Разлучница

               
                К 19.07.2025 г.
      
                (Про тётю Надю и других добрых людей.)               

                «Чем сильнее у человека характер,
                тем  менее
                он склонен к непостоянству в любви».
               
                (Стендаль)
                Всё верно: страна, национальность, вероисповедание и возраст
                значения не имеют.
                Проверено многократно во всех поколениях.


   Сергей Петрович Нестеров - интересный мужчина сорока двух лет, заведующий стоматологическим отделением городской поликлиники - сидел у себя в кабинете над незаконченной шахматкой дел на неделю и не мог в себе разобраться.
 
   Дверь в коридор была раскрыта настежь и не только по причине духоты. Мысли Сергея Петровича были заняты не столько делами на неделю, сколько личным интересом, отвлекающим от работы.

   Дело в том, что неделю назад к нему в отделение пришла новый терапевт Софья Игоревна   Потапова. Она сразу произвела на него хорошее впечатление как сотрудница и подчинённая. Не больше.

А за три дня она вдруг резко изменилась.
Из спокойного и уравновешенного сотрудника женского пола она превратилась в стройную кареглазую красавицу с танцующей походкой. При этом она не старалась быть обольстительной, но непроизвольно излучала такую радость, которую невозможно было не заметить. И потому не давала покоя непонятной причиной своего происхождения.

   Конечно, не без мужчины такое могло быть. Но вся интрига была в том, что в своем ближайшем окружении Сергей Петрович не видел никого, кто мог бы дать женщине импульс такой силы. А так же был бы достоин такой женщины. И по настроению никого, обласканного таким счастьем, заметно тоже не было. Но ведь он же был где-то рядом! Это-то и   занимало мысли Сергея Петровича.
 
   И ещё он думал о том, что же должен дать мужчина женщине, чтобы она так   светилась от счастья.  Но главное -  кто он?

   К себе отнести такое изменение в настроении женщины не было никаких оснований.
Да и ни к чему ему это было.

   В отношении женщин у Сергея Петровича был пунктик. 
   Стараясь вернуть себе хладнокровие, стал вспоминать свою недолгую полусемейную жизнь.
                ж ж ж

   Его Кристина, когда у них установились прочные отношения, под разными предлогами упорно отказывалась переезжать к нему. А когда он заподозрил у неё беременность и поставил вопрос ребром, сказала, что замужество не входит в её планы: у неё карьера, да и с мамой в первое время после рождения ребёнка ей будет удобнее и легче.

   Кристина была прелестным созданием. Она так умела внушить любовь к себе, что спорить с ней или требовать чего-то казалось немыслимым.  И обижаться на неё было невозможно. Её уступчивость и готовность к компромиссу была сродни бочке масла, вылитого на бушующие волны.  Нежная и мягкая, она, казалось, всё готова была сделать для ближнего.
   Даже в ущерб себе.  При этом ей в голову не приходило, что её «помощь во благо» выливается ближнему в головную боль или влетает в копеечку.

   Даже когда она уходила, назвать её жестокой не получалось.
С сердечной дрожью он спросил, что будет с ребёнком. Она участливо успокаивала его, но с такой милой снисходительностью, будто он терял не жену и ребёнка, а перчатки и носовой платок.

   Кристина объяснила, что её будущему мужу нужны здоровая жена и здоровые собственные дети. А аборт может обернуться бесплодием и перечеркнуть это желание, не дав создать полноценную семью.

  - Успокойся, дорогой! – сказала она. - Твой ребёнок будет расти в комфортных условиях, намного лучших, чем ты можешь нам создать. Ты должен быть рад этому.
И не стоит переживать. Вы будете с ним видеться.

   Воскресный папа – это даже удобно: получаешь одетого ребенка, гуляешь с ним в своё удовольствие. А потом возвращаешь и спокойно живёшь дальше.

   Ни плача от прорезывания зубов, ни капризов, ни разбросанных игрушек, ни двоек – ничего плохого от ребенка! Только радость и удовольствие.  Сам потом оценишь!

   От таких аргументов Сергей Петрович впал в ступор. Он не хотел быть воскресным папой! Он хотел сам воспитывать своего ребёнка, и не отказался бы ещё от одного или двух. Ему было уже тридцать четыре года, а в этом возрасте детьми не разбрасываются. Но, неоднократно поднимая эту тему, он ничего не смог добиться.

   А несостоявшаяся тёща, к которой он обратился за помощью, прямо сказала, что к   появлению ребенка, кроме радости, должна быть подготовлена хорошая материальная база.

   Так Сергей Петрович остался ни с чем. Оставалось только ждать появления ребёнка с надеждой на обещанные встречи и готовиться к роли воскресного папы. Надежда и ожидание – это то, что ему осталось от его недолгой совместной жизни с Кристиной.
 
   Однако вскоре после рождения ребёнка она позвонила и сказала, что надо будет   подписать отказ от отцовства, чтобы отчим мог спокойно  воспитывать ребенка как своего.  И делалось это, конечно же, исключительно в интересах ребёнка.

   Когда Сергей Петрович пришёл в себя, то, боясь, что Кристина не захочет слушать его аргументы против, написал ей длинное послание, не надеясь, что она его прочтёт.

   Но она прочла. И позвонила.

   - Серёженька, дорогой, – говорила она, как всегда, мягко и с придыханием от сочувствия, - пойми: так будет лучше для всех. Тебе не надо будет платить алименты, а нам - нервничать из-за ваших встреч.
   Поверь, я желаю тебе только добра.  Пожалей и ты нас.  Избавь от лишних проблем. Ты же тоже желаешь нам всем добра. Подумай, и ты поймёшь, что я права.

   Она всегда был уверена, что все вокруг просто не могут не желать ей добра двадцать пять часов сутки, даже в ущерб себе.
 
   Только через несколько часов он вспомнил, что Кристина не сказала ни дату рождения, ни пол, ни имя ребенка. А ведь сначала обещала, что если родится мальчик, то у него будет не только отчество и фамилия родного отца, но и одно из выбранных им имён: Максим или Денис. Наверное, родилась девочка, и имя Кристина выбрала сама. Но какое, он не мог даже предположить: она никогда не говорила на эту тему.

   Ни стрекозлов, ни кукушек в его роду не было. Ребёнок – это твое продолжение – вложенный труд и счастье по результату. Как можно отдать его чужому человеку да ещё и навсегда?..
   Но цирк с экспертизой, судами и насильственным вручением алиментов он считал бессмысленным. Насильно мил не будешь. Неизвестно, куда приведет такое противоборство. А если по-хорошему, то есть надежда, что позовут, когда понадобится. Если понадобится.
   Хоть это...

   И возможно, Сергей Петрович понемногу успокоился бы, но два года назад он встретил Кристину в торговом центре. Она была с коляской, в которой судя по антуражу, лежала девочка.
   Рядом, держась за коляску, стоял мальчик лет пяти - шести. Он был очень похож на маму, но на лице ребёнка Сергей Петрович увидел свои глаза, серьёзно смотревшие на него.
   Справившись с дыханием, Сергей Петрович спросил:

   - Можно мне взять его на руки?
   - Не стоит. - Кристина покачала головой. – Он этого не любит.

   Она поправила на девочке шапочку и подала ей упавшую погремушку. По всему было видно, что она ни о чём не жалеет. Значит, у неё всё сложилось удачно.
   
   Говорить было не о чем. Сергей Петрович смотрел на сына, а мальчик не отводил от него серьёзного взгляда.

   - Ну, нам пора, – нарочито беспечно сказала Кристина. – У нас скоро день рождения. Мы пришли за подарком.  Надо успеть выбрать, а то нашу девочку скоро пора кормить.

   Сергей Петрович обратил внимание, что она не называет детей по именам. И он до сих пор не знает имени своего сына. А она же обещала! Так Денис или Максим?

   - Давай познакомимся, – сказал Сергей Петрович, опустившись на корточки перед мальчиком. – Меня зовут дядя Серёжа. А тебя как?
   Мальчик тоже протянул ему руку и отрекомендовался:

   - Виктор Николаевич Пономарёв.  Хожу в детский сад, в 11-ю группу. Мне пять лет, скоро будет шесть.

