Ошибка

Глава 1

Нина Сергеевна легкой поступью вошла в кабинет врача.
На днях она прошла полное обследование по настоянию сына, тот собирался в длительную заграничную командировку и попросил:
— Мама, пойми, я должен быть уверен, что с тобой все в порядке. Ну чтобы… без неожиданностей! Ты меня понимаешь?

В свои неполных шестьдесят пять лет Нина Сергеевна прекрасно выглядела, держалась молодцом. Да что там! Она все еще покупала себе модные вещи, следила за трендами, ходила к косметологу, ежедневно делала легкий макияж, и раз в месяц стриглась у дорогого мастера. Могла себе позволить: сын ни в чем ей не отказывал. Каждый месяц на карту падала приличная сумма, которую Нина Сергеевна даже не успевала тратить полностью.

…— Хорошо, Евгений, — она называла сына только так. — Сделаю, как ты хочешь. Тем более я давно не была у костоломов.
— Почему костоломов? — опешил сын.
— А кто ж они есть? Придешь к ним здоровым, а уйдешь… Вспомни отца! Пошел с прыщиком! А ему? У вас… — женщина махнула рукой. — Сколько прожил отец после того приговора?
— Полгода, — машинально ответил сын.
— Ну не костоломы ли? Пока живешь, не зная, — все у тебя хорошо. А Паша сломался! И именно после врача.
— Мама, ну при чем тут врачи? Если отец был болен.
— А не пошел бы, так и был бы жив.
— Так что, не пойдешь на обследование? — обреченно спросил сын.
— Почему? Пойду, конечно. У меня нет никаких прыщиков.

Прыщиков у Нины Сергеевны действительно не было. Но тем не менее прогноз врача был неутешителен.
— Все бы ничего, Нина Сергеевна, — промолвил невролог. — Но у вас начинается Альцгеймер. Вы знаете, что это за болезнь?
Врач внимательно рассматривал снимки и другие анализы.
— Знаете? — задал он вопрос повторно.
Нина Сергеевна затравлено кивнула.

Весь лоск, вся ее самоуверенность вдруг куда-то испарились. Она посмотрела на свои руки, и ей даже показалось, что они прямо сейчас покрылись старческими коричневыми пятнами.

Нина Сергеевна в ужасе вскрикнула. Она гордилась своими абсолютно белыми ручками без единого пятнышка старческой гречки. У всех ее подруг руки были испещрены ею, а у нее нет.
— Ну что вы! Не стоит так волноваться, — промолвил доктор, не поднимая головы от писанины. — Медицина шагнула вперед, и есть поддерживающие методы.

Врач еще что-то бубнил о том, как они могут поддержать ее ум в более-менее нормальном состоянии, но голос его доносился словно откуда-то издалека.

Нина Сергеевна смотрела сквозь врача — она унеслась далеко, в свою молодость. Вот она сидит на кухне у Ирки, своей одноклассницы. Ее мама — высокая, красивая блондинка с длинными волосами, — элегантно курит, закинув ногу на ногу, и расспрашивает у девчонок о том, как прошел день.

Вот та же кухня, и Берта Александровна, все еще очень красивая женщина в шелковом халате, слегка открывающем ее шикарную грудь, варит кофе и разливает всем троим. В этот раз они уже курят все вместе — девушкам по двадцать лет.

А вот они с Иркой сидят уже вдвоем на кухне и пьют кофе, который сварила Ирка, и курят… Без Берты. Она лежит в своей комнате — худая, страшная, со всклоченными волосами, — и периодически кричит:
— Ирка, ты снова привела мужика? Пусть он и меня вы… ет. Ирка, я кому сказала. Пусть твой мужик зайдет ко мне. Я хочу, ты слышишь?

Потом она неожиданно появляется на кухне, долго и пристально смотрит на Нину. Девушку сковывает страх от этого пристального изучающего взгляда. Потом старуха резко хватает ее за руку и тащит в спальню со словами:
— Пойдем, я тоже хочу тебя. Ирка! — орет она. — Ты же не будешь против, если Алексей разочек и меня тра. хнет?

