Европу на рождественские каникулы и вместе проводили все летние месяцы в Геленджике. Они были, как брат и сестра, как два лучших друга, поэтому новость о приезде Володи обрадовала Лизу. Она искренне радовалась, прыгала от восторга, кричала ура, но вдруг замолкла и спросила:
     – А можно я поеду с вами встречать его?
     И, получив согласие, она продолжала прыгать, хлопать в ладоши и кричать ура. Она тоже чувствовала себя принадлежащей к другой касте, когда проезжала по Москве в машине с сопровождением.      
     Не прошло и получаса, как снова раздался международный звонок. Звонил Аркадий Константинович. Он связал неожиданный прилет Владимира с событиями на Украине, и с возможным наложением европейских санкций на всех членов своей семьи. Поэтому студенческая виза Владимира, скорее всего, будет аннулирована. Лучше не дожидаться этого, и улететь с действующей в паспорте визой.
     В конце ноября в Киеве начинался евромайдан, который с радостью поддерживали западные политики. Но на самом деле, главной причиной возвращения Володи была его безопасность. Охота на чиновников государственной власти России и членов их семей в Европе превращалась в реальность. Ольга еще не понимала, какие последствия следует ожидать от введения санкционных ограничений, но интуитивно предчувствовала большие изменения в своей жизни.
     Во время объявления о приземлении самолета из Парижа встречающих в аэропорту почти не было. Прилетевших тоже было немного. Лиза и Ольга внимательно наблюдали за прохождением пассажиров. В какой бы стране ни жил русский человек, он всегда отличается от местных жителей. Особенно это отличие бросается в глаза в многолюдных местах. Это удивительно, но эту загадку еще никому не удалось разгадать. Правда, бывают исключения, и Володя как раз относился к их числу. Это был юноша, совершенно не похожий на русского человека, на жителя Москвы, и уж тем более, на жителя любого провинциального города России.
     Франция и жизнь среди небедных студентов со всего мира, сделали свое дело. Володя обладал той самой внешностью, которую презирают мужчины, но вызывает интерес даже у самых высокомерных красавиц. Природа создает таких мужчин, внешность которых будоражит любопытство женщин, заставляет их обернуться и посмотреть, как этот красавец выглядит со спины. О таких мужчинах часто говорят, у них на лбу написано, я не такой, как все, я особенный.
     Черные, зачесанные назад волосы и смуглость кожи надежно скрывали его юный возраст. Большие, прямые брови подчеркивали глубину и выразительность его темных глаз. Лицо выглядело умным и казалось, открой он рот, раздался бы завораживающий, уверенный в себе баритон. Так и было. Он обладал приятным голосом. А добрая, сдержанная улыбка располагала к обычному легкому знакомству и непринужденной беседе. Глядя на Володю, никто из молодых девушек не отказался бы познакомиться с ним. Именно поэтому девушки заговаривали с ним первыми. Просили помочь найти какую-нибудь улицу, или просто подсказать, который сейчас час. Подобные уловки были знакомы и понятны Володи, и он, не теряя самообладание, а, скорее, делая выбор, уже знал, когда улыбнуться и завязать знакомство, а когда извиниться и сослаться на свою неосведомленность. Кроме этого, Володя не обращал внимания на свою одежду, на бушующую моду среди молодежи, предпочитал одеваться строго, носил пиджак и светлую рубашку с галстуком, которые тоже делали его старше своих лет.
     Первой Володю увидела Лиза, и с криком, «вон он», она бросилась ему навстречу. Ольга даже не успела спросить, «где он»? На ее лице появилась улыбка, выражающая и растерянность, и радость, и тревогу одновременно. Но не на долго. Как только она увидела Лизу в объятиях своего сына, улыбка исчезла. Ею овладело чувство ревности, которое мгновенно сменилось осознанием потери сына. Ей показалось, что эта смазливая девчонка бесцеремонно, наглым образом отнимает у нее самое дорогое в ее жизни. Лицо у Оли стало строгим с оттенком злости, непримиримости и твердости. Как любая мать она без предупреждения готова была броситься на помощь своему чаду. Но в своем сыне она видела уже не подростка, а повзрослевшего юношу. Поэтому все что она смогла сделать, пожалеть, что разрешила Лизе ехать вместе с ней в аэропорт.