   Выдохнуть было тяжело.  Даже имя!.. Сергей посмотрел на Кристину.
   
   Извинившись милой улыбкой, она сочувственно и очень доброжелательно сказала:
   
   - Прежде всего мы думаем о детях. У ребёнка должна быть нормальная семья. Не нужны ему никакие раздвоения и нервные потрясения от неожиданно всплывшей правды Ты ведь тоже желаешь ему добра.

   Опять это её «добро»!..  Ну почему оно всегда должно быть только в её пользу?!.
   Понимая, что в любой момент она может уйти, и он навсегда останется в памяти своего сына случайным встречным, Сергей Петрович спросил:

   - Можно я куплю ему что-нибудь в подарок?

   Посмотрев на сына, Кристина согласилась с видимой неохотой. А в мальчике будто лампочка включилась.

   До отдела игрушек они шли уже за руку.

   Выбирали недолго.

   Мама Николая Пономарёва с трудом сдерживала досаду и нетерпение.

   Получив управляемую машинку, Николай Пономарёв прижал её к груди и благодарными глазами смотрел на доброго «дядю Серёжу».

   «Не балуют тебя подарками, сынок, - с грустью подумал Сергей Петрович, как драгоценность держа ладошку сына и понимая, что машинка – единственное, с чем он отпускает сына в жизнь.

   Он отгонял грустные мысли, чтобы не расстроить мальчика своим видом. Заставляя себя думать о следующей встрече, будто заговаривая судьбу, он был почти рад, когда можно стало убрать с лица улыбку.

   Мысли о том, что он живёт в одном городе со своим сыном, но никогда его не увидит и не имеет на него никаких прав, приводила его в отчаяние и не давала ни забвения, ни покоя. Мучила мысль и о том, что  сын будет считать его подлецом, когда узнает, что отец не только бросил его, но и отказался,

   Помня  о сыне, которого воспитывает чужой мужчина, Сергей Петрович и думать не хотел о женщинах. С тех пор  он относился к ним с предубеждением.
   Он готов был согласиться, что не все такие, как Кристина. Но ему досталась именно она.
   Испытывать судьбу ещё раз у него не было никакого желания. Ошибка обошлась ему слишком дорого. Закон всегда на стороне женщины. Поэтому больше ни одна их них не получит от него ребёнка в своё безраздельное владение.

   Никаких женщин. Никаких ошибок. Нет женщин – нет проблем.
               
                ж ж ж

   Но метаморфоза с новенькой не отпускала. Чисто психологически. Про себя он называл её Белоснежкой. Возможно из-за того, что под белым халатом у неё и одежда всегда была светлая. 
   Она казалась ему человеком с чистой душой.  Значит, и мужчина должен ей соответствовать. Но таких ни на его этаже, ни на нижних вспомнить не удавалось.
   Любопытство он считал качеством, недостойным мужчины, но не мог от него избавиться.
   «Вот узнаю, кто он, и всё закончится само собой».

   Он был абсолютно в этом уверен. 
   И ждать пришлось недолго.
                ж ж ж

   Немного задержавшись в кабинете после рабочего дня, он вышел из поликлиники и сразу увидел Белоснежку.  Рядом с ней стоял рентгенолог с самого верхнего этажа, куда мыслями он не догадался подняться.

   Михаил Лосицкий – высокий мужчина с яркой внешностью, при взгляде на которого было понятно, что «ни одной юбки не пропустит» – не про него. Он – тот, за которым «юбки» сами бегают, а он выбирает, но далеко не каждой везёт: уж очень придирчив.

   Сергей Петрович таких за мужчин не считал. Затянувшийся пубертат!  Видеть его рядом с Белоснежкой было неожиданно и неприятно.

   Разочарование он испытывал, но интерес не ослабевал. Что она могла в нём найти? Это, по-прежнему, было любопытно.

   Значит, они встречают на крыльце и потом…

   Дальше думать не хотелось. Это не его дело.

   Но было всё же непонятно, что в таком мужчине могло привлечь такую женщину? Или в ней тоже есть какая-то червоточина?
   Оставались недоумение и досада оттого, что переоценил человека. Мысль «все они такие» почти стала точкой в этой истории.

                ж ж ж

   Но у истории оказалось продолжение.
   Назавтра, выходя из поликлиники, он увидел у крыльца сцену, которая поразила его составом и заставила замереть на месте.

   Увидев, что на него никто не обращает внимания, он прошёл в машину.  Там он опустил стекло с другой стороны и стал слушать и наблюдать за происходящим через зеркало.

   Напротив Белоснежки и Лосицкого стояла женщина с детской коляской. Рядом с ней были мальчик лет семи-восьми и девочка лет трёх-четырёх.  Рост и худоба детей возраст отнимали, а недетская сдержанность – добавляла.
 
   Девочка с перехваченными резинкой волосами сидела на старом трёхколесном велосипедике. На ней были шортики и мальчишечья майка, очевидно, после брата. На ногах - коричневые осенние ботиночки с облезшими носами.

   На мальчике были не очень свежие шорты и майка, а на ногах – шлёпанцы, на голове – стрижка… не от парикмахера.

   Видно было, что он многое видел недетского и о многом передумал.  Он уже понимал, что у мамы была последняя надежда и она не сбылась.

   ...Так значит, это - семья Лосицкого... И - вот он, его моральный облик! Не зря он не мог связать их вместе.

   Сергей Петрович перевёл взгляд на мальчика. Одет... Хорошо, что у семьи Кристины достаток выше и условия лучше.

   Исцарапанный велосипед с погнутой подножкой и коляска, откатавшая не одного и даже не двоих детей...

   Сама женщина худенькая и в платье из давно ушедших девичьих времен.

   Семья нуждается, а по Лосицкому не скажешь, что он страдает от щедрости.

   Мальчик своим серьёзным взглядом напоминает сына. Он был интересней всех в этой группе.

   Дети не мешали взрослым разговаривать. Даже из коляски не было никакого беспокойства. Это было необычно для их возраста. Девочка молча крутила сломанный звонок, а мальчик с тоскливо-тревожным взглядом прислонился к маме, будто желая добавить ей своих силёнок.

   Но о чём они, однако, говорят?

   Лосицкий слушал молча и со скукой. Но вот женщина, глядя на него, замолчала.
Лосицкий тоже молчал.
 
   Женщина перевела взгляд на Софью Игоревну, громко сказала: «Разлучница!» и, повернув коляску, пошла от крыльца. Мальчик повернул велосипед с сестрой и пошёл рядом с коляской. Группа удалялась молча. По их спинам читалась абсолютная безнадежность.

   От крыльца послышался возмущённый голос Софьи Игоревны:

   - Они в нужде! Это же твои дети! Почему ты им не помогаешь?!

   - Старший – не мой! – возмущённо отказался Лосницкий. – Я взял её с ребёнком. На дочку плачу, сколько положено, хотя и не обязан: мы с ней даже не расписаны. А мелкого я у неё не просил. Я ей сразу сказал, чтоб его не было. А она нюни распустила: «Как можно его убить, ведь он уже есть! Он же наш!» Не «наш», а её! Мне он не нужен был! Хотела оставить, вот и пусть теперь радуется! К тому же, ей государство платит на него пособие.
 
   - Государство платит пособие из расчёта, что у ребёнка есть заботливый отец. А матери за её труд вообще никто не платит. Даже ты – отец ребёнка! На что ей жить? Что есть и чем кормить детей??

   - Так работать надо! А то понравилось в декретах отдыхать! Чего хотела, то и получила. Я тут ни при чём. Я уже год с ними не живу. Мы – чужие люди. Какие могут быть ко мне претензии?

   Какое-то время Софья Игоревна смотрела на него, а потом сказала:
   - Ты – чудовище!
   И пошла к остановке.

   Лосицкий пренебрежительно скривился, глядя ей вслед. Подождал, пока она сядет в автобус и тоже пошёл к остановке.
                ж ж ж
   
   В мыслях был полный разброд.

