Во льдах

 ­   …И вот, едва прикоснувшись щекой к подушке, был поднят от нее легко и быстро. На рассвете ставился пробный трал. Иллюминатор орал в синее небо и подгонял перистые облака. Тишь стояла необыкновенная. И выйдя на палубу, я удивился солнцу. Его не было! То есть, все вокруг – сочный мир, свободное пространство, распахнутое небо, прозрачная сквозистая поверхность океана и окоченевший искрящийся воздух нам обещали солнце. А его не было, но свет от него шел отовсюду.
Я никогда не видел настолько возбужденным пароход в пять утра. Обычно в это время судно синхронно переворачивалось на другой бок, сладко всхрапывая. Но сегодня…в это утро нас обступили айсберги. Сказать, что мы им попались, неверно. Они мягко нас обволокли и ткнули носом в свои сверкающие бока. Наш корабль обомлел. Он не был готов смотреть на себя ободранного в зеркала. Теперь я точно осознал, что опрокинулся вверх ногами. Матово блистающие горы проплывали мимо безучастно и неотвратимо. Да и как может осколок льда в тысячу лет быть волнующимся? Он, мне кажется, хранил глубоко в своем сердце все тайны мира, откроющиеся, может, когда-то…

    Эти скитающиеся льды закрыли нас от солнца. Они уносились вершинами, пленяя, и сливались с небом молодыми макушками. У подножия льды крепко синели и скатывались в прозрачную глубину, а там уже не было никаких законов и можно было сноситься с ярой бездной, принимая ее крепкие объятия. Такое равнодушие и безразличие чувствовалось в них, что это привносило в меня ощущение открытия нового мира. Это были антиподы безумствующих вулканов. Те бьются неистово, выжигая и паля все живое на своем пути, вскрывая землю жестокими абсцессами. А эти молча тают и несут на себе гнезда и колонии, служа пристанищем. От тех необходимо было спасаться, уносить ноги, а к этим тянуло необъяснимо. Те грызли землю, а эти ее освежали.

    Тогда и стал опять причастен к тайне Земли, увидев ее как планету. Такое бывает, когда стоишь на краю материка, либо огибаешь его, либо пролетаешь над ним. И чем менее комфортно твое средство, тем отчетливее ты это осознаешь. Будь то парусник или воздушный шар. Для меня смысл жизни заключался в том, чтобы втиснуть в себя эту планету, и я оказался достаточно вместимым, потому что справлялся с этим пока. Сколько городов, континентов и островов жили в моем сердце, я и сам уже сбился со счету, но все они были милы ему.

    Солнце так и не пробилось к нам сквозь заснеженное небо, но где-то оно обмануло оптические законы, нырнуло, может быть, в парной Индийский океан, пронеслось в хрустальной толще и показалось нам, все-таки. Остывшие солнечные лучи льдам не опасны. Грани отколовшихся странников сияли. Глубинный свет не угасал до самой середины ночи, а лишь потом, встретив нахлынувшую луну, обменялся с ней взглядом и разлился тогда уже надо всем уснувшим океаном, покойный и безмятежный. Лунный свет, улегшийся в снегах, легко проникает в наши зрачки и волнует кровь не меньше, чем солнечный заяц, проснувшийся в ромашке июльским утром.

далее  http://proza.ru/2025/07/18/1513