мне чужого не надо, лиза алерт 1

Хотя ему захотелось воскликнуть ей вслед, остановить на бегу, эту зеленоволосую фею, раскрашенную под цвет ее зеленых глаз, возникшую точно из сказки:
— Я не обдолбыш, я просто Кино. Я видел эту девочку.
Это бездна,  с болью, в которую хочется упасть, но нет желания, окунуться в нее.
*
Он просто хочет осторепться.
— А вы откуда приехали?
Спросила его арендаторша, точнее хозяйка квартира, когда они подымались по лестнице на четвертый этаж, она приехала вместе вроде дочкой на машине к подъезду.
— Из Вышегорска.
— А это где?
— Вы  смотрели «Елки», ну вот, где-то там, рядом, и мы.
— А почему с лицом, что-то не так? Наркоман?
— Поскользнулся в темноте, упал.
— Можно посмотреть ваш паспорт?
Спросила она, когда они все втроем, остановились перед дверью квартиры.
Из рюкзака он достал паспорт, протянул ей.
— Вот пажалста: гражданство, прописка, все дела, как положено.
— И зачем приехал?
Спросила женщина, придирчиво рассматривая странички паспорта.
Потом фотографируя его на телефон.
— По делам, — коротко ответил он, беря назад паспорт, взамен протягивая две купюры по пять тысяч рублей.
— Вот плата вперед за месяц.
— Будете смотреть квартиру? — протягивая ему ключи, попутно объясняя на пальцах, его незамысловатый кивок головой она приняла за утверждение:
— Это от домофона, этот от входной двери, этот от вашей комнаты.
— А интернет есть?
— Интернета нету. Нам он не нужен.
И заодно отдавая командирские приказы:
— Газом пользоваться аккуратно, в комнате не курить, ****ей не водить, по домофону не отвечать, светом (электричеством) пользоваться экономно, никаких плиток и батарей не включать. А то счетчик мотает.
— Да понял я.
Проговорил Кино, заходя в комнату, торопясь избавиться от назойливых людишек, надеясь, наконец, избавиться от слишком тяжелой ноши, в виде рюкзака, которого он привалил где-то в прихожей, возле обувных полок, потом принять ванну, покушать какую-нибудь еду, что-то, по человечески.
Комната как комната, в «двушке»: обязательный телевизор, стоящий на тумбочке, линолеум на полу в клеточку, раскладной диван, без ничего, (без постельного белья, без одеял, без подушек) сиротливый неостекленный балкон, с одиноко там стоящим офисным креслом, заваленный банками, склянками, всяким мусором.
Кухня с газовой плитой и общей стиралкой, в которой он постирал свой свитер, после этого он стал, мягко говоря, неудобоносимым.
Деревянное окно с форточкой, она открывалась с скрипом и лязгом,, чтобы глотнуть свежего воздуха и чуть покурить, хотя бы половину сигареты.
Кино замучался  с курением; на балконе нельзя,  нельзя на этажах в подъезде, нельзя возле подъезда. Такие общие правила.
Пришлось уходить подальше от подъезда, где росли деревья.
Одно дерево он полюбил, за его корявость, и молчаливость, когда он курил, а оно согласно кивало ветвями уже без листьев, вслед дыму, или мыслям.
Ванная  комната, с навесной полкой, и с чугунной ванной, чугунные с поржавевшей краской трубы, наверху прикручен смеситель для холодной и горячей воды.
Уборная: сам унитаз, стоявший много лет, старого типа, когда гавно не смывается сразу вниз, а скапливается в какой-то ложбине, потом смывается под напором воды, которая потом орет на весь подъезд, особенно по ночам; у-ууу, уууу.
Да и днем тоже бывало, сантехника чудила, издавая грозный рык, похожий на медвежий, предсмертный крик.
Вторая комната без всякой звукоизоляцией, если не считать фанерную дверь,  была отведена под музыкальную студию, в ней преподавались частные уроки по музыке.
Днем, вместе с какой-то учительницей, молодой женщиной в очках, сюда на квартиру приходили дети, они колотили в дверь, звонили по домофону, потом гудели на трубках, грохотали барабанами, стучали по пианино.
Конечно, они тоже ходили в туалет, в ванную.
Иной раз не смывая гавно за собой. В прихожей тоже было грязно, после их ног.
Другой раз, Кино решил постирать вручную вещи, в ванной.
Музыкантша ворвалась к нему, когда он стоял полуголый,  намыливая труселя, открывая дверь, секунду постояла, ее вытаращенные побелевшие глаза остолбенели, потом с силой она захлопнула дверь.
И че это было?!
Кино хмыкнул, хули сделаешь, тут все такие, чокнутые, от природы.
Что эта преподавательница, что эти воспитанники, которые не могут смыть за собой гавно. Ночью комната промерзала, почти до нуля, когда дыхание вырывалось облачками пара. Радиаторы, старые пластинчатые покрашенные алюминиевой краской, были чуть теплее парного молока.
Старые окна, с облупившейся краской, которая когда-то была белой, а теперь, напоминающее прогорклое сливочное масло, сделаны из дерева.
Они расположены во всю торцевую длину, находились в щелях, и в трещинах, поэтому свободно пропускали морозных воздух, внутрь комнаты.
*
«И лампа не горит, и врут календари,  и если ты захочешь мне сказать, то говори….»
Вечно что-то такое, неизбывное, сплиновское, наверное.
Наверно мозгу нравилось испытывать удовольствия, от разных веществ.
Кино тогда решил пойти на крайние меры.
«и черный кабинет, и ждет в стволе патрон….»
Ведь в его голове поселись нечто другое, внутри ее образовалось вроде железного гвоздика, по которому непрерывно кто-то стучит махоньким таким молоточком.
Он пока маленький, но вскоре вырастет, станет большим, потом будет стучать как отбойным перфоратором по бетону, теперь отчетливо понимал Кино.
Место ушедшего Симпатяги ведь должен кто-то занять, что мне за это будет, спрашивал он кого-то еще.
— Что мне за это будет?!!! Ответьте, плиз??!!
Дзын-дзын, дзын-дзын, пока молчаливо раздается, в такт песни:
«Так тихо, что я слышу, как в глубине, идет, вагон метро…»
Он вышел из дома, хлопнув дверью подъезда на ходу набирая номер телефона, из скомканной листовки.
Гудки, женский голос, сведенный со многими абонентами, вроде голосовой конференции.
— Лиза Алерт по Екатеринбургу, слушаю вас.
— Здрасте, можете дать номер Алисы? Она работает у вас волонтером.
— Алиса, Алиса, а это та девушка с зелеными волосами?
— Да, та самая.
— Молодой человек, простите, но у нас так не принято, давать номера незнакомым людям.
— Это очень важно, для всех.
— Не знаю, она сейчас на поиске, ладно, попробую вас соединить, через коммутатор, если же конечно она возьмет трубку. Ждите.
Снова длинные гудки, потом узнаваемый голосок девчонки, доносящийся через десятки чужих незнакомых голосов.
— да, я слушаю, говорите.
— Это Кино.
— Кино??!
— Ну тот из арки, легенда, помнишь?
— А-а, и что? Мне некогда общаться.
— Я знаю, где ее найти, эту девочку.
— Она жива? Ее можно спасти?
— Да, пока да, но это не по телефону.
— Ты счас где?
— На улице Краузе, дом 81, вышел на улицу, вот иду в магазин, за хлебом.
— Оставайся там, пожалуйста, мы счас будем, возле тебя.
«И где-то хлопнет дверь, и дрогнут провода…
И как хрупка жизнь, на самом деле.