   Смазливый рентгенолог, Белоснежка, мальчик с тоскливо-тревожным взглядом, несчастная многодетная мать… И снова: Софья Игоревна… Соня…
   
   Она показала себя на высоте. В ней он не ошибся. Это приятно успокаивало.
Но теперь ещё больше мучило любопытство: что же она нашла в этом дешёвом мачо?
 
   И снова: несчастная женщина! Что будет с этой семьей?

   Хорошо, что его сыну нужда не грозит. Кристина всё предусмотрит и такого не допустит. Хоть за это не надо волноваться Но как хотелось бы в этом убедиться! Хоть издалека…
   
   Ум снова был растревожен мыслями о сыне. Каким бы ни был достаток, ребёнку лучше жить рядом с родным любящим отцом, чем с обеспеченным отчимом.

   Вспомнил Белоснежку с её горячим возмущением и опять удивился: да что же она нашла в этом Лосицком???

   Назавтра на работе время от времени он вспоминал Софью Игоревну. Казалось бы: с чего?  Он же видел, какой тип мужчин ей нравится.

   Да, видел. Но он видел и другое. И это другое внушало симпатию.

   Чтобы снизить градус любопытства, он вспомнил свою «дорогую» Кристину, напоминая себе, что «женщина» и «ловушка» - это почти синонимы. А если так, то в этот раз он её обойдёт. Все его дети будут расти только с ним.

   Но сейчас он отодвинул эту мысль подальше. Чего-то ему не хватало, чтобы поставить точку в этой истории.
                ж ж ж

   Назавтра Софья Игоревна, как и в первые дни, была строго деловита.  Он пытался понять степень её угнетённости: не жалеет ли о своей резкости?

   И вечером такой случай  представился во всей полноте.

                ж ж ж

   После работы Сергей Петрович задержался возле вахтёра, поджидая Софью Игоревну, чтобы увидеть, будет ли она встречаться с Лосицким. Милые бранятся – только тешатся. А как у них?  Насколько они милые?

   Он вышел почти сразу за ней, плохо понимая, зачем он это делает: ждёт её Лосицкий или нет, можно было увидеть и через окно. Но, едва выйдя на крыльцо, увидел, как со ступеньки навстречу Софье Игоревне поднялся вчерашний мальчик.
От неожиданности Сергей Петрович остановился, ощутив, как сильно он хотел увидеть его ещё раз.

   - Здравствуйте, тётя, - сказал мальчик. – А где мой папа?
   
   - Здравствуй. Я его сегодня не видела. Что-то случилось?

   - Маму забрали в больницу. Мы одни. Тётя Надя забрала Ингу и Гошика, а мне сказала, позвать папу, чтобы он побыл с нами, пока мамы нет.

   - Кто такая тётя Надя?

   - Наша соседка. Она добрая и живёт рядом.

   - Вы далеко живёте?

   - На троллейбусе быстро, но там надо платить.

   - Заплатим, – сказала Софья Игоревна, беря его за руку.

   - А на машине и быстрей, и платить не надо, - сказал Сергей Петрович, выходя из дверного проёма. – Дорогу покажешь?

   - Покажу.

   - Отлично.  Меня зовут дядя Серёжа. А тебя?
   - Денис.

   Сергея Петровича от неожиданности кольнуло в шею.

   - А меня – тётя Соня, - добавила Софья Игоревна, садясь рядом с Денисом на заднее сиденье.

                ж ж ж

   У тёти Нади было спокойно и тихо.  Малыш спал в коляске, девочка раскрашивала картинки.  Рядом с ней сидел мальчик чуть старше года – ребёнок тёти Нади. Сама тётя Надя готовила ужин. Гостей она встретила с удивлением и разочарованием.

   - Отказался? – спросила она, отходя от плиты.

   - Не вышел. И тётя Соня его сегодня не видела.

   - Даже так? А кто вы такие? - спросила тётя Надя, вытирая руки о маленькое розовое полотенечко и поправляя гладко зачесанные на прямой пробор вьющиеся волосы. Она напоминала Кружевницу с картины Тропинина, только озабоченную.

   - Мы – коллеги Михаила, - ответил Сергей Петрович.

   - Я могу побыть с детьми сколько надо. А что с их мамой? – спросила Соня.

   - Плохо с их мамой, - жестом приглашая гостей сесть, ответила тётя Надя.
   – Утром прибежал Дениска, сказал, что маме что-то болит. Пришла… В общем... успокоить не смогла. Нервный срыв.
   Вызвала скорую. Забрали. Думала, что отец побудет.

   - Я побуду – повторила Софья Игоревна.

   - Я помогу, - добавил Сергей Петрович.

   У тёти Нади вырвался вздох облегчения.

   - Добрые вы люди! – сказала она с чувством. – И я, чем смогу, помогу. До шести вечера я в доме одна со своим. Если куда-то надо, детей можете оставлять. Потом приходит муж со старшим, и уже сложнее. Но, если очень надо, то оставляйте, справимся.

   - Спасибо за готовность помочь. Будем стараться вас не беспокоить,-  поблагодарил Сергей Петрович. - Идём домой, – сказал он девочке.

   Видя, с каким сожалением она посмотрела н незаконченную картинку, тётя Надя сказала:
   - И раскраски забирай.

   - Нет, не надо. У  меня дома нет таких красивых карандашей, - сказала та с сожалением.

   - Это фломастеры. Их тоже забирай. И это тоже возьмите. Пригодится, - сказала тётя Надя, протягивая упаковку с несколькими памперсами. – От моего младшего оставались.

    Попрощавшись Сергей Петрович с детьми и подарками вышел следом за Соней.
 
    Выкатывая коляску с малышом в подъезд, Соня обернулась и сказала:
    - Надо сообщить маме, что дети под присмотром. Вы дадите нам её телефон?

    - Конечно, - спохватилась Надя и написала номер фломастером на раскраске.

                ж ж ж

   В квартире Соня поставила коляску у стены и набрала номер мамы. Через несколько секунд из-под дивана застрекотал сигнал.

   - Надо звонить в приемный покой, – сказал Сергей. - Но сначала вот что мы сделаем.

   Он попросил Соню сесть на диван и дал ей на руки малыша. Усадил рядом детей и сфотографировал всю компанию. А потом стал искать номер приёмного покоя.
   В коляске закряхтел Гошик.

   - Кажется скоро понадобится памперс, - сказал Соня. – Но памперсы мы оставим на ночь. Где лежат его пелёнки? – спросила она у Дениса.

   Инга подбежала к шкафу и распахнула дверцу.

   На полке лежала старая пелёнка, застиранная занавеска и половинка махрового полотенца.

   - Пелёнок мало, - сказал Денис, - мама сегодня не стирала.
 
   Соня озабоченно нахмурилась: до утра этого вряд ли хватит. Надо в универсам, но сначала ребёнка покормить.

   - А где его питание? – спросила она. - На кухне?
Денис сходил на кухню и принес четвертинку чёрного хлеба в целлофановом мешочке, чашку с водой и чайную ложечку.

   Соня с ужасом глянула и перевела взгляд на Сергея. Тот вскочил.
   - Я быстро!

   - Нет, - решительно остановила его Соня, - лучше я.

   Прихватив в прихожей хозяйственную сумку, она почти выбежала из прихожей.
До закрытия универсама оставалось меньше часа.

                ж ж ж

   Дети сидели молча. Гошик опять начал хныкать. Сергей взял его на руки и стал носить по комнате, поглаживая по спинке. Малыш ненадолго заснул, а потом проснулся и заплакал.

   Сони всё ещё не было.

   Сергей покачал Гошика на руках. Потом попробовал слегка подбрасывать, но худенькое тельце ребенка было настолько лёгким, что он побоялся его уронить. Он стал ходить по комнате и называть вещи, которых касался ручкой ребенка. Малыш перестал плакать и какое-то время смотрел, а потом опять жалобно заплакал.

   Возвращение Сони было встречено тихим взрывом общей радости.
 
