Девичник у его стола

ДЕВУШКИ У НЕГО НА ПРИЕМЕ
Берта Рак, 1916, DODD, MEAD AND COMPANY.
***
I Девичник II «Наконец-то мальчик» III Инкуб в доме IV Странное дело мистера Кертиса 5 Новый интерес 6 Позорная вечеринка 7. Снова одинокий младший офицер 8. Ужасный скандал IX. Ещё один шок! X. Ночь «Цеппелина» XI. Как стать женоненавистником 12. Поездка, от которой не было радости 13.В поисках невесты
 XIV. В основном об отношениях XV. Невеста пишет домой 16. Нечто совершенно неожиданное 17. Вечер острых ощущений,18.День отчаяния,19. Вне опасности
 XX Я играю в Провиденс XXI Нэнси спешит на помощь XXII Еще две встречи
 XXIII Визит XXIV Роман для средних лет Новое имя XXV Лав.
***
ДЕВУШКИ НА ЕГО КВАРТИРЕ



ГЛАВА I

ДЕВИЧНИК

Представьте себе трёх по-настоящему красивых девушек, таких как мы, — и эту дыру, в которой мы живём!

О боже! Почему у нас были родители, которые не одобряли ранние браки?


Они и сами поженились довольно рано, бог свидетель. Отцу был
двадцать один год, и он только что занялся строительством большой яхты
Дело было в этом месте. Маме было семнадцать. Целый год меньше, чем мне сейчас, если хотите знать. (В школе меня называли «не по годам развитым восемнадцатилетним».) Просто потому, что я много читал и много думал о прочитанном. Но какой ценой досталось маме это не по годам развитое тело?
 которое действительно казалось весьма успешным. Я знаю, что она и наш
красавчик-папа были ужасно влюблены друг в друга и ужасно счастливы
все десять лет их супружеской жизни. Так почему же они
сделали это абсурдное условие в своём завещании?

 Это стало причиной всех наших бед!

Почему они сказали, что тётя Виктория (миссис Вердели) должна была заботиться об их трёх дочерях (то есть о нас) «до тех пор, пока им не исполнится двадцать пять лет, чтобы упомянутые дочери не впали в опрометчивую опасность слишком раннего замужества»?

Поскольку они этого хотели (чтобы Эвелин, Нэнси и я оставались старыми девами до двадцати пяти лет), они, безусловно, поступили правильно, отправив нас жить сюда.

Позвольте мне попытаться описать это райское местечко.

Представьте себе деревню, богом забытую деревню в самой унылой части восточного побережья Англии.

Представьте себе илистые равнины, продуваемые всеми ветрами болота и море, которое расползается
на мили и мили берега, которое не похоже ни на что на земле
кроме листов влажной коричневой бумаги.

Представьте себе улицу или около того, застроенную маленькими домами из красного кирпича. Представьте себе несколько
судостроительных верфей, деревенский луг, почтовое отделение,
церковь, несколько домов получше и железнодорожную станцию,
откуда поезда дважды в день отправляются в «Никуда», где находится
перекрёсток с этим местом. Вот вам и восхитительная часть света,
в которой мы живём!

 Как она называется? — ну, возможно,
цензору не понравится, если я скажу вам.
Имя. Поэтому я назову это "Грязевые равнины", что, безусловно, является описательным выражением.
Этого достаточно.

А теперь представьте дом, который похож на колокол без кнопки.
другими словами, дом, полный женщин, без какого-либо мужчины вообще
при этом. Если не считать Пенни, нашего садовника, который хромает из-за
ревматизма и глух как пень, и которому по меньшей мере 156 лет
от роду. Бедняга, он так стар, что думал, будто это помешает ему получить работу _даже здесь_, поэтому он всегда носит (поверх того, что, как я полагаю, является розовой головой, похожей на пасхальное яйцо) пышный парик из воронова крыла, который ребёнок
мог видеть насквозь. Он сказал мне, что это стоило ему немалых сбережений
на покупку. Трогательно, не правда ли?

Трагедия старости, мои дорогие. Но не более жалкий, чем наш собственный,
что является трагедией молодости!

Вернемся к ней.:

Представьте себе жизнь, в которой ничего, абсолютно ничего никогда не происходит!

Представьте, что вы просыпаетесь утром и смотрите в окно на
бурый плоский берег и далёкое море, по которому
разбросаны рыбацкие паруса. Представьте, что вы одеваетесь на
прогулку в деревенскую одежду, и неважно, как именно она выглядит.
учитывая, что никто никогда не смотрел на него и не видел, был ли он
обычным или красивым, невзрачным или элегантным. Представьте, что вы спускаетесь к завтраку,
всегда одному и тому же завтраку — овсянке, рыбе (потому что тётя Виктория не ест бекон), тостам, мармеладу и чаю. Мы никогда не пьём кофе.
Слишком много хлопот, чтобы готовить его для одной семьи, состоящей из женщин. Такова суть нашей жизни!

А теперь представьте, что вы смотрите на стол и каждое утро видите одни и те же лица. Одно старое — это тётя Виктория, и два молодых — мои сёстры, Эвелин (ей двадцать два года) и Нэнси, которой
В следующем месяце мне исполнится двадцать один.

 Кроме того, если я слегка поверну голову, чтобы посмотреть в зеркало в позолоченной раме над каминной полкой, я увижу третье молодое лицо — своё.

На самом деле иногда я устаю от этого зрелища так же, как и от вида за окном.


Мы с Нэнси часто говорим, как было бы здорово, если бы однажды утром, взглянув в зеркало, можно было увидеть совершенно другое лицо, смотрящее на тебя! Лицо совсем другой девушки: смуглое, а не
светлокожее, скажем. (Ведь все мы до тошноты светлокожие!
Иногда я так устаю от этого: от золотого, синего, розового и белого цветов.)

Или, ещё лучше, если бы лицо одного из нас вдруг превратилось в
лицо молодого человека с красивым, твёрдым, выступающим подбородком и
усами щёточкой! Это было бы здорово! На самом деле, всё что угодно, лишь бы
что-то изменилось.

 Даже если это будет что-то плохое! Не то чтобы могло быть что-то
хуже этой стадии абсолютного смертельного однообразия. Ведь мы никогда не видим мир за пределами
нашего дома, хотя до Лондона всего два с половиной часа езды. Тётя Виктория никогда нас не отпускает.

Кроме того, она очень, очень «капризничает», когда мы получаем приглашения
держись подальше от девчонок, с которыми мы учились в школе. Было бы ужасно, если бы мы пошли и увидели что-то из современной жизни! Мы можем только читать в газетах о том, что происходит. И разве это не скучный способ узнавать, что показывают в театрах и какого размера шляпы носят люди?

 Даже война, когда она началась, казалось, не имела никакого отношения к Мад Флэтс. В течение многих месяцев, после того как повсюду кипела военная подготовка, здесь, казалось, никто и не думал вступать в полк.  Немногочисленные молодые люди, которых можно было здесь встретить, были заняты только
рыбачить или, как обычно, слоняться по верфям. Никакого хаки — разве что в цвет этого жуткого пейзажа!
Никаких учений, никаких маршей, никаких занятий!

Как я сказал девушкам: «Я не верю, что для этой дыры что-то изменится, даже если немцы высадятся. Даже если кайзер поселится в Букингемском дворце и вывесит свой отвратительный орёл вместо британского флага! Даже это не сделает его ещё более затхлым, чем сейчас!»
Так что вы понимаете, в каком мы были состоянии примерно две недели назад.

А теперь, возможно, вы начнёте понимать, что чувствовали обитатели нашего дома (мы называем его «Усадьба за рвом»), когда в Мад-Флэтс пришла Великая новость.

* * * * * * *

Когда я говорю «обитатели», я, конечно же, имею в виду нас, трёх девочек: Эвелин, Нэнси и меня. От тёти нельзя было ожидать каких-либо чувств.
Виктории шестьдесят два года, у неё римский нос и фигура, как у мягкого кресла. Если не считать переживаний из-за грязи на ковре,
царапин на мебели из красного дерева, изношенности
коврика у камина и её нового «Терпения», которое подарила старая дева, сестра Доктора
только что научил её и так далее.

Но о Великой Новостях!

Я так много болтал о других вещах, что забыл поставить это на первое место, как следовало бы. Именно из-за таких вещей я получил прозвище «Рэттл».
Все, кто меня знает, называют меня так, совершенно игнорируя тот факт, что у меня есть собственное напыщенное имя и что я ношу волосы собранными уже шесть утомительных месяцев (с тех пор, как вернулся из школы, чтобы влачить жалкое существование в этом болоте!). Это место можно было бы назвать болотом, причём необитаемым, если бы не великий...

О да! Великая новость!

Что ж, отличная новость заключается в том, что Мад-Флэтс превратят в учебный лагерь. Солдаты будут прибывать сюда группами со своими офицерами и оставаться здесь на шесть недель, проходя курс обучения по строительству мостов и понтонов, а также по подрыву домов и другим захватывающим вещам, которые им придётся делать, когда они попадут на фронт. А когда одна группа уедет, приедет другая и повторит всё сначала.

В двух словах: Мад-Флэтс, это ужасное место в десяти милях от Ноухейр-Джанкшен: Мад-Флэтс, этот адский задний двор, где мы
Мы выжили, потому что там было всего несколько стариков, несколько лодочников и других гражданских лиц.
А в _Грязевых равнинах_ будет просто не протолкнуться от мужчин!

"Мужчины, дорогие мои!" — сказал я девушкам. "Вы понимаете?" Настоящий концерт
молодые люди в брюках (цвета хаки, мои возлюбленные сестры!), в обмотках,
и огромных ботинках, и трубках, и глубоких басовых голосах, и, ей-богу,
и размашистые шаги, и шпоры, и кисеты с табаком, и все это
вещи, на которые мы задыхались и тосковали по малейшему проблеску
в этой пустыне!"

"Рэттл! Я бы очень хотел, чтобы ты не позволял своему приподнятому настроению улетучиваться
с тобой вот так", - сказала мне Эвелин, когда услышала, как я даю волю
те выражения восторга наверху, в спальне, на следующий день после того, как
мы услышали новости. Ты же знаешь, Эвелин старшая и самая чопорная
. Она считает, что должна подавать пример, бедная многострадальная дорогая.
Она сказала мне: "Иногда ты становишься просто вульгарной!"

- Вульгарно? - Возмутился я. «Почему вульгарно показывать, что я
рад, что в нашей жизни наконец-то что-то изменится? Ты же знаешь, что вы с Нэнси так же рады, как и я, что теперь у нас есть шанс не прожить остаток жизни в нищете».
Мы живём в этой бесконечной девичьей вечеринке на четверых! Даже если новое положение дел продлится всего несколько месяцев, мы всё равно повеселимся!
 Наконец-то в этом доме будет немного молодости и табачного дыма!
 Лицо Нэнси задрожало, когда она попыталась сдержать улыбку. Думаю, у неё самое красивое лицо из всех нас.
И мы все трое выглядим так же прилично, как и они, хотя я и говорю это в нашем стиле — крупные блондинки, похожие на греческих богинь. Я никогда не была
склонна к притворной скромности, и, учитывая, что все хорошие девушки заняты
Они были вынуждены считать себя уродинами, что, по-видимому, было в моде во времена тёти Виктории. Почему девушка должна считать правильным то, что её кожа белая и бархатистая, а глаза похожи на кукурузные початки с росой, а волосы — на жёлтый шёлк, и их так много?


Если бы эти качества были у другой девушки, она бы быстро их заметила, не так ли? На самом деле, если бы она этого не делала, её бы считали глупой и невнимательной.

А если бы я притворился, что не замечаю, это было бы просто неискренностью, а неискренность — это то, что я не приемлю. Я так и сказал Эвелин. Я
боялся, что она просто немного склонен быть дано ему. Я полагаю,
она думает, что это всегда старшая сестра обязана выглядеть в шоке
то, что два младших сказать.

"Это не так, если ее нужно все равно на всех нас, даже если
деревня полна солдат," Эвелин пошла дальше, обливание холодной водой
ликование. "Мы не можем узнать какой-либо из них, просто полный дом
женщины любят самих себя".

- А разве мы не должны? - спросила Нэнси, стоя у зеркала, где она примеряла свою
шляпку прошлой весны, которую она переделала с довольно элегантным и
выглядящим скорее по-военному "помпоном". - А разве мы не должны, в самом деле? Теперь я буду
Я хочу поделиться с вами ещё одной новостью, которую я только что услышала на почте.
 Эти люди и их офицеры, которые собираются приехать, — как вы думаете, где они будут жить? Для них нет ни казарм, ни палаток. И они не будут жить в хижинах. Нет, — внушительно закончила она. — Они собираются разместить их всех в квартирах.

Знаете, до этой войны мы все были настолько невежественны, что, думаю, никто из нас не знал, что такое «заготовка».  Возможно, нам следовало бы
представить, что это кусок дерева.  Так и есть, в словаре.

Но теперь, конечно, мы точно поняли, что имелось в виду. Это означало
что каждый дом в этом месте должен был принять кого-то из
этих солдат, поселить их у себя.

"И у нас кто-нибудь будет, вот увидишь, если нет!" - Сказал я ликующе.
«Этот Грейндж — один из самых больших домов в округе, на самом деле самый большой после дома адмирала, дома священника и дома доктора.
 Здесь есть довольно большая свободная комната, в которой никто никогда не спит.
Из гостиной получается неплохая комната для отдыха, а ещё есть девичье  логово, которое так и просится, чтобы его превратили в мужскую курительную комнату, и...»

"И ты можешь с таким же успехом сразу же очнуться от этих радужных грез", - сказал он.
Эвелин, сдержанно: "потому что есть по крайней мере одна очень веская причина,
почему мы не хотим, чтобы здесь с нами расквартировали солдат".

"Почему?" - Спросил я совершенно безучастно, и Нэнси отвернулась от стакана.

Она всё ещё прижимала руки к перекроенной шляпе, в которой, как было видно, она представляла себя, очаровывающей Новую армию! И она повторила: «С какой стати?»
 «Потому что, — сказала Эвелин, — нас не заставляют брать мужчин, если мы против. Мы можем отказаться. Власти это допускают, если есть
в доме только женщины, как и здесь, в Моутэйд-Грейндж. Вы можете быть совершенно уверены, что тётя Виктория не захочет, чтобы какие-то здоровяки с трубками топтались в огромных армейских ботинках по её хорошо сохранившимся коврикам на лестнице.
Ведь так, тётя Виктория? Я почувствовала, как моё лицо вытянулось. Нет, вряд ли тётя
Виктория согласится впустить мужчин в свой драгоценный дом! Почему
адвокаты смогли убедить её взять Нэнси, Эвелин и меня только после того, как отец и мать умерли от краснухи?

Видите ли, тётя Виктория — одна из самых упрямых старух
старые девы. А именно, старая дева, которая вышла замуж за другую старую деву,
и которая переняла у неё множество причуд «старых дев»,
а затем стала вдовой, и её последнее состояние было хуже первого!

"Дикие лошади," — сказала Эвелин, — "не заставят тётю Викторию сказать, что они могут разместить здесь хотя бы одного из офицеров учебного лагеря."

"Дикие лошади - не очень хороший способ заставить кого-либо что-либо делать"
- Сказал я, снова набираясь храбрости. "Есть гораздо лучший способ
заставить такого человека, как тетя Виктория, делать то, что ты хочешь".

И целую вечность я не говорил им, что я имел в виду. Однако, чтобы спасти
На этот раз я скажу тебе прямо. Нужно действовать с точностью до наоборот
и заставить её думать, что ты не хочешь того, чего на самом деле хочешь.
Например, весь сегодняшний обед я говорил что-то вроде этого:

"О, тётя Виктория, разве не ужасно думать о том, что почти всем в этой деревне скоро придётся терпеть у себя солдат! Представляешь,
в доме появился незнакомый мужчина, хотел ты этого или нет.
 Представляешь, его приходится приглашать на обед, и он ходит туда-сюда по твоим коридорам! Я считаю, что это навязывание!

Ибо я знала, что она сама так думала. Как обычно, она резко обернулась.

"Боже мой, Элизабет! Что ты сказала? Действительно, навязалась!" — повторила она, сурово глядя на меня поверх своей
чёрной атласной блузки, как у леди-мэра. "Позволь мне сказать тебе, что очень многие люди сочли бы за честь сделать так много для своей страны. Лично я считаю, что любая англичанка, достойная этого звания, должна быть рада сделать всё, что в её силах, для благополучия этих благородных джентльменов. Помните, что мы не ценим то, что они делают для нас, пока не начнём ценить это сами.
Сегодня у нас не должно быть ни домов, ни крыш над головой, ни уж тем более ковров под ногами! Помните Бельгию!
И так далее в том же духе.

Я слушал, внутренне ликуя от восторга, и одновременно сильно наступал на
ноги Нэнси под столом.

Конечно, я был полностью согласен с каждым словом тёти Виктории! Конечно, всё это о том, что должна чувствовать каждая англичанка.
Именно это мы с Нэнси и Эвелин чувствуем по отношению к солдатам, только в ещё большей степени!


Однако было бы совершенно бесполезно позволять тёте Виктории
Я знаю, что это не так! «Противоположная» старая вещь немедленно «перешла бы в наступление», как пишут в газетах, и сказала бы:
«В последнее время вокруг этих солдат поднимается слишком много шума. В конце концов, они всего лишь выполняют свой долг! Они всего лишь делают то, за что им платят такие налогоплательщики, как мы. Я
не понимаю, почему мы должны есть дополнительное бремя содержания и кормления
существ!"

Итак, я пошел сеять доброе семя, говоря:

"Ну, я предполагаю, что это то, как надо чувствовать! Но я даже рад этому
что доктору и адмиралу придётся иметь дело с офицерами,
а что Хиггинсам, Элтонам и всем жителям окрестных
маленьких домишек придётся иметь дело с солдатами,
и что на _их_ дверях будут мелом написаны названия их полков и рот!
В любом случае, мы будем жить в мире и спокойствии, без единого солдата, офицера или чего-то ещё в нашем доме!»

«И почему ты так в этом уверена, Элизабет?» — прогремела моя тётя Виктория своим самым величественным контральто.
 «Откуда ты знаешь, что нас не попросят приютить кого-то из этих храбрецов?»

Я отложил ложку и посмотрел на неё с лёгкой покорностью и недоумением, обменявшись взглядом с Нэнси, которая едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться, и считала костянки на своей тарелке.

"Лудильщик, портной, солдат, матрос!" Она досчитала до "солдата"
снова, а потом я сказал тёте Виктории: «Но, тётушка, ты же знаешь, что от нас не будут ждать, что мы кого-то приютим, ведь ты вдова и живёшь одна с тремя незамужними племянницами.  Тебе разрешат отказаться».
 «Отказаться!  Надеюсь, мне и в голову не придёт сделать что-то подобное»
непатриотично!" - сказала тетя суетливо, а я не смел отвечать
Глаза Нэнси. "Если мне предложат каких-нибудь солдат в качестве гостей в
Грейндж, я могу только сказать, что им будет оказан радушный прием в пределах
моих скромных средств!"

Итак, вопрос решен.

Сегодня днем все было улажено.

Приходил офицер, чтобы договориться о заготовках для первого проекта.
Мы, конечно, были в полном восторге, когда услышали, как он звонит в
дверь. Он назвал Битон, нашей горничной, своё имя как «майор
Лоулесс». Я подумала, что это прекрасное имя!

И хотя он сказал, что хочет поговорить с миссис Вердели, имея в виду тётю
Викторию, мне всё же удалось пройти через холл, когда он там был,
и поискать что-то в гостиной, когда он был там.  Я так
ждала увидеть хоть что-то цвета хаки!  Так или иначе, мне
удалось как следует рассмотреть галантного майора. Я надеялся, что он будет похож на того, из «Джонса из уланского полка»: «Когда я в сапогах, брюках и со шпорами — честное слово!»
И я могу только сказать вам, что он меня совершенно разочаровал. Во-первых, он был стар как мир, и я думаю, что он был
Он выучил свою команду ещё до Потопа или, по крайней мере, как раз во время
Потопа. Возможно, он был начальником погрузки. Заставлял животных проходить через это: что-то вроде: «Полевые звери — постройтесь в _четверки_!
В четыре ряда! ... Птицы — два полёта к Ковчегу, вперёд — Взмах крыльями!» и так далее.

Ему не могло быть и сорока, и он совсем не походил на того солдата, каким вы его себе представляете: подтянутым, хорошо сложенным, с широкой грудью и плоской спиной.

О нет! У него были округлые плечи, как будто он больше привык
Ему больше нравилось сидеть в кабинете и склоняться над столом, чем заниматься настоящей военной работой! И он был бледен. У него был такой встревоженный вид,
как будто на его хрупких плечах лежала ответственность за всю кампанию!
 Голос, которым он говорил, был таким смиренным и печальным.

 Я слышал, как он сказал тёте Виктории: «Большое вам спасибо... Вы очень добры, я уверен...» Тогда молодой человек будет поворачивать вверх
вот о чае времени в четверг".

Вооружившись этой вестью, я юркнул обратно, чтобы другие девушки в
логово, за столовой.

Логово - самая приятная комната в доме. Оно очень
«Девчачьи-девчачьи», но почти такие же удобные, как если бы они принадлежали мужчинам.
 Знаете, я всегда думаю, что у мужчин, как правило, вещи удобнее, чем у нас.