Нина отбивается, кричит. Но вырваться из цепких рук Берты не так-то и просто. На помощь приходит Ирина, и вместе они кое-как укладывают Берту, Ира дает ей лекарство. Нет, не так, скорее, засовывает в рот… Берта визжит, матерится, сносит на своем пути все, до чего может дотянуться…

…Знает ли она про Альцгеймер? Знает ли она? Тогда от Ирки отвернулись все подруги, осталась только Нина. Да и она стала все реже и реже заглядывать к ней по понятной причине.
— Знаю, — кивнула Нина Сергеевна и в упор посмотрела на доктора. — Сыну не говорите, если придет.
— Хорошо, как скажете, — пообещал доктор. — Но вам понадобится уход и…
Но Нина Сергеевна уже не слушала. Она знает про уход абсолютно все…

Выйдя из кабинета врача, Нина прошептала:
— А вот и хрен тебе и твоему Альцгеймеру, костолом несчастный. Я ни за что не стану такой, как Берта. Понял? — она обернулась и посмотрела на дверь, из которой только что вышла, хотела плюнуть, но природная интеллигентность не позволила это сделать.

Выйдя из поликлиники, Нина первым делом закурила тонкую длинную сигаретку с ментолом. Сын давно предлагал перейти на новомодную штучку. Как же она называется? Забыла?
Нина Сергеевна присела на скамейку. Забыла!
«А что я еще забыла? — спросила она у себя. — Частенько путаю Эльку и Дэльку. Так это и немудрено. Их все путают. Недаром же они близнецы! Так, что еще? Наобещала Витьке, что весной помою ему окна, и не помыла. Да, забыла. А с какой такой стати вообще я должна мыть ему окна? Ни с какой. Но ведь я забыла! Реально забыла! А потом этот концерт. Я тоже совсем забыла о нем. Как я могла?! Ирка ждала меня. А еще я не помню некоторых слов на французском. А ведь я владела им в совершенстве…»

Так Нина Сергеевна просидела долго, пока у нее слегка не подмерзли ноги. Тогда она встала и пошла домой.

Путь пролегал через сквер, в котором всегда кто-то выступал. То какие-то певцы, то танцоры, то кришнаиты пели свои  мелодии с одним набором слов.

В тот день были цыгане. Играла зажигательная музыка, цыганка танцевала. Нина Сергеевна остановилась против воли, ее будто магнитом тянуло туда, где танцевала молодая черноволосая красивая женщина. Как же были хороши ее движения!

Тело Нины вдруг тоже запросилось танцевать, оно будто вспомнило, как это хорошо быть легким и свободным — женщине стоило больших усилий сдерживать себя. Но в какой-то момент она не смогла сдержаться и выскочила в круг.

Молодая цыганка, все поняв, кинула ей свой яркий цветастый платок. Нина схватила его, обвязала вокруг талии и пустилась в настоящий цыганский пляс.

И вот уже не на молодую танцовщицу, а на нее смотрит весь народ. Кто-то презрительно — куда, мол, старая полезла, — а кто-то с восхищением. Но Нине было все равно, она вдруг снова ожила в этом танце. Она танцевала так, как будто делала это всю жизнь.

А люди подходили и подходили.  Их интересовала пожилая русская, которая так упоительно танцует и так чувствует мелодию, будто живет танцем.

Она и жила, прикрыв глаза и полностью отдавшись мелодии. А старый цыган играл и играл на своей гитаре. Временами он наращивал темп до такой степени, что казалось, сейчас лопнут струны, а порою он замедлял движение своих умелых пальцев так, будто они совсем переставали перебирать. Гитара слушалась его и издавала те звуки, которые он просил. А Нина подчинялась этим звукам и танцевала свой танец.

Она совсем не чувствовала усталости, тело снова было молодым и сильным, как когда-то очень давно. Ей даже показалось, что оно помнит — лучше нее самой, как двигаться в ритме, как жить этим ритмом.
В голове звучала лишь одна мысль: «У меня все хорошо, и будет еще лучше!»

— Пойдем с нами, — пригласил ее цыган после танца. — Будешь танцевать с Радой. Вон сколько денег дали. Заработаешь. Пойдем?
— Куда? — рассмеялась Нина.
— По миру! — ответил цыган и повел рукой, будто показывая, какой огромный мир.

Нина развеселилась еще сильнее.
— По миру? — она тоже повела рукой. — Как интересно. По миру… Нет. Спасибо. Я не могу пойти по миру.
Она отказалась и пошла домой, увидев, как расстроился старый цыган.

