Николай. Продолжает шестое поколение рода

Николай. Достойный продолжатель шестого поколения вятского рода Нестеровых

Николай Аркадьевич родился в самой уже Пантылке в декабре 1939 года. Если местом рождения Анатолия был еще починок Анисимовский, то Николай – уже коренной пантыльчанин.  Детство его, как и старшего брата, прошло без родителей после страшной  и трагической ночи сорок четвертого года. В возрасте пяти лет бабушка Евдокия летом 1945 года отправила его в детский дом в деревне Ивакино. Правда, как только с хлебом было лучше, она его забирала обратно домой, но где-то в конце года всех детей из Ивакино переправили в детский дом села Успенское, который был организован здесь в бывшей школе. Поэтому часто посещать детский дом там бабушка уже не могла. Она только бывала в Успенском по случаю посещения города Слободского. В селе Успенское в сорок седьмом году Николай начал учиться в школе. Причем, сразу в основном на отличные и хорошие оценки.
В сорок девятом году, когда отец освободился из мест заключения и нашел вторую жену в лице Анны Дмитриевны, они, по настоянию отца, решили взять из детдома Николая. Старший сын Анатолий, решили они, пусть пока поживет у бабушки, матери отца. Анна Дмитриевна была знакома с  ним, поэтому не возражала против приезда к ним и его. Но про себя была не довольна тем, что за два года знакомств, он ни разу не назвал ее мамой. Пожаловалась Аркадию, но тот объяснил это тем, что Толя отлично помнит свою мать Августу, поэтому и не хочет мачеху называть мамой.  Так что, они решили воспитать двух детей Анны (Клаву и Геннадия) и двоих и со стороны Аркадия (Анатолия и Николая). А что касается младшего Валентина, то Аркадий пока промолчал и ничего жене о нем не говорил. Поэтому оба решили, что свою миссию родителей они выполняют полностью.

Николай был привезен отцом в поселок ТЭЦ-3 летом сорок девятого года,  осенью пошел в третий класс начальной школы. Познакомился быстро с Генкой, стал мачеху называть мамой. У него,  по-видимому, не было особых воспоминаний о своей настоящей маме. Он и в настоящем, став взрослым и семейным человеком, пытается замалчивать о той трагической ночи сорок четвертого года, часто повторяя, что его потомкам знать эту правду не обязательно. Часто вспоминает поговорку «Ложь во благо, чем горькая правда». Возможно, он и прав, хотя я, как автор истории рода Нестеровых, не могу принять полностью эту известную поговорку.

В пятидесятом году Николай возвратился в Пантылку к бабушке, но только на летнее время, когда Анатолий уже собирался переезжать от нее в поселок ТЭЦ-3. Но лето этого года они вместе провели в Пантылке, побывали в праздник Девятой недели в гостях у тети Анюты у Жуйковцев, сходили к Касьянам, где жила сестра мамы. В Петров день были у Елькинцев, где у рода Нестеровых была родня в двух домах - у тети Агриппины и у тети Павлы. За одним  побывали в селах Ильинское и Пантыл. Мне хотелось полнее приобщить его к деревенскому роду Нестеровых, поскольку он уже считал себя городским человеком.

В лето пятидесятого в поселке была построена первая средняя школа, где дальше предстояло учиться Генке, мне и  Коле. Где-то в конце августа мы с Колей и с бабушкой вернулись в поселок. С Генкой сходили посмотреть новую школу, которая покорила их своими размерами и пришкольным участком, где уже были установлены кольца для игры в баскетбол, натянута сетка для игры в волейбол, снаряды турника, брусьев, бревна, веревки для подъема вверх. Генка был в восторге от этих снарядов, заявив:
- Ну, здесь мы будем настоящими физкультурниками!
Коля и я промолчали. Мне больше нравились лыжи. Другие снаряды видел впервые, и к ним как-то страшно было походить, за исключением турника, который в самодельном виде был и в Пантылке. Где-то часа через два вернулись домой на улицу Большевиков. Мне понравилось то, что школа находилась в десяти-пятнадцати минутах от их дома. Пришли, скромно пообедали и вместе с бабушкой отправились стоять в очереди за хлебом. Как обычно, очереди были огромные, так как мощности одного хлебозавода были недостаточные, да и хлеб от хлебозавода до магазина доставлялся конной тягой в специальном ящике. Поэтому хлеба от одной возки хватало всего где-то на одну треть очереди. Остальным приходилось ждать новую возку. Достоялись часам к шести вечера, купив четыре буханки черного и две белого хлеба.
На другой день бабушка с ними распрощалась и отправилась домой в Пантылку. Внуки ее проводили до поезда, отбывающего в поселок Каринторф. Вернувшись, вышли на улицу, поиграли с ребятами, потолкались, вернулись домой и стали готовиться к походу в очередь за хлебом.
Первого сентября все трое отправились в новую школу. Перед ней состоялся небольшой митинг, на котором выступил директор школы – мужчина лет сорока от роду. Затем он представил ведущих учителей, дальше выступили классные руководители, которые назвали имена и фамилии учеников каждого класса. Занятия намечалось вести в две смены и отдельно для вечерников, для которых была отведена третья смена. Всей троице – Генке, Толику и Кольке - досталась первая смена, чем они были очень довольны. Причем, Толик и Генка попали в один пятый класс «Е», сто то же их обрадовало. Колька был вызван раньше их и увиден в четвертый класс «Б».
Дома за обедом обменялись школьными новостями и отравились, как всегда в очередь за хлебом.