     Не смотря на близость дочери шофера, к известному семейству, Лиза всегда и прежде всего, была горничной, служанкой. Поэтому Ольга настороженно относилась к отношениям своего сына с этой молодой красавицей. Когда-то Ольга тоже было молодой и красивой, поэтому хорошо знала, чем такие отношения заканчиваются. Она хорошо знала, как успешные мужчины легко попадают в плен молодого женского тела, как легко влюбляются, теряют голову, и как легко совершают отчаянные поступки.
     «А вдруг беременность? – неожиданно спросила себя Ольга. И что тогда? – не находя ответа на этот, неизвестно откуда возникший вопрос, ее восторженное и радостное настроение сменилось на тревожные мысли». Такая быстрая перемена настроения обычно была предвестником глубокой депрессии. Она не могла допустить повторение своей судьбы. Беременность Лизы, тем более брак ее сына с дочерью шофера, для нее представлялись катастрофой.
     Но жизнь продолжается, ничего не изменяя. Что бы ни происходило, а сила денег никуда не исчезает, да и бессилие мужчин перед женскими чарами тоже остается таким же, как и тысяча лет назад. Так было всегда и пока остается неизменным. Именно поэтому Володя первый раз в своей жизни почувствовал поцелуй Лизы не так, как это было раньше. Он почувствовал, что никогда раньше с ним не было, прикосновение Лизы. Почувствовал ее рядом, как женщину. Ему вдруг захотелось, чтобы ее руки дольше оставались на его шее. Бывает так, или нет, но это произошло.
     Со стороны они всегда выглядели, как брат и сестра, они даже были чем-то похожи друг на друга, и сами себя не воспринимали по-другому. Но прошел год. Год, как они не видели друг друга. Этот год изменил их. Они выросли. Поэтому волнение Ольги нельзя назвать необоснованным. Она смогла разглядеть присутствие чувств в дружеских объятиях молодых людей.      
     Отец Лизы, Дмитрий, не всегда был шофером. Он был образованным человеком и имел высшее образование. С красным дипломом закончил биологический факультет МГУ, работал а лаборатории НИИ, но прожить на зарплату научного сотрудника было трудно, и тогда он стал подрабатывать на отцовском стареньком запорожце.
Так получилось, что извозом он стал зарабатывать во много раз больше, чем ученым. Все складывалось так удачно, что уже через два года он поменял запорожец на жигули и дела пошли еще лучше. Так, благодаря занятию незаконным извозом, Дмитрий  познакомился с Аркадием Константиновичем.
     Это были девяностые годы. Заработать на жизнь тогда было непросто и небезопасно. Даже частный извоз перестал быть стабильным заработком. Денег у людей не было, но на вокзалах и в аэропортах сесть в такси по-прежнему было сложно. Это были тяжелые, опасные времена. А Аркадий Константинович уже занимал солидную должность, и ему был положен личный автомобиль. Каждый день автобаза выделяла ему разные автомобили с новым водителем. Порой, автомобиль запаздывал или ломался. А в тот вечер, когда Аркадий Константинович возвращаясь из служебной командировки, ему вообще не подали машину. Выхода не было, как только брать такси, на которое в аэропорту была большая очередь. Поэтому Аркадий Константинович взял частника. Вот им и оказался Дмитрий.
     Они были почти ровесники. Во всяком случае, оба заканчивали советские школы и институты. Разговор начался как-то сам по себе, легко и свободно. Аркадий Константинович был удивлен, что Дмитрий отказался от карьеры ученого и предпочел работать шофером. А при расставании он попросил у Дмитрия номер телефона,  сославшись на то, что ищет постоянного шофера на свой служебный автомобиль. Дмитрий согласился, и через пару недель он уже приступил к своим обязанностям. Так, более двадцати лет, Дмитрий не разлучался со своим босом. Карьерный рост Аркадия Константиновича превзошел все ожидания, менялись должности и кабинеты, менялись марки машин и места жительства.