Глава 2

В тот же вечер Нина позвонила сыну:
— Сынок, со мной все хорошо. Можешь ехать в свою командировку. Доктор сказал, что еще лет пятнадцать твоя мать не принесет тебе никаких хлопот.

…А рано утром позвонила Ирка:
— Нина, послушай, — затараторила она, — тут путевки предлагают в Узбекистан: прилетим в Ташкент, потом Самарканд, Бухара, Хива. Вроде недорого. Может поедем?
— Обязательно поедем, — тут же ответила Нина вслух, — а про себя подумала: «Пойду по миру, как тот цыган!»

Ташкент встретил ослепительно ярким солнцем, цветами, жарой и необыкновенно чистым синим небом.
— Ира, я не поеду сегодня в Самарканд, — обняв подругу, сообщила Нина. — Ты езжай одна. Я хочу в горы. Там есть огромное водохранилище и какая-то деревня на его берегу.
— Какая деревня, Нина? Ты совсем того? — Ира была ошеломлена.
— Пока еще нет.
— У нас тур, Нина. Да и нет у них деревень. Мы ж не в России.
— Есть, Ириша, есть, они просто по-другому называются, я забыла как.
«Забыла! Опять забыла!»
— Нина, ты с ума сошла? У нас тур! — снова повторила подруга. — Как ты тут одна? Я не могу с тобой, прости. Я не люблю горы. Помнишь тот случай?
— Ничего. Ириша, ничего. Ты поезжай, а я хочу туда. Я не обижусь, с чего бы? Это мое решение. Я все понимаю, тебе страшно.

В 2011 году Ира отдыхала в горах под Ташкентом: тряхануло тогда не слабо. Семь баллов.

…Горы встретили таким ароматом, что просто сносило с ног. Нина попросила шофера остановить машину. Молодой узбек послушно остановился у обочины и удивленно посмотрел на свою пассажирку.

Она вышла из машины и легла на траву, и так пролежала долго. Нина любовалась синевой, раскинувшейся прямо над ней, и вдыхала необыкновенные ароматы горного воздуха.
«Ира рассказывала мне, как необычайно вкусно дышать этими воздухом. Она не соврала».
— Послушай, — Нина приподнялась на локте и обратилась к парню, — а почему такой запах?
Парень пожал плечами и ответил:
— Так весна. Все проснулось —
вот и пахнет.
— Все проснулось. Все проснулось. Поехали! — скомандовала Нина и поднялась резво, как молодая женщина.

Озеро появилось совершенно неожиданно, оно будто выскочило из ниоткуда и раскинулась так далеко, на сколько хватало взгляда.
— Эй, парень, а тебя как зовут?
— Рустам.
— Рустам, останови снова, а я заплачу, сколько скажешь. Меня Нина зовут.
— Не надо, апа. Я остановлю без денег.

Ему понравилась эта странная женщина. Она любовалась его родиной.

Нина вышла из машины и подошла к отбойнику, дальше обрыв, а там внизу плещется Чарвак.
«Боже, какой простор, какая красота!»