   Она сбросила на пол в прихожей связку из четырёх упаковок памперсов и понесла сумку и два полных мешка продуктов на кухню. Потом вынесла оттуда бутылочку с молочной  смесью и бутерброды с паштетом и снова ушла на кухню.

   Дети несмело взяли по бутерброду и стали есть. Третий бутерброд Денис взял в другую руку и стал кормить Сергея.

   Гошик наелся. Оттолкнул бутылочку и закрыл глазки. Порозовевшее личико было спокойно. Исчезла даже скорбная складочка у рта.

                ж ж ж

   Из кухни уже аппетитно пахло котлетами и гречкой. Дети зайти туда не решались.
   - Все за стол! -  скомандовала Соня из кухни.

   - Мы опять будем кушать? – с волнением спросила Инга. – Правда?

   - Правда-правда, - подтвердила  Соня, – садитесь.

   Сергей ладонью накрыл её худенькое плечико и повёл в кухню.
 
   Дети молча подошли к столу и смотрели на тарелки с котлетой и кашей, на которой таяли куски масла. Аппетитный запах дразнил обоняние, но есть Денис и Инга начали только после Сергея.

   Больно было смотреть, как едят изголодавшиеся дети.
 
   Съев ровно половину, Инга отодвинула тарелку и сказала:
   - Это надо оставить на завтра. А то есть будет нечего.

   Денис перестал есть.

   - Не надо оставлять на завтра, -  сказала Соня. - Завтра будет другая еда.
 
   Инга недоверчиво посмотрела на неё.

   - Вот, посмотри, – сказала Соня и открыла небольшой холодильник, а затем и шкафчик, где стояли пакеты с мукой и крупами.

   Инга осмотрела всё.
   - И хлеб есть?  - серьёзно спросила она.

   - Есть, – успокоила Соня, – и батон тоже.
 
   Денис, молча сидевший над тарелкой, опять начал есть. 
               
                ж ж ж

   На телефон Сергея пришла смс. Это медсестра, которой он посылал фотографию, прислала небольшое видео: Настя, сидя на кровати, смотрела благодарными глазами и, молитвенно сложив руки, говорила:

   - Спасибо вам, люди добрые! Детки, слушайтесь дядю и тётю! Люблю вас всех! Спокойной ночи!

   Видео просмотрели три раза.

   Дети смотрели молча, безотрывно глядя в мамино лицо. После просмотра в них будто ослабла какая-то пружина и они стали держаться заметно свободнее.

   - Спасибо – сказал Денис, глядя на телефон.
   - Ещё раз показать? – спросил Сергей.
   Денис молча покачал головой.

   Дети поражали взрослой сдержанностью.  Они мало говорили, но, видимо, о многом имели представление. Денис, очевидно, уже был ощутимой опорой маме, а молчаливая Инга поражала словарным запасом и чистой дикцией.  Кажется, и вправду, несчастье – лучший учитель, чем счастье.

   Недоеденную котлету она отнесла в холодильник и посмотрела, как Соня устроит её на полке.
   - А то испортится.

   О серьёзных вещах она и говорила серьёзно.

   Уходя мыться, спросила:
   - А вы завтра опять дадите нам покушать?
   - Конечно, – успокоила её Соня, – ты только проснешься, а всё уже будет готово.
   - А можно я свою половинку еды маме отдам?
   - Лучше сама съешь.  Мама будет рада. А ей мы новых котлет нажарим. Горячих. Чтобы скорей выздоравливала. А теперь идите спать.

                ж ж ж

   Настя лежала, свернувшись в клубочек и представляла себе фотографии с детьми.
   ... Пришёл всё же... Может насовсем... Хотя насовсем уже не хочется… Но детям нужен отец…
   И деньги на еду и одежду. Мало даёт, но всё же… Дома с той женщиной… Соперница… Лицо доброе… Решила помочь чужим детям… Надо быть благодарной… Разлучница, от которой добро…

   Боль в висках и в затылке больше не стягивала мозг, растворяясь в радостной благодарности.

   Медсестра, которая показывала ей фотографию, заглянула в палату.
   - Ну, как вы?  Успокоились? Постарайтесь уснуть. Утром будете, как новенькая. А там и выписка. Спокойной ночи!
                ж ж ж

   Сергей и Соня решили, что она поедет домой за вещами и вернется утром. Сергей останется с детьми. Если Гошик проснется, даст ему водички. Если начнет плакать, то сделает смесь и покормит.

   - Напишите заявление на отпуск по семейным и на материальную помощь, - сказал он, открывая ей дверь. – Я завтра передам в профком.
Соня кивнула.
   - Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи.

                ж ж ж

   Спокойной ночь не получилась.
  В 3 часа Гошик проснулся. По недогадливости Сергей включил свет. Попоил. Спать Гошик не хотел. Покормил. Поменял памперс. Догадался выключить свет. Но разгулявшийся Гошик  спать не собирался.
   
   Сергей стал носить его по комнате и шёпотом убаюкивать колыбельной собственного сочинения, но малыш в полный голос пытался завязать с ним диалог.

   В конце концов Сергей уложил его в коляску рядом с диваном, стал сквозь дрёму покачивать.

   Ребёнок, наконец, уснул, и Сергей рухнул на подушку. Вытянулся на продавленном диване почти с наслаждением и затих в ожидании сна.

   Сон почему-то не шёл. Попробовал считать, но вспомнил Соню.  Как у неё всё ловко получается! И с детьми, и с готовкой…
   И что она нашла в этом Лосицком? Покорил галантностью и обходительностью? Возможно. Но только ненадолго.
   Нет, а как она бросилась в магазин!.. Как всё предусмотрела! Как быстро всех накормила!

   Вспомнил несбывшуюся «дорогую» Кристину. Как она повела бы себя в такой ситуации? И усмехнулся: она никогда не оказалась бы в такой ситуации!

   И снова мысли вернулись к Соне. Дети разного возраста, а она со всеми очень умело управляется. Конечно, у неё есть такой опыт. Значит, есть дети. И она оставляет их одних на неопределенный срок?   С кем? Или уверена, что сами справятся?  А ещё одного ребенка захочет? Возраст позволяет. А двоих?..

   Всё надо уточнить и проверить. Уж теперь-то он всё заметит и всё учтёт!
 
   Не оттолкнёт ли её его юридическая предусмотрительность? Съехаться сразу! И никакой мамы ни на первое время, ни на какие последующие! Его сын будет расти у него на глазах с самого начала и до самого взросления. А лучше бы двое…

   И никаких разводов! Никакого воскресного отцовства! Максим. Как обещал. Денис уже есть. Чужой, но всё равно. Хороший мальчик у хорошей мамы. И хорошо, что он не от Лосицкого. Не обидно, что Денис. Хотя, он себе отца не выбирал. Но и тот тоже, наверное, такой же… с облечённой моралью.

   И почему хорошие дети живут отдельно от отцов?  За что им это? А может, потому и хорошие, что отдельно от плохих отцов?  Но почему он, всем сердцем любя своего сына, не может его видеть?

   ...Неужели опять ничего не получится? Ведь он не мечтает о чём-то невозможном!  Жить со своим ребёнком, растить, воспитывать - это же просто норма!

   Ждать его появления, кормить из бутылочки, видеть, как он сам садится, а потом учить ходить, говорить, играть... Водить за ручку на детскую площадку, катать в парке на аттракционах… Столько интересного он не дал своему сыну Виктору Пономарёву, который должен был быть Денисом или Максимом… Хоть бы следующему дать всё, что может!

   И вдруг подумал: а готов ли он сделать предложение Соне? Она привлекает его как женщина или он просто ценит в ней возможность получить своего ребёнка и её положительные для семьи качества? Насколько она своя именно для него?

   Это был неудобный вопрос, от которого захотелось уйти. Но, как честный человек, он постарался ответить себе честно.  Он нашёл точный ответ: он её уважает и ценит. Всё. На данном  этапе знакомства этого достаточно. Теперь они будут вместе какое-то время и это поможет им лучше узнать друг друга.

   И не стоит забегать вперёд. Всему своё время. Наверное, пока не хватает каких-то деталей, которые сделали бы её желанной. Значит, надо узнать её поближе. Детали обязательно найдутся.