Кресла-мешки очень старые и потрёпанные, но они всё ещё пружинистые и удобные. Широкое сиденье у окна хорошо обложено подушками с
индейско-красным чехлом, и там же висит большая штора из того же
материала, которую можно задёрнуть и скрыть вид из окна, когда
идёт дождь, а илистые отмели, свинцово-серое море и плачущее
серое небо становятся слишком унылыми.

 Там стоит пианино с
пачкой старинных песен о «_The
«Предупреждение цыганки» и «В сумерках, о моя дорогая» и тому подобное, а также наши собственные, чуть более современные песенки и целая куча танцевальной музыки, напечатанной на бумаге для марок и на картоне, — это единственная возможность услышать здесь танцевальную музыку. Горе мне!

 А ещё в углу стоит проволочная конструкция, обтянутая красным ситцем, на которой мы шьём блузки. Здесь стоят три наши рабочие корзины, в которых, боюсь, царит хаос, и бесконечное вязание Эвелин.
На стенах висят книжные полки, заставленные всевозможными книгами — моими
старые школьные учебники по истории и географии, а также длинный красный ряд книг за семь пенсов и синие «Служебные Киплинги», которые мы купили всем вместе прошлым летом. На верхней полке стоят все старые романы, которые были у мамы и бабушки, а также поэзия: Китс, Шелли, Байрон и Скотт. Вот так я и стал таким начитанным.

На стенах у нас странная подборка картин, только те, что нам нравятся. Вот «Юный пастух» Мориса Грейффенхагена, целующий девушку среди маков: нам с Нэнси всегда приятно на него смотреть
потому что у девочки очень большая нога, даже больше, чем у нас,
а мы берём шестой размер! Ещё там есть отрывной календарь с изображением
Ромео и Джульетты и цитатами на каждый день в году.

Ещё там есть большая фотография статуи Венеры Милосской,
которая выглядит как утка, и мы думаем: «Какая добродушная!»
Мне кажется, она похожа на меня. И, наконец, цветная вклейка в рамке из журнала _Graphic_ за первый год, которую я так люблю.
 Вы её знаете? Это фотография шести сестёр, одетых одинаково: в тёмно-синие джемперы и клетчатые юбки с малиновыми
Они в фартуках и с распущенными волосами толпятся вокруг няни, которая держит на руках новорожденного в длинной одежде. Она показывает его семье.
А называется картина «Рождественский подарок от мамы: наконец-то мальчик».
Разве это не уместно для нас в этом доме? Нас ждут лучшие дни!
Я чувствую это всем своим существом! Я заскочил в «Логово», где Нэнси была занята
новым топом, который она шила из летней муслиновой
юбки. Эвелин сидела за столом и вязала, вязала, вязала.

"Наконец-то мальчик!"" — процитировал я им название картины.
«Девочки, майор сказал, что молодой человек прибудет в следующий четверг, к чаю. Вопрос в том, — многозначительно заключила я, — в том, в кого из нас он влюбится?»
 «Моя дорогая Рэттл, — на этот раз Эвелин возмущённо ахнула. — Даже Нэнси, которая обычно не возражает, пробормотала: «Серьёзно, Рэттл, ты иногда ведёшь себя просто возмутительно».
 «Почему?» — спросил я, сидя на столе и болтая ногами.  «Почему я не должен упоминать о том, что, как всем известно, может произойти?  Ты что, прочитал все рассказы, которые они публикуют?»
в настоящее время в журналах про молодого солдата, который всегда попадает в
любовь с девушками у него назначение?"

"Все девочки?" - спросила Нэнси, снова, мгновение за камзол.

"О, ну, один из них. Ты понимаешь, что я имею в виду. Всегда есть
романтика, помолвка и свадьба в конце войны ".

"Но это в журнальных историях, ты, абсурдное дитя", - снова сказала Эвелин.
Пытаясь не рассмеяться. "Этого нет в реальной жизни".

"Реальная жизнь гораздо больше похожа на журнальные истории, чем это было раньше"
до войны", - заявил я. "Я уверен, что в ней гораздо больше романтики
повсюду. Что касается военных свадеб, нельзя сказать, что это выдумка. Вы можете видеть их фотографии в _Daily Mirror_ и _Daily Sketch_ каждое утро своей жизни. Я думаю, было бы прекрасно устроить такую свадьбу в этом доме, между кем-то из нас и молодым офицером, который приезжает сюда на постой! Да, и не обращайте внимания на надоедливое старое завещание, в котором говорится, что не стоит торопиться со свадьбой!

«Рэттл, ты и правда ужасен!» — на этот раз обе девочки сказали это хором.
Я снова ответил: «Я не ужасен, я просто откровенен. Я лишь говорю
Ты совершенно без стеснения говоришь то, что, как ты знаешь, постоянно думают другие люди. Дело не в том, что я хуже других!
Просто я гораздо честнее.
"Дело в том, что ты ещё ребёнок и на самом деле не понимаешь, о чём говоришь, — снисходительно продолжила Эвелин. "В конце концов, ты всего лишь девчонка."

«Судя по газетам, сейчас в моде флэпперы. Так что в конечном счёте я могу понравиться ему больше, чем кто-либо из вас, — сказала я. — Поживём — увидим!»
И я пропела старую песенку: «_Может, я понравлюсь парню и разочарую вас всех!_»

- Возможно, ему никто из нас не "нравится", - сказала Нэнси, деловито зашивая свой
камзол. - Возможно, он так занят своими занятиями и своим
строительством мостов и сигнализацией. Он даже не посмотрит и не подумает
о девушках из его квартиры.

Внезапно меня осенила мысль.

«Давай погадаем на это, — предложил я, — и посмотрим, что на самом деле произойдёт, согласно картам».
И я выдвинул ящик стола и достал довольно потрёпанную колоду карт, с помощью которой мы научились играть в «Расточи соседа» около пяти лет назад, когда мы все выздоравливали после коклюша и не могли выходить на улицу.

"Давай посмотрим, - сказал я, - кто из нас та, кого в поэтических сборниках называют
"предназначенная дева". И потом, которая из нас когда-нибудь выйдет той, юной
солдат должен быть, что ж! - двое других могут просто отойти на второй план
и предоставить ей честное поле боя ".

- Рэттл, что за абсолютная чушь, - строго сказала Эвелин. - Что за чушь!
Как будто кто-то верит во что-то подобное...

"Нам не нужно в это верить", - сказал я. "Это ничего не будет "значить". Но это
будет просто то, с чем можно скоротать время до звонка к чаю
. Сегодня самый отвратительный день, так что мы можем с таким же успехом провести
чем-нибудь развлечься ". Потому что дождь сильно барабанил в
окна снаружи. Унылый вид был пределом. Я задернул
красную занавеску. Нэнси разворошила огонь, и даже Эвелин (делая вид, что
она не собиралась этого делать) отложила книгу и подошла ближе к столу,
где я тасовал карты. И бормочу про себя стихотворение, которое
Я только что закончил. Знаешь, я иногда пишу стихи. Я расскажу тебе вот эти. Я называю их «Судьба». Они о помолвках.

 «Никогда не смейся, когда услышишь,
 что твой школьный друг обручился
 с мужчиной в очках
 Или человек, которого король посвятил в рыцари.
 Если он заикается в своей речи.,
 Если ему больше сорока лет,
 Даже если у него лысая голова.
 Не смейтесь над ней; это неприлично.
 Судьба, наверное защищены
 Что-то хуже, в магазине для вас!
 Как хочешь----_"


"Ой, да ладно, трещотка: те, которые сейчас перемешаны!"

"Хорошо. Ты снимаешь, Нэнси", - сказал я, протягивая ей пачку. Она
снимала, а Эвелин сдавала. "Сейчас! Это для того, кто остается с
старшая карта в руке", - сказал я.

Мы играли в карты на старом чернил забрызганный стол, смеясь и
болтали о том о сём. Конечно, легко говорить о том, каким унылым было это место, и о том, какая это дикая глушь — Мад-Флэтс, и о том, какая это дыра — Роуг-Грейндж. Но мы неплохо проводили время. Мы втроём всегда хорошо ладили.
Ничто не может этого испортить.

Дело дошло до последнего раунда. Я положил свою карту.

Червовая дама. Хорошее предзнаменование, не так ли?

 Нэнси сбросила двойку бубен.

 Девятка пик была у Эвелин.

"Ага! видишь, — торжествующе сказал я, — я беру этот трюк. Молодой лейтенант Как-его-там станет судьбой этой кокетки!"

«Нам нужно попробовать три раза», — сказала Нэнси. Так что мы снова собрали карты, перетасовали и раздали.

 Я видела, что две другие девочки очень увлеклись игрой, какой бы бессмысленной она ни была.

 На этот раз у Нэнси был бубновый король, у меня — пиковая двойка, а у Эвелин — туз. Старшая первой, как и положено.

 «А теперь ещё раз», — сказала Нэнси. «Почему ты смеёшься, Рэттл?»

«Я думаю, — сказал я, — о «нашем» возможном женихе».

Я задумался о том, что бы подумал тот молодой офицер, который сейчас лежит без сознания в своей казарме, если бы мог хоть немного взглянуть на происходящее
в загородном доме, где он должен был остановиться.

 Интересно, понравилась бы ему эта картина. Уютная, неопрятная комната с красными занавесками, где три хорошенькие девушки, все высокие и светловолосые, собрались за столом и склонили свои три золотые головки над абсурдной игрой. Если бы он только мог догадаться, что игра должна была решить, кто из игроков станет его «суженой»! Ха! Если бы они все догадались о том, что происходит, что бы случилось?


В последнем раунде воцарилась тишина.

 Тишина, нарушаемая лишь тихим «разговором» пламени в
в нашей старомодной каминной топке потрескивал огонь, а карты
шелестели, пролетая одна над другой, как осенние листья,
падающие с большого платана на дорожку.

Упала последняя карта.

На этот раз расклад был таким:

Нэнси, трефовый король.

Вульгарная Рэттл, бубновая тройка.

Благородная Эвелин, червовая пятёрка.

"Ах, теперь у каждого из нас есть выйти-то, - сказал я. - как это
должен досчитать?"

- Ну, что у всех нас одинаковая судьба, я полагаю, - предположила Эвелин,
Собирая карты и снова бросая их в ящик стола.
"Вероятно, что молодой человек, который собирается быть на постое здесь не
есть, что сказать, чтобы один из нас".

"Всегда смотри на светлую сторону", - засмеялась Нэнси. "Но я верю, что
первый раунд должен был засчитываться. Погремушка, Червовая дама. Дитя моё,
твои старшие сёстры отойдут на второй план, как Золушка,
только наоборот, и дадут тебе, как ты говоришь, карт-бланш в отношениях с молодым человеком.
"Спасибо, огромное. Я бы сделала то же самое для тебя в любое время," — с благодарностью сказала я.


А потом мы все трое расхохотались над тем, как серьёзно мы отнеслись к тому, что было всего лишь шуткой.

Теперь нам остаётся только ждать неделю и гадать, каким окажется этот молодой человек.


Нэнси довольно сентиментальна, хотя и пытается это скрыть, притворяясь, что болтает о пустяках. Нэнси называет его «возможным принцем
очаровательным».

Его настоящее имя, согласно довольно торжественной записке, которую он написал тёте Виктории, — Фрэнк Ласселлс.

Тётушка говорит, что «Ласселлс» — это то, что она называет «хорошим» именем, но Нэнси говорит, что это не имеет значения, ведь даже у самых хороших семей есть всевозможные ответвления, так что ему не обязательно быть одним из самых высокопоставленных
могучий одни на всех. Тетя говорит, что они всегда называли "Фрэнк" для
почему-то.

"Фрэнк" - это хорошо.

Интересно ли ему это?

* * * * * * * *

(Позже.) Нет! его здесь нет!

Он приехал — этот молодой... Ну, я пока не придумал, как его назвать, этого молодого офицера, с которым нам предстоит провести шесть ужасных недель в поместье Моут.

О, как я это выдержу?

Это будет просто ужасно.

Однако, пожалуй, мне лучше начать с того ужасного дня, когда он приехал.




ГЛАВА II

«НАКОНЕЦ-ТО ОН ПРИШЕЛ»

Для начала, когда люди говорят, что собираются прийти «в
«Время пить чай», — почему бы им сначала не узнать, во сколько пьют чай?

В поместье Моутэд-Грейндж всегда пять часов.

Тетя Виктория настолько привержена своим старомодным, девчачьим привычкам, что не понимает, что кто-то может пить чай в другое время. Она и не думала менять свой распорядок дня, привычки или даже послеобеденную сиесту, как она это называет, только потому, что сегодня был Тот Самый День. Я имею в виду день, когда первая группа солдат, прошедших курс обучения в лагере, должна была прибыть в Мад-Флэтс. Даже вчера там были заметны признаки жизни.

К «Жемчужине и устрице» подъехал большой автомобиль, полный людей в форме цвета хаки.
Это одноглазый отель в нашей деревушке. Теперь это штаб-квартира
офицеров постоянного состава. То есть инструкторов, которые
будут проводить здесь занятия по разрушению домов, взрыву
мостов, разрушению железных дорог и всему остальному, что им
придётся делать.

Звучит очень весело и разрушительно, не так ли?

Жена мясника, серьёзно покачав седой головой, сказала, что, по её
мнению, после всего этого Мад-Флэтс уже никогда не будет прежним.
Мы очень надеемся, что это не так.

Во всех маленьких магазинчиках деревни царило всеобщее оживление. Все только и говорили о том, сколько мужчин миссис
 такая-то и такая-то должна разместить у себя, а также о том, кто из них платит два шиллинга и шесть пенсов в день, а кто — три шиллинга. А ещё о том, как изменится ситуация, когда придётся готовить для этих парней, и о том, какие приготовления нужно будет сделать...

Например, в поместье Моутэйд-Грейндж было много приготовлений.

 Тётю Викторию всё ещё мучил так называемый «пароксизм патриотизма», вызванный, конечно же, из вредности, просто потому что
Я притворился, что «категорически против» расквартирования.

 Я и сейчас против, учитывая то, что произошло, но я постепенно прихожу к этому.


Мы превратили свободную спальню, которую должны были отдать молодому офицеру, в идеальное воплощение комфорта: белоснежные занавески, лучшие полотенца, огромная таблетка ароматизированного мыла на его умывальнике. В качестве последнего штриха Нэнси положила розовое пуховое одеяло со своей кровати.


"Для обычной женщины вполне подошли бы благотворительные одеяла, — заявила она.
— Мы просто обязаны предоставить нашим храбрым защитникам всё самое лучшее."

«Он ещё не начал нас защищать», — предположила Эвелин своим довольно резким голосом.

Но я знаю, что она, как никто другой, стремится сделать для него что-то приятное.
Потому что в тот момент она ставила на его туалетный столик в старой вазе из гранёного стекла букет из всех цветов, которые у нас остались с наступлением осени. А именно: несколько ярко-жёлтых
кустовых хризантем, веточка красных ягод и последняя розовая
кустовая роза, которую я смог найти цветущей на нашем крыльце. Мы
тоже разожгли камин в спальне на случай, если ему не понравится воздух Мад-Флэтс
После Солсберийской равнины стало прохладнее. Миссис Майлз на почте сказала, что из Солсбери должно прибыть «немало народу».


Что касается чая, который мы приготовили для этого существа, — ну, для начала у нас было целых девять пенниworth сливок.
Затем у нас был чёрный хлеб с маслом и белый хлеб с огромным количеством масла.
Эвелин испекла имбирный пирог, в котором она очень хороша, а я
приготовила лимонный сыр (который, если бы я только знала тогда, что это за
человек, для которого я это готовила, мне не следовало выжимать ни единого
лимон!). Затем, опять же, Кук, обычно самая ворчливая старушка на свете,
которая терпеть не может, когда кто-то «возится» на её прекрасной большой тёплой кухне, — даже Кук смягчилась и перестала быть такой ворчливой старушкой, какой кажется от природы! Она сама вызвалась приготовить вкусную пасту для сэндвичей из холодной рыбы, оставшейся после завтрака.

"Нет ничего, что господа себе больше, чем какая-то немного
смачно и с их чаем," она сказала мне, как она пошла к шкафу для
красный перец. "Они отдадут все сладости, на которые рассчитывают
что-то пикантное в анчоусах или приятный вкус ветчины в рассоле!
 Да, запомните мои слова, юные леди, это вам пригодится, когда у вас будет свой дом и свои джентльмены, которых нужно обеспечивать.

"Боже мой!" — продолжила она довольно пространно. "Теперь готовка будет приносить вам какое-то удовлетворение, которого никогда не было, когда..."
просто кучка дам, которые довольствуются тем, что едят яичницу с малиновым джемом!
Как только приедет молодой офицер-джентльмен, я должен буду изменить заказ у мясника.

Единственное, на что мы все надеялись в отношении него, — ну, как вы думаете? Что он будет смуглым. Ведь если вы всю жизнь прожили в семье, где все светловолосые (даже тётя Виктория была светловолосой, пока не поседела — самый унылый оттенок), вы поймёте, как хочется увидеть человека с другим цветом кожи. Эвелин — золотистая блондинка, Нэнси намного светлее, обычная пепельная блондинка. Я нахожусь где-то посередине: на самом деле я та, кого называют «медовой блондинкой».
«Как мило!» — сказали бы многие. Но я думаю: «Как скучно!»
 «Надеюсь, молодой человек будет чёрным как смоль», — сказала я
решительно: «с полуночными глазами, похожими на омуты... на чай из чёрной смородины, с оливковой кожей и чёрными усами, похожими на след от свечного дыма на верхней губе. Благодаря этому контрасту мы все будем выглядеть ослепительно. В конце концов, можно смириться с тем, что девушка светлая. Но я хочу сказать, что в светлом мужчине нет дьявола».

— Трещотка! — возмутилась Эвелин своим лучшим «шокированным» голосом.

 — Прости, если я снова сказала что-то не то, — извинилась я.  — Когда я сказала «дьявол» в этом смысле, я, конечно же, имела в виду «индивидуальность».
Я бы никогда не стала мечтать о замужестве с мужчиной, у которого этого нет в избытке.

«Ты будешь ждать, пока тебя не пригласят, как и все остальные», — сказала Эвелин, которая на самом деле очень проста, несмотря на то, что она старшая.  «А это
полностью зависит от самого молодого человека».
 «О, правда?  О, правда?» — воскликнула я, пробуя на вкус горячий лимонный творог с ложки. "Держу пари, у молодого
джентльмена-официанта не будет шансов против Маленькой меня, если я возьму это в толк
вбила себе в голову, что это в меня он должен влюбиться. Он не пришел
из шахты в первую очередь в карты? И не сказал Шекспир в
то же самое?"

"Шекспир?" повторила Нэнси.

"Да, Шекспир. Я не понимаю, что половина из этих сонетов
его как правило. Но это я имею в виду, это довольно ясно.
Кое-что о:

 "Ибо, когда женщина добивается своего, какой матерый сынок
 Грубо бросит ее, пока она не добьется своего?"


«Так что, как видишь, если я собираюсь «одержать верх» над этим мистером...»

«Серьёзно, Рэттл, можно подумать, что ты уже как минимум трижды была помолвлена, — сказала Эвелин, — а не то что у тебя никогда не было ни малейшего намёка на любовную связь, глупая девчонка».

«Для человека с хоть каким-то воображением это не имеет никакого значения», — сказал я
— весело сказала она. — Разве я не перечитала все романы в доме? И разве это не то же самое, что встретить всех этих достойных молодых героев, о которых я читала? Да. К этому времени я так хорошо разбираюсь в любовных сценах, что точно знаю, как поступает самая успешная девушка в таких ситуациях.

«Не думай, что я не знаю, как вести себя в такой ситуации. Не думай, что только из-за того, что я жила в этой маленькой грязной дыре, где не с кем было поговорить, кроме моих сестёр, я не способна справиться с очаровательным молодым человеком. О боже, да». Я
и с ним тоже надо быть очень бесцеремонным, - сказал я, увлекаясь своей темой.
"Я бы начал с того, что сказал бы ему: "Ну-ка, мальчик на побегушках"...

"Теперь КТО?" - спросила Нэнси, несколько удивленная.

«Мальчик для отбивных». Вот как бы я его назвал, — сказал я, повысив голос, чтобы они услышали мои слова. Я стоял к ним спиной, в фартуке, и помешивал в двойной кастрюле над огнём.  «Я бы сказал: «Знаешь, я буду называть тебя Мальчиком для отбивных, потому что, по-моему, мистер Ласселлс — слишком длинное и напыщенное имя для простого младшего лейтенанта». Что касается Фрэнка, то он слишком сентиментален.

Тут Нэнси неожиданно громко закашлялась. Я подумала, что это просто красный перец, который кухарка оставила на столе. Поэтому я не обратила на это внимания.
 Я весело и безрассудно продолжала говорить так же быстро, как и двигаться.

"Видите ли, девочки, вся симпатия должна быть на стороне молодого человека. По крайней мере, сначала. Возможно, чуть позже, в конце тех шести недель, что он пробудет здесь, возможно, тогда я обернусь и...
Здесь, с ложкой лимонного курда, от которой всё ещё шёл пар, я обернулся, чтобы как бы подчеркнуть важность замечания...

Важность?

О, ужас! Если бы вы только видели, к чему привело это замечание!


Что я увидел? Две мои сестры стояли, совершенно онемев от смущения. Эвелин покраснела до корней волос, а Нэнси стала пунцовой.

А за ними, только что влетев через заднюю дверь кухни,
появилась маленькая рыжеволосая фигурка в форме цвета хаки,
в мягкой кепке, высоких коричневых ботинках и с ремнём Sam Browne.