Синяя гладь водохранилища была окружена горами, подернутыми нежной дымкой зелени, у Нины закружилась голова, навернулись слезы, и мороз побежал по коже.
«Как хорошо, что я сюда приехала. А Самарканд? Ничего. Я потом съезжу. Может быть!»
— Слушай, Рустам, а как называется деревня? Ну которая там… куда мы едем?
— Юсуп-хона. Только это не деревня, а кишлак.
— Рустам, а ты почему так хорошо по-русски говоришь?
— Так в русской школе в городе учился. Друзья русские были. И девушка была, — парень загрустил.
— А что случилось, Рустам? Расскажи.
— Зачем вам, Нина-апа? Это грустная история. А вы веселитесь, радуйтесь — отдыхать приехали.
— Расскажи, Рустам. Не все ж веселиться, — сказала, а сама подумала: «Нет, ничего не испортит моего настроения».
— Мы в одном классе с ней учились. Думали, закончим школу — поженимся, но ее отец сказал: «Нет, не отдам за узбека!» Да и мой был против, если честно. Уехали они вскоре… в Россию. А я сюда, домой вернулся. Вот, таксую теперь.
— Почему грустная? Хорошая история: ты вернулся домой. Это хорошо, — сказала Нина. — Рустам, а где можно пожить в вашем кишлаке? Я хочу тут все лето побыть. Ну или сколько захочу.
— Жарко летом… выдержите? У нас можно, — ответил парень. — Домик есть во дворе. Небольшой, мы его сдаем летом. И кухня есть. Сами будете готовить или наше кушать?
— Не знаю, Рустам, я пока об этом не думала. Захочу — приготовлю. А не захочу — так просто воды напьюсь. Я неприхотлива и всеядна.
— Зачем воды, э? — покачал головой парень. — Мама чай нальет, свежую лепешку подаст, кислое молоко. Скоро урюк поспеет. Я люблю урюк. А вы?
— Урюк? Я никогда не ела урюк. — Что вы, тетя, — вдруг назвал Нину Рустам на русский манер вместо «апа» и рассмеялся: — Так не бывает. Все ели урюк. Только вы его абрикосом называете или жерделей.
— Ого, какие познания! Ела, конечно, ела. А что у вас есть урюк во дворе?
— Конечно. Урюк в каждом дворе есть, на улице вдоль дороги растет, и в Ташкенте тоже, — снова рассмеялся Рустам. — Это как березки у вас. А у нас урюк. Весной сначала глаз радует цветами, потом плодами, а летом от жары спасает. Хорошая тень у него, густая. Я люблю сесть вечером под урючиной, пить зеленый чай и смотреть на горы. Тишина и спокойствие.
— Как ты хорошо, красиво рассказываешь! Я тоже так хочу!
— Так сегодня же вечером сядем!
Горы поразили Нину своей величественностью и красотой. Она делала фото бесконечно и даже снимала видео. Но фото не передавало и сотой доли той красоты, которую она видела прямо перед собой.
Затаив дыхание, Нина смотрела на огромные скалы вблизи и на горы, прикрытые шапками снега, которые были очень далеко. Временами Нина забывала дышать, так ей было все неведомо.

…Мать Рустама оказалась очень приветливой, довольно-таки молодой, красивой женщиной. Звали ее Василя. Нина обрадовалась — нетрудно запомнить. Василя, Василий, Вася. Нининого дедушку звали Василием.

В домике было очень чисто, уютно и прохладно, хотя на улице было уже достаточно жарко, несмотря на то, что заканчивался лишь май.
— Отдыхвйте, Нина-апа. А я вам сейчас поесть принесу. Умойтесь с дороги, — предложила радушная хозяйка. — А потом Рустам вас на берег отведет, когда жара спадет. Он на рыбалку пойдет.
— На рыбалку? Как здорово! Мы с мужем ездили на рыбалку. А какая рыба ловится сейчас?
— Разная! Карась, сазан, если повезет, то и сома можно поймать.

Василя тоже неплохо говорила  по-русски, лишь чувствовался небольшой акцент.

Горячая, только что испеченная лепешка, которую принесла хозяйка, оказалась такой вкусной, что Нина не заметила, как съела всю. Хотя поначалу замахала руками, отказываясь от такой огромной.
— Что ты, что ты, Василя! Я не сьем столько.
— Ничего! Не съедите сегодня, останется на завтра. А вечером я шурпу для вас сварю. Горяченького поедите. Сейчас жарко — нет аппетита, а вечером жара спадает — и появится.
— У меня уже слюнки текут, Василя.
— Вы голодная, апа! — всплеснула руками Василя. — Так может на стол накрою? Идемте! Свежий салат порежу, мясо тушенное есть в холодильнике. 
— Нет, нет, я немного отдохну, а кушать вечером.

Оставшись одна, Нина с удовольствием прилегла на кровать — постельное белье пахло свежестью и травами. Женщина только закрыла глаза и тут же провалилась в здоровый глубокий сон.

Проснулась она от тихого стука в дверь.
— Нина-апа, вы спите?
— Нет, нет, Рустам, — Нина Сергеевна быстро вскочила и резво открыла дверь. — Проходи.

На пороге стоял Рустам в шортах, футболке, и с удочками.
— Я на рыбалку, мама сказала, что вы тоже хотели к озеру спуститься! Пойдете?
— Конечно. Подожди меня немного, я только переоденусь.
Рустам кивнул:
— Я вам удочку взял. Будете рыбачить?
— Да ты что, давно не рыбачила… попробую! — вдруг решилась она.