Близость

Кокин хотел близости. Да такой, чтобы жена не боялась и  рассказывала ему обо всем. Но жена почему-то молчала.
Или говорила:
- Ты как? В порядке?
И Кокин отвечал:
- Да. А ты?
И Ниночка говорила:
- Да.
И что? Это что вообще?
Не доверяет, решил Кокин и расстроился еще больше. А Ниночка молчала.
Прям сидела и молча читала. Или молча чистила картошку. Или молча сидела за столом и ела.
И ни смеха тебе, ни шутки, ни какой маломальской мысли!
 А может, нам просто не о чем говорить? испугался Кокин.
 Или у нее кто-то есть? И она ему рассказывает о том, как купила не те обои и перепутала ключи и уехала не туда. И они вместе смеются!
 - Купи ей шампанское, - посоветовал Саня Першиков. – Цветы, конфеты.… Создай такую обстановку, чтобы она почувствовала себя в безопасности.
Кокин не понял.
- Можно подумать, я с ножом хожу! – обиделся он.
- Вот именно! – Саня похлопал его по плечу. - Твой нож может быть внутри.
Кокин задумался. Ну что нужно сделать, чтобы жена начала говорить?
Чтобы она захотела открывать своё сердце? Чтобы она могла и смеяться и плакать и жаловаться и негодовать и злиться?
Вечером он пришел домой с цветами и шампанским. Ниночка была удивлена.
- Ты в порядке? – спросила она.
- Да, - ответил Кокин. – А ты?
- Я тоже, - Ниночка поставила цветы в воду и ушла в комнату.
И что? досадовал Кокин. Ни радости, ни даже улыбки…
- Подари ей какой-нибудь подарок, - посоветовал Слава Любшин. – Духи или браслет, я не знаю…  Может, часы.
Кокин пошел в магазин и хотел купить Ниночке духи. Но он запутался, и не мог понять, что же ей соответствует?
Копченый чернослив, сладкие пряности, белый кедр, многогранный мох, сливочный сандал, итальянская кожа, бобы тонка, о которых он вообще ничего не знал.
Может я просто куплю ей чайную пару? подумал он. Или зонт?
А может, комплект кружевного белья? Но как угадать с размером?
Кокин устал и вдруг увидел на манекене пижаму. Прекрасную пижаму, которая украсит любую более-менее порядочную женщину.
- Шелк, - сказала продавщица. – Шикарный подарок…
Кокин купил пижаму и представил, как Ниночка ее наденет и сразу же почувствует себя роскошной женщиной.
Она захочет шампанского, будет петь, танцевать, и расскажет, наконец, какую-нибудь трогательную историю. 
Но Ниночка снова удивилась.
- Ты  в порядке? – спросила она.
- Да, - сказал Кокин. – А ты?
- Я тоже, - ответила Ниночка и ушла в комнату вместе с коробкой.
 Кокин ждал, что она сейчас появиться в пижаме, красивая, с распущенными волосами.… 
Но Ниночка улеглась в ванную и лежала там до посинения, читала роман.
Кокин вообще расстроился. Что делать, чтобы растопить этот лед?
Этот холод, пронизывающий душу?
- Покайся! – сказал Савелий Петров. – Тебе нужно встать на колени и признать свою вину!
- В чем? – не понял Кокин.
- Во всем! – Савелий перекрестил его три раза. – Ступай и проси прощение!
Кокин стал думать о грехах. Что я сделал? пугал он себя. В чем был неправ?
Он хотел вспомнить свои мерзкие, недостойные, гадкие поступки, когда он вел себя как последняя сволочь, как подлец и скотина, и не мог.
Придя вечером домой, он встал перед Ниночкой на колени.
- Прости! – сказал он. – Прости меня!
Ниночка снова удивилась.
- Ты в порядке? – спросила она.
- Нет! – Кокин чуть не зарыдал. – Прости меня, Нина!
- За что? – Нина, как ни в чем не бывало, стала разглядывать себе в зеркало.
- За все! – Кокин закрыл лицо руками.  – Я подлый человек! Я ничтожество! Я тварь, Нина!
Ниночка в растерянности смотрела на мужа, а она не ожидала.
- Нина! – воззвал Кокин. – Я ужасный человек, - он простер к ней обе свои руки. – Я поступил низко, подло, мерзко! Я достоин презрения, - он смотрел на Нину сквозь слезы. – Достоин смерти!
 Ниночка смотрела на него и думала о самом страшном.
- Ты совершил….
- Да! – воскликнул Кокин и, закрыв лицо руками, затрясся в рыданиях.
Ниночка уселась рядом с ним и стала гладить его по спине.
- Ну что ты, - лепетала она. – Мы что-нибудь придумаем.…  Вот увидишь…  Мы справимся…
- Нина! – вскрикнул Кокин, а он вошел в раж. – Что теперь будет, родная моя?- он упал лицом в ее колени и не мог остановить рыданий.
А ему было жалко себя. Столько времени он жил в этом холоде, в этом мраке, в этом глухом отчаянии, когда они были чужими друг для друга, были далекими…
- Нина, - шептал он, - родная моя, любимая… 
- Все будет хорошо, - шептала Нина, и гладила его по голове. – Все будет хорошо, родной мой….
Кокин чувствовал эти прикосновения и не мог поверить, что Нина его утешает. Что она с ним говорит.
Что она вдруг стала такой теплой, такой ласковой, такой понимающей и именно сейчас, когда она думает, что он злодей. 
Кокин поднял голову и посмотрел ей в глаза.
- Что бы ни произошло, - сказал он, - всегда помни, что я люблю тебя…
- И я тебя люблю, - Нина гладила его по волосам, и Кокин чувствовал, как между ними происходит таинство, когда во всем мире есть только он и она…
Он зажмурился изо всех сил, все еще не веря и не понимая, как это удержать, как сделать это своим...
- Побудь еще со мной, - Кокин обнял ее и прижал к себе. – Как я скучал по тебе такой, - он поцеловал Ниночку в ладонь, потом в сгиб локтя, потом в плечо.
- Что теперь будет? - Ниночка горестно вздохнула.
- Я буду всегда с тобой, - он положил свою руку ей на грудь. – Вот здесь…
Ниночка всхлипнула, и хотела вдоволь нарыдаться о своей бабьей доле, такой вот внезапной и горькой, как вдруг кто-то позвонил в дверь.
- Это они! – вскрикнул Кокин.
- Нет! – Нина схватила его за рубашку. – Мы еще не поели!
Она помогла ему подняться и они, держась друг за друга, медленно шли через комнату, каждый раз пугаясь и вздрагивая от раздающегося звонка, и уже на кухне, за закрытой дверью открыли шампанское и шепотом говорили о чем-то простом, о чем-то понятном, живущем где-то внутри, в самой дальней маленькой комнате…