Разумеется, в один миг мы все поняли, кто это.
Молодой человек, которого должны были расквартировать здесь. Младший лейтенант Фрэнк Ласселлс собственной персоной!

* * * * * * * *

(_Далее следуют некоторые впечатленияот Фрэнсиса Ласселса, эсквайра,
временного младшего лейтенанта Королевского флота _)



Это просто потрясающая billet! Поразительный контраст с тем, что я ожидал увидеть, а именно с мрачной, обветшалой виллой, в которой живет самый старый и уродливый на свете человек. Но нет, клянусь Юпитером! Я оказался в светлой, уютной кухне, наполненной божественным ароматом готовящейся еды и настоящим хором высоких девушек. Две из них очень хорошенькие. Не могу понять, почему девушки не всегда носят белые фартуки и не скачут вокруг в свете красного огня. Им это идёт. Третья девушка (кажется, самая младшая),
Немного персика. Все они были сложены как богини, с копной золотых волос.
Как только я подул, Персик протянулся остальным. Все
о моем скромном "я" и о том, как она собиралась называть меня, когда я приеду.

Лично мне все равно, как она меня называет, пока я могу убедить ее
позволить мне вывезти ее на прогулку в коляске моего мотоцикла: но боюсь, что я
для начала уронил кирпич.


(_Здесь вступает в разговор младшая девочка._)


 Грубиян: маленький грубиян! Я называю это подслушиванием. Нэнси может сколько угодно говорить, что она кашлянула, чтобы дать мне понять, что он там.
Эвелин может сколько угодно твердить, что он не виноват в том, что я начала болтать.

Почему он смеялся?

Это непростительно!

Если бы он повел себя как джентльмен и сделал вид, что ничего не слышал, то, возможно, я бы не стала об этом думать. Я могла бы закрыть глаза на его ужасную внешность... Но
Я вернусь к его появлению позже. Когда у меня будет время поразмыслить над этим.


Я вернусь к той первой ужасной минуте, когда он стоял в проёме открытой двери нашей кухни, щурясь и демонстрируя
Он скалился во весь рот и покатывался от идиотского смеха, а мы стояли, как три жены Лота, превратившись в соляные столбы в фартуках.

Эвелин первой взяла себя в руки.

Эвелин вышла вперёд, всё ещё слегка порозовев, но держась с таким достоинством, словно проглотила не только скалку, но и кухонную кочергу. Я действительно гордился Эвелин, когда она повернулась к незваному гостю. Она сказала голосом, который звучал так, словно это была самая настоящая
шикарная вечеринка в ее собственной гостиной: "Как поживаете?" Это мистер
Ласселлс, я полагаю?"

"Да, это так", - сказало отвратительное маленькое создание. Он одернул себя.
Он посмотрел на нас, перевёл взгляд с одной на другую, поднёс руку к фуражке и резко отсалютовал, прежде чем снять её.

Мы, девочки, впервые получили приветствие от мужчины в форме.

Я точно знала, что чувствуют две другие девочки. Я могла прочитать это по их лицам.

Они были в восторге. Разве это не забавно? Они просто трепетали от гордости, от макушки до пят.

 Что касается меня... Нет, спасибо!  Я подожду, пока меня не поприветствует кто-нибудь посимпатичнее, и только тогда почувствую что-то, кроме раздражения из-за того, что он посмел на меня взглянуть.

Он сказал: «Как поживаете? Я говорю, что мне ужасно жаль, что я вот так врываюсь к вам. Я знаю, что нужно было зайти с другой стороны. Но я сначала пошёл к парадному входу и не смог достучаться до слуги».

Это случилось потому, что кухарка пошла «поссориться с мясником», а Мэри, наша горничная, как она сама выразилась, «сбегала на почту и в галантерейную лавку», чтобы купить себе новый воротник в стиле Питера Пэна и надеть его в честь новоприбывшего, не подозревая, как скоро он появится.

Я никогда не прощу за это ни его, ни её!

Эвелин, которая всё больше и больше оправдывала ожидания семьи, милостиво улыбалась маленькому чудовищу и говорила ему, что это не имеет никакого значения, что она очень рада его видеть и что она надеется, что мы сможем сделать так, чтобы ему было комфортно.

 На что он без колебаний ответил: «О, огромное вам спасибо. Я уверен, что так и будет». Могу я спросить, вы миссис Вердели?

"Нет", - ответила Эвелин, заметно вырастая на дюйм у нас на глазах от
гордости за то, что нас приняли за замужних. "Моя тетя, миссис Вердели,
обычно спит в это время дня: вот почему она не
слышу ваш звонок. Я ее племянница, мисс Эвелин Вердели, а это моя
сестра Нэнси."

Тут Нэнси улыбнулась ему с ямочками на щеках и извинилась за свои имбирные, покрытые мукой руки.


- А это, - продолжила Эвелин, поворачиваясь ко мне, - моя младшая сестра.

Здесь она сделала паузу. Потом она сказала, что это произошло потому, что она на мгновение забыла, как меня зовут, кроме «Рэттла».
И я думаю, что теперь я вполне могу отказаться от этого прозвища и передать его существу, которое мы приютили.

Потому что он «рэттл», если хотите. По крайней мере, в десять раз больше, чем
Я, и в гораздо более глупом роде. Потому что он действительно начал напевать эту
мелодию из "Альгамбра ревю", музыка к которой у нас есть:


"_ Вот моя младшая сестра. Взгляни на нее. Взгляни на
ее----_"


В то же время он взглянул на меня и весь засиял.
мне просто захотелось сварить его таким образом, что я просто загорелся желанием.

«Как мило с твоей стороны, — сказал он, — что ты специально приготовила лимонный сыр, чтобы порадовать меня. Уверяю тебя, нет ничего, что нравилось бы мне так сильно...»
Тогда я решила, что больше никогда не буду готовить яичницу!
И я сказала по-настоящему грозным тоном: «Не думаю, что я готовила это специально для тебя».
 «Что? Не для мальчика на побегушках?» — сказал он. И попытался заставить меня улыбнуться. Я! Я могла бы взять двухконфорочную плиту, полную горячего творога, и выплеснуть его ему на рыжую голову! (Подождите: я сейчас перейду к его рыжим волосам.) Я бросила на него такой взгляд, что... ну, я не могу его описать.
Вы бы это видели. В общем, я бросила на него такой взгляд, что он похолодел.
Потому что он наконец перестал мне подмигивать и повернулся к двум другим девушкам.


И даже имел наглость жалобным голосом спросить, не
первую порцию чая можно было бы выпить сейчас, на кухне.
 Было тогда без четверти четыре. Конечно, ему следовало бы знать.
ему сказали, что чай будет готов через час с четвертью. Мне стыдно
за Эвелин и Нэнси.... За меньшее время, чем мне нужно, чтобы написать об этом
они приготовили чай для этого существа.

Они достали лучшую салфетку для послеобеденного чая. Они положили его на
кухонный стол. Они намазали его всеми теми вкусностями, которые мы готовили, включая мой лимонный курд, прошу прощения. Я перестал считать, сколько ломтиков хлеба с маслом было намазано этим курдом.
Молодой человек ел: сначала рыбную пасту, приготовленную поваром, затем имбирный пряник — имбирь был как нельзя кстати. Затем снова лимонный творог, который он запивал большими глотками горячего сладкого чая.
 Наконец он сказал: «Вы, наверное, думаете, что я баклан».
Девчонки! А ведь он знал нас всего двадцать минут.

«Дело в том, — сказал он, — что мне не удалось перехватить что-нибудь по дороге в этот богом забытый — я имею в виду, в это место. А после того, как мы приехали... Спасибо. Это была моя шестая чашка? Семёрка — счастливое число... Да, у нас было время только на то, чтобы накормить наших ребят».

По взгляду Нэнси я понял, о чём она думает, а именно о том, как благородно с его стороны позаботиться о том, чтобы накормить своих солдат, прежде чем он сам подумает о том, чтобы пообедать. Я видел, что она вот-вот расплачется от этой мысли. Кажется, я уже упоминал, насколько Нэнси сентиментальна.

 И, конечно же, было абсурдно думать об этом. Естественно, офицер в первую очередь думает о том, чтобы накормить своих солдат. В конце концов, это всего лишь его обязанность. Зачем поднимать из-за этого шум?

 В конце концов, люди, у которых есть лошади, должны в первую очередь заботиться о них. Мне не следовало
Я бы не стал придавать большого значения этому лейтенанту Фрэнку Ласселсу, если бы он пошёл и нажрался до отвала вместо того, чтобы заботиться о своих солдатах.
Видит бог, теперь он наверстывает упущенное.

Я не видел причин останавливаться на кухне и смотреть, как он это делает.
Без меня он получит достаточно внимания и избалован будет по полной.

Итак, напевая беззаботную мелодию, я покинул эту оргию на кухне и отправился в «Логово».
В «Логово», где мы так часто обсуждали, каким будет «наш офицер по расквартированию».

 Я и представить себе не мог, насколько непривлекательным окажется этот молодой человек!

Я сказала об этом Эвелин и Нэнси сегодня вечером, когда они пришли причесаться
как обычно, перед тем, как мы все отправимся спать, они поболтали. Они были
все раскрасневшиеся и блестящие ... очевидно, их первое впечатление о мистере
Ласселлзе сильно отличалось от моего. Я сказал им, что я думаю
о нем. "Для начала, такой маленький!" Сказал я с отвращением. "Такой
креветочный!"

«Ерунда! Он ростом пять футов шесть дюймов. Он сам так сказал. Это неплохой рост, — сказала Эвелин. — Он может казаться немного ниже, только потому, что мы — семья юных великанш…»

«Маленький!» — усмехнулся я. «Он ростом с две чайные чашки и ободок!
Он крошечный!»

 «Из маленьких людей получаются лучшие бойцы, — рискнула предположить Нэнси. — Посмотри на Нельсона.
Посмотри на Наполеона».

 «Как я могу? Не говори глупостей», — сказал я. «Всё, на что я могу смотреть, — это на это существо и его ужасный вид. Его волосы! Этот _отвратительный_ рыжий цвет! И веснушки по всему его нелепому лицу!»
«И всё же, — очень недоброжелательно напомнила мне Эвелин, — он всё-таки 'оказался твоим'
по картам!»

«Я отрекаюсь», — сказала я, рывком завязывая розовую ленту на концах своих косичек.  «Нет, спасибо», — сказала я, подражая
Голос викария за чаем. «Я отказываюсь от своего первого шанса. Я лучше выйду замуж за милую старушку Пенни, садовницу. Даже чёрный парик лучше, чем морковь, выращенная на участке...»

 «Гниль...»

 «И я как раз сочинила об этом чудесное стихотворение». Я не обратила на них внимания.
"Я называю это "отказом". Вот оно.:

 "_ О, я никогда не выйду замуж
 За мужчину, который ниже меня ростом,
 За мужчину, который не завербовался,
 Или мужчина из НКЦ.
 Член Королевской семьи или рыжеволосый член Королевской семьи.
 Я бы точно так же не пустил его._'


«Так что, если кто-то из вас хочет завязать роман в стиле «Великого хаки»,
Парень Ласселлз, заканчивающийся военной свадьбой и аркой мечей, пррррей.
не позволяй ни одной мысли о твоей младшей сестре встать у тебя на пути.
Ты слышишь, Эвелин?"

"Я слышу, как ты несешь больше чепухи за полчаса", - сказала Эвелин,
"чем десять обычных девушек за день. Кому пришла в голову идея
романтики цвета хаки? Не я..."

«Тогда, может быть, это будет Нэнси», — сказала я, запрыгивая в постель и прижимая подушки к затылку.  «Покрасься, Нэнси, невеста всегда должна это делать.  Я буду просто подружкой невесты.  Нет! _Я_ буду «Лучшей подружкой невесты», вот как они это называют
в наше время. У шафера всегда есть кольцо, которое нужно найти, если оно упадёт в щель в полу; так что, полагаю, моя задача будет заключаться в том, чтобы жених не потерялся? Видит бог, он и так достаточно маленький, —  сказал я жестокосердно. — И я не представляю, как в нашей семье кто-то сможет сидеть у него на коленях. Но в любом случае теперь игра идёт между вами, девочками. Спокойной ночи. Удачи!
И я свернулся калачиком, чтобы как следует отдохнуть.




 ГЛАВА III

 ИНКУБ В ДОМЕ

 Дорогие читатели, приходилось ли вам когда-нибудь жить в доме с
человек, которого ты абсолютно ненавидешь? Это ужасно.

 У меня уже был такой опыт.

 Когда я учился в школе, я ненавидел нашу учительницу немецкого чёрной и горькой ненавистью. Не могу передать, как меня раздражали все её привычки, начиная с того, как она заплетала свои светлые волосы в косы вокруг головы (которые, как видно, никогда не мыли)
Она входила в класс, тяжело ступая своими большими плоскими ногами, и кричала с отвратительным ганноверским акцентом: «Элизабет, я с-с-сообщу о тебе! Элизабет, почему ты шумишь? Немедленно сядь!»
напишите двести раз: «Я не буду говорить на уроке подготовки: я не буду говорить на уроке подготовки._»
Знаете, когда я заканчивала школу, я просто плакала от радости, потому что
я покидала «Фройляйн»! (Интересно, сколько английских школьниц
испытывали такой же восторг!) Больше никогда я не услышу, как она
издевается над королевским английским! Никогда больше я не увижу её вечную блузку в красную клетку, от которой всегда пахло нафталином! Никогда, никогда больше мне не придётся сидеть рядом с ней в церкви и чувствовать, как меня всего трясёт от раздражения из-за того, что я нахожусь так близко к человеку, который мне так не нравится!

Когда они прочитали о зверствах в Бельгии, некоторые люди сказали, что никогда бы не поверили, что немцы способны на такое. Они всегда считали немцев благородной, храброй, великолепной, умной нацией и всё в таком духе. Они были удивлены. А я нет. Я бы поверил во что угодно, если бы нация порождала таких людей, как наша «фройляйн» в школе.

Боже мой, как же я её ненавидел!

И вот это старое, хорошо знакомое чувство раздражения и неприязни вернулось ко мне здесь, в Моутэд-Грейндж, Мад-Флэтс.

И всё из-за человека, который, как я когда-то думал, должен был стать таким
луч солнца в нашем доме: и всё из-за этого ужасного, рыжеволосого, хихикающего, мальчишеского микроба, маленького офицера, которого нам пришлось приютить. Он здесь уже неделю.

 Целых семь дней он отравлял нам жизнь.
По утрам он часами торчит в ванной, а днём приходит весь в грязи.
Он спускает всю горячую воду и всегда оставляет свою отвратительную щётку для бритья лицом вниз на мыле.
И всё это время он свистит и поёт.

Звуки его плеска и барахтанья, как у грампуса, всегда
сопровождаются звуками его ревущих отрывков песни. Его
Кажется, больше всего нравится эта Веселая штука:

 "_ О, пожалуйста, не пытайся флиртовать со мной:
 Не пытайся флиртовать со мной ..._"


(Как будто можно представить, что кто-то хочет этого!)

Затем мы видим, как он внизу делает то, что я называю «штамповкой в стиле Новой армии»
. Мы видим его за завтраком, отвратительно бодрого и весёлого: «Доброе утро, миссис
 Вердели! Доброе утро, мисс Эвелин! Доброе утро, мисс Нэнси!» — и всё это таким голосом, словно он с таким же успехом мог бы сказать «Мои дорогие девочки»
и на этом закончить.

Мне он просто говорит «Доброе утро» совсем другим тоном.
(Слава богу, мне удалось поставить мистера Фрэнка Ласселса на место!)


Затем, не успев отправиться на то, что он называет своей работой, он, кажется, снова врывается к обеду, весь в грязи, и снова монополизирует всю ванную, а потом и весь разговор. В доме никогда нет места ему, его сигаретам и спичкам. А его кепка цвета хаки, кажется, вечно сбита набок
сразу в трёх местах.

 Я не знаю, как тётя Виктория может мириться с таким положением дел. Я
Я не понимаю, как кто-то может это выносить.

Как ни странно, он нравится всем в Грейндже, кроме меня.

Они все принимают его сторону!

Нэнси хмурилась, как грозовая туча, за обедом, потому что я сказал что-то о «НАСТОЯЩЕЙ армии», имея в виду ту, что была здесь до войны,
до того, как они начали делать офицеров из молодых людей из Сити
и секретарей пригородных теннисных клубов. Я слышал, как инкуб сказал, что он был всем этим. Раньше он работал банковским клерком, до того как стал тем, кого он называет солдатом.

Я не называю то, чем он здесь занимается, «военной службой». А ты?

Я представляю себе солдата, который возглавляет атаку во главе своих людей,
с обнажённым мечом в одной руке и револьвером в другой,
и который кричит: «Вперёд, ребята! Дайте им! Никакой пощады прусской гвардии!» Помните Виттенберг! Или вас найдут
покрытым кровью, стоящим, прислонившись спиной к
сторожевому посту, или как там они называются, с половиной
вашей роты, лежащей мёртвой у ваших ног, сдерживающей батальон
немцев с помощью одного муляжного пулемёта... В обязанностях
тем. сек.
лейт. Ласселса не было ничего подобного. Ну, конечно, здесь такого быть не могло.
но он, похоже, даже не готовится к этому. Вместо этого он
берется за самую мелкую работу.

Кормить мужчин - самое забавное. По перекрестку проезжает огромный фургон Г.С.
, доверху набитый их провизией. Отвратительные массы сырого
мяса, девочки, прямо как в зоопарке. Буханки, сложенные по четыре штуки.
Отвратительно большие куски сыра. Миллионы банок варенья от Тикклера.
Что ж, всё это везут в пустой коттедж по соседству с почтовым отделением, где раньше жила наша старая садовница Пенни.
Здесь этих полубыков и других туш разделывают, распиливают и рубят
Они хватают эти пайки и швыряют их в сапёров, как будто те — стая голодных ягуаров.
 Они прячут эти пайки под мышками, или в вещмешках, или в сумках, или ещё где-нибудь, и отправляются к своим хозяйкам, чтобы те их приготовили — я имею в виду куски мяса. Конечно, это
квартирмейстер-сержант, который, как предполагается, несет ответственность за все
эти отвратительные процедуры, но Инкуб до ужаса помешан
на том, чтобы следить за тем, чтобы он все делал правильно. Абсурдно с его стороны. Я ненавижу мужчин.
знать что-либо о домашнем хозяйстве.

Тогда ему (Инкубу) приходится платить за мужскую прислугу раз в неделю. О,
Дорогие мои, этот день! Важность Кер-ретритуры!

 Сколько мы говорим о том, что «четыреста фунтов от моей роты сейчас же в моём распоряжении!» А потом суета-суета-суета из-за сапёра
 Сапога-в-грязи, которого перевели в другой барак и которому приходится платить за завтрак пять пенсов по одному тарифу, а за ужин — один пенни по другому тарифу! Мне это надоело, старина. Я не понимаю, как ты можешь
считать настоящим солдатом существо, которое, если хочешь знать,
постоянно думает о ботинках. Ведь у нас тоже есть целые
ряды, посвящённые этому. Ботинки младшего капрала Тингэммиджига и то, как они
их нужно было отправить в Лондон, Чатем и Дувр, к сапожнику,
чтобы он пришил подошвы и подбил каблуки, а счета нужно было
отправлять в штаб с торжественной надписью: «_Этот ремонт
стал необходим из-за естественного износа. Ф. Ласселлс._»

Я называю его кем-то средним между кухонной служанкой,
кассиром и няней в детском саду!

И когда я сказал об этом тёте Виктории, она ответила довольно резко:
«Ерунда. Он молодой человек, который взял на себя ряд обязанностей, совершенно ему не свойственных, и я уверена, что он справляется с ними очень хорошо
добросовестно и хорошо, и, Элизабет, я не позволю тебе
о "настоящих" солдат: они все так делают "настоящую" работу и
они будут в "реальной" опасности их жизни, в настоящее время, как
другим, и, Мэри, скажи Кука Мистер Ласселлз любит говядину немного
под-сделано".

Даже тетя Виктория!

Должно быть, это потому, что она глухая и не слышит половину того, что он говорит, а другую половину не понимает.

 Что касается Эвелин и Нэнси, то они относятся к нему всё глупее и глупее.
Должен признать, что это не тот роман в стиле «Хаки», который вызывает «любовь до гроба»; нет, даже
похоже, они поняли, что никого не может привлекать
что-то подобное. Но их дружеские отношения не менее
раздражают. Они смеются над всеми его _мелкими_ шутками! Они
слушают его истории, даже те, которые мы слышали от одной
школьной девочки, которой их рассказал брат в 1913 году! Они продолжают говорить: «Как хорошо, что он у нас в доме» (хорошо любой ценой!) и «Разве это не заставляет нас почувствовать, как сильно мы скучали все эти годы, когда у нас не было собственного брата», — пока меня буквально не начинает тошнить.

Однажды я по-настоящему нагрублю ему. Меня к этому подтолкнут, я знаю!

* * * * * * *

(_Далее следуют комментарии младшего лейтенанта Фрэнка Ласселса._)


Уф! Я сказал, что самая младшая девушка в моей части — просто прелесть.
Лимон был бы ближе к истине. С тех пор как я оказался в Мад
Флэтс, она из кожи вон лезет — клянусь, так и есть, — чтобы быть со мной идеальной маленькой стервой.