     А когда Аркадий Константинович женился и привел в дом Ольгу, она потребовала себе помощницу. Ирина, жена Дмитрия, была немногим старше Ольги и была уже беременной, но от должности домработницы не отказалась. Женщины быстро подружились. Они вместе гуляли, по-женски секретничали, вместе ходили в женскую консультацию, питались за одним столом, пили одинаковые витамины и вынашивали совершенно одинаково своих детей. Правда, рожали они в разных роддомах. Ирина родила первой. Через неделю родила и Ольга. Роды их сблизили еще больше. Но Ира всегда знала свое место. Благодаря безукоризненному чувству такта Иры, такое равновесие в отношениях хозяйки и служанки продолжалось достаточно долго. Ничего не изменилось и когда пришла пора Володи и Лизе идти в школу. Школы, конечно, были разные, но дети продолжали общаться и расти вместе. Нередко Лиза оставалась на ночь в доме Ольги и спала в соседней с Володей комнате. К тому же, квартира Дмитрия всегда была в соседнем доме. Этого хотела и требовала Ольга, а Аркадий Константинович без труда мог это устроить. Он многое мог устроить, но Дмитрий никогда ни о чем не просил своего хозяина.
     Когда дети закончили школы, Володя уехал учиться в Париж. Лиза тоже могла бы уехать вместе с ним, стоило только заикнуться. Но этот момент родители Лизы то ли упустили, то ли не захотели расставаться с дочерью. И вот через год эти молодые люди снова встретились. Только теперь они не чувствовали себя родственниками, а прошлые годы представлялись им, как неизбежность, часть общей судьбы.
     По случаю приезда Володи был накрыт настоящий праздничный стол со спиртными напитками. Пал Палыч сам предложил меню французской кухни, и вместе с супругой задержались, чтобы приготовить эти изысканные блюда. Ольга в дороге немного успокоилась, решила поговорить сначала с мужем, посоветоваться с ним, и только после этого серьезно поговорить с сыном. Больше всех радовалась бабушка. Пользуясь отсутствием хозяина дома, Эльвира даже приготовила конверт с наличными деньгами для внука. Она искренне радовалась встрече и. Конечно, далека была от мыслей о его будущей жизни. Она просто радовалась. Ольга предложила Пал Палычу и его супруге сесть за стол, но они, сославшись на занятость, отказались и уехали. Они всегда отказывались и, может быть, поэтому Ольга всегда предлагала повару и его супруге присоединиться к трапезе.
     После ужина Лиза последовала за Эльвирой в ее комнату, и за столом остались Ольга и Володя. Ольга не смогла сдержать себя, и уже готова было начать разговор с сыном. Она уже решила предупредить его о женском коварстве, объяснить ему, что дочь шофера ему не пара, и заставить его выбросить из головы Лизу. Но раздался телефонный звонок. Трубку поднял Володя. Звонил отец. Аркадий Константинович сообщил, что уже через два дня будет дома. И Ольга снова решила отложить разговор. 
     Ольги было не по себе. Особенно невыносимо ей стало, когда Володя сообщил, что вечером они с Лизой ненадолго отлучатся, чтобы навестить друзей. Отказать Ольга не могла. Тем более, что Эльвира отпускала Лизу.
     – Конечно, – объявила Эльвира, – дело молодое. А потом пристально наблюдала, как Лиза собирается возможно на первое свидание в своей жизни.
     – А знаешь, – произнесла Эльвира, – вчера вечером я видела, как на балконе Володя накрыл тебя пледом и с просил, не холодно ли тебе. Я едва ни расплакалась. Я же намного старше тебя, я почти жизнь прожила, и мне никто никогда не говорил таких слов. Не потеряй его, он любит тебя.
     После такого согласилась и Ольга. Согласилась, но только за ними захлопнулась дверь, она готова была разреветься от того, что ничего поделать не смогла. А еще, она отчетливо представила, что ничего не сможет поделать, если у ее сына что-то произойдет с Лизой.    
     Аркадий Константинович появился в доме только вечером. Но и его появление в доме не утешило Ольгу. На ее удивление, он совершенно не волновался за сына, мало того, он напомнил своей супруге, откуда она родом, каким образом вышла замуж за него, за сына дипломата, и как счастливо они вместе жили и живут. Это окончательно убило Ольгу. Она поняла, что теперь у нее нет союзников, поняла, что в дальнейшем все будут поддерживать Володю и Лизу.
     – В конце концов, если это любовь, – говорил Аркадий Константинович, – надо радоваться. У нас с тобой появятся внуки.
