Бог смотрит молча

Предисловие

Человечество вечно спорит о Боге. Одни ищут Его на небесах, другие — в строках Священных Писаний. Но что, если Бог смотрит — молча? И если в этой тишине звучат все наши вопросы — от Адама до наших дней? Этот рассказ — не притча и не проповедь. Это разговор. Откровенный, невозможный и всё-таки реальный.



I. Мужчины из разных времён

— И всё-таки, почему мы здесь втроём? — спросил Моисей, придерживая полы своей древней одежды.
Он стоял прямо, как всегда, но в его глазах мерцало беспокойство.

— Потому что мы — голоса трёх эпох, — ответил Иисус, глядя на огонь, который пылал, не сжигая ни дров, ни времени. — Ты — Завет. Я — любовь. Он — разум.

— Он? — удивился Моисей. — Альберт? Разве можно сравнивать пророка с учёным?

Эйнштейн усмехнулся и поправил выбившуюся прядь волос:
— Разве можно измерить притяжение духа и притяжение масс? Мы все искали формулу мироздания, Моисей. Просто ты записал её в скрижалях, Иисус — в сердце, а я — в уравнении.

Они помолчали.

И тут появился Адам.

Он не выглядел ни древним, ни наивным. Он был… первичным. Без эпохи. В нём не было ни знаний, ни верований — только чистое бытие.

— Вы всё ищете Бога, словно Он где-то вне, — сказал Адам. — А я — жил с Ним. Пока не захотел знать, что хорошо, а что — зло.

Его голос был не обиженным, но печальным.

— Ты выбрал Еву, — сказал Иисус.

— Я выбрал выбор, — ответил Адам. — И за это — был изгнан. Но только с того дня началась настоящая человеческая жизнь.



II. Женские голоса

— Вы спорите, как всегда, — голос был нежным, но твёрдым.
В полутьме показалась Сара — женщина Моисея. Она не склоняла голову.

— Моисей приносил законы, но забыл, как пахнет детский лоб. Он был с Богом, но часто не с нами — ни с народом, ни со мной.

— Ты всегда была моей скалой, — прошептал Моисей. — Но я и вправду... не знал, как быть мужем, когда был только вождём.

Марии Магдалине не пришлось ничего говорить. Она только посмотрела на Иисуса — и Он понял всё. Он знал её боль, её одиночество, её молчаливую веру, которую отвергли другие. Он встал — и прикоснулся к её руке. Без слов.

— Вы думаете, Эйнштейн жил с формулами? — усмехнулась Эльза, его жена. — Он жил в облаках и спал с бумагами. А я варила ему кофе. Убирала письма. Была его гравитацией, пока он искал теорию всего.

— Прости, что не искал её в тебе, — прошептал Эйнштейн.

А Ева… Ева не пришла. Или… Она пришла — в лице каждой из них. В голосе. В боли. В выборе. Она была в каждом взгляде, полном любви и разочарования.



III. Современный человек

Он сидел в тени.

Дима. Мужчина из двадцать первого века. Не пророк. Не учёный. Не святой. Просто человек, читающий, ищущий, спрашивающий.

— Я не знаю, кто вы. Может, вы — мои мысли. Может — тени памяти. Может, моя душа устала ждать ответов от молчащего неба.

Он смотрел на огонь, что не давал ни тепла, ни холода — только свет.

— Я верил в Бога в детстве. Потом — в науку. Потом — в любовь. И всё это рушилось. Я видел, как гаснут глаза от страха, как умирают дети, как лгут сильные. Где же Ты, если Ты есть?

Молчание.

— Иногда я думаю, что Бога нет. А потом — слышу, как во мне кто-то всё ещё спрашивает: "А если есть?"

Он посмотрел на них.

— Я не пророк. Не святой. Но я человек. И если вы — мои сны, мои проекции, то пусть вы скажете мне главное — как жить?




IV. Ответ

Моисей подошёл к нему первым.

— Начни с чести. Даже когда не верят. Даже когда смеются. Сохрани честь.

Иисус наклонился.

— Люби. Даже если сердце болит. Даже если не верят. Особенно — когда не верят.

Эйнштейн улыбнулся.

— Сомневайся. Но не теряй из-за этого желания понимать. Бог — не доказательство. Он — вопрос, который ты продолжаешь задавать.

Адам посмотрел на него, как отец на сына.

— Иди. Живи. Ошибайся. Прощай. Вся истина — в твоей свободе.




V. Послесловие

Когда всё исчезло, Дима остался один. Только тишина. Без молнии, без знамений.

Он встал. Пошёл домой. Встретил сына. Сварил кофе. Написал кому-то, кого давно хотел простить.

Бог молчал.

Но Дима чувствовал — где-то внутри звучит голос. И в этой тишине было больше ответа, чем в тысячах слов.



Конец.