Не знаю, что я такого сделал. Две другие девочки — мои лучшие подруги. Но эта малышка... ну, лучше не буду говорить.
Персик — ведь она всё равно похожа на персик! — Персик, кажется, думает, что ей будет больно, если она посмотрит на меня. Всякий раз, когда я оказываюсь рядом, она отворачивается. Я никогда не вижу её лица, только профиль. Должен сказать, что у неё очень красивый профиль. И всё же это не повод притворяться королевой на монете, всегда повернутой одной стороной, а?

Ничто из того, что я говорю или делаю, ничего не меняет. Она делает вид, что думает, будто я разговариваю с Эвелин или Нэнси, сёстрами!

И дело в том, что... ну, это не очень вежливо по отношению к двум милым девушкам
Девочки, но ни одна из них и в подмётки ей не годится. Маленькая демоница! Сегодня
она обошла меня в деревне по пути в Хард. Клянусь, она видела,
что я иду. Она повернулась спиной и уставилась в витрину
пока я не прошёл мимо с Кёртисом. Он её видел. Это был всего лишь
мясной магазин. Совершенно не оправданно. Сказал ей об этом за
обедом.

«Ты меня до смерти напугала», — сказал я.

Она лишь приподняла брови и ответила: «О? Это был ты?
Прости. Разве на тебе не было другого пальто? Я, должно быть, приняла тебя за одного из морских скаутов».

Теперь, учитывая, что этим отвратительным маленьким разведчикам около двенадцати лет
и ростом они около 120 сантиметров, это было немного грубо, не так ли? Однако
«есть и другие». Я не буду убиваться из-за Персика! Я бы
просто хотел посмотреть, насколько грубой она может быть; просто из любопытства!


(_Самая младшая девочка продолжает._)


Если бы не этот человек, или, скорее, инкуб, в этом доме,
я бы подумал, что Мад-Флэтс сильно изменился к лучшему с тех пор, как сюда пришли солдаты.

Даже природа здесь не такая мёртвая.

Коричневый пляж, свинцово-серое море, нежно-голубое небо и первоцветы
вечернее небо было достаточно унылым, когда это был всего лишь пейзаж. Но
они создают веселый фон для работы понтонного класса.
Толпы мужчин, вы знаете, увлекая за собой и долбят, и затолкать подальше
на вещи, чтобы это выглядело как фотографии или группы статуй древних
солдатня.

Потому что одежда, которую они носят, когда барахтаются здесь в грязи,
ни капельки не похожа на обычную униформу цвета хаки, в которой они
пришли со станции.

Поскольку теперь им приходится постоянно находиться в грязевых ваннах, они носят что-то вроде белых холщовых комбинезонов, которые они пачкают в грязи
Их поливало дождём, пока они не стали цвета глины. На самом деле они и правда похожи на глиняные статуи. Их брюки заправлены за пояс. На головах у них балаклавы — шерстяные шапки любой формы.

А эти обнажённые, загорелые тела, и отражения в воде, и люди, приходящие и уходящие с берега, и отчаливающие лодки, и пение, и крики, и низкий смех, доносящиеся сквозь сиреневые сумерки, — почему! кажется, что всё это переносит тебя обратно в
во времена высадки римлян! До того, как эта страна стала настолько цивилизованной и образованной, что девушки могли расти на морском побережье,
ни разу не увидев настоящих мужчин, занятых настоящим тяжёлым мужским
трудом!

А потом мы слышим, что будут проводиться спортивные мероприятия,
концерты и танцы для сапёров, а штабные офицеры приедут из Лондона,
чтобы всё проверить, и будет ещё много других развлечений, о которых Мад-Флэтс
и не мечтал до войны.

Как бы я наслаждался мыслями о них, если бы здесь расквартировали одного из других офицеров, а не инкубов!

Та, с которой он гулял на днях, выглядела довольно мило.
Очень высокая, смуглая и довольно застенчивая. Интересно, подумала я: кто бы это мог быть?..

Но я не могу спросить. Видишь ли, решив быть с инкубом ледяной и колючей, как ёж, я не могу позволить себе проявлять какой-либо интерес к его друзьям, из-за чего, конечно же, я ещё больше начинаю ненавидеть самого инкуба.

Потому что он действует мне на нервы. Еда для меня — настоящее наказание, потому что он всегда рядом. Я трачу уйму времени и сил
избегать его, будь то в этом доме вечером или на прогулке.
по нашей преображенной деревне.

"Рэттл, ты ведешь себя совершенно по-детски по отношению к мистеру Ласселлзу".
Однажды Эвелин довольно сердито сказала мне в "Логове". "Если он тебе не нравится
, не нужно показывать это так явно".

"Почему бы и нет?" - Спросил я самым легкомысленным образом. «Вы с Нэнси не против
«явно демонстрировать», что он вам нравится. Он уже совсем
закружил себе голову от внимания, которое вы ему оказываете. Полагаю,
ты собираешься подставить его позже?»

"Не говори глупостей, Рэттл", - сказала Эвелин своим самым взрослым голосом.
- Ты знаешь, что злишься на мистера Ласселлза с того самого первого дня, когда он появился здесь.
В основном потому, что ты злишься на себя!

"Злишься на себя?"

"Да. Потому что тебя поймали, когда ты, как обычно, нес чушь ".

"Пух! Я никогда больше не думала об этом, - сказала я, ужасно раздраженная.

- Уверена, что думала, - возразила Нэнси. "И ты так боишься, что
Мистер Ласселлз может подумать, что ты слишком заинтересовалась им, что
ты можешь только броситься в противоположную крайность и откусить ему голову
всякий раз, когда он пытается подружиться с тобой.

"Ничего подобного", - сказал я. "Он мне не нравится, потому что он мне не нравится.
"Ты позволяешь ему замечать это".

"Ты позволяешь ему замечать это".

"Есть причины, почему я не должен?" Спросил я.

"Да", - сказала Эвелин. - Во-первых, он мог бы, будь он очень
тщеславным молодым человеком, вообразить, что ты действительно отдаешь ему свое сердце
.

- О, боже милостивый! - Нетерпеливо воскликнула я. "Кто-нибудь когда-нибудь слышал
такой пудель-дудл?" - это наше семейное слово, обозначающее абсолютную чушь.
Так оно и было.

Я почувствовала, что становлюсь пунцовой, как подушки из индюшачьей саржи в
Лэйр с явным раздражением. Я сказал: «Это вы двое, о ком он вполне может подумать, что вы теряете голову!»
Нэнси рассмеялась. Эвелин сказала: «Серьёзно, я бы предпочла, чтобы он так думал обо мне, а не о том, что он увидит, как я веду себя — ну, не как леди, Рэттл!»

Это было сказано совсем не тем тоном, которым она обычно ругает меня и Нэнси, когда мы чем-то её шокируем.
 Казалось, она действительно имела в виду то, что сказала, и выражение лица Нэнси было таким же серьёзным. Они действительно имели это в виду, они действительно считали, что я плохо обошлась с малышкой
мерзавец ... (Да, теперь будьте шокированы словом "мерзавец". Он использует его как
жаргонное слово. Я имею в виду буквально. Я имею в виду, что он "с ними" вся
моего удовольствия, как червь в бутоне)--ужасный маленький проказник, который
испортила все, приехав сюда.

Да, все испортил! Это именно то, что он сделал, если хотел
знать. Я всегда думала, что ничто в мире не сможет встать
между нами, тремя девочками, которые ладили друг с другом лучше, чем любые сёстры, когда-либо жившие в одном доме! А теперь появился этот
«инкуб», и к чему это привело? То, что раньше было счастьем
Семья распалась на враждующие группировки! Двое против одного! Гражданская война, как в Войне Алой и Белой розы!

Говорят, именно это и происходит, когда один молодой человек вклинивается в компанию девушек, как бы они ни были привязаны друг к другу до этого. Только я думала, что это должен быть привлекательный молодой человек, а не бельмо на глазу.

Что ж, больше о нём ничего не было сказано. Вскоре
Эвелин нарушила тишину в «Логово», спросив Нэнси, что, чёрт возьми, она сделала с бодкином. Как будто ничего не произошло.

Но это произошло.

В воздухе витает какое-то предчувствие. Я знаю, что это значит. Опять же, это похоже на то, что я уже чувствовал в школе.


Это значит, что меня, «Рэттла», который раньше был кем-то вроде ребёнка и домашнего любимца, отправили в Ковентри!


Они больше не будут приглашать меня на семейные конклавы, где расчёсывают волосы. Они будут «вежливы». Они дадут мне понять, что не одобряют.

 Вот и случилось что-то приятное после всех этих лет, лет и лет счастливой семейной жизни в «Грейндж»!

 Да, я знаю, что в те годы я ворчал по любому поводу, когда они
Они были там, но как же я сейчас жалею, что их больше нет! О, те счастливые, счастливые дни, когда ни один из этих отвратительных солдат не приходил в
Грязевые равнины! О, то чудесное время, которое мы провели вдвоём, без инкубов в доме!

_Посмотрим_, смогу ли я как-нибудь с ними поквитаться!




 ГЛАВА IV

СТРАННОЕ ДЕЛО МИСТЕРА КЁРТИСА
Этим вечером Эвелин начала расспрашивать Инкубуса о том очень высоком смуглом молодом человеке, с которым мы видели его, когда я не смог ускользнуть от них обоих у Харда.

Инкубус сказал: «О да, это Кёртис. Ужасно хороший парень, Кёртис».

И тут он расхохотался во все свое глупое детское личико.

- Над чем вы смеетесь, мистер Ласселлс? тут же спросила Нэнси. "Почему
ты должен смеяться, потому что мистер Кертис хороший парень?"

"Я смеюсь не над этим", - сказал Инкуб. "На самом деле, я смеюсь..."
и затем он рассмеялся еще немного.

Всё это происходило в гостиной после ужина. Мы сидели у большого камина, сложенного из обломков кораблекрушения.


Знаете, из-за солёной воды, в которой вымачивали древесину, пламя становится изумрудно-зелёным, фиолетовым, алым и всех прочих весёлых цветов.

Плотные шторы сливового цвета были задернуты на эркерных окнах,
которые также были тщательно закрыты ставнями, чтобы ни малейший лучик света
не мог проникнуть в черную ночь Грязевых равнин.

В нашей части света сейчас особенно придирчиво относятся к освещению.
 Я удивляюсь, что мистера Ласселлза не заставили надеть кепку в
доме поверх его огненно-рыжих волос! Поговорим о "Поддержании домашнего очага
Горит". Что ж! _ он_ делает все, что в его силах. Один проблеск свечи сквозь
замочную скважину, и какой-нибудь специальный констебль или что-то в этом роде стучит в дверь
и кричит: "Потушите свет".

Но в гостиной тёти Виктории было светло, тепло и довольно уютно.
Сама тётя Виктория сидела в большом кресле рядом с лампой с розовым абажуром.
В руке у неё была книга «Воспоминания» о каком-то дворе, и она делала вид, что не кивает головой и не засыпает над книгой.

С таким же успехом я мог бы сказать, что это притворство было таким же прозрачным, как и попытка Инкубуса убедить нас, что высокий молодой офицер в очках, которого он называл Кёртисом, не был частью какой-то его личной шутки.
 Делать из этого тайну! Чушь собачья!

Нэнси ласково сказала: «Ты могла бы рассказать нам, что это такое».
Она сидела и вязала носок цвета хаки на большом чёрном ковре из медвежьей шкуры
перед камином, от которого её волосы (и все наши волосы, я
полагаю) выглядели просто сногсшибательно.

Маленький инкуб держал в руках шерсть цвета хаки, чтобы Эвелин могла её размотать. Осмелюсь предположить, что посторонний человек сказал бы, что «трое молодых людей составляли очаровательную компанию».
_Я_ конечно же, не вписывался в эту компанию. Я отодвинул свой стул в сторону.

Я просто хотел показать девушкам, что не против остаться.
"Ковентри", сколько им заблагорассудится. Я продолжала вышивать большую букву "Е"
для Элизабет на одном из моих собственных носовых платков. Я не собираюсь вязать
хаки носки, спасибо, и не делать ничего, что предложил бы
заинтересованность в хаки, а этот молодой человек был не о чем.

Однако я не могла не слышать его разговор с двумя другими
девушками, хотя и не слушала.

"По крайней мере, ты мог бы рассказать нам, что за человек этот мистер Кертис".

"О, чертовски хороший парень", - сказал Инкуб и снова рассмеялся.
"Отличный парень, действительно хороший парень".

"Но что несет в себе ничего для нас, девочек," сказала Нэнси. "Это своего рода
что люди говорят друг о друге, и листья просто так мудр, как
вы были раньше".

"Ну, я не знаю, что еще сказать о земляках", - сказал
Инкуб. "Я уже сказал Все, что я могу. Ты видела, как он выглядит, а потом я сказал тебе, что он хороший парень.
 Что ещё я могу сказать? Он ещё и умный.
"В каком смысле умный?" — настаивала Эвелин, продолжая прясть шерсть.

"О, обычный книжный червь, — сказал инкуб, — вечно читает. Он прочитал столько книг, о которых я никогда не слышал,
и, ей-богу! он еще и сам пишет! Этого я не могу
понять, как кто-то это делает. Я не смог бы написать ни строчки, чтобы спасти свою жизнь,
но этот попрошайка фактически поддерживает этим себя в "бачке". Садится
и пишет статью каждую неделю, если вам угодно; или сделали, перед
Войны".

"Статья?" Сказала Эвелин, выглядит очень интересно. Она всегда
думала, что было бы здорово познакомиться с настоящим писателем.
"О чём его статья, мистер Ласселлс?"
"А, вот в чём забавная часть," — сказал инкуб и снова рассмеялся, так что уронил шерстяную ткань цвета хаки и был вынужден её поднимать. "Он пишет
для какой-нибудь дамской газеты. «Еженедельник Дианы» или что-то в этом роде. Всё о
девочках — что им следует носить.

 «Что девочкам следует носить?» — эхом повторила Нэнси, уставившись на него своими голубыми глазами. «Откуда он может знать?»

 «О, только то, что им следует носить, когда они играют в игры», —
 объяснил инкуб. «Знаешь, он очень хорош в теории игр, старина Кёртис. Вот о чём он пишет. „Хоккей для девочек“ и всё такое про подходящую для этого блузку, — добавил он туманно (совсем как мужчина), — и про то, что она должна быть цельной
с юбкой или что-то в этом роде. Потом он садится и начинает рассказывать о «Плавании для девочек», и «Беге по пересечённой местности для девочек», и «Ездах на мотоцикле для девочек», и прочем. Вот чем занимается Кёртис.
Я почувствовал, что у меня появился шанс достойно отшить инкубуса. Тогда я сказал надменным тоном: «Ну а почему бы и нет?»
 «Если мистер Кертис так много знает о спорте, почему ты смеёшься над этим? Где же тут шутка?»
 «О! Это не шутка. Это просто так. Он может много знать о
легкая атлетика, - сказал Инкуб, поворачиваясь ко мне, - но ... это девушки, о которых он
так мало знает. Я никогда не встречал парня, который был бы настолько абсолютно
пуст в этом вопросе. Почему, если вы мне поверите, ему двадцать три,
и... нет. Возможно, мне лучше не говорить.

Тут раздался громкий хор двух других девушек. «О, ты должна, ты должна, что это? Ты должна нам рассказать! Ты должна рассказать, что это такое».

 «Должна ли я? Это кажется довольно подлым...»

 «Это и вполовину не так подло, как заставлять нас думать, что с твоим другом должно быть что-то совершенно невыразимое!» — сказала Нэнси.

И тогда Инкуб слегка порозовел под своими веснушками и сказал:
"О, ну, на самом деле, ничего особенного. это всего лишь. Кертис продолжает:
вся эта информация для девочек, о девочках, и все же он... он... он...
никогда в жизни не целовал девушку!"

И он закончил этот абсурдный анекдот своим самым громким "Ха-ха", к которому присоединились Эвелин
и Нэнси. Излишне говорить, что я не смеялся. Я с трудом сдерживался. Но остальные подняли такой шум, что тётя
Виктория вздрогнула всем телом и чуть не выронила свою
Книгу воспоминаний.

Нэнси только начала: «О, я бы хотела познакомиться с этим мистером
 Кертом…»
Тут тётя Виктория по-настоящему проснулась и быстро сказала: «Что
это было? Что это было, мистер Ласселлс? Я не совсем поняла ваше
последнее замечание. Над чем вы все смеётесь?»

После чего у нас был еще один пример крайней наглости популярного человека
(за исключением меня) мистера Ласселлза.

Он посмотрел на нее, улыбаясь, и сказал: "Я думаю, что ваши племянницы
смеются, миссис Вердели, при мысли о том, что у меня хватило наглости спросить
вас. Говорят, ты никогда этого не позволишь.

- О? - промурлыкала тетя Виктория, лучезарно улыбаясь ему поверх своих
очки. "Позвольте?"

Мистер Ласселлз улыбнулась тетя Виктория, как если бы она была его самым
любимая крестная.

И он сказал: "Позвольте мне предположить, что два наших товарищей должен прийти
сюда повидаться с тобой один вечер. Две очень хорошие тихие парни-в
крайней мере, один из них тихо. Но нет, нет. Я прошу слишком многого. Я не буду.
Значит, он знает, как обойти упрямство тёти Виктории.

Она снова просияла и сказала самым любезным тоном: "О? Почему бы и нет? Вы же знаете, мистер Ласселлс, мы не притворяемся, что развлекаем гостей. Но
Предположим, твои юные друзья придут сюда поужинать в субботу.
Я уверен, что буду очень рад их видеть, если они не будут возражать против нашей простой еды...
«Простая еда» была хороша, учитывая, что тётушка позволяет кухарке просто намазывать себя маслом и другими продуктами с тех пор, как здесь появился инкуб.

"И если твои друзья любят музыку, - продолжала мурлыкать тетя Виктория, - то
маленькие девочки могли бы им поиграть".

"Маленькие девочки", с твоего позволения, имею в виду Нэнси и меня. Жизнь полна
тихого юмора, не так ли? Особенно в том, что касается имен. Тетя
часто называет нас так, никогда не вспоминая, что прошло много лет.
с тех пор, как нам исполнилось двенадцать и тринадцать. С одной стороны, это к лучшему, потому что
это значит, что она никогда не думает о флирте или любовных
отношениях с кем-то из нас. Она никогда не вспоминает о глупом
старом завещании отца, в котором он категорически против
того, чтобы кто-то из его детей рано женился или вышла
замуж. Она считает, что об этом не стоит думать лет
пятнадцать, конечно. Какое счастье.
В противном случае она может усугубить неудобства, связанные с присутствием мистера Ласселса,
попытавшись создать атмосферу «сопровождения»! Это было бы последней каплей!

Как бы то ни было, я почувствовала, как краснею от чистого негодования
из-за того, что она только что произнесла абсурдное выражение «маленькие девочки»
в присутствии молодого человека, который является излюбленным подонком этой маленькой девочки.

 Однако молодой человек, похоже, этого не услышал. Он рассыпался в благодарностях и говорил, что с его стороны было очень мило так поступить с тётей Викторией. В конце концов он сказал: «Один из этих парней — Мастерс, капитан Мастерс.  В былые времена он работал в моём банке, но всегда мечтал стать военным.  Ужасно хороший парень; некоторые
парень! Другой был школьным учителем: я как-то жил с ним в одной квартире в городе, много лет назад, и я уверен, что он вам понравится, миссис Вердели. _Все_ его родственники были в Церкви. Его зовут Кертис.
И, повернувшись к моим сёстрам, он быстро добавил: "А теперь вы сами увидите великого писца!"

Если бы я не был в Ковентри, я бы с нетерпением ждал этого.

Все остальные тоже.

Самое интересное в этом доме — званый ужин в следующую субботу, и то, каким будет этот странный молодой человек Кертис, и то, что мы собираемся им всем предложить.

Нэнси собирается приготовить свой фирменный трайфл. Эвелин позаботится о «напитках»: конечно же, это будет ячменная вода и лимонад.
В этом доме вы не найдёте ничего другого. Затем обе девушки
удивили меня, довольно вежливо спросив, не приготовлю ли я лимонно-сырные пирожные, с которыми у меня всегда такой успех.

«Не думаю, что у меня получится», — сказала я, вспомнив, как инкуб говорил, что любит лимонный пирог с сыром, и испугавшись, что он может подумать, будто я сделала это, чтобы угодить ему.

 «Рэттл, не говори глупостей. Конечно, ты должна его приготовить», — сказала Эвелин.
Она взяла меня за плечо, встряхнула, посмотрела мне в глаза и сказала своим прежним ласковым голосом:
«Не дуйся, старушка».
Я сказала: «Я не дуюсь», но услышала, как мой голос дрожит. «Я думала,
что меня отправят в Ковентри за грубость по отношению к Фавориту».

А потом я обняла её и Нэнси... Ссора была улажена, и я всё-таки собираюсь приготовить благословенный лимонный чизкейк для вечеринки.

Но я не перестану испытывать неприязнь к инкубу из-за этого!

Я не позволю этому рыжему временному лейтенанту стать главным интересом в жизни _всех_
три девушки в его казарме. Я думаю...

 Это внезапная, прекрасная идея! Я думаю о том, чтобы создать совершенно новый интерес, свой собственный!





Глава V

 НОВЫЙ ИНТЕРЕС

 Тебе не терпится узнать, в чём будет заключаться новый интерес?

Возможно, вы думаете, что я должна подружиться с кем-то из других молодых офицеров, с кем-то из тех, кто приезжает сюда в субботу вечером? О нет. Это нечто гораздо более тонкое. (Думаю, я всегда была довольно необычным человеком, даже в юном возрасте, когда мне было около тринадцати.)

