Операция Карфаген. Списки Крылатого Маркграфа

28 июля 1941 года

Минск, рейхскомиссариат Остланд

Оба списка были готовы через час. Перед тем, как покинуть больничку, Колокольцев повторил директрисе то, что он незадолго до того сообщил главврачу: «Я надеюсь… очень надеюсь вытаскивать каждую неделю по двести человек… больше мой канал не потянет, к сожалению…»

Софья Абрамовна спокойно ответила:

«У нас говорят, что тот, кто спас одного человека, спас всё человечество… а Вы уже спасли двадцать пять тысяч… и будете спасать по двести в месяц…»

«Ты себе даже не представляешь, как ты близка к истине… вполне возможно» - мрачно усмехнулся про себя Колокольцев. Ибо вовсе не разделял убеждённость демонолога, что для спасения человечества нужно принести всех евреев в жертву демону Абаддону.

Ибо его личный опыт… общения с демоническими сущностями говорил прямо об обратном: что для спасения человечества нужно отбирать жертвы у демона. У любого демона. В том числе и у Абаддона… будь он хоть трижды на их стороне в экзистенциальной войне. Тем более, что лишь пока на их стороне.

Забрав с собой списки, Колокольцев прошёл в кабинет Городецкого и безжалостно выставил из него какого-то офицера вермахта. Судя по всему, это был некий Готенбах – правая рука коменданта гетто (и тот ещё отморозок, по данным СД).

Очистив помещение, Колокольцев приказал: «Машинистку вызови».

Через минуту явилась симпатичная высокая блондинка лет двадцати по имени Эмилия (явно фольксдойче). Колокольцев протянул ей списки (прозванные им Списки Крылатого Маркграфа – так его окрестила Сара Бернштейн, ибо фон Таубе – голубь… и Роланд - и потому маркграф по Песни о Роланде):

«Немедленно отпечатать – и пулей назад…»

Девушка взяла списки и исчезла. Колокольцев обратился к Городецкому:

«Во-первых, врач, его персонал и Софья Файнштейн с этого момента неприкасаемы – они под моей личной защитой. Если с ними что нехорошее случится, головой ответишь…».

Городецкий изумлённо посмотрел на него. Колокольцев металлическим голосом объявил: «Я не обязан тебе ничего объяснять… только фюреру…»

И жёстко предупредил: «Поэтому ещё один такой взгляд – и поедешь в браслетах в Заксенхаузен с билетом в один конец – мои люди там об этом позаботятся. Благо очень даже есть за что – а твоё место будет пустовать не более пяти минут…»

Комендант гетто судорожно сглотнул и кивнул. Колокольцев приказал:

«Твою личную машинку с латинским шрифтом давай…»

Ибо прекрасно знал, что каждый руководитель – особенно кто по самые уши в криминале – периодически должен печатать документы, для глаз даже сколь угодно верной машинистки не предназначенные. Ибо такие обычно и предают…

После того, как Городецкий водрузил на стол стандартную Olympia 8 образца 1934 года (Колокольцев на работе пользовал точно такую же), Колокольцев безжалостно выгнал коменданта из-за стола, напечатал приказ о транспортировке евреев в Берлин, подписал и заверил личной печатью.

После чего позвонил Штокингеру и осведомился: «Всё доставлено?»

Его новый зам довольным тоном ответил: «Полный комплект». И, усмехнувшись, добавил: «Поляк так расстарался, что где-то добыл аж четыре автобуса Mercedes-Benz О-3750. Максимальной вместимости – сорок три места…»

«Отлично» - удовлетворённо произнёс Колокольцев. Отметив про себя… наверное, не столь уж и неожиданное совпадение. Ибо именно такой марки и модели автобус – после вмешательства Колокольцева летом 1940 года – вывез в благословенную Швейцарию тридцать шесть спасённых им от принудительной эвтаназии психически больных… хотя, на самом деле, просто других…

Тридцать седьмой (строго говоря, первой из спасённых), стала Хельга Лауэри – великий, гениальный художник, композитор и поэтесса…

И осведомился: «Большой пустырь в полукилометре от гетто знаешь?»

Штокингер уверенно ответил: «Знаю…  его только неделю как расчистили… вроде склад какой-то строить хотят…»

Колокольцев приказал: «Автобусы туда. В каждый по два автоматчика…»

Вооружённых старыми, но убийственно эффективными МР-28 – распространённым оружием полиции в рейхе.

«… плюс два мотоцикла – они пойдут в голове и в хвосте колонны…»

Каравана Свободы, как он для себя его окрестил. И продолжил:

«Остальные в гетто – будут сопровождать колонну из полутора сотен евреев. Сотня взрослых и полсотни детей…»

Колокольцев не был обязан ничего объяснять и своему первому заму, но по неписаным правилам товарищества СС это было необходимо сделать – хотя бы в минимальном объёме.

Поэтому он прокомментировал: «Взрослых на работу в рейх – моя фирма бурно растёт, а дефицит кадров убийственный просто…»

Герхард был в курсе того, что его новый начальник был одним из богатейших людей рейха – владельцем едва ли не крупнейшей торгово-финансовой фирмы.

«… детей… это ты точно не хочешь знать…»

Штурмбанфюрер понимающе вздохнул. Ибо слухи о медицинских экспериментах над детьми (в первую очередь над еврейскими) в концлагерях СС ходили давно и упорно. Ему и в голову не могло прийти, что на самом деле оба лагеря были транзитными – частично в Палестину, частично к нейтралам.

Колокольцев осведомился: «Командир у людей поляка толковый?»

«О да!» - уверенно ответил Штокингер. И отрекомендовал: «Оберштурмфюрер Иоганн Бауэр. Мой однополчанин в Мёртвой Голове. Командовал взводом в соседнем батальоне… пока не словил британскую пулю под Дюнкерком…»

«Пробивная сила?» - будничным тоном осведомился Колокольцев.

«Локомотива» - усмехнулся его первый зам. «Сразу после ранения по снабжению работал… говорят, им интенданты до сих пор детей пугают…»

«Если я его решу к нам взять… порекомендуешь?» - спросил Колокольцев.

«Обеими руками» - уверенно заявил штурмбанфюрер.

«Добро» - вздохнул Колокольцев.  И повесил трубку (Штокингер уже был в курсе, что трата времени и энергии на «Хайль Гитлер!» его шефом не приветствуется).

Материализовалась смазливая Эмилия (непонятно когда успевшая существенно похорошеть) с отпечатанными списками.

Колокольцев забрал у неё списки и протянул два (которые на транспортировку) Городецкому: «Через час все они должны стоять на главной…»

На самом деле, единственной.

«… площади гетто с вещами. Я их забираю… куда, это не твоё дело…»