Поскольку Николай, как очень достойный представитель шестого  поколения рода, то дальше речь пойдет больше именно о нем. Четвертый класс он окончил на отлично. Это сыграло свою роль в том, что он был оставлен в этой же школе № 1, в пятом классе. Этим была очень довольна мачеха, а Генку и Толика ругала за то, что они не уговорили классного руководителя оставить  и их в этой школе, а не переходить в новую школу, до которой от дома было километра три.    
Обучаясь в школе № 1 Николай, твердо держался за отличные оценки по всем предметам, начиная с пятого и кончая десятый класс. Он окончил с отличием Кирово-Чепецкую среднюю школу № 1 в середине 50-х годов. Но медаль не получил. Поэтому ездил поступать в том же году в Ивановский энергетический институт, но не прошел по конкурсу. Поступил тогда еще в единственное в городе Кирове-Чепецке среднее техническое училище. После окончания работал слесарем на химзаводе. Затем поступил на заочное отделение Кировского политехнического института. Институт окончил в 1967 г., получив специальность инженера по автоматике.
 
 Жил долгое время с отцом и с мачехой в Кирово-Чепецке. Где-то в 1961-1962 гг. познакомился с Удовиченко Полиной Григорьевной, которая волею судьбы оказалась в Чепецке и работала на ТЭЦ-3 по распределению после окончания техникума. В 1964 г. они поженились, в 1965 г. у них родилась единственная и любимая дочь Ирина. Жили они в Чепецке в однокомнатной квартире недалеко от отца. В 1967 г. они переехали в город Каширу – на родину Полины, где и проживают в настоящее время. Николай долгое время работал на заводе по производству тары заместителем главного механика по автоматизации. В настоящее время пенсионер, как в прочем и Полина (кстати, она на год старше Николая). Работая заместителем главного механика по автоматизации, вдруг узнал в первом отделе завода, почему ему нельзя выезжать в командировки в западные страны по поводу закупки нового оборудования.
- Оказывается, я был связан, работая в Кирово-Чепецке на химзаводе в цехе, якобы с производством атомного топлива. Поэтому мне выезд и въезд в другие страны запрещен сроком на двадцать пять  лет. Я отвечаю особисту, что впервые об этом слышу. Что же теперь мне не бывать в других странах вплоть до пенсии? А тот серьезно отвечает Николаю:
- Вы же подписывали, работая на химзаводе, о неразглашении военной тайны? 
- Ну и какую такую тайну я могу выдать?
-  Не знаю, о какой тайне идет речь, но для нас важно, что вы подписывали такой документ и   до истечения срока в двадцать пять лет вас никто не выпустит за границу.
Так что, Николаю пришлось смириться с этим. А мы с Валентином подшучивали над ним:
- Не расстраивайся, зато на десять лет раньше нас выйдешь на пенсию.

Вот так поворачивается жизнь, и часто нас не спрашивая.   
В Николае, пожалуй, больше всего черт нашей мамы, может быть, поэтому у меня и у Валентина к нему особая симпатия. У Николая больше черт мамы: цвет глаз, некоторые черты лица, цвет волос, что-то от отца (импульсивность, посадка глаз). В остальном мы во многом похожи с Николаем. Он, например, очень любит свою дочь и внучку, дачный образ жизни ему нравится, так как давно уже купили дачу. А раньше у них с Полиной был садовый участок рядом с Каширой.
Но Николай и я не имеем сыновей. И это плохо для продолжения рода Нестеровых. Дело в том, что наши с ним дочери Ирина и Саша, являются продолжателями родов Данилиных и Максимовых, и только косвенно нашего вятского рода Нестеровых. К тому же и у них родились девочки, которые станут продолжателями еще каких-то чужих родов. Это вызывает определенный пессимизм, но с этим теперь уже ничего не поделаешь, думать надо было раньше, и не ограничиваться одним ребенком, а рожать может быть двух-трех, среди которых возможно и были бы мальчики – прямые продолжатели рода вятского рода Нестеровых. Единственным наследником является правнук Николая маленький Гриша. Хотя и он будет не Нестеровым, так как дочь Николая Катя носит уже другую фамилию. На сегодня Николаю уже  больше 80 лет. Мечтает повторить рекорд отца, который прожил почти 91 год. Побуждает и нас стремится к этому. Но Валентин уже сошел с дистанции, уйдя в мир иной в 2001 году, я, как автор этой истории пока держусь и во всем поддерживаю Николая.