Но о новом увлечении. Вот оно.

Эта идея пришла мне в голову сегодня утром за завтраком. Мои сёстры и мистер Ласселлс оживлённо обсуждали первую полосу газеты.
Знаете, там всегда много объявлений от «Одиноких младших офицеров», которые ищут «какого-нибудь жизнерадостного человека» для переписки.

Эвелин сказала, что, по её мнению, в наше время не может быть такого, чтобы у младшего по званию не было толпы людей, готовых писать ему длинные письма.

"И всё же есть один, который прямо заявляет: "Пишу только матери""
— сказала Эвелин, снова беря в руки газету.

 — Думаю, с этим парнем что-то серьёзно не так, — сказал наш отвратительный гость, зачерпывая огромную ложку мармелада почти такого же яркого цвета, как его ненавистные волосы.  — Должен сказать,  я не доверяю парням, которые не могут заставить девушек писать им, не прибегая к колонке «Мучения». Это показывает, что он, должно быть, по какой-то причине крайне непопулярен.
 «Я не вижу, почему из этого следует, что он вообще должен быть непопулярен», — сказал я как можно более пренебрежительным тоном, стоя по другую сторону
за завтраком. Обычно я вообще ничего не говорю, когда мистер.
Ласселлс говорит. Бывают моменты, когда мне безумно хочется ему возразить, и это был один из таких моментов.

Поэтому я добавил: «Возможно, он просто сдержанный. Некоторые молодые люди, я полагаю, такие и в наши дни?» А девушки по глупости отдают предпочтение мужчинам, которые пытаются завоевать их расположение, постоянно болтая им комплименты и неся всякую чушь.
 «Это отвратительно, мисс Рэттл — я имею в виду, мисс Элизабет, это действительно очень отвратительно», — сказал этот ужасный маленький мистер Ласселлс, смеясь
Он весело расхохотался своим мальчишеским «Ха-ха!», которое так действует мне на нервы.

Но в то же время я видел, что он понял, что я действительно настроен серьёзно.

Он снова покраснел до корней своих ужасных волос. И Эвелин, и Нэнси укоризненно посмотрели на меня. Они сказали: «О, Рэттл», — таким тоном, что мне стало совершенно всё равно, задела я глупые чувства молодого человека или нет.

 Поэтому я спокойно продолжила: «Я не понимаю, почему эти объявления не должны быть совершенно искренними.  Я не должна удивляться, если какие-то вполне приятные люди
вложите их. И я не понимаю, почему вполне приличные девушки не должны на них отвечать. Я бы не возражала против того, чтобы писать «приветливые» письма бедному милому младшему офицеру, который был...
Тут тётя Виктория, которая, как обычно, не слышала, что происходит,
вмешалась в разговор, рассказывая что-то о своих бельгийских беженцах.

В дополнение к общему преображению Мад-Флэтс у нас теперь живут две целые семьи бельгийских беженцев. И это сопряжено с большими трудностями. Не потому, что жители Мад-Флэтс не добры к ним.
Миссис Майлз с почты говорит, что дала им свою
последний лоскуток детской одежды! Это бельгийцы. Бедняжки, они так ужасно ссорятся между собой!
Осмелюсь предположить, что мы бы тоже так делали,
если бы были похожи на них — изгнаны из дома и брошены в
совершенно чужой стране, где мы просто ненавидели еду и
где от нас всегда ждали большего, чем мы считали
естественным! Тем не менее комитету из-за этого приходится
очень нелегко.

Как бы то ни было, появление бельгийцев положило конец разговору о переписке с одинокими младшими офицерами.


Но это не избавило меня от мыслей об этом. Я продолжал думать об этом
Это было... тяжело. И тогда я подумал: почему бы мне не написать одному из этих бедняг, которые вынуждены просить о письмах?
 Эвелин и Нэнси заводили друзей, с которыми я не был знаком! Почему бы мне не завести кого-то, кого они даже не знают?
Это не имело бы никакого значения, даже если бы это был кто-то, кого я никогда в жизни не видел! От этого было ещё интереснее! Итак, на какой из этих вопросов я должен ответить?

 Конечно, они забрали газету. Газеты действительно исчезают,
если они кому-то нужны. Если они никому не нужны,
там они лежат в снопах и стогах в течение следующих двух недель. Но сегодня газета исчезла.


Так что мне придётся подождать, пока выйдет ещё один выпуск «Таймс». Тогда я
посмотрю, нет ли там какой-нибудь особо одинокой души, которая была бы рада
пообщаться с кем-нибудь и обменяться парой мыслей.

 (Позже.)

 Ура! Я нашёл её! Я нашёл именно то объявление, которое мне нужно. Это на первой полосе колонки «Агония» в сегодняшней газете.
 Ни Нэнси, ни Эвелин этого не заметили. Что касается другого ужасного маленького создания, которое вчера обсуждало этот вопрос, то он рано ушёл
к Форду, где его люди, как предполагается, строят эстакадный мост. Мы были избавлены, по крайней мере я был избавлен, от необходимости видеть его за столом!

Вот это объявление:


"Не сжалится ли кто-нибудь из молодых и жизнерадостных до такой степени, что напишет случайное письмо одинокому и непопулярному младшему офицеру, который не может добиться того, чтобы его полюбили?— Почтовый ящик X.Y.Z."


Это тронуло меня до глубины души!

 Представьте, что кто-то описывает себя чёрным по белому как непопулярного человека, который не может расположить к себе окружающих!

 Разве это не говорит о том, что у него ужасно милая натура? Такой жалкий и неуверенный в себе
и привлекателен! Он так не похож на этого одиозного мистера.
Ласселса, который, кажется, пользуется популярностью у всех в округе
(кроме меня — ему-то какое дело до моих чувств к нему!), и который
совершенно незаслуженно пользуется «симпатиями» всех, от полковника до новобранца.

"Непопулярен!" Боюсь, это не понравится многим. Я
ожидаю, что большинство девушек, прочитав это, отнесутся к этому так же равнодушно, как наш инкуб, и скажут: «Ну и поделом ему. Если мужчина непопулярен, то он сам в этом виноват».
Но я знаю, что это неправда.

Я сейчас на очень популярном этапе своей карьеры. Да,
несмотря на то, что Нэнси и Эвелин «помирились» после нашей ссоры, они
по-прежнему не одобряют моего отношения к мистеру Ласселсу.

 И я знаю, что это не моя вина. Это всего лишь стечение обстоятельств и то, что меня окружают не те люди. Осмелюсь предположить, что с этим бедным милым молодым человеком из рекламы происходит нечто подобное. Возможно, он единственный здравомыслящий человек во всей этой кутерьме, полной молодых офицеров, таких как наш красавец! Как ему, должно быть, тяжело! Я ему искренне сочувствую. Возможно, он сам такой же, как мистер Кертис.
который так ловко пишет, но ничего не смыслит в девушках? Но нет. Я совсем не представляю его (Одинокого младшего офицера) таким. Почему-то мне кажется, что мистер Кертис не будет таким уж забавным. Не знаю, почему у меня такое чувство, но что-то в нём меня отталкивает. Но что касается этого другого...

Знаете, у меня такое странное чувство, как будто я действительно должен был ответить на это объявление. Как будто это было своего рода
предначертано судьбой.

Я верю в судьбу.

Нэнси и Эвелин сегодня днём ушли. Они отправились на прогулку
в место под названием Форд, где они строят эстакадный мост.

"Они" — это Лондон, Чатем и Довер мистера Ласселса. Судя по тому, как они смеются, поют комические песни и ужасно пародируют гимны, когда возвращаются домой каждый вечер, эти люди настроены так же серьёзно, как и их офицер. Нэнси сказала что-то о том, что все эти шутки и забавы помогают нашим Томми быть такими отважными и «держаться» на фронте. Но, конечно, нельзя сказать ни слова против временного младшего лейтенанта Фрэнка
Ласселлз, даже не против музыкального вкуса своей Полевой роты!

Однако сегодня днем Логово будет в моем полном распоряжении. Вот
мой шанс на отправки ответа на одиноко обер-кто не
возможность заработать самому нравилось, бедняжка.

Я должна написать ему хорошее письмо.

(Позже.)

Вот письмо, которое я написал.

На это у меня ушло несколько часов и три листа белой бумаги, которой я накрываю мармелад. От сосредоточенности, с которой я этим занимаюсь, мои щёки покраснели, как пионы.
А на пальцах остались чернильные разводы.
Бог знает, что случилось с нашей перьевой ручкой (осмелюсь предположить, что её позаимствовал инкуб).
Тем не менее, вот оно, наконец-то написанное моим самым разборчивым почерком:


"УВАЖАЕМЫЙ ОДИНОКИЙ СУБАЛЬТЕРН,
"Я увидел ваше объявление в _Times_ и почувствовал, что у меня есть особая причина ответить на него. Эта особая причина заключается в том, что вы называете себя 'непопулярным'.

«Значит, мы с тобой товарищи по несчастью, потому что я тоже очень непопулярна. Я одна из трёх сестёр, и две другие, которые раньше были моими весёлыми подружками, как-то отдалились от меня
Возможно, когда-нибудь, если вам будет интересно, я расскажу вам, в чём дело. Но пока, пожалуйста, позвольте мне задать вам несколько вопросов о вас самих. Ведь именно это меня и интересует. Знаете, меня действительно заинтересовало ваше объявление. Для начала, почему вы говорите, что «не можете понравиться»? Возможно, это неправда?
 Возможно, это всё ваша скромность? Возможно, ты действительно очень нравишься людям,
только ты не даёшь им возможности показать, что они чувствуют?
Такие люди есть: я читал о них в книгах.

«Однако, возможно, вы скажете мне, что у вас есть веские причины полагать, что вы не нравитесь людям? Возможно, вы слышали, как они это говорили? Что ж, если это так, вы должны попытаться разобраться в этом. Вы должны попытаться выяснить причины, по которым вы не нравитесь людям, а затем изменить их.

» Для начала, кто те люди, которым вы не можете понравиться?

«Вы ведь не против, что я задаю вам эти прямые вопросы, не так ли? Я ведь вас не знаю. Я вас никогда не видел и никогда не увижу.
Так будет намного проще. Но если продолжить…»


Здесь мне пришлось взять чистый лист бумаги для варенья. Действительно,
это было самое длинное письмо, которое я когда-либо писал за всю свою жизнь. Я поместил:


"Если вы не нравитесь мужчинам - вашему командиру, другим людям в вашем
беспорядке - что ж, тогда, боюсь, я, как девушка, мало чем могу помочь
.

«Мне кажется, практически невозможно предугадать, что мужчинам понравится, а что нет, и почему»Я восхищаюсь многими людьми, которых терпеть не могу.
 Например, сейчас я думаю о маленьком офицере, который
живёт в нашем доме. Я просто ненавижу этого человека, а он ненавидит меня.

 Я считаю его ничтожеством. Но я слышал от людей в нашей деревне, что его солдаты обожают его, а его сослуживцы говорят, что он «лучший парень на свете».
Возможно, они считают его талисманом своего подразделения? (Я уверена, что он достаточно маленький!)

"Вот видите, на мужские вкусы нельзя полагаться! Мужчины так непоследовательны и так нелогичны. Они действуют без всяких причин.

«С девушками всё по-другому. У них всегда есть какая-нибудь веская причина.
В любом случае, ты всегда можешь лучше понять чувства девушек.
Так что, дело в девушках, которым ты не нравишься? Пожалуйста, ответь на этот вопрос искренне. Не нужно притворяться передо мной. Я просто
тот, кого ты можешь назвать Голосом из Неизвестности.

»«И нет ничего постыдного в том, что ты не нравишься девушкам. К нам на ужин в субботу придёт мужчина, который ни разу в жизни не целовался с девушкой.
Нам рассказал об этом его лучший друг. А ведь ему — первому мужчине — двадцать три года, и он очень умный.

»«Не могли бы вы сказать мне, считаете ли вы себя слишком уродливым, чтобы нравиться девушкам? Должно быть, это ужасно — быть некрасивым. Слава богу, все члены моей семьи всегда были довольно привлекательными».
Я не был уверен, стоит ли это писать. Это звучало так ужасно самодовольно! Потом я подумал:

«Ну и что с того, что не стоит? Я же не привлекаю внимание к своей внешности, чтобы кто-то когда-то её увидел. Или даже не готовлю его к встрече со мной, как будто мы когда-нибудь увидимся».
Конечно, я не собиралась давать ему свой адрес — только номер телефона.
могла бы ответить в редакцию газеты.

 В то же время письмо от девушки, которая призналась, что она не такая уж и страшная, сделало бы жизнь этого бедного, милого, одинокого, непопулярного человека намного интереснее:

 Я продолжила:


"Уродство или красота не имеют значения для мужчины. Что имеет значение, так это его внешность.

«Возможно, вы скажете, что это одно и то же? Но если вы так поступаете, это
говорит о том, что вы мало общаетесь с девушками, иначе вы бы
лучше понимали их взгляды на вещи. Я думаю, что внешность
 мужчины говорит о том, в хорошей ли он физической форме и позволяет ли он себе
чтобы у него на лице были пятна. (Это непростительно!!)"

Я трижды подчеркнул последнее предложение.


"А ещё то, как он укладывает волосы. Это очень важно. Например,
одна из причин, по которой я терпеть не могу нашего рыжеволосого 'инкуба'
здесь, заключается в том, что он укладывает волосы, как Жильбер Филбер, а не зачёсывает их набок, как подобает мужчине. (Либо справа налево, как большинство людей, либо слева направо, как некоторые весьма интересные люди, чьи портреты я видел. Но в любом случае это должно быть разделено.)

"Кроме того, конечно, важна его осанка. Мужчины, у которых
Те, кто уходит с прямой спиной и высоко поднятой головой, вызывают восхищение. Конечно, сейчас их больше, чем раньше, в мирное время, потому что все, кого можно назвать мужчинами, служат и обучены «как ходить и куда ставить ноги».


"Кроме того, конечно, важно, выглядит ли мужчина так, будто хочет нам понравиться, то есть женщинам. Если нет, то ему конец. Вы знаете шотландскую пословицу о том, что заставляет девушку выйти замуж.
'Дело не в красоте, не в приданом, а в том, что он умеет ухаживать'
Я думаю, что это справедливо по отношению к мужчинам даже в большей степени, чем к нам.
В любом случае, я дарю тебе точку зрения женщины.
Тут я приподнялся над испачканным чернилами столом в нашем логове и усмехнулся про себя.

«Женщина!» Если бы этот одинокий младший офицер знал, что мне всего восемнадцать и что полгода назад мои волосы были собраны в длинный золотистый хвост, спускавшийся ниже пояса, он, вероятно, вообще не назвал бы меня женщиной. Он бы сказал, что я совсем юная девушка. Даже девчонка.
как, скажем, тетя Виктория. Я прочитала гораздо больше любовных историй, чем она.
Я изучила весь предмет гораздо глубже. И я уверен, что
никто не догадается из этого письма, что я ничего, кроме
современные женщины мира!

Как они могли?

Я поехал на:


"Возможно, вы думаете, что мысли женщины, едва ли стоит
учитывая. Ну! Знаешь, это не заденет моих чувств, как если бы ты был кем-то, с кем я когда-то встречалась. И в любом случае это будет ещё один конверт, который ты откроешь за своим одиноким завтраком или в
в твоей кишащей крысами «землянке» или где бы ты там ни был. Разве не смешно думать, что я не знаю, где находится человек, которому я пишу: в Англии, во Франции или где-то ещё?

"Но это не имеет никакого значения.

 «С искренним сочувствием,
«Поверь мне, дорогой Одинокий младший офицер,
«Твой неизвестный друг,
«ЭЛИЗАБЕТ».

Это вся подпись, которую я поставлю. А теперь отправлю это в
ящик X.Y.Z.

Как же я надеюсь, что Одинокий младший офицер ответит на это длинное послание.

Как же обидно, если это действительно была «подделка» и ставка между двумя
Молодые люди, давайте посмотрим, кто из вас получил самое большое количество писем!

 Или, даже если это правда, предположим, что «Одинокий младший офицер» получил так много сочувственных писем, что просто опубликовал в газете формальное благодарственное письмо «всем своим неизвестным друзьям»,  объяснив, что он совершенно не в состоянии ответить каждому из них лично. Или предположим, что он отвечает только на некоторые письма,
а моё — одно из тех, на которые ему наплевать?

Что ж! Я ничего не могу с этим поделать. В любом случае я сделаю всё возможное, чтобы хоть немного скрасить печальную жизнь бедного молодого человека. И,
Кстати, о моём! Потому что я не буду так сильно переживать из-за того, что я «не такая, как все» в нашей компании в поместье Моут-Грейндж, если у меня будет какой-то маленький личный интерес. Да, даже если это будет всего лишь интерес, связанный с пером и чернилами.

И почему-то у меня есть предчувствие, что он у меня будет.

Думаю, он ответит! Разве какой-нибудь приятный молодой человек не ответил бы на такое письмо?

* * * * * * *

Ну! «Сегодня та самая ночь», как будет твердить этот идиотский мистер Ласселлс.


То есть ночь званого ужина в нашем доме. «Только подумать об этом, только помечтать об этом!» — как сказано в одном из допотопных
сборники песен, которые есть у нас в Логово. Трое мужчин на ужин: я просто прошу вас задуматься об этом на несколько секунд. В нашем доме! В
Усадьбе за рвом, Мад-Флэтс! С полного одобрения тёти
Виктории.... Ну, как я уже сказала, если бы вы сообщили нам полгода назад, что это произойдёт, мы, три девушки, восприняли бы эту новость точно так же. У нас должно быть все", - воскликнули все в один нежный
голос.:

"СЛИШКОМ ХОРОШО, ЧТОБЫ БЫТЬ ПРАВДОЙ!"


А теперь?

Ну, а теперь... совершенно удивительно, как быстро человек привыкает
даже к самым странным и катастрофическим событиям и
изменения в повседневной жизни. Посмотрите, как изменился Мад-Флэтс.
Он привык быть учебным лагерем и местом, где живут строители мостов и заготовки, вместо того чтобы быть «сценой —  проклятой пустошью», как у Шекспира.

 Мы, три девушки, совершенно равнодушны к «Молодым людям и тому, как их прокормить».

Нэнси и Эвелин, конечно же, приложили немало усилий, чтобы приготовить для них ужин. Всё максимально сытное и по-английски простое.
 То, что они назовут «начинкой» после долгого холодного дня, проведённого в ледяной грязи у Форда.

Итак, у нас будет гусь, жареный гусь с большим количеством горячего, густого, коричневого соуса и с начинкой из шалфея и лука, которую они смогут заметить ещё на подходе! и яблочный соус с гвоздикой, и другие пикантные блюда, от которых мужчины, кажется, теряют самообладание, принюхиваются и бормочут: «Клянусь  Юпитером!» от него исходит потрясающий запах ... - что бы это ни было. То, о чем мы
никогда не должны мечтать, готовя для себя. Я уверен, что если молодой
люди читали этот рассказ они желают добра, они бы никогда не ударил
заготовку, как этот парень Ласселлз.

А на десерт будет рождественский пудинг, оставшийся с прошлого года. Он хорошо пропитается. Не говоря уже о пирожном «Трайфл» от Нэнси и чизкейках от Элизабет. Ха! А ещё будет пирог с айвой и заварным кремом по рецепту прабабушки тёти Виктории. В самом деле, в XVIII веке люди были настоящими обжорами: даже хуже, чем мистер Фрэнк
Ласселлс делает это сейчас. Затем будут сельдерей, тосты,
печенье, масло и, конечно же, сыр. Тот самый, о котором, я полагаю, люди никогда не перестанут шутить по-детски и называть
Христианские имена и все такое прочее. Что касается напитков, то, как я
уже сообщал вам ранее, там будет домашний лимонад и ячменная вода.
вода. Единственные напитки, которые когда-либо были известны в этом
Дева-женщина-как учреждение.

"Я надеюсь, к Богу, посетителей не очень возражал", - сказал
Нэнси, весьма сомнительно. «Всегда представляешь, как молодые люди запивают
все подряд реками крепкого алкоголя и поглощают потоки
виски с содовой...»
«Только не во время войны, конечно!» — сказала Эвелин своим потрясенным голоском.
«Я всегда понимала, что эта кампания ведется исключительно за счет чая.
»В любом случае, если там нет какого-нибудь "крепкого напитка", они не смогут выпить его.
Им намного лучше без него." Так похоже на Эвелин! Будучи "лучше
без" Это один из ее маленький питомец ключевыми словами. Она из тех людей,
которые рождаются с мыслью, что очень сильно любить вещь - верный признак
что вещь - грех, а любящий - грешник.

Я рассмеялся и сказал: «Полагаю, ты бы сказал то же самое о мистере Как-его-там, который придёт, о друге Инкубуса? (Да, я буду называть мистера Ласселса Инкубусом, если захочу.) Этот мистер Кёртис, который в жизни не целовал ни одной девушки. Полагаю, он гораздо лучше
без этого, Эвелин?»
Эвелин очень холодно посмотрела на меня поверх большого супового половника, который она покрывала розовой полировальной пастой. Мы все были в кладовой и чистили серебро к этому вечеру.

Она сказала: «Что ж, в любом случае это показывает, что он, вероятно, гораздо приятнее большинства молодых людей».
«Правда?» — спросила я. «Это может означать, что он был гораздо более мерзким,
потому что никто бы не позволил ему приблизиться к ним. Или, как я думаю,
инкуб мог выдумать всю эту историю про мистера Кёртиса».
«Скоро узнаем», — пробормотала Нэнси, перебирая солонки.