   И мысли свернули в сторону.
 
   Возвращаясь время от времени мыслями к желаемому сыну, Сергей постепенно дошёл до того, что дочка – это тоже неплохою. Сына можно и потом. Главное – это чтобы она на это «потом» согласилась.

   А лучше бы сразу и девочку, и мальчика…Чтоб наверняка.  На всякий случай. Ну бывает же такое… Редко, но всё же…  У некоторых же получается…

   Его измученный надеждами и сомнениями ум сон сморил почти под утро.

   Будто навстречу его мыслям, тихо открылась дверь в прихожей, и в квартиру вошла Соня.
   Сергей проснулся от щелчка замка и прислушивался к её почти бесшумному передвижению по квартире. Он был ещё под впечатлением своих грёз и потому придирчиво подумал: спешила к нему или к детям?

   Когда он, уже одетый, хотя ещё не было и шести часов, вошёл в кухню, Соня уже начала готовить. Она протянула ему два заявления. Он взял их и вышел из квартиры, прислушиваясь к ощущениям и мыслям. 
   Ум и душа прибывали в раздумье.

                ж ж ж

   Больница, куда отвезли Настю, была недалеко. Известным способом договорившись с дежурной из справочной, он передал спустившейся медсестре Настин телефон. Отблагодарил и её. И поехал домой привести себя в порядок перед работой. 


                ж ж ж

   Стоя у плиты, Соня улыбалась: снова мама в декретном отпуске, да ещё и многодетная! Сегодня надо многое успеть. Быстро и тихо, пока спят дети.

   Накормив детей завтраком, младших она отвела к Наде, а с Денисом отправилась на рынок.
                ж ж ж

   Изобилие фруктов и овощей потрясло Дениса.
   - И люди всё это купят?? – спросил он с изумлением.

   - Не всё, а только то, что им нужно, - сказала Соня, стараясь снизить уровень его потрясения. - А нам нужны абрикосы и виноград без косточек. Возьмём курицу и говядину. А ещё мёд и сливки.  Это вкусно и полезно.

   - А вот это я знаю, это мандарины. Я его ел, – сказал Денис, указывая на гору мандаринов на прилавке. - А это гранаты. В них много зёрнышек.
   - Нравится?
   - Не знаю…
   - Попробуешь.

   Соня выбрала гранат побольше.

   - Ну, вот. Всё, что надо, купили. А что любит мама?
   - Всё, наверное.
   - Понятно. Давай спросим у неё.

   Соня набрала номер Насти и дала трубку Денису.

   Услышав мамин голос, Денис разволновался.
   - Мама, мы купили тебе мёд! И гранат! У нас всё хорошо! Мы к тебе приедем! – кричал он, вцепившись в трубку двумя руками.
   Соня забрала у него телефон

   - Здравствуйте, Настя. Что вам хотелось бы из фруктов, из еды?
   - Ничего, спасибо вам. Тут у меня всё есть, - торопливо откликнулась Настя.
   - Мы с детьми приедем вечером после работы. У них всё хорошо. Поправляйтесь, - сказала Соня и отключила связь.

                ж ж ж

   Сергей пришёл намного раньше, чем ждали. Соня сразу усадила его за стол. У неё всё было готово, надо было только подождать, пока он поест.

   Будто угадав их готовность ехать, заглянула   Надя с миской пирожков с капустой «для Насти». Там хватило всем.

   - Хорошие вы люди! – с чувством сказала Надя, – душевные! Повезло и Насте, и детям. Не то что с муженьком.
   Осияв их напоследок восхищённым взглядом, Надя ушла с абрикосами в миске для своих детей.

                ж ж ж

   Соня и дети разместились на заднем сиденье. Обстановка была самая семейная. Гошик сосредоточенно играл с новой погремушкой. Сергей подумал, насколько всё было бы проще, будь все эти дети у Сони.

   - Ловко вы с ними управляетесь, - похвалил он, глядя на Соню через зеркало.
   - И у вас неплохо получается, – похвалила его Соня в ответ.
   - Дети хорошие, с ними легко, - согласился Сергей. - А вот малыша я побаиваюсь, - признался он.
   - Это быстро проходит, - успокоила Соня, – два-три дня и освоитесь.
   - А у вас дети есть? – пряча волнение, отважился спросить Сергей.
   - Сын. Четырнадцать лет. Вижу только редко.

   Нельзя сказать, что удивление было неприятным. Но и далеко не радостным.  Скорее недоумевающим. 14 лет – это, конечно, не дитя. Но бросать одного неизвестно на сколько дней…
 
   Есть на кого? Значит, всё-таки муж…
   Но её безоглядная готовность помогать отметала эту гипотезу.
   Или тоже мама?.. И всё равно: бросать своего ребёнка ради чужих детей...

   И ещё загвоздка: родного сына видит редко. А это как понимать? С отцом живёт? Почему ушёл от такой заботливой и любящей матери? Вопросов много.

   - А почему редко? – осторожно спросил Сергей
   - Учится в суворовском, - коротко ответила Соня.
   С души свалился очень большой камень, но было еще много непонятного.
   - Не справлялись? А муж не помогал?

   - Муж... Когда мы поняли, что он, скорее всего, не вернётся, за воспитание взялся свёкор. Тоже военный. Стал часто забирать к себе. Рассказывал об отце, о его учёбе в суворовском училище, о воинском долге и воинском подвиге.

   В четвёртом классе сын объявил, что будет поступать в суворовское училище, чтобы стать, как папа и дедушка.

   Готовился и поступал вместе с дедушкой. Учится с большим рвением.

  -  А я уж подумал… Не похожи вы на женщину с ребенком.
  - В каком-то смысле это так и есть.
  - А ещё ребёнка не хотелось? Замуж… Чтоб всё сначала и всё, как у всех?
 
   Ответа он ждал почти с трепетом.
  - Извините, эту тему я не обсуждаю.
Она, будто в раковину спряталась.

   «Время лечит, - упрямо подумал Сергей. -  Рядом с детьми побудет, а там и в сознании кое-что может поменяться».
   
   Высоко оценивая её деловые и партнерские качества, он, по-прежнему, не задумывался о том, насколько она  притягательна именно для него. Да и некогда  было: машина уже стояла возле больницы.

                ж ж ж 

   Настя ждала детей с самого начала посещения.

   В комнате для посетителей гостей было немного. Шума не было, но было постоянное перемещение людей: входили родственники, выходили больные, унося гостинцы, и возвращались обратно. Искали места поудобнее, забирали и переносили стулья. Неспешно, но суетливо.

   Настя стояла у окна, выходившего на улицу, надеясь  увидеть, как  муж и женщина с её детьми выходят из автобуса. Но они подъехали с другой стороны. Поэтому их появление в комнате для посетителей было полной неожиданностью.

   Когда в комнату для посетителей вошла женщина, с двумя детьми, она кого-то напомнила ей, но, волнуясь от ожидания встречи с мужем и детьми в присутствии уже не чужой для неё и её детей женщины, Настя не узнала её. Мужа тоже не было видно. Рядом с женщиной стоял высокий мужчина с ребёнком на руках, игравшим с яркой новенькой погремушкой.
   Когда же приведут её детей?.. Время посещения проходит, а детей всё нет.
   Она снова повернулась к окну.

  Её непривычный вид, делавший её еще более несчастной, смутил детей и они нерешительно стояли возле Сони.
 
   Вдруг Настя услышала за спиной:
   - Это мама. Идите, поздоровайтесь.

   Настя повернулась.

   Мальчик с аккуратной стрижкой стоял возле неё и уже держал её за руку, а за другую руку – сестру.

   Это были её дети! Но какие же они были красивые!

   Настя обняла их обоих и прижала к себе, зацеловывая и плача от счастья.
 
   Обнимая и целуя детей, она глазами искала Гошика, Высокий мужчина протянул ей улыбающегося малыша, с новенькой погремушкой. И малыш потянулся к Насте. Да это же Гошик!