     – Это же молодость, – говорила Эльвира, – все мы через это прошли, и каждый получил по заслугам.
     Родители Лизы не принимали в серьез увлечение их дочери сыном олигарха. Они были уверены, что это простая влюбленность и до брака дело не дойдет.      
     Всем остальным было все равно, кто кого любит, кто от кого рожает. Тем не менее, события развивались так быстро, что Ольга не успевала выбирать манеру поведения ни с Лизой , ни с сыном. А однажды Володя просто объявил, что они с Лизой решили пожениться.
     Все таки, закон подлости существует. «С чем боролись, на то и напоролись» – так, по-моему, его вспоминают в народе. Еще его называют Законом Мёрфи.  У людей всегда, если что-либо может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. Словом, как его ни назови, а в жизни всегда случается именно то, чего ты не желаешь больше всего.
     – Я не могу, – сообщил матери Володя, – она беременна.
     И тогда Ольга, обхватив голову руками, едва сдерживая слезы, выскочили на балкон. Потом, успокоившись, долго ходила по дому. А вечером она попросила Лизу зайти к ней в комнату. Разговор был долгим и откровенным. Говорила только Ольга. Она рассказала Лизе свою историю. Рассказала, как она вышла замуж по расчету, как обеспеченно, но бездарно прожила свою жизнь, потому что вышла замуж не по любви.
     – Ты его любишь? – спросила Ольга.
     – Не знаю... – ответила Лиза.      
     И такой ответ для Ольги говорил о многом. Теперь она была в полной уверенности, что никакой любви у Лизы нет.
     А на следующий день она уговорила мужа поговорить с Дмитрием, отцом Лизы, и предложить ему деньги и дальнейшую поддержку его семьи до конца жизни. Убедить хозяина дома было непросто. Какие только аргументы ни приводила Ольга, но сработала только одна ее фраза, произнесенная в сердцах.
     – Ты хочешь, чтобы твой сын прожил такую же счастливую семейную жизнь, как и ты?
     Этой фразы с лихвой хватило, чтобы Аркадий Константинович, человек несгибаемой воли, послушал жену.

     Вот такая история получилась. Пожалуй, это худшее из всего того, что мне довелось написать. Не ожидал, и только сейчас понял, что в ней не оказалось ни одного положительного героя. Но я вынужден был это сделать, потому что эта история не давала мне покоя, и я знал, она не оставит меня, пока я не поделюсь ей с кем-нибудь. Чем же все закончилось? А ничем. Ничем особенным, заслуживающим внимания.
     Разговор Аркадия Константиновича со своим шофером состоялся. Дмитрий без колебаний согласился с предложением своего боса. Потом был разговор отца с дочерью, после которого Лиза в тайне от всех сделала аборт. Сделала так тайно, что у Ольги появилось сомнение, а была ли эта красавица беременна. Но эта мысль не беспокоила Ольгу. Она опять вспомнила себя молодой и с улыбкой произнесла про себя: "смогла - значит смогла".
     А через год Володя благодарил свою мать за то, что она не позволила ему создать семью с Лизой. А еще через год, он убедил себя, что на свете действительно нет печальнее повести, чем повесть о Ромео и Джульетте.
     Но самое интересное то, что ничего не изменилось, ничего не произошло. Просто у семьи Дмитрия появились дома. Один дом на берегу Клязьминского водохранилища, недалеко от дорогущего загородного дома Аркадия Константиновича, и второй дом на берегу Черного моря, в Геленджике, тоже недалеко от дома семьи Марковых. Кроме того, Дмитрий стал владельцем десять процентов акций компании, принадлежащей Эльвире. Ах да, чуть не забыл, Эльвира... Эта милая старушка  поправилась и перестала нуждаться в посторонней помощи. Мало того, не смотря на преклонный возраст и болезнь альцгеймера, она не перестала удивлять мир своим талантом в бизнесе, и к своему юбилею, восьмидесятилетию, приобрела сверхприбыльную строительную компанию.
     А Лиза? Тоже без заметных перемен. Она и Володя снова стали друзьями. Порой даже вместе уезжали за рубеж в экзотические страны. А недавно прошел слух, что Лиза, наконец, устроилась на работу, и начала свою карьеру секретарши у молодого и перспективного руководителя одной из отраслей экономики страны.