Эвелин спросила: «Что ты имеешь в виду?»

«О, ничего», — ответила Нэнси. «Беги, Рэттл, там почтальон».

Я побежала и забрала письма, доставленные в три часа.
Каталог семян и церковная семейная газета для тёти Виктории:
объявление о распродаже перчаток для Эвелин и письмо для мисс
Элизабет Вердели...

Да! Письмо для меня.

 «Письмо, написанное неизвестной рукой», как говорится в книгах, пересланное из почтового ящика в редакции газеты. Это было... это было письмо от
Одинокого младшего офицера в ответ на моё!

Он ответил. И когда я это осознала, я поняла, как сильно я этого боялась
Я бы расстроилась, если бы он этого не сделал.

Да: предположим, у него было слишком много писем, чтобы отвечать на каждое, или предположим, что моё письмо не произвело на него впечатления.

Неважно. Такое могло случиться. Но не случилось.

Он ответил. Теперь мне нужно было узнать, что он написал. Бросив остальные, неважные письма на столик в прихожей, я схватил своё и
помчался в спальню. Там было пронизывающе холодно, но мне было всё равно.
 Там было одиноко. Я плюхнулся на кровать и укутался в одеяло (слава богу, я не был таким придурком, как Нэнси,
Она отдала своё самое уютное одеяло инкубу Биллету!) и я вскрыл конверт.

 Письмо было написано довольно крупным круглым почерком. Оно напомнило мне мой собственный почерк, когда я учился в школе и случайно воткнул стальное перо себе в большой палец. После этого мне пришлось несколько недель учиться писать левой рукой. Этот почерк, как я уже сказал, был немного похож на мой. Неловко и неумело, и по-мальчишески. Очень трогательный,
Я думал.

В письме говорилось:


"Сочувствующих моя дорогая','

"Спасибо, очень за письмо, которое я не взбрыкнула в
вам.

"Ужасно мило с вашей стороны, что вы взяли на себя труд написать мне такое
веселое длинное письмо и беспокоитесь о том, "почему я непопулярен", и все такое
это.

"Вы спрашиваете меня, мужчины или женщины, которым я "не могу понравиться
".

"Ну, ответ на это - "Женщины". Или, скорее, некоторые женщины. Кажется, я вернул её на место...
Здесь «её» зачёркнуто, а вместо него написано «их».
Конечно, он имеет в виду «её»: он имеет в виду какую-то конкретную девушку. Какая же она, должно быть, маленькая кошечка! Потому что я уверен, что он ужасно милый. Это видно по его почерку и по тому, как он просто, по-мальчишески, всё описывает.

Ну, он продолжает:


"Кажется, я чем-то их обидел, и только Бог знает, что я сделал не так. С другими людьми у меня, похоже, всё в порядке,
но с ними я просто не могу найти общий язык. Я последую твоему доброму совету и разделю волосы на пробор. Ты, кажется, никогда не знаешь, что поможет — с женщинами!

«Интересно, почему ты, например, так пренебрежительно относишься к тому несчастному парню, который остановился в твоём доме, — хотя, наверное, не стоит называть его несчастным.

» Ты говоришь что-то о том, что я, возможно, «выше» того, чтобы проявлять интерес
с «женской точки зрения». Поверьте, это совсем не так.
 Я вовсе не «выше» этого и смиренно признаю, что меня приводят в ужас любые ваши взгляды. Вы написали мне самое интересное письмо, которое я когда-либо получал в своей жизни. Как и Оливер, я прошу продолжения. Расскажите мне подробнее о том, что я должен сделать, чтобы стать немного менее отталкивающим для вашего пола. Не могли бы вы? Я был бы вам ужасно признателен, если бы вы это сделали.

"И ещё кое-что. Не могли бы вы дать мне свою фотографию? Я бы хотел посмотреть, как выглядела женщина, которая была
будьте так любезны, откликнитесь на мое дурацкое объявление. Я представляю вас с
серьезным, безмятежным лицом, скорее похожей на мисс Флоренс Найтингейл.
Возможно, вы носите очки? Ты что-то сказала о своем благодарен
что все в вашей семье были достаточно хорошо выглядишь. Это
регулярные признакам, классической, довольно пассивны стиле хорошо выглядит? Или
это босс стрелял?"


Тут я не смог удержаться и просто покатился со смеху.
Как мисс Флоренс Найтингейл? Я? И в очках? И «безмятежная»? Я заглянула в зеркало на туалетном столике
Я выглянула из-за кровати и снова вскрикнула при виде своего детского личика, розового, с ямочками на щеках, под копной непослушных золотистых волос.
 «Обычное лицо»?  «Классическое»?  «Пассивное»?  О нет, я не могла позволить Одинокому младшему офицеру думать, что ему пишет такая девушка.  Я просто должна была ему всё объяснить!


"Вы видите, я ничего не имею, чтобы пройти," - говорится в письме довольно
пафосно. "Так что, пожалуйста, дайте мне фотографию какой-то.
Снимок бы сделать. Ты не отправишь его?"


Что мне с этим делать? Отправлять или не отправлять? Что бы
Интересно, а другие девушки так делают? Мне бы хотелось отправить.
Так получилось, что у меня есть довольно хорошая фотография на открытке, которую сделал маленький человечек на станции «Нигде». Может, дать копию Одинокому младшему лейтенанту?
Это могло бы развлечь его, беднягу, в его одинокой сырой землянке — если он в землянке. Он не говорит. Нет, он не может быть в блиндаже, потому что он говорит об этой девушке, на спину которой ему удалось забраться. Это значит, что он, должно быть, всё ещё служит где-то дома.
Если только эта девушка не француженка. Возможно, это темноволосая дочь
хозяйка на его заготовку в некоторых раз-очаровательной и мирной
Французской деревне? Ты видишь, он ничего мне не говорит вообще о
где он или что он делает. Он просто заканчивается:


 "С огромной благодарностью за вашу доброту",
 "Поверьте, я с большой благодарностью отношусь к вам",
 "ОДИНОКИЙ МЛАДШИЙ ОФИЦЕР".


Может быть, он считает, что я слишком взрослая и «серьёзная», чтобы он мог писать мне подробно? Возможно, дело в этом. Может быть, он бы продолжил и написал мне много всего, если бы понял, что я всего лишь светловолосая девушка с большими глазами и ямочками на щеках?

 Это решает дело.

Эвелин, возможно, сказала бы, что мне было бы "лучше без" подробностей о
том, чем занимаются одинокие младшие офицеры. И что им было бы лучше
без фотографий их сочувствующих девушек-корреспонденток; Неважно
. Пусть Эвелин продолжает чистить серебро для сегодняшнего ужина.
Вечеринка. Это не имеет никакого отношения ни к ней, ни к Нэнси. Это
мое личное маленькое шоу! И, кроме того, я чувствую, что приношу пользу этому миру, когда одинокий и недооценённый молодой человек пишет мне с такой искренней благодарностью и признательностью. Он получит фотографию.

Я сейчас её сделаю...

Хм... Это действительно выглядит довольно эпатажно! В этом есть что-то от «Как я выгляжу с собранными волосами?». Я не должна позволять ему думать, что это всего лишь школьница, которая даёт ему мудрые советы о жизни, любви, популярности и тому подобном. Я знаю, что сделаю. Я напишу ему небольшую записку и отправлю вместе с фотографией. Я напишу:



"УВАЖАЕМЫЙ ОДИНОКИЙ СУБАЛТЕРН,
"Спасибо за ваше трогательное письмо, на которое я сейчас отвечу более подробно."

(Потому что мне нужно срочно одеться.)


«Мне очень жаль, что у меня нет свежей фотографии, которую я могла бы вам отправить, но я прилагаю ту, что была сделана некоторое время назад».

(Она была сделана в мае, а сейчас декабрь.)


"когда я была совсем юной."


(Это решает проблему.)


"На фотографии я всё ещё выгляжу неплохо." Итак, я
посылаю это, чтобы дать вам некоторую "идею". Пожалуйста, не благодарите меня за
любой совет, который я, возможно, смогу вам дать. Если мой опыт
и моя точка зрения окажутся хоть сколько-нибудь полезными для одного из наших доблестных
защитников",


(Вот! Это звучит достаточно по-женски.)


«Я буду только рад.

 «Поверь мне, дорогой Одинокий младший офицер,
 твой сочувствующий друг,
 «ЭЛИЗАБЕТ».


Вот! Я как раз успею на почту в Мад-Флэтс.

(Позже.) Когда я мчался по дороге к почтовому ящику в своём пальто и без шляпы, я чуть не столкнулся с нашим инкубом, мистером
Фрэнк Ласселлс.

 Он бежал к дому, размахивая руками с той нарочитой военной выправкой, которая, как я полагаю, призвана скрыть тот факт, что он почти незаметен. До глаз он был похож на глину. Внизу
На голове у него была мягкая кепка цвета хаки. (Полагаю, это должно было выглядеть по-военному?) Он отдал честь и сказал: «Привет, мисс Элизабет, вы несёте письмо на почту?»
Такой абсолютно бессмысленный вопрос, разве вы не знаете, ведь я летела к почтовому ящику с большим белым конвертом в руке.
Поэтому я просто не могла не огрызнуться: «О нет. Я сижу у камина и читаю книгу!»
Потом я пожалела об этом, потому что это прозвучало совершенно по-идиотски и по-школьному. А он только усугубил ситуацию
Он протянул руку к конверту и сказал: «В любом случае, могу я отнести это за тебя?»
Ну, я же не могла ему позволить, верно?

А вдруг он заметил адрес? У меня довольно крупный почерк. А вдруг он догадался, что я «одна из тех девушек», которые пишут «Одиноким младшим офицерам»? ...

О нет. Он из тех маленьких негодяев, которые будут смеяться и дразнить меня
из-за этого вечно.

Поэтому я сказала: «Пожалуйста, не беспокойтесь» — и просто проскользнула мимо него, не переводя дыхания, пока не уронила большой конверт с
фотография маленькой Меня и записка одинокому младшему офицеру на столбе.
колонна.

И когда я снова прибежала в дом, Инкуб исчез,
как обычно, в ванной, куда я как раз собиралась набрать горячей воды
.

И, как обычно, маленькая жаба впитала все до последней капли: распевая, пока он
плескался в ванне, свою раздражающую песенку о

 "_О, пожалуйста, не флиртуй со мной:
 Не пытайся флиртовать со мной.
 Это может быть ужасно неловко.
 Если кто-нибудь увидит._"


Так что нам с Эвелин и Нэнси пришлось мыться в холодной воде.




 ГЛАВА VI

ПОЗОРНАЯ ВЕЧЕРИНКА

Полагаю, все — я имею в виду всех девушек — захотят узнать, что нам троим пришлось надеть на эту вечеринку? Ничего особенного, могу вам сказать: дело в том, что у нас нет по-настоящему стильной одежды.
Как такое может быть, если приходится покупать вещи по каталогам, а ты на _много_ больше стандартного размера? Тем не менее у нас осталось три довольно
красивых платья с прошлого лета. У Эвелин бледно-розовое
платье из тюля с маленькими розовыми пятнышками по всей
поверхности и с фишю, в котором она похожа на пуританку. Тем более что она никогда
любит «экстремальные» фасоны и просто не согласилась бы на то, чтобы её юбку обрезали так, как это было в «Ледиз Пикчер», хотя мы с Нэнси _говорили_ ей, что юбки будут похожи на лондонские скиттиш, только ещё больше!

Я была в белом: моё последнее выпускное платье сделали немного короче, пышнее и с большим количеством оборок, а у Нэнси было очень милое платье лилового цвета, как помадка.

Все наши волосы выглядели просто чудесно, и я уверена, что наша кожа тоже.
Это было настоящим подарком для трёх молодых людей, которые весь день
были окружены загорелыми мужчинами, веснушками и грязью!

Сейчас, я, пожалуй, пойду с этими молодыми людьми, и о том, что произошло
на вечеринке....

Тетя Виктория ... она очень странная старушка! Всегда с вами
удивление, когда ты меньше всего этого ожидаете. Как ты думаешь, что она сделала
? На самом деле она подкатилась к ужину уже после того, как мы закончили его накрывать.
Она поставила рядом с бокалами каждого из наших гостей большую тёмную бутылку с золотой бумажной «крышкой».


 «Проклятие, это же шампанское!» — вырвалось у мистера Фрэнка Ласселса при виде них.

И тётя Виктория просияла и сказала: «Только три бутылки
шампанское, оставшееся после крестильного ужина маленькой Элизабет
(вы понимаете, меня называли «маленькой Элизабет»!)
 «И с тех пор оно ждёт в погребе».
Мы впервые услышали о том, что в этом доме когда-либо устраивали крестильный ужин, не говоря уже о шампанском.
В наши дни жизнь полна неожиданных потрясений. Что ж, перейдём к этой другой вечеринке.
Ужин длился несколько часов, и все ели добавку.
Мистер Ласселлс много шутил, но я не могу представить, чтобы он шутил о лошадях
Он вёл себя так же глупо, как и тогда, когда ходил вокруг стола с перекинутой через руку салфеткой, разливал шампанское и притворялся официантом. А потом притворился, что «штрафует» капитана  Мастерса за то, что тот пролил немного шипучки на скатерть.
  Сказал ему, чтобы тот «выходил на парад в кандалах завтра в десять часов», и прочую чепуху.

По-настоящему интересная часть всего этого для нас (но не для мужчин, конечно) началась после того, как мы поели и оставили этих троих молодых людей одних покурить, а потом они присоединились к нам
потом мы пошли в гостиную. Тётя Виктория играла в «терпение»,
а Эвелин, как обычно, была занята вышивкой, а Нэнси и
я, как всегда делают девочки, обсуждали, что мы думаем о двух новых молодых людях.

Я ещё ничего не сказал о них, так что просто вкратце опишу.
Капитан Мастерс, старший из них, был воплощением мечты о
хорошей внешности, прямо как иллюстрация к рассказу из «Незабудки», только лучше. У него были чёрные-чёрные волосы, как смоль, с проседью, и чёрные ресницы, обрамлявшие тёмно-серые «угольные» глаза.
и ямочка на подбородке, которая считается признаком флирта. И такой высокий, и такая красивая фигура! Я подумала, что он слишком хорош собой. Любая девушка, с которой он бы встречался, должна была бы быть невероятно красивой, чтобы не отставать от него! Я думаю, именно это чувствуют большинство девушек, когда говорят, что им нравится, когда у мужчины красивое _уродливое_ лицо.
И, вероятно, именно поэтому эти богоподобные мужчины всегда выбирают самых обычных девушек на свадебных фотографиях в светской хронике. Они не чувствуют, что могут соперничать с другими. На самом деле это всё тщеславие, как сказал Соломон. Ну, но
об этих двоих. Другой, мистер Кёртис, был полной его противоположностью.
 Не знаю, почему в первый раз он показался мне «интересным».
 Он ужасно высокий и худой, в этих очках, с очень выпирающими костяшками пальцев и волосами цвета хаки. Он выглядел так, словно природа
никогда, никогда не предназначала его для ношения формы цвета хаки, но не беда, я уверен, что он поступил правильно, вступив в армию, как только началась война. В нём было что-то такое, что
сразу убедило нас с Нэнси в правдивости истории, которую рассказал нам инкуб. Я мог легко представить его
Он сидел и зачитывал статьи о «Тяжёлой атлетике для девочек», «Стипль-чезе для девочек» и прочем, из чего можно было сделать вывод, что он был настоящим экспертом по девочкам, в то время как... Ну, я не думаю, что он был в дружеских отношениях с какой-либо девочкой, кроме своей сестры. Он вызывал у тебя такое чувство по отношению к себе.

Я как раз говорил об этом Нэнси, когда он пришёл с остальными.

Капитан Мастерс, подойдя к Нэнси, сразу же заговорил о том, чтобы
«немного помузицировать», так как он слышал, что мы все играем.
Я подумал, что он хочет «развернуться» ради неё.

Знаете, в гостиной в поместье Моутэйд-Грейндж нет пианино,
только подставки для салфеток, вазы и прочий хлам. Единственное пианино находится в
Логово.

Я едва ли ожидал, что именно тётя Виктория предложит
«молодым людям» пройти в эту комнату для их маленького
концерта. Это было так же неожиданно, как и игристое вино на
ужин. Более того, она не сочла нужным прервать свою одиночную игру в «терпение» в привычном уголке гостиной, пока мы все толпились в задней части дома.

Вот где по-настоящему начался вечер, так что слушайте.

 Поставив стулья для нас почти вплотную к камину, трое молодых людей плюхнулись на коврик у очага, очень красивый, толстый и пушистый.
Капитан Мастерс откинул свою блестящую чёрную голову на
колени Инкубуса и бросил на Нэнси сонный взгляд из-под полуопущенных век,
который, очевидно, должен был передать сообщение: «На самом деле
именно к тебе я хотел бы прислониться в эту минуту».
Однако Нэнси, конечно же, ничего не заметила. Она так и сказала. И всё, что он
(капитан Мастерс) сказал, было: «А теперь давайте споём эти песни, хорошо?»
мы? Кто откроет концерт? И что у нас будет?
 У вас есть что-нибудь из «Ракушки», мисс Вердели? Там есть одна ужасно милая вещь под названием
 «Осыпь меня поцелуями, если хочешь, чтобы моя
 любовь расцвела...»


"О, да, давайте так: я думаю, что смогу превратить это в вампира",
вызвался Инкуб, вскакивая с ковра и суетясь
подойдя к пианино. На сцене в стороне я услышал, как он сказал Нэнси: "Итак,
ужасно подходит старине Кертису, что?"

Я увидел Нэнси, которая выглядела красивее, чем когда-либо в своей жизни.,
Она улыбнулась ему в ответ. Затем она взглянула на «старину Кёртиса».
Он по-прежнему выглядел до боли застенчивым, но в то же время как будто получал удовольствие, хоть и смущённое. Да, он был именно из тех людей, которые слишком стеснительны, чтобы попросить девушку написать ему.
Он и сам был бы настоящим «одиноким младшим офицером». Но я всё же надеялась, что мой особенный Одинокий, которому я в тот же день отправила письмо и фотографию, не похож на мистера Кёртиса.

Может быть, он пришлёт мне фотографию в ответ. Тогда я буду знать.

Что ж, вернёмся к нашей знаменитой вечеринке. (Кстати, Эвелин стала называть её «этой позорной» вечеринкой.)
Молодые люди много смеялись и подшучивали друг над другом.
На самом деле в «Лоре» было больше шума, чем когда мы втроём были там в самом весёлом расположении духа. Капитан Мастерс сказал что-то о
хиромантии, и Инкуб сказал: "Да, старина, ты можешь рассказать мою";
что-нибудь другое заняло бы слишком много времени ..." и так далее.

Следующее, что произошло, был Инкуб, имитирующий пение
Мисс Весты Тилли

 "_ Я вчера вступил в Армию,
 Итак, с Армией Сегодняшнего Дня всё в порядке!_

 и окно на лестнице, выходящее во двор Логова, загрохотало так сильно, что мы услышали его даже сквозь музыку. Нэнси, вскочив с коврика у камина, на котором она сидела в окружении своих лиловых воланов, сказала, что должна пойти и подпереть его клином.

Конечно, как только она вскочила, вскочил и капитан Мастерс, который до этого лежал, положив голову на колено мистера Кёртиса.
 «Позвольте мне помочь вам, — сказал он. — Я с удовольствием».
А потом мистер Кёртис вскочил и даже набрался смелости сказать, что он очень хорошо вставляет клинья.  В этот момент
Инкуб — мистер Ласселлс — тоже вскочил на ноги и сказал: «Браво, Кертис! Это даст тебе материал для ещё одной газетной статьи: «Оконные крепления для девочек» — что? Я собираюсь прийти и посмотреть на это».
 «Наверняка нас четверых будет достаточно», — возразила Нэнси самым озорным тоном. «Я могу сделать всё сама, спасибо; если только... если только мистер Кёртис действительно не хочет мне помочь?»
И с этими словами двое других молодых людей снова плюхнулись на
коврик у камина, как два терьера, которым сказали, что их всё-таки
не возьмут на прогулку.

А мистер Кёртис следовал за Нэнси по пятам, как ещё одна собака, которой она свистнула.


Эвелин сидела за фортепиано и разучивала «Невилл — дьявол с девчонками», ноты для которой мистер Ласселлс только что прислал из
Лондона.

 Должна сказать, что он очень хорошо делает, что присылает нам такие вещи — я имею в виду, Эвелин и Нэнси.

Ведь он прекрасно знает, что мне не нужна ни танцевальная музыка, ни шоколад, ни модные журналы от него. Он почти не разговаривал со мной весь вечер.


Что ж, Эвелин отыграла «Невилла» и перешла к следующей песне.
о том, что «в моём сердце всегда найдётся место для ещё одной девушки», и всё же
Нэнси, несмотря на то, что она говорила о своей способности справиться со всем в одиночку, так и не починила окно.

Прошли минуты, дорогие мои. А она всё ещё была там, в коридоре, с молодым человеком, который писал статьи о «физических упражнениях для
Девушки... — и он никогда в жизни не целовал девушек... до этого момента.

 Вы заметили, что я сказал «до этого момента». В этом вся суть.

 Потому что, когда он снова вошёл в Логово, я посмотрел на эту шалунью Нэнси и _увидел, что он сделал_! Не спрашивайте меня, как я узнал. Если вы девушка,
вам и не придётся. (Слава богу, у девушек есть интуиция, даже если у них нет чувства юмора, как всегда говорят.) А если вы мужчина, то вам не ответят. Вот и всё.