   Красиво подстриженные волосики стояли золотистым ореолом. Яркая кофточка и белоснежный памперс добавляли великолепия облику её ребенка.

   Гошик – единственный из всех, кто узнал её с первой минуты. Она взяла своё младшее творение, как драгоценность.  А он сразу сказал:
   - Мам-ма…

   Так он уже говорил дома.

   От растерянности Настя спросила:
   - А где папа?
   - Пап-па. – повторил Гошик.
   Все сделали вид, что не заметили его речевого успеха.

   А Настя, целуя младшего, любовалась старшими детьми.

   У Дениса аккуратная стрижка и одет… новые шорты оливкового цвета и почти такая же майка. На Инге голубое платье с оборкой с вышитыми цветами и розовые босоножки, отливающие перламутром. Волосы аккуратно причесаны и напоминают две длинные скобочки по бокам. Видел бы их отец! Не пришел…
 
   Почему-то не было огорчения и было совсем не страшно. Впервые за много месяцев. Рядом с ней и её детьми есть посторонние, но отзывчивые на чужую беду люди. Они позаботились о её детях, и они не бросят их. Но теперь надо быстрее выздоравливать, чтобы не добавлять им хлопот.

   Как их благодарить? Кажется, сердце вынула бы и отдала! Только им это ни к чему. Они помогают, потому что не могут иначе. Ей повезло, что у Миши такие коллеги.

   Сергей сел напротив на подставленный Соней стул и притянул к себе за локти старших детей.

   Они как-то привычно стояли рядом с ним и смотрели на маму и братика. Потом Инга забралась к нему на колени. Странно было видеть, как она спокойно сидела на колене чужого мужчины. И Денис тоже спокойно стоял рядом, глядя на маму. В детях не было заметно неуверенности или настороженности. Как будто понимали, что и они, и мама в безопасности.

   Никто ничего не говорил, все любовались счастьем матери. А сердце Насти разрывалось от благодарности.

   Гошик улыбался маме, не замечая в ней никаких перемен. Но они были.
 
   Вместо привычных маминых платьев на ней был большой халат на завязках и большие коричневые шлепанцы. Чёрные волосы длинной косой лежали на спине вместо свёрнутого на затылке узла.
 
   Сергей с сочувствием рассматривал её халат и шлепанцы. Соня – прическу и худенькое лицо с тенями под глазами. Её больничный наряд ещё больше подчёркивавший худобу и бледность. Но всё это перекрывало выражение счастья на её лице.

   Чтобы разгрузить Сергея от детей, Настя взглядом позвала их к себе. Денис подошёл, обнял и поцеловал маму, но Инга осталась сидеть у Сергея на колене. Неужели ей там лучше, чем рядом с мамой? Или с ним она чувствует себя в большей безопасности? 

   А Инга на всякий случай ещё и обняла Сергея одной рукой за шею и молча смотрела на маму.
«Кажется, моя молчунья знает, где надёжнее», – подумала Настя.

   Сергей смущённо улыбнулся.

   - Тяжёлая… – извинилась  Настя.
   - Ничуть, – успокоил её Сергей.

   Свет материнской любви и смущение перед чужими людьми от доставленных им хлопот очень украшали её лицо, отвлекая внимание от неказистого вида.

   Гошик – её младшее сокровище – был спокоен и весел. Таким она его никогда не видела. Он, как и старшие дети, выглядел похорошевшим и спокойным. Он тянулся к ней и всё пытался что-то сказать. Соскучился, солнышко!

   Немного успокоившись от встречи с детьми, Настя, наконец, смогла оценить ситуацию. Рядом с уже известной ей женщиной - не Михаил. Кто он? Её муж? Не похоже, чтобы такая милая женщина изменяла мужу. Или так быстро нашла другого? Вообще невероятно. Значит, муж.

   Они бездетны?.. Неужели будут предлагать деньги за Гошика?.. … И Инга как-то уж … расположилась… Все в обновках…накормлены… только Денис рядом…  Большой уже… Понимает, что мама любит. Что маме трудно… жалеет…
   
...Всех или только Гошика?..

   Паника в мыслях отражалась на её лице, меняя выражение…  Она боялась спросить прямо.  До выписки неизвестно сколько дней.  Если отказать сейчас, уйдут. А дети снова беспризорные…

   Конечно, рядом Надя… Но как осмелиться взвалить на неё такую ношу?.. А детям с этими людьми хорошо. Но она никого из них никому и никогда не отдаст! Как сказать им это, чтобы не обидеть? Главное – когда?
   
   Тут мысли резко поменяли направление. Как только её выпишут и она откажет этим милым и дорогим её сердцу людям, они уйдут. А она снова окажется в беспросветной нужде со своими детьми.
   Где выход?..


                ж ж ж

   Непонятную тревогу, поступившую на её лице, Сергей и Соня поняли как усталость от избытка эмоций и стали прощаться.

   Пора было кормить детей, купать и укладывать спать Гошика. Малыш уже начал потихоньку хныкать. Соня забрала его у Насти и пошла следом за остальными.
   Попрощавшись с мамой, Денис взял Сергея за руку и шёл к выходу, повернув голову назад и не отводя взгляда от мамы. Инга так и осталась на руках у Сергея. Гошин махал маме из-за  плеча Сони.

                ж ж ж

   У Сергея было странное чувство, будто он - глава этой семьи. Соня и эти дети… Он очень хотел бы, чтобы все они были одной семьёй. Тогда всё было бы просто. Но увы… Оставалась надежда, что у них с Соней тоже будут  дети - их общие. Его собственные. И общее семейное счастье. Ведь именно Соня подарила ему эту надежду. И радость от помощи несчастным детям и Насте - этой худенькой женщине в ужасном халате.

   Они с Соней стали опорой для неё и спасением для её детей. А для своих они тем более сделают всё возможное. Главное, чтобы они оба этого хотели. И он уже хочет. Очень!
   А Соня?

   Он старался не размышлять о том, любит ли он Соню. Сейчас главное, что они – команда. Значит, найдут общий язык.

   Это было совершенно новое чувство. Оно наполняло его жизнь надеждой и особым   смыслом. Трое детей – это совсем не страшно. Это даже очень интересно и радостно, и Соня это тоже видит.  Если Настя может одна тянуть такую ношу, то вдвоём они, конечно же, справятся.

                ж ж ж

   Передавая Гошика Соне, Настя с благодарностью смотрела на «разлучницу», стараясь понять: почему рядом с ней нет Михаила. Непонятно. Но важно, что детям с ними хорошо. И ей спокойно за них. Лишь бы у них не было плохих мыслей против неё и её детей.

   Глядя вслед уходящим, Настя подумала, что они похожи на семью, стойко переносящую невзгоду, а она, Настя, - горчинка в составе этой семьи.

                ж ж ж

   Дома уставшие от впечатлений дети поели, умылись и ушли спать. Но Гошик, поспавший в машине, не сходил с рук Сергея.

   - Его не переупрямить,  - сказала Соня. – Придется вам есть вместе с ним.
Она поставила тарелку перед Сергеем. Гошик тут же отобрал у него вилку и открыл рот: корми!

   Соня дала Сергею другую вилку и стала кормить Гошика с ложки. Он с готовностью раскрывал рот, но вилку из рук так и не выпустил.

   Малыш скоро наелся и уснул. Сергей отнёс его в коляску и какое-то время стоял, глядя на спящего ребенка и о чём-то думал. Соня поглядывала на него из кухни.

                ж ж ж

   Однако пора было уходить. Они попрощались в кухне вполголоса, и Сергей вышел, оставив Соню у раковины с посудой. Выйдя в прихожую, он неожиданно увидел Дениса и Ингу.

   - А завтра вы к нам придете? – негромко, но с заметным волнением спросил Денис
   - Конечно, – успокоил его Сергей и поднял Ингу на руки.  – И мы опять поедем к маме. Она будет ждать вас с самого утра.

   Инга обняла его двумя руками, поцеловала куда получилось – в висок - и прижалась головой, не отпуская от себя.

   - А когда вы к нам завтра приедете? – уже спокойнее уточнил Денис.
   - Как только освобожусь. Постараюсь пораньше.

