Откель?

Артамонов ушел из дома. А все! Надоело! Каждый вечер скандалы, и из-за чего? 
Не туда кинул ноги, не в тот угол. Да пусть бы они лежали! Нет!
Надо по-своему!
Артамонов шел по улице и вдруг увидел, что вокруг много женщин. Да любую бери и иди! Все хотят! И счастья и любви, и чтобы лето. И чтобы всегда.
Одна так улыбнулась, дескать, хо-хо! Другая подмигнула, мол, красавчик привет! Третья раскраснелась, дескать, стыжусь!
Артамонов не мог поверить. А он привык к униженьям, к подачкам, к «заслужи свое счастье».
 А сколько мужей уходит в одном трико и через месяц звонит, чтобы сказать, как чудесна их жизнь! Как прекрасна судьба!
 Артамонов даже не знал, куда ему идти. Он разглядывал женские лица, и видел, как они розовеют, как они переливаются на солнце и хотят выпить.
Он чувствовал запах корицы, горячего шоколада, какой-то другой неведомой жизни, в которой есть мармеладные дольки и шарики из марципана.
Артамонов зашел в один магазин, потом в другой, ему вдруг захотелось пломбиру.
Он съел мороженое в вафельном рожке, потрогал зачем-то листья и оказался в книжном.
Стоя среди читающих женщин, Артамонов вдруг почувствовал благодать. Он чуть было не прослезился. 
А женщины были прекрасны. Они читали одну и ту же книгу П. Андерсон «С любовью, Памела» и не одна даже не думала схватить полотенце и нахлестать его по щекам. Ни одна не посмотрела презренно, дабы унизить. Ни одна не начала работать нижней чакрой, чтобы почувствовать уверенность и стабильность.
А так всегда! Но как только женщина понимает, что ее любят и без нее жить не могут, то всё!
Начинаются скандалы, угрозы, насмешки, приказы, упреки, попрания и всего становится мало! Надо еще!
Артамонов вздохнул, а он вспомнил, как Аллочка требовала от него все больше и больше.
Она даже говорила, что он живет только для нее и ради нее.
- А для себя ты жить не можешь, - говорила она. - Не можешь! Вся твоя жизнь только для того, чтобы делать меня счастливой. Для этого ты и пришел в этот мир. Для этого и родился!
- А как же мое счастье? - спрашивал Артамонов.
- Ты меня удивляешь, - Аллочка смотрела на него большими глазами. – Когда я счастлива, то и ты  счастлив тоже. Или нет? 
- С хера? – говорил Артамонов и тут же получал по роже.
А он не мог увидеть связь между своим и Аллочкиным счастьем.
Да и как может обычный мужчина со своими слабостями, синуситами, артритами, бронхитами добывать это счастье? Откель?*
Артамонов вышел из книжного, а он не знал, куда податься. Где провести ночь. У кого?
А как было бы прекрасно, подумал он, если бы для таких, как я был построен отель. И на нем висела вывеска «Для мужей, которые отчаялись».
Или «Для мужей, чьи жизни в опасности». Или «Для мужей, у которых совершенно нет никаких сил».
Или «Для мужей, чьи жены распоясались окончательно».
Артамонов шел по улице и думал о том, а был ли он когда-нибудь счастливым? И есть ли это счастье вообще?
 Быть может, это гипербола, вымысел, насмешка злого ПарАдокса? Артамонов зашел в какой-магазин и вдруг увидел её.
 Она сияла. Манила. Обещала. Артамонов подошел к ней и затаил дыхание.
- Это новая коллекция Паул Нагел,- услышал он чей-то голос.
Артамонов взял ее в руки. Невероятно. Она была на длинной тонкой ножке, плавно переходящей в выпуклую чашу, сужающуюся посередине.
- Это для граппы, - снова сказал голос.
Артамонов не знал что такое граппа, но он хотел, чтобы у него была такая изысканная чаша в форме тюльпана.
Он мог наливать в нее чай или рассол или коньяк. Или вообще ничего.
Чувствуя волнение, он пошел с ней на кассу и подумал, что сегодня какой-то особенный день.
 Кто-то взял и специально для него создал такую изумительную роскошь, такое блаженство и не для того чтобы пить, а чтобы чувствовать величие.
Он вышел из магазина в другом настроении и подумал, что вообще может запрыгнуть на поезд, или найти себе новую бабу, или начать жизнь другим человеком.
С новым именем Гарри Митчелл или Джонни Пауэр.
Или Кристофер Штокель.



*Откуда?