(Позже.)

 Весь сегодняшний день, который наступил на следующий день после этой скандальной оргии, бедная Нэнси только и делала, что говорила об этом. Видишь ли, не было никакого смысла притворяться, что её не целовали, — мы просто знали. И, надо отдать ей должное, Нэнси не пыталась притворяться, что её не целовали. Она стойко держалась и сказала: «Да!
Вот почему мы так долго возились с дребезжащим окном на лестнице.
Да, я позволила мистеру Кёртису поцеловать меня. А почему бы и нет?
И тут на Нэнси как гром среди ясного неба обрушилась наша старшая сестра, Эвелин, всегда такая правильная. Она говорила очень бегло. Не буду вдаваться в подробности. Я полагаю, что каждая девушка, которая читает это, в то или иное время слышала что-то из этого: «Тот, кто приходит, чтобы ему отказали, подходит слишком близко».
А ещё: «Девушка, которую поцеловали, похожа на персик, с которого сняли кожицу». (Я никогда не видела, чтобы с кого-то так снимали кожицу.) А ещё: «Мужчины очень легкомысленно относятся к любой девушке, которая отдаёт себя
оказывать мужчине знаки внимания до того, как она с ним обручится».
«Обручится с ним!» — сказала Нэнси, повернувшись к лектору.
"Но как я могу обручиться с мужчиной, которого я впервые увидела в тот вечер?" Не будь смешным, - и
кроме того," здесь она стала немного посмеяться, "Мистер Кертис едва ли
такой молодой человек, что я хочу заниматься. Не мое
тип. Слишком---- хорошо! Слишком все, что я никогда не смогу в
этак".

"Почему бы и нет, хотел бы я знать? Он во много раз умнее его
друзья...  Я имею в виду, если бы ты не хотела быть с ним помолвленной, — сказала
 Эвелин ещё более потрясённым голосом, чем раньше, — то как ты могла позволить ему поцеловать себя, Нэнси?  Это ещё хуже.
 Нет, это не так. Так намного, намного лучше, - запротестовала Нэнси.
вызывающе, но все еще продолжая свою работу, которая, как обычно, заключалась в
штопке носков цвета хаки нашего Инкуба. "Бедный мистер Кертис, он действительно
никогда раньше не ел! Казалось, для него это было таким удовольствием! И это
не значило ничего особенного для меня!"

"Все равно что позволить довольно грубому ретриверу лизнуть тебе руку", - говорю я.
— предложил я.

"Рэттл, для тебя есть только одно слово, — сказала Эвелин. — Вульгарный!"
"Да, люди всегда так называют тех, кто _естественен_, — сказал я. — Дело в том, что мы живём в эпоху искусственности. Я много раз это читал и вижу, что это правда. Да ведь девушки в Шекспире
говорят гораздо худшие вещи, чем я, - намного! а другие персонажи в пьесах
, кажется, никогда и бровью не поворачивают в их сторону. Даже те, которые
должны быть настоящими леди. Как Джульетта. Или Беатрис, когда она
говорит: "

Двое других не обращали ни малейшего внимания на меня и мою
Шекспир. Нэнси продолжала объяснять нашей старшей сестре, что её поступок — позволить мистеру Кёртису поцеловать себя — был «всего лишь патриотическим».
Она сказала: «Подумай, что этот человек делает для нас. Он бросает свою хорошую работу учителя. Он бросает свой дом. Он бросает своих друзей...»

- У него не может быть много друзей, - вставил я, - если это был первый раз, когда ему
позволили...

- Все его друзья, - продолжала Нэнси, отметая мои возражения носком цвета хаки.
- и все, что у него есть! В настоящее время, через три недели
, он отправится в окопы в той ужасной стране, где это
Кажется, там ещё грязнее, чем здесь в худшие времена. Этой зимой ему придётся нелегко. Возможно, — сказала Нэнси с серьёзным выражением на милом личике, — возможно, он отдаёт свою жизнь за Англию и англичанок. И всё же ты готова отказать ему в такой мелочи, как поцелуй. Она возразила, что поцелуй — это не «пустяк».
Это неотъемлемая часть самого важного, что может дать девушка, — своей любви и себя самой.

 «То есть ты бы отказала этому бедному молодому человеку?»

Эвелин выпрямилась во весь свой рост, который, как вы знаете, у нас, трёх девушек, немаленький. Эвелин сказала, что, что бы ни случилось, она скорее останется старой девой, чем согласится на поцелуй.

«А что бы вы почувствовали через месяц, — спросила Нэнси, — если бы нам пришлось читать имя мистера Кёртиса в списках погибших: «_Ранен и пропал без вести — предположительно убит_»? Что бы вы тогда почувствовали?»

Эвелин слегка вздрогнула.

"Не надо... не надо об этом говорить..."

"Да, но я хочу тебя спросить. Разве вам не было бы жаль?»

«_Конечно_, мне было бы жаль, если бы с ним что-то случилось, — довольно резко ответила Эвелин, — но я не должна сожалеть о том, что
сделала. Я всегда буду рада думать, что поступила правильно.
И, когда она вышла из комнаты, я не смогла сдержать смех.
Потому что единственный раз в жизни я увидел свою красавицу-сестру похожей на тётю Викторию.

Да, у неё было такое же выражение лица, как у тёти Виктории, когда мы подаём к чаю особенный торт.
Она смотрит на него свысока и поднимает брови, проходя мимо
для нас это всё равно что сказать: «Как вообще можно это есть?» Видите ли,
бедная тётушка — та, кого называют «страдалицей от несварения», и ей
нельзя есть никакой торт. В то же время мы всегда думаем, что в глубине души она очень любит торты и отдала бы всё, чтобы их съесть.

Что касается вечеринки: возможно, она была "позорной", но вы
_ не могу_ сказать, что она не удалась!

Все молодые люди были в полном восторге от того, как они провели время.
даже мистер Кертис!




ГЛАВА VII

СНОВА ОДИНОКИЙ МЛАДШИЙ ОФИЦЕР

Сегодня утром я получил ещё одно письмо от Одинокого младшего офицера в знак благодарности за отправленную мной фотографию.

Кажется, она ему действительно понравилась.

Его письмо начинается без всяких «Уважаемый сочувствующий» в начале:


"Я думаю, что если бы вы знали, как я был рад получить эту очаровательную фотографию, которая смотрит на меня, пока я пишу, то даже ваша доброта, с которой вы её отправили, была бы вознаграждена! Это, конечно, совсем не похоже на тот
причудливый портрет, который я нарисовал в письме, которое имел
абсолютную наглость попросить у вас. Но теперь, должен ли я признаться
что-то для тебя значит? Я придумал это описание просто так, для затравки!
Я прекрасно знал, что ты не только хорошенькая, но и весёлая, и что в тебе нет ни серьёзности, ни очков!

"И даже если это смеющееся белокурое лицо показывает тебя такой, какой ты была 'некоторое время назад', я не могу отделаться от мысли, что ты очень похожа на себя сейчас. Если бы я сказал всё это тебе в лицо, то, полагаю, это могло бы быть расценено как довольно дерзкое поведение, не так ли?
(Да, конечно, могло бы.)


"Тем не менее, поскольку тебя здесь нет, думаю, мне можно сказать то, что я имею в виду, а именно: я считаю, что ты просто прелесть. Если ты не против
Если ты и дальше будешь писать мне письма, я буду ждать их с нетерпением, как ничего другого в своей жизни.
Бедный мальчик! Должно быть, ему было ужасно скучно. Он пишет:


«Я буду перечитывать их снова и снова, чтобы понять, смогу ли я найти между строк что-то, что даст мне больше информации о тебе, расскажет мне больше об «истинной сущности», как они это называют, девушки, которая была так невероятно мила со мной. Я буду хранить все твои письма (если мне посчастливится получить ещё несколько) в своей записной книжке, рядом с собой, куда бы я ни пошла, вместе с твоими письмами с фотографиями от Бетти.

»"Кстати, я забыла сказать тебе, что это мое новое имя для тебя
Бетти.

"Элизабет" - слишком длинное и слишком напыщенное. Это слишком напоминает мне
"Королеву-деву" в одной из ее истерик. Но Бетти - это всего лишь ты:
розоволицая, стройная, голубоглазая и золотоволосая английская девушка ".


Дорогие мои! Представляешь, что о тебе написано в этих перьевых ручках!
Как бы я хотел показать их своим сёстрам! Конечно, я никогда этого не сделаю. Но не беда. Всякий раз, когда я чувствую себя подавленным, или забытым, или раздражённым из-за инкубов, или скучающим
На Мад-Флэтс я всегда смогу отнести письма Одинокого младшего лейтенанта
к себе в комнату и немного полировать их в одиночестве.
Как же я рад, что ответил на его _трогательное_
объявление! Разве я не говорил тебе, что верю в судьбу? Что ж,
вот и всё. Разве это не забавно?

Письмо заканчивается так:


«Прощай, моя Бетти. Думай иногда обо мне с теплотой, хорошо? И верь мне

 «Всегда
 «ТВОЯ ОДИНОКАЯ ЗАМЕСТИТЕЛЬНИЦА».»


 Я нахожу это очень милым.

 Подумать только, он называет её «_моя_ Бетти». От этого на душе становится тепло и радостно. Подумать только, он думает, что
Какая красивая фотография! Жаль, что у меня нет цветной, чтобы отправить ему, но он, кажется, довольно точно угадал цвета.

Интересно, какой он? Как бы я хотела его увидеть!
(Думаю, все бы этого хотели.)

Что ж, я должна написать ему ещё раз. Тётя Виктория всегда говорила мне, что на письмо нужно отвечать. Я должна написать ему немедленно. Если я этого не сделаю, он может подумать, что я обиделась на новое имя, которое он мне дал.
Тогда его бедные чувствительные чувства будут задеты, а мне бы этого очень не хотелось.  Я должна сказать ему, что, конечно же, не против, чтобы он меня так называл
я "Бетти": на самом деле, мне это даже нравится. Я пойду в
Логово и напишу сейчас.

* * * * * * * *

Сейчас произойдет самое ужасное, что когда-либо случалось в моей жизни.

Начнем с того, что в Логове не было чернил.

Я действительно считаю, что Нэнси пристрастилась пить чернила — по крайней мере, я знаю, что вчера она часами что-то писала в этой комнате, и я не могу себе представить, что именно, хотя она сказала, что это счета. Как я уже сказал, это место полно тайн и сюрпризов как внутри, так и снаружи. На самом деле я, кажется, даже своих сестёр, Нэнси и Эвелин, знаю не так хорошо, как раньше
перед прибытием войск в нашу деревню. Что ж, вернёмся к этим чернилам.
Я знал, что в столовой стоит большая бутылка с ними.
Итак, держа чернильницу Лэйра в руке, я направился в столовую, думая, что найду её такой, какой она и бывает у большинства людей без четверти четыре часа дня, а именно — пустынной, с едва уловимым запахом обеда. Однако, когда я вошёл, кого же я встретил, как не вечного «Инкуба», который, как я думал, будет занят тем, что будет делать подковы или что-то в этом роде в поле у «Форда». Он сидел и писал. Конечно, он вскочил и
сказал, что боится мне помешать. (Конечно, он всегда мне мешает,
на самом деле.) Потом он сказал: «Позвольте мне наполнить это для вас», а я ответила:
«О нет, спасибо! Я прекрасно могу сделать это сама: я и делаю это сама».
Ну, конечно, я бы сделала это прекрасно, если бы не была так взволнована и раздражена, обнаружив его там — отвратительное маленькое создание!

Как бы то ни было, произошло то, что вы и предполагали. Моя рука задрожала, и я пролил три большие капли иссиня-чёрных чернил на красную кожаную крышку письменного стола в столовой.

"О, послушайте!" - воскликнул Инкуб. И я сказал, конечно, обычную
вещь: "О, это не имеет ни малейшего значения. Я возьму тряпку
и вытру это.

"Нет, подожди. У меня тут есть носовой платок — довольно старый, но это не имеет никакого значения, уверяю вас, — продолжил он. — Он ему подойдёт.
Не успел я сказать и слова, как он сунул руку в карман пальто и достал его.

Думаю, в этот момент он пожалел, что вообще родился.

Почему, чёрт возьми, у них нет занятий для тех мужчин, которые вместо
Если бы речь шла только о сносе домов и взрыве мостов, разве это научило бы их вытаскивать носовой платок из кармана, не вытаскивая при этом всё остальное, что в нём лежит?

 Потому что, когда инкуб достал свой довольно красивый шёлковый платок цвета хаки, на пол упало...

 Вы никогда не угадаете!

 Да, возможно, вы и угадаете. Возможно, только я был таким глупцом и сумасшедшим, что не догадался обо всём этом с самого начала!


Как бы то ни было, теперь это было у меня перед глазами! То, что в книгах называют «подтверждением моей собственной глупости».

Из кармана молодого человека выпала моя собственная фотография!

 Ошибки быть не могло. Знаете старую пословицу о том, что хлеб и масло всегда падают масляной стороной вверх? Что ж, фотографии (особенно когда вы этого не хотите) всегда падают лицевой стороной вверх. Вот она-моя последняя фотография, снятая прямо
после того, как я носила высокую прическу-последний, кого я в дом-та, я
знал, что это был тот, что я послал в "одинокой обер".

И в одну секунду ужасающая правда осенила меня.

_ Это был он!_

_ Это был он!_

В один и тот же миг мы с этим обманщиком бросились к
вещи, лежавшей на ковре. Если бы я схватила её первой, то,
думаю, выбежала бы из комнаты с ней в руке, помчалась бы на
вокзал, села бы на ближайший поезд до Лондона, устроилась бы
официанткой в чайную или ещё куда-нибудь и никогда бы больше
не видела ни его, ни кого-либо другого из тех, кто меня знал,
пока жива!

Если бы он первым получил фотографию, ну... я не знаю, что бы он сделал.
Может быть, притворился бы, что она выпала из пачки сигарет, или что-то в этом роде!

Но что, по-вашему, произошло на самом деле? Конечно, произошло то, чего меньше всего хотелось бы.

Мы оба сразу всё поняли! Наши пальцы сплелись в отвратительной штуке.

Крепко ухватившись за край фотографии, я отдёрнул руку.

Но этот... этот юный Притворщик (который, я надеюсь, никогда в жизни не будет чувствовать себя комфортно) тоже вцепился в край фотографии.

Естественно, он состоял из двух частей! Там мы стояли одну короткую секунду,
свирепо глядя друг на друга через две половины, в точности как на суде
Соломоновом!




ГЛАВА VIII

УЖАСНЫЙ СКАНДАЛ

В моей голове царил такой вихрь чувств, что я даже не знаю, чего во мне было больше: изумления или гнева. Я,
которого с детства называли «Рэттл», был слишком ошеломлён, чтобы выдавить из себя хоть слово.


Он заговорил первым. Как обычно, он сказал то, на что ни у кого другого в мире не хватило бы наглости:
потому что он сказал довольно сердито,
и как будто разговаривал с какой-то непослушной маленькой девочкой: "Ну вот!
Посмотри, что ты наделал! Ты порвал мою фотографию!

- Твою фотографию!

Я просто ахнула, когда сказала это. Затем, переведя дух и собравшись с мыслями, я продолжила: «Это моя фотография, моя личная фотография — ты же знаешь. Как ты посмел её взять!»
«Ты — я имею в виду — её мне прислали», — сказал мистер Фрэнк Ласселлс.

Я почувствовала, что покраснела так же сильно, как его ужасные волосы. Но я стоял на своём и говорил так гордо, как только мог.

"О, тогда ты признаёшь это. Ты... ты тот самый человек, который писал мне письма..."

"Да, это я."

"Притворялся, — сказал я язвительно, — одиноким младшим офицером!
Притворялся, что не можешь добиться расположения!"

«Притворяешься?» — нагло заявил инкуб. «В этом нет ничего притворного».
 «О! Какая ужасная история!» — искренне воскликнула я. «Помимо всего прочего, какой же ты... какой ты неискренний! Ты сказал, что не популярен».
 «Ну? Это не так».

- Так и есть. Все твои мужчины-идиоты, кажется, обожают тебя. Как они могут, я
не знаю.

- Спасибо, - сказал он. - Именно это я и имел в виду. Это из-за тебя я непопулярен
. Ты знаешь, что я был "не в духе"...

"Ну, тебе интересно?" Рявкнула я, глядя на него с целыми гимнами
Ненависти в глазах. "Разве у меня нет оправдания?" - размахивая порванной фотографией.

«Да, теперь, может быть, и так. Но это только с этой минуты. Раньше такого не было, — продолжил он. — И это «плохое самочувствие» началось в тот момент, когда я пришёл сюда. Почему? Ты можешь объяснить?»
Ну, я не могла. Я не могла сказать, что это началось в ту же минуту, когда он вошёл на кухню и начал громко говорить о НЕМ. Я не могла объяснить, что всё это было частью моего стыда за то, что я играла с ним в карты и строила планы на его счёт, пусть даже в шутку, до того, как он появился! Я сказала: «В любом случае, после этого у меня будет ещё более тяжёлое «падение»! Я не знаю, что ты можешь на это сказать
— Не стоит так говорить, мистер Ласселлс, — сказал он.
 — Очень даже стоит, — ответил он. Затем он заговорил более заискивающим тоном. Он сказал: "Послушайте, может, я и мерзавец во многих отношениях, но я понятия не имею, чем заслужил ваше отношение ко мне как к такому... такому невыносимому человеку. Я бы всё отдал, чтобы понравиться вам, хоть немного, мисс... Элизабет!
Он пытался меня обхаживать. Но я не такая мягкосердечная, как Нэнси.
Я не собиралась ему этого позволять.

"Я бы хотел..." — начал он снова.

"Этого ты никогда не добьёшься, если будешь просить меня стать твоей подругой,"
— сказал я. — Я... ты мне инстинктивно не нравишься.

"Похоже на то. Я это видел".

"И ты пытался расплатиться со мной, играя со мной злые шутки", - сказал я,
начиная более ясно осознавать, что произошло, и становясь
злее, чем когда-либо. "Ты думал, что если сможешь заставить меня писать тебе
письма и отправлять тебе мою фотографию, то однажды повернешься ко мне
и покажешь их мне, и это будет твоей местью!"

«Я никогда не думал ни о чём подобном!» — заявил он, ужасно злясь на самого себя. «Я просто хотел познакомиться с тобой! А ты с грохотом захлопывала дверь каждый раз, когда я заговаривал с тобой. Я не
Я не знал, как поймать краба. Это казалось единственным выходом.
"Это самый бесчестный и коварный способ," — горячо сказал я. "Это было нечестно."

Мистер Ласселлс, стоявший с разорванной половиной фотографии, зажатой между большим и указательным пальцами, и с чернилами, стекающими по краю письменного стола, сказал: «Знаете, говорят, что на войне все средства хороши! И, в конце концов, сейчас военное время, понимаете!»
 «Некоторые люди, кажется, думают, что в наше время это оправдание абсолютно для всего», — сказал я ему. «Но есть вещи, в которых нужно
я должен провести черту! Я не могу сказать тебе, — сказал я, внезапно снова вспыхнув от ярости, — что я о тебе думаю!
Тогда Самозванец сказал ещё одну непростительную вещь. Он сказал:
«В своих _письмах_ ты, кажется, не обращал на меня внимания».
«Потому что я не знал, что это ты. Я думал, что это кто-то другой…»
Ну, я не мог сказать «милый». Поэтому я довольно неуклюже произнёс: «Кто-то одинокий, кому действительно нужны мои... мои...»
«Мне действительно нужны были твои письма, — вмешался инкуб. «Я знал, что ты никогда не напишешь, если узнаешь, что это я, что ты вонзил в меня свой нож!»

"Знали? Если бы я знал, я..." Тут я как бы зацепился за слова
и не смог их подобрать. Мне просто пришлось повториться и сказать:
"Я не могу ... я не могу сказать вам, что я думаю".

"Не могли бы вы написать это?" - довольно кротко предложил мистер Ласселлс.

Но в его голосе слышался смех. Я услышал это. В его глазах мелькнул огонёк. Я это видел!


Что ж, тогда я так разозлился, что теперь точно знаю, что имеют в виду люди, когда говорят, что «перед глазами всё покраснело».
Перед моими глазами словно опустился туман, красный туман того же цвета, что и локоны мистера Ласселса, а потом...

Что ж, мне почти стыдно об этом писать! Если использовать одно из старомодных выражений тёти Виктории, это определённо было не по-женски.
Я сделала это, не успев подумать, или что-то сделало это за меня! Что-то подняло мою руку и прицелилось. Раздался звук, который, как мне кажется, могли услышать в Форде, — он был отчётливее, чем звук выстрелов на стрельбище.

Потому что я изо всех сил ударил его по лицу открытой ладонью!

 В следующую секунду мне стало так стыдно, что я пожалел, что вообще родился. Я хотел, чтобы пол в столовой провалился и
поглоти меня: он часто скрипит, как будто вот-вот это сделает!

Но не в этот раз.

Я стоял, всё ещё тяжело дыша от злости и глядя на красную отметину от моей руки (ни в коем случае не микроскопическую) на гладкой веснушчатой щеке инкубуса.

Он посмотрел на меня в ответ глазами, похожими на серо-голубые льдинки, если вы можете себе такое представить. Затем он схватил меня за руку — ту самую, которой я его ударила, — так же быстро, как кошка выпускает коготь, чтобы поцарапаться.