   Они обменялись взглядами с Соней, и он вышел.
   Дети молча посмотрели, как Соня закрыла дверь на замок и пошли в комнату.

                ж ж ж

   Выйдя из квартиры, Сергей отчетливо ощутил тоску. Они с Соней без слов понимали друг друга. Но в то же время дети занимали все его мысли. А привязанность Инги забавляла и веселила его. Кажется, она решила его присвоить. Это было похоже на счастье, которое он не хотел терять. Ему казалось, будто он вернулся домой из дальних странствий, но понимал, что всё это временно.

   Что будет с ними всеми, когда придёт время расставаться и жить дальше отдельно друг от друга?

   Конечно, родные дети ближе. Но с Соней им предстояло ещё только начать  сначала. А тут всё уже наладилось. Хотелось оставить всё как есть, но это же невозможно.  Болезнь пройдет, мама вернётся к детям и надо будет возвращаться в свою жизнь. Даже так: в свои жизни. 

   В его семье всё будет по-другому. Но как, он пока не знал. Хорошо, когда рядом женщина, в которой уверен. Такая, как Соня. Надо действовать. Но пока не время делать ей предложение. Надо довести дело до конца, а то у неё тоже голова занята чужими детьми.  Ей сейчас не до себя. А над предложением ей надо будет хорошенько подумать. Взвесить все «за» и «против», чтобы не ошибиться.

   Потом. Когда мама этих детей вернётся домой (…какой всё же ужасный на ней халат… И причёска…), он не торопясь займется решением своей проблемы.  Их будущей общей семьёй. А пока надо думать о детях.

   Халат ужасный, но они с Соней подарили ей душевный покой.  На её лице это было написано большими буквами. Всё идет хорошо. Она скоро будет дома, а потом они с Соней...
 
   Он уснул едва коснувшись подушки.

                ж ж ж 

   Соня тоже уже засыпала. Впервые за последние годы она подумала о том, как хорошо иметь рядом надёжного мужчину, который решит любую проблему. Точнее, она вспомнила, как это было хорошо.  Думать об этом она себе, обычно, не позволяла.

   Но сейчас ей вспоминался Сергей в разных эпизодах.  Это оттого, что только он в поле зрения, - подумала она. И отбросила эти мысли в сторону.

   Особенно её радовало лицо Насти, когда Сергей поднёс ей ребенка. В нём было столько счастья!  Дети к нему тянутся.  Хороший человек. А как он был рад радости Насти от встречи с детьми! Хороший человек…
   
   ...Какой у Насти ужасный халат… И эти жуткие коричневые шлепанцы размера на два больше, чем надо… И школьная коса вместо причёски... Где её домашний халат? Завтра...

   А лучше прямо сейчас. Замочить на ночь, а утром перестирнуть, погладить и отнести.  Дети увидят её в привычной одежде и не будут дичиться.

   Халата не нашла нигде. Видимо, в нём Настю увезли. Не страшно. Выход найти можно. Заодно и Дениса с Ингой…

   Сон прервал её планы на завтра.

                ж ж ж

   Сергей проснулся легко и спокойно. Давно такого не было. В голове не планы на день, а мысли о детях, о Соне … Халат… Черт побери, кто их такие шьёт?.. 
   А какое у неё было лицо, когда она отдавала ему Гошика!..  Значит они с Соней всё делают правильно. Как хорошо, когда рядом надёжный человек… Вот если бы эти дети были у неё...

   Вот выпишут Настю из больницы, и они с Соней опять останутся по одному. Пока у них всё сложится, детей будет очень не хватать.  А вдруг откажет? Нельзя терять времени.

   Думать об том было тревожно, и он, чтобы отвлечься, стал собираться на работу.
 
   Мыслей было много и разных, но одна настойчиво возвращалась: больничный халат… Надо что-то придумать.

   Мысли беспокоили и торопили, но это было в тысячу раз лучше, чем то спокойствие, которое у него было ещё несколько дней назад.

   Едва придя на работу, он набрал Соню и попросил её купить халат для Насти. Деньги он вернёт вечером.

   - Половину, – сказала Соня, – это и моя идея.

   Положив трубку, он подумал: с детьми и с коляской… нашёл кого попросить… Надо самому.

   Он набрал номер.

   - Соня простите, что не подумал.  Как вы с детьми по магазинам… Я сам куплю. Только помогите с размером определиться.

   - Не беспокойтесь. Я ещё вчера решила это сделать и отступать на намерена.  Детей можно оставить Наде, но я хочу и их с собой взять. Им это тоже будет интересно. А Гошика оставим Наде, я уже с ней договорилась.   
       
                ж ж ж

   Поблагодарив её, он положил трубку и восхищённо выдохнул, опускаясь на стул. Вот это женщина!  Никаких проблем! Из любой ситуации выйдет. И никакая мама ей для этого не нужна!

                ж ж ж

   День прошел спокойно.
   Часто возвращаясь к мысли о детях и о вечернем визите в больницу, Сергей решил, что надо спросить у врача, сколько Настя ещё пробудет в больнице. Сколько у него времени до того, как он займётся своей личной жизнью. Хотя и так было понятно, что для промедления времени нет.

   Вечером, садясь в машину вместе со всем семейством, он украдкой глянул на пакет для передачи Насте. Он был не больше, чем вчера. А халат?

   - Вам удалось купить халат?
   - Да, всё в порядке, – успокоила его Соня.
 
   Совсем успокоиться не получалось. Было бы спокойнее видеть его в отдельном пакете. Но, возможно, еды сегодня меньше. Только почему за счет еды?


                ж ж ж

   В больнице он испытал настоящее потрясение.

   Он  узнал Настю  только по причёске, с которой видел  её первый раз возле поликлиники.
   В коротком ярком халатике, в сабо на танкетке и с причёской – это была совсем другая женщина. Знакомым было только выражение счастья на лице при виде своих детей. Если бы добавить капельку косметики и беззаботности на её лицо, то она была бы неотразима.

   Сергей в растерянности повернулся к Соне.

   - Когда вы успели?

   Она  озорно улыбалась, радуясь эффекту.

   Ещё бы! К халату она, как женщина, не могла не добавить обувь и шпильки для волос. И бельё! Вот что так волшебно изменило Настю. Вот только худоба и бледность её не украшают. Но это поправимо.

   Настя даже не представляла, насколько хорошо она выглядит в обновках. Но всё же кое-что поняла по взгляду Сергея.

   А он подумал, что Лосицкий – редкий дурак, если не рассмотрел красоту своей жены и не ценит своих детей.

   Не сводя с Насти глаз, Сергей передал ей Гошика. Настя опустила взгляд. В её душе уже и так плескалась и множилась благодарность к нему за детей. И это было опасно.
   Не хватало ещё самой стать разлучницей. Нет, она не желает зла женщине, которая обогрела её детей в их осиротевшем гнезде. Злом – за добро? Ни за что! Разве что … Но нет, таких, как она, не бросают. И такие, как он, не бросают. Пусть у них всё будет хорошо.
   
   Боясь поднять на него глаза, она так и говорила с детьми всё свидание.

   - Мама, мы теперь каждый день едим мясо, – сообщил Денис важную для него новость.
   На них оглянулись. Настя обняла сына и повлажневшими глазами поблагодарила Сергея и Соню.

   Свидание прошло не так оживлённо, как вчерашнее.  Денис рассматривал маму. Инга не слезала с колен Сергея. Она обнимала его одной рукой, как собственность, время от времени подтягивая повыше белые носочки с крошечными бантиками по бокам. Только Гошик радовался на руках у мамы так же, как и вчера, и всё пытался ей что-то сказать.

   В конце посещения, передавая Гошика, Настя коротко глянула на Сергея и увидела его испытующий  взгляд. Он уже всерьёз перебирал в уме  способы помочь ей зарабатывать.

   Встретив её строгий и немного растерянный взгляд, Сергей опять подумал, что ей обязательно нужна работа - с учётом её возможностей и приносящая деньги для большей уверенности в себе.

   Дети, успевшие привыкнуть к новому виду мамы, жались к ней, но уходя держались за Сергея и Соню и махали маме на прощание. Они очень изменились. В них не было привычной подавленности. Они чувствовали себя уверенно рядом с этими людьми. Это было очень заметно. И благодарность Насти не имела границ.

                ж ж ж

   Дела шли на поправку. То есть к выписке.

   И пришёл день, когда Настю привезли домой.

   Видя чистоту и порядок в квартире, которые у себя давно не могла вспомнить, и спокойствие детей, она не находила слов благодарности от избытка чувств к этим чужим, но ставшим такими родными, людям.

   Пока Настя благодарила за помощь Соню и Надю, Сергей сидел на диване с детьми.

   - Вы с тётей Соней теперь к нам больше не придете? – сдерживая грусть, спросил Денис.
 
   Инга при этих словах решительно перебралась на колени к Сергею и прижалась к нему, как зайчонок.

   Долго думать, глядя в детские глаз, полные тоски, не было времени. Сказать, что перед ним теперь другая задача - как можно скорее получить таких же, как они, но своих детей, чтобы заботиться о них - не было сил. Но он нашёлся:

   - Как только понадоблюсь, звоните, и я тут же приеду. У мамы есть мой телефон.

   Соня и Надя начали накрывать на стол, чтобы попрощаться с бедой. Они отправили Настю к Сергею поговорить о чём-то важном, как он сказал.

   - Что там за дело такое важное? – спросила Надя, заправляя помидоры майонезом с чесноком. – Прямо лопаюсь от любопытства.

   - Сказал, что пока секрет.  Если Настя согласится, то скажет. А нет - и говорить не о чем. Так сказал.

   Надя уставилась на Соню не мигая и сверля её вопросительным взглядом.

   Соня молча пожала плечами.

   - Как в сказке... – негромко протянула Надя.
 
   - Терпеть недолго, – утешительно сказала Соня, вынимая мясо из духовки. – Считанные минуты, и мы всё узнаем.

   - Ой, скорей бы, - ответила Надя, быстро перемешивая огурцы со сметаной.

   Женщины, они и думали по-женски.

   Но Сергей был мужчина. Его мысли были во-первых, практичными, а во-вторых, не отклонялись от цели.
 
   Когда все сели за стол и женщины увидели сияющее лицо Насти, они снова переглянулись и, опустив глаза, стали ждать оглашения счастливой новости.
 
   Новость действительно была счастливой. Но только для Насти: Сергей предложил ей работу уборщицы у себя в поликлинике.
 
   Соня и Надя были разочарованы, и благодарны ему одновременно. Это была огромная помощь для Насти и все это понимали, ну а… Ну, что ж!..

   Потом все сидели за столом и говорили. Надя посидела недолго и ушла к мужу и детям. У остальных трёх одиноких людей общие дети были рядом. Им никуда не надо было торопиться. Но всё же пришло время расставаться и для них. Детей пора было укладывать спать. Их отправили мыться и взрослые остались сказать друг другу слова прощания, которые комом стояли в горле.

   Денис стоял за углом кухни и смотрел на Сергея, разрывая ему сердце.
Женщины обещали звонить друг другу и встречаться по мере возможности. Расставаться было невыразимо грустно всем.

                ж ж ж

   Через день Настя уже убирала этаж в поликлинике.

   Сначала Денис оставался с младшими у крыльца, но, после того, как Сергей, выходя из поликлиники увидел их, они стали подниматься прямо к нему в кабинет и ждать маму там.  А потом он увозил их домой.

   Соня иногда встречала Настю с детьми, уходя домой после второй смены. Они перебрасывались парой слов и Настя спешила начать уборку, радуясь работе от всей души.
 
   Лосицкого они не встретили в вестибюле ни разу и даже не вспоминали о том, что он здесь работает.

   А потом Настя перестала приходить. Соня отметила этот факт, но подумала, что наверное, кто-то из детей заболел И порадовалась, что теперь у Насти есть возможность и дома быть, и деньги получать.

   Потом Соня заметила, что на этаже работает новая уборщица. И она решила, что надо позвонить: какие болезни летом?..  А если болезни, то, наверное, нужны деньги на лекарства. Конечно, рядом Надя, но всё же…

   Она осталась после работы в кабинете, обдумывая, как выспросить, в чём Настя нуждается, и уже достала телефон, как вдруг в дверь коротко постучали и в кабинет вошел Сергей.

    Соня обрадовалась.

    - Сергей Петрович, Насти не вижу уже несколько дней. Вы не знаете, что с ней случилось? Может, дети заболели и надо помочь?

   - Дети здоровы, но помочь надо. Мне.

   Он положил на стол перед Соней приглашение на свадьбу и сказал:

   - Будьте моим свидетелем на нашем бракосочетании.

   - Неожиданно и очень радостно, но почему вашим, а не настиным? Вам нужен мужчина.  Можно попросить надиного мужа.

   - Нет. Насте ближе Надя, а мне – вы, заслуженная разлучница нашей поликлиники!

   - Ну, спасибо! – шутя возмутилась Соня. – И всё-таки разлучница!

   - И самая уважаемая! Выражаю вам свою огромную благодарность и за то, что Настю разлучили, и за то, что со мной соединили.

   - Сергей Петрович, трое детей! Хватит ли сил?

   Сергей Петрович улыбнулся:

   - Хватит и на большее.

   - Что??? Сергей Петрович, я правильно поняла?

   Он кивнул, глядя на неё смеющимися глазами.

   - Чур, я – крестная!

   - А вот это - в очередь!

   - Чт-то?.. Двоих??.
 
   Сергей Петрович кивнул, не переставая улыбаться.

  - А почему в очередь?.. А-а, понимаю: тётя Надя! Она же…
   - … добрая и живет рядом! –смеясь закончили они вместе.

   - Но двое…  Вы не представляете, как это тяжело!

   -  Настя теперь не одна. Вместе справимся.   Мне сын нужен. Имя у меня есть. Заветное. Максим. В армии служил, дружили втроем. Когда разъезжались, дали друг другу клятву: сыновей назвать именем друга или обоих. У кого как получится.

   - Но почему вы думаете, что сын будет вторым?

   - А тут у Насти своя система: Денис, Инга, Георгий. Значит, на подходе Софья.
 
   - А почему же не Надя? – польщённо улыбнулась Соня.

   - Потому что Надя – крёстная. Каждому - своё. Так что порадуемся Сонечке и ещё раз постараемся.
   
   Соня смеялась от всей души.


                ж ж ж

   А когда осталась одна, задумалась.
   Мужчина в доме…  Опора…

   Как часто появляется соблазн пойти на поводу у расхожей житейской мудрости 
«быть, как все». А если к соблазну «как все» добавить ещё какую-то опорную точку, то можно очень сильно просчитаться. 
   Лосицкий – абсолютная копия Серёжи, но у него душа ничтожества. 

   Но ведь любая копия проигрывает оригиналу. И потому искать в ней нечего.

   Мужчина - это не брюки, пиво и сигареты.  Мужчина – это ум, честь и благородство души и помыслов.

   Это мужество и стойкость.

   И верность!
 
   И если всего этого нет, то что же там есть от мужчины?..

   Настоящий мужчина знает, какие у него должны быть дети и какая для этого ему нужна жена. И он ищет её. 

   А мне и нужен был настоящий. И я его встретила.

   Единственный не приходит дважды. И единственная - тоже. Единственных никем заменить невозможно. И потому «ещё раз» - не для нас.

   То, что у нас было, нельзя ни забыть, ни отменить. Оно с нами навсегда.

   Я никогда не забуду моего Серёжу. И неважно, почему его нет рядом. Нет - значит, нет возможности. Если ему сейчас надо быть где-то в другом месте, значит, на это есть причина.
 
   Иначе он обязательно был бы с нами. Потому что он – единственный для нас с сыном, а мы – для него.

  Сергей – достойный мужчина. И Настя – умница. Пусть у них всё будет «как у всех», но в самом лучшем варианте.

  Счастья им.

  И всем добрым людям.

  Такого, какое они заслуживают.