Простое счастье доктора Вершининой. Глава 30

На нее навалилась страшная усталость. « Убежать, уехать отсюда. Бросить все и уехать. Но куда? Кто и где меня ждет? Никто и нигде.  Никому я не нужна. Боже, как же страшно вот так жить! Жить, зная что никто тебя не поддержит, что бы с  тобой не случилось». Не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. И лишь увидев, что в кабинет входит санитарка, сделав над собой усилие, Таисья поднялась и начала собираться домой.  Она даже не поздоровалась с Ниной Степановной. И лишь когда санитарка поздоровалась с ней, молча кивнула в ответ.
- Тяжелый день, Таисья Евгеньевна? – увидев усталое лицо врача, поинтересовалась  Нина Степановна.
- Да, нелегкий, – согласилась Таисья.
- Я Вам сочувствую. Как Вы только успеваете везде? Ведь и роддом на Вас, и поликлиника, да еще и возле мальчика дежурите.
Таисья неопределенно пожала плечами.
- Приходится. До свидания, Нина Степановна.
Ей не хотелось показать свою слабость перед Светланой, если бы вдруг та попалась ей навстречу в коридоре, поэтому собрав в кулак всю волю, она непринужденной походкой вышла из кабинета, прошла по коридору. Но на ее счастье Светлана Геннадьевна уже покинула поликлинику.
Лишь дома Таисья дала волю чувствам. Едва раздевшись, она прошла в комнату, упала на диван и разрыдалась. Звукоизоляция в квартирах была не очень хорошая, ее рыдания могли услышать соседи. Но сейчас ей было все равно.
« Снова, снова молодая девка забирает у меня любимого мужчину. Да что же это  такое! Неужели моя жизнь, женская жизнь окончена навсегда? Нет, не хочу верить! А Илья? Неужели он действительно притворялся? Не хочу этому верить!»
Таисья лежала  на подушке, на которой спал Илья. Запах его одеколона все еще хранила эта подушка. И сейчас, ощущая этот знакомый запах, она  не хотела верить, что Светлана сказала правду.
- Нет, не может быть! – произнесла она вслух сквозь слезы.– Не может Илья быть таким подлецом! Не может!
Новый приступ рыданий заглушил ее слова. Наконец ее рыдания  стали все тише и тише. На душе стало легче. Уже трезво глядя на ситуацию, она решила все-таки поговорить с Ильей.
- Да, так будет правильно. Я должна поговорить с ним, посмотреть ему в глаза. Я хочу сама от него услышать, что я ему не нужна. Пусть он мне сам это скажет. Да, именно так.
Встав с дивана и все еще временами горько всхлипывая, Таисья включила чайник, чтобы поужинать, а потом пойти в детское отделение к Степе.
- Вот кому я сейчас действительно нужна. И я не могу никуда уехать, не могу предать этого мальчика. Я ему сейчас очень нужна. Он меня ждет, а я тут нюни распускаю. Не имею я сейчас такого права – оставить ребенка в такой ситуации. Если даже и не нужна я Илье, что же, пусть будет так. Но от Степашки я не откажусь.
И подумав, решительно произнесла:
- Я должна стать для него настоящей мамой. Я должна усыновить его. Он должен быть моим сыном. Нет, Бог не зря свел нас! Это  точно.
Мысль усыновить Степу заняла ее голову. И сразу отступили все неприятности этого дня.
- Да, пусть даже я буду не нужна Илье, Степа будет моей семьей. Я в это верю. Да, верю!
Быстро поужинав и собрав в пакет вещи и еду для Степы, Таисья пошла снова в больницу. Подойдя к палате Степы, она задержалась у двери, увидев, что развязался шнурок на туфле. Но то, что она услышала из-за двери, заставило ее забыть и о туфлях и обо всем остальном.
За дверью медсестра Люба, судя по звукам, кормила Степашку ужином.
- Алкашонок чертов! Жри, что дают! Тебе ли выбражать, недоносок. Избаловала тебя врачиха. Но подожди, вот отправят тебя в детдом, поймешь, по чем фунт лиха.
Видимо, Степа выплевывал еду, потому что вдруг раздался звук шлепка и сразу вслед за тем громкий плач Степы.
«Да что же это такое! Больница это или дурдом!» Разъяренной тигрицей  влетела Таисья в палату:
- Люба, как Вы смеете так относиться к ребенку? Как Вам не стыдно!
Не ожидавшая, что Таисья может появиться в столь неподходящий момент, Люба растерянно смотрела на нее, держа на руках плачущего ребенка. Наконец опомнившись, она невнятно пробормотала:
- Извините, Таисья Евгеньевна. Но замучил он меня сегодня, целый день капризничает.
Забрав малыша, который сразу успокоился, прижавшись к Таисье, она продолжила отчитывать медсестру:
- Конечно, будет капризничать. Неужели Вы сами не соображаете, что ребенок просто замерз. Неужели нельзя было утеплить его, одев сверху хотя бы пижаму.
Степа был одет в легкий летний костюмчик с шортами и носочки.
- Да, пижама грязная. Он испачкал ее кашей.
Все еще продолжая кипеть, Таисья ответила:
- При желании все можно было решить. А для Вас, я вижу, главная причина плохого отношения к ребенку в том, что он ребенок пьющей матери. А если бы это был ребенок начальника, Вы бы его в попу целовали? Так?
Люба продолжала мямлить:
- Ну, он же действительно сын алкоголички
Таисья еще больше закипела:
- А он в этом виноват? Ребенок – то в чем виноват? Он итак доброй жизни не видел, а Вы ему и сейчас продолжаете жизнь отравлять! О Вашем поведении я сообщу Игорю Борисовичу. Идите! И задумайтесь о Вашей совести, вернее о том, есть ли она у Вас.
Люба вышла. Немного успокоившись, Таисья одела мальчика в теплые вещи.  Степа согрелся и принялся снова широко улыбаться Тае. Накормив мальчика, Тая весь вечер играла с ним, учила мальчика новым словам. И Степа послушно пытался говорить вслед за ней – «дядя», «тетя», «кушать», «гулять», «спать». Наконец Степа устал и захотел спать. Уложив ребенка, Таисья решила остаться ночевать в палате Степы. Илья не звонил, а сидеть в пустой квартире и снова, и снова вспоминать детали разговора со Светланой ей не хотелось. Да и оставлять пусть и спящего Степу на попечение Любы ей не хотелось. Твердо решив, что проступок Любы она не оставит без последствий, она решила поговорить о ее поведении с Игорем Борисовичем.