Божемоев и кризис среднего возраста

   Чем старше становился Божемоев, тем меньше его привлекало безликое ликование толпы на площадях и стадионах. И тем сильнее хотелось ему, пусть и скромного, но приватного, сугубо личного торжества.

   Божемоева выручал день рождения. Но тот, к сожалению, случался только раз в году. Да и то, почти всегда выпадал на будни, а потому проходил буднично — чай с коллегами на работе и пирожное «буше». Клише. Скучно жил Божемоев: дом-работа, работа-дом. И ничего личного. Кроме личного местоимения «я». Хотя и собственное Я Божемоев ощущал, как последнюю букву алфавита.

   Между тем, душа Божемоева просила праздника. Просила постоянно, истово, по-женски. А просить женщина умеет. Неважно что. Важно, что живая, она не отстанет. И объяснений, вроде, «я тебя люблю, но денег нет», женщина не понимает. Потому что твёрдо уверена — там, где денег нет, о любви не говорят. Там скандалят. Вот и душа Божемоева, не получая желаемого, ежедневно тихо скандалила и в конце концов, сделалась больной. Плюс ещё одна больная душа. Печальная статистика…

   «Боже мой! Что делать? Лечиться? Но как? Воспользоваться советами народной медицины? Получить временное облегчение, испортив печень? Или обратиться к медицине инородной, постучав в белую дверь с пугающей табличкой: «Психиатр д-р Франкенштейн»? Что ждёт за этой дверью? Только ли душеспасительная беседа? А может, положиться на русский «авось» в надежде, что само пройдёт? Говорят, такие случаи были…», — мечется Божемоев, нервничает и никак не может решиться. Не до праздников ему нынче. Тем паче, что молва о нём уже идёт…

   Не мне вам объяснять, как у нас называют человека с больной душой. По-всякому называют. Бывает и обзовут. Психом. А кто не псих? А вы не псих? А я не псих?