 На минуту я испугалась.  Я была уверена в том, что произойдёт дальше.  Я знала, что он собирается поцеловать меня силой, в качестве наказания.

Я прочитала в книге, что мужчина, получивший пощёчину от девушки, имеет право в гневе поцеловать её и что она этого заслуживает.
(Это просто «репрессалии», как если бы мы мстили немцам за убийство младенцев.)


И ты знаешь, что мужчины всегда кажутся намного сильнее нас, даже если мы ростом под два метра, а они (мужчины, которые мстят) крошечные!

Я запрокинула голову и скривила лицо так сильно, как только могла.
 Если бы он поцеловал его, я уверена, оно бы всё покрылось
пятнистой чумой от одного только раздражения и заразило бы его!

Однако, слава богу, маленький ужас даже не попытался прикоснуться к
моему лицу.

Вместо этого он взял мою руку, ту, которая дала ему пощечину. Он
смял его в своей руке, а затем поднес ко рту и поцеловал. Сначала
пальцы, а затем ладонь, как будто ему никогда в жизни не было, что целовать
за всю свою жизнь.

- Вот! - сказал он, слегка задыхаясь. «Вам не нужно думать...»
Но что он имел в виду, говоря, что мне «не нужно думать», я так и не узнаю, потому что в этот момент я услышала шаги Мэри, нашей горничной, которая шла по коридору, чтобы, как она говорит, «посмотреть, как горит огонь в столовой».

Я не собирался позволять ей войти и застать меня там. Нет: не тогда, когда вся атмосфера пропитана шлепками и поцелуями, спасибо: не тогда, когда мы с инкубом стоим друг напротив друга, как в рождественском номере Маркуса Стоуна «Ссора влюблённых» или что-то в этом роде.

Ничего особенного!

Поэтому я распахнул окно в столовой и выскочил наружу, продравшись сквозь кусты лавровишни.
На мне не было шляпы, только синее спортивное пальто, а в руке я крепко сжимал половину разорванной фотографии.


Он никогда больше её не получит!

И я надеюсь, что причинила ему боль, даже если мне стыдно за это!


Потому что _о_, что за чудовищное злодеяние он совершил по отношению ко мне! Не столько тем, что притворялся Одиноким младшим офицером, сколько тем, что _не был_ им...
 Звучит запутанно, но если вы девушка, то поймёте, что я имею в виду, а если вы мужчина, то никогда ничего не поймёте. По крайней мере, не если ты такой же человек, как этот отвратительный маленький банковский клерк, временный младший лейтенант.


Я чувствую, что он лишил меня друга, потому что Одинокий младший лейтенант _был бы_ другом, если бы его письма были настоящими письмами — я имею в виду, если бы
Их написал не инкуб. И теперь весь этот многообещающий новый интерес с громким хлопком исчез из моей жизни.
Теперь мне нечем себя утешить, когда мне становится скучно и никто меня не любит.
Я не смогу взять письма Одинокого  младшего офицера _сейчас_ и мурлыкать над ними. Боже милостивый, _нет_! Меня будет тошнить при одном виде письма, адресованного мне, в течение следующих двух недель. И, конечно же, я возьму отвратительные письма Инкубуса, вложу их в большой конверт, запечатаю его сургучом и отправлю обратно Фрэнку
Ласселлс, эсквайр, в поместье Моутэд-Грейндж...

 Нет, я не могу этого сделать.  Миссис Майлз на почте удивится, что это за пакет и почему я отправляю что-то по почте молодому офицеру, который живёт в нашем доме.
Она спросит Мэри, нашу служанку, и...

О, любой, кто когда-либо жил в деревне, знает, сколько дворов и участков таким образом добавляется к «Анналам тихого
соседства.»
Этого не должно быть.

Кроме того, я не могу допустить, чтобы этот маленький грубиян
ответил мне и подтвердил получение.

И я не собираюсь отдавать их ему в руки.

Я разорву их все в клочья и сожгу в камине в своей спальне.

Нет, этого я тоже не сделаю. Я оставлю их как есть: так ему и надо!





Глава IX
ЕЩЁ ОДИН ШОК!

Знаешь, как быстро ты можешь идти, когда злишься и не видишь, куда идёшь?

Ну, это был я, когда я выбежал из нашего сада (всё ещё без шляпы и в своём синем шерстяном пальто) и помчался по дороге в сторону Нэйр-Джанкшен, а затем вышел на поле, ведущее в сторону Форда.
Это мог быть и Гайд-парк, но я не обращал на него внимания, пока не добрался до калитки
Я вспомнил, где нахожусь, по шагам на морозной дороге
(слава богу, что мороз наконец-то сухой, для разнообразия) и звуку
мужских голосов, поющих на мотив гимна следующие слова:

 "_Когда мы наденем гражданскую одежду,
О, как мы будем счастливы!
 Когда эта проклятая война закончится,
Я больше не буду солдатом!_"


Это был отряд того самого полка под названием «Супер-Филберты», который маршировал вразвалочку после занятий.


За ними шёл их офицер — молодой человек, который был ужасно мил, но которого вы, кажется, уже где-то встречали, потому что он
Он так похож на тысячи фотографий наших доблестных защитников в
_Sunday Herald._

С ним был ещё один высокий, довольно унылый мужчина в форме цвета хаки и очках — друг Нэнси, мистер Кёртис!

В тот момент я был так зол на мистера Ласселса, что злился на всех, кто называл себя его другом. Поэтому я лишь коротко кивнул, когда он и другой офицер отдали мне честь.
Приветствия теперь для меня «не в почёте» — как сказал водитель автобуса о лодыжках дам.

Вскоре я вышел на поле, где мне нужно было пройти мимо солдатского караула.
Он бросил мне вызов, а затем, улыбнувшись, позволил идти дальше. Мне пришлось пробираться очень осторожно. Это были идеальные соты из мокрых и грязных канав — окопов, которые «Супер-Филберты» рыли под руководством мистера Кёртиса, который, кстати, является инструктором.
Я заглянул в них и не смог сдержать лёгкого вздоха жалости к беднягам, которые находятся «где-то во Франции».
Им приходится неделями жить в этих окопах. Как же им удаётся
сохранить свои бедные ноги сухими? Или они уже потеряли всякую
надежду?

Неподалёку от окопов была более глубокая яма, прикрытая досками.
 Я слышал, как инкуб объяснял Эвелин, что это вход в «сап» — один из длинных туннелей, в которые спускаются солдаты, чтобы заложить заряд пороха.


  Я отодвинул в сторону деревянную крышку, которая была похожа на дверцу колодца, и заглянул в начало туннеля.
Он был таким узким, что я не мог представить, чтобы там кто-то работал, кроме крота или кого-то размером с этого маленького мистера Ласселса. Впрочем, не обращайте на него внимания. Я пришёл сюда
чтобы попытаться забыть его. И вот, снова начав злиться, я
поскакал к тому, что они называют «укреплённым домом» на другом конце поля.


Укреплённый дом — это квадратная каменная ферма, которую военные власти выкупили для учебных целей.

Внутренние крыши и некоторые внутренние стены были снесены.

Все окна заколочены, а вместо них повсюду зловещие маленькие квадратные отверстия, в которые как раз можно просунуть дуло пулемёта. Многие занятия посвящены обороне
и тому подобное происходит в этом доме. Но, конечно, сейчас там нет ни души, ведь уже четыре часа.

 Солнце начинало садиться за деревьями, как на старомодной рождественской открытке, и я, конечно же, встретил класс, который маршировал мимо.

Я заглянул в дом через открытый вход без двери и попытался представить, каково это — оказаться в числе множества солдат, стреляющих из пулемётов, когда, возможно, половина твоих товарищей лежит мёртвыми вокруг тебя, а боеприпасов едва хватает, чтобы продержаться
пока не придет облегчение и не появится мощная окружающая сила ужаса
покрытые серой шерстью боши подкрадываются все ближе и ближе!

Я как раз думал об этом, когда с тихим криком отскочил назад.

"Привет! Что это? О!----"

На мгновение мне показалось, что мои фантазии сбылись. Я подумал, что передо мной, из укреплённого дома, крадётся и
пробирается тайком одетый в серое один из этих немцев.

Потом я понял, кто это. И я рассмеялся от облегчения, поняв причину своего нелепого испуга. Потому что человек, который тихо выскользнул из дома, был
В том, как он подошёл к дому, приподняв свою старую фетровую шляпу, не было ничего более тревожного, чем в том, что это был английский рабочий.


Кроме того, это был рабочий, которого я знала! Это был не кто иной, как наш милый старичок Пенни, садовник, с его жалким старым чёрным париком, который работал на тётю Викторию ещё до того, как мы, девочки, переехали к ней в Мад-Флэтс.

"Добрый вечер, мисс. «Ну и напугал же ты меня!» — сказал он своим приятным, добрым, ласковым голосом. Он очень любит всех нас — настоящий старомодный английский слуга, который скорее друг, чем кто-либо ещё
иначе, как говорит тетя Виктория. "Что вы здесь делаете в такое время?
пришли посмотреть на солдат?" Я спросила его.

"О, нет, мисс. Я как раз собирался посмотреть, нет ли одной или двух тележек гравия у изгороди там, где они копали.
..........
........... Я подумал, что, может быть, мне удастся уговорить их отдать его мне
подешевле, и тогда я смогу заделать те дыры в садовой дорожке твоей тётушки, куда стекала дождевая вода с крыши крыльца; а потом я зашёл в дом, чтобы немного укрыться от ветра и раскурить трубку — на улице было слишком ветрено.

Почему-то в тот момент я не мог отделаться от ощущения, что с Пенни в тот день происходило что-то очень странное.
Во-первых, она говорила о «ветерке», хотя было так тихо и морозно, что можно было услышать, как в кузнице Р. Э. звенят молоты и как в их мастерских пилят доски, хотя до них было несколько миль!


А во-вторых, старая Пенни никогда не курила, сколько я себя помню. Сигареты мистера Ласселса были первым источником табачного дыма, осквернившим шторы тёти Виктории с тысяча восемьсот какого-то там года.


Так как же наш старичок Пенни мог представить, что он собирается раскурить трубку?


И я сказал ему: «Пенни, тебе лучше не попадаться на глаза «Супер-Филбертам», когда ты будешь околачиваться возле их укреплённого дома! Они могут арестовать тебя по подозрению в шпионаже в пользу Германии!» Я, конечно, просто шутил, чтобы поднять ему настроение. И, как бы то ни было, бедный старина наконец-то улыбнулся. Он сказал мне: «Да благословит тебя Господь, моя дорогая мисс Элизабет! Ни один солдат не подумает ничего подобного о таком честном старике, как я! Все знают, где я работаю,
и всё такое. Они вежливы со мной, без сомнений.
И он заковылял прочь, страдая от ревматизма и всего такого.

Как вы понимаете, я не хотел так скоро возвращаться домой.
Я хотел как можно дольше не видеться с этим
выдающим себя за младшего офицера позором Новой армии, мистером
Ласселсом.

Итак, вместо того чтобы снова ехать прямо по дороге, я свернул на
довольно длинную объездную дорогу, проходящую мимо устричных отмелей.

 Это узкая дорога, на которой всегда грязно, если только не ударит мороз и колеи не станут твёрдыми, как очень глубокие гофрированные железные листы. По обеим сторонам дороги растёт лес.

Я говорю, что вам действительно стоит извинить ещё немного пейзажа, не так ли? потому что это действительно часть истории. Я просто должен добавить
этот лес, потому что именно из-за него на тропинке было так темно.
 Высокие падубы по обеим сторонам тропинки смыкаются над головой и превращают её в настоящий туннель.

 Вот так и получилось, что две фигуры впереди меня, прогуливавшиеся по тропинке, я едва заметил, пока не подошёл совсем близко.

И они меня совсем не замечали, слишком увлечённые тем, что говорили друг другу.


Это были высокая девушка и молодой человек в форме — офицер.

О, конечно, у нас здесь много офицеров. Некоторые из них приезжают на выходные с жёнами и вещами.

Так что, тХотя мужчина и обхватил девушку массивной рукой цвета хаки за талию, а она склонила голову на его плечо в той «вялой», беспомощной манере, которая, как я полагаю, означает, что она безумно влюблена, я бы не обратил на эту пару никакого внимания, если бы не услышал голос мужчины.

Это был знакомый мне голос. Это был голос того крупного, симпатичного
капитана Мастерса: ну, того, с которым она не могла забыть, как познакомилась на нашей вечеринке, с чёрными как смоль волосами и морщиной на лбу.

И он — голос, конечно же, — как раз когда я проходил мимо, произнёс эти поразительные слова:

"Но посмотри сюда, дорогая, посмотри сюда, Нэнси..."

Я бросил испуганный взгляд сквозь сумерки на фигуру
девушки.

Да, это была она. Есть только три девушки, только трое из нас в этой деревне
которые выглядели бы такими высокими, стоя рядом с
мужчиной шести футов четырех дюймов ростом, как капитан Мастерс.

Это была моя родная сестра Нэнси! _С_ молодым человеком, которого, как я думал, она
даже не видела после вечеринки, ведь её не было дома, когда он пришёл
нанести визит! Как... что...

 Ну, конечно, оставалось только одно, и это было
уйти как можно быстрее, притворившись, что я их не видел.
(На самом деле они меня не видели.)

Бог свидетель, у меня есть свои недостатки! Может быть, я вспыльчивый. Вульгарный и
откровенный, как часто называет меня Эвелин. И это не зря
Меня прозвали "Погремушкой". Полагаю, я действительно много говорю
?

Но никто и никогда не скажет, что я не люблю спорт!

 Поэтому, вернувшись домой сегодня вечером, я не сказала Эвелин ни слова о том потрясающем сюрпризе, который преподнесла мне наша прекрасная юная сестра! Однако я не видела причин не поделиться этим с Нэнси
позже. Итак, после чая (где мистер Ласселлс так и не появился) Я отвел
ее в сторону и сказал, что мне просто необходимо с ней поговорить. Я потащил ее
в бельевую, которая представляет собой забавную маленькую теплую комнату, пахнущую лавандой
каморка в двух шагах от чердака, где наша бедная старая Пенни,
садовник был помещен в лечебницу из-за своего ревматизма.

«Я говорю, что ты жадная», — сказал я ей для начала.

 «Жадная?» — переспросила Нэнси, глядя на меня своими огромными невинными голубыми глазами. «Ты имеешь в виду, что я съела все эти шоколадки?»
У мистера Ласселса? Ты же знаешь, что у Эвелин была своя коробка, и ты никогда не притронешься к сладостям, которые этот несчастный молодой человек приносит в дом, так что...
"Никаких шоколадок," — перебил я. "Но как насчёт девушки, которая на той же неделе позволяет одному молодому человеку целовать себя, а другому — обращаться к ней на "ты"?"

На мгновение Нэнси не смогла выдавить из себя ни слова. При свете
крошечной голубой гирлянды в бельевой я увидел, что она сильно
покраснела!

 У обладания этими ослепительными
У неё светлая кожа, как у всех Вердели.

 Затем она глубоко вздохнула и сказала смиренным голоском: «Полагаю, ты имеешь в виду... прямо перед чаем?»
Я кивнула. «Э-э-э... второй Прекрасный Принц выглядит гораздо
лучше первого, — сказала я ей. — Это я могу сказать за тебя».

- Но... но, Рэттл, - начала Нэнси, наполовину пораженная ужасом,
наполовину озадаченная, - как ты могла... как ты узнала?

- Только что прошел мимо вас по дорожке, когда вы были слишком увлечены своим
флиртом, чтобы заметить, кто приближается к вам сзади.

- Флирт? - Флирт? - довольно резко воскликнула Нэнси. "Это никакой не флирт!"

"Что? Что?" Встрял я, взволнованный. "Ты хочешь сказать, что это то, что в книгах называется
"Настоящее"?"

"Скорее", - сказала Нэнси, как будто она говорила это от всего сердца
, а затем она остановилась, как будто сказала то, чего не собиралась
говорить.

Я схватил ее за красивую пухлую руку: "Нэнси! Ты действительно очень влюблена
в него, а он в тебя?

"Не надо! _ пожалуйста_ не задавай мне никаких вопросов!"

"Значит, ты с ним помолвлена?"

"Нет!" сказала Нэнси неуверенным голосом.

"Что? Не помолвлена с ним", - сердито сказала я. "О! Если он просто бабник, как те, что выступают на сцене...

«Он... он совсем не такой...»
 «Если это так и он просто проводит время, занимаясь любовью с самой красивой девушкой здесь, а потом уедет, разбив ей сердце...»
 «Но это не так: это не так.  Лучше бы не так!» О, моё дорогое дитя, я не могу этого объяснить, — сказала Нэнси, то ли смеясь, то ли плача.  — Уверяю тебя, всё в порядке!
 — Это значит, что ты _действительно_ помолвлена.
 — Я этого не говорила, — пробормотала Нэнси, и на её щеках появились ямочки.

«Мне всё равно, что ты «говоришь». Полагаю, ты называешь это «пониманием». У одной девочки из школы была такая же сестра, и они не виделись шесть лет
Однажды она отсутствовала несколько месяцев, и это означало, что никто не мог войти в гостиную, когда она была там с молодым человеком, и что она ни на кого не смотрела, кроме него, и что они поженились обычным образом. Так в чём же _разница_, — сказал я, — я не понимаю!
— Может, и нет. Только, Рэттл, ты будешь в ярости, не так ли? —
очень ласково сказала она. "Ты пообещаешь, что не скажешь ни слова"
о...

"Тебе не нужно было спрашивать меня об этом", - сказала я обиженно. "Возможно, я ужасная.
Но, по крайней мере, я не подхалим.

"О, я знаю, я знаю! Только ты можешь забыть и отшлепать меня, прежде чем
Эвелин, а Эвелин была бы... Ты знаешь, какой была бы Эвелин
такой!

Я кивнул. "Отказником по соображениям совести".

Потом я кое-что придумал. Как раз в тот момент, когда Нэнси собиралась ускользнуть, я
снова поймал ее за руку.

- Ты могла бы сказать мне только одну вещь.

- Нет, Рэттл, нет. Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы. Я не могу
сейчас. Это несправедливо.
"Это так! Это не имеет никакого отношения к тебе... к нему. Ничего не изменится, если ты мне просто скажешь.

"Что тогда?"

"Вот это. Возможно, я самый младший в семье, слишком юный и
невежественный, чтобы вообще что-либо знать ", - начал я (имея в виду это с сарказмом,
конечно), "но я могу кое о чем догадываться. Я вижу по твоему
лицу..."

Тут Нэнси отвернула свое хорошенькое личико.

"Я мог видеть по твоему лицу, - настаивал я, - что случившееся
значит для тебя что-то совершенно замечательное".

Она слегка сжала мою руку: "Ты дерзкий малыш! Однажды ты сама всё поймёшь...
"Да, но сейчас я хочу знать, не жалеешь ли ты о том, что позволила мистеру Кёртису поцеловать тебя на вечеринке?"

Она уставилась на меня. "Пожалела? При чём тут это? Почему я должна
жалеть?"

«Тебе не кажется, — спросил я, — что ты потратил впустую то, что должно было...»
чтобы накопить на... на настоящую любовь?»

Нэнси рассмеялась. «Мой _дорогой_ Рэттл! Мой _дорогой_ малыш!»

«Спасибо: я ведь на год младше тебя, не так ли?»

«Да, но... о, как будто _это_ имеет хоть какое-то отношение к
_этому_!» — воскликнула Нэнси, всё ещё смеясь. «О, сколько ошибок
должно быть совершено в этом мире из-за того, что люди
решили, будто существует только один вид поцелуя!»

А потом она сбежала вниз по лестнице, оставив меня
размышлять о событиях этого очень насыщенного дня.






ВЕЧЕР С «ЦЕППЕЛИНОМ»

Когда я сказал, что это был «насыщенный день», я имел в виду только то, что произошло в тот момент
переполненный мелкими делами семьи Вердели. Мое открытие
прежде всего об этом непростительном Инкубе и его трюке "Одинокого
Подчиненного" и о нашей ссоре из-за одной вещи! И, с другой стороны,
то, что я неожиданно наткнулся на роман Нэнси. Потому что это
роман. Я не знаю, как им это удалось за такое короткое время.
Но здесь она действительно помолвлена. Кхм! Я _имею в виду_, конечно, что мы пришли к взаимопониманию с этим капитаном Мастерсом, о котором мы и не слышали две недели назад.


На самом деле это напоминает мне одно старое стихотворение:

 "_Блуждающий взгляд, солдатская выправка,
 Синий камзол,
 Ты больше не узнаешь меня, любовь моя...
 Ты больше не узнаешь меня.
В данном случае, конечно, дублет сделан из того, что, по словам _Лондонской
газеты_, является единственным ключом к женскому сердцу — из хаки!

_Как_ бы мне хотелось узнать все подробности того, как это произошло! Я должен заставить Нэнси рассказать мне всё до мельчайших подробностей, как только «понимание» перерастёт в настоящую помолвку.

 Да, вот она, Нэнси, пожалуйста, ей всего двадцать, и она летит навстречу воле наших родителей, которые специально отправили нас в это
 богом забытое место, чтобы мы не бросились в омут с головой.
Безумие — влюбиться в двадцать пять лет!

 Что бы сказали наши родители?

 Однако эти две бомбы — не единственные, что упали сегодня вечером. С одиннадцати до половины двенадцатого у нас были, так сказать, настоящие бомбы!

 Авианалёт над Мад-Флэтс! Это самое последнее!

Я лежал в постели и вдруг услышал снаружи «бах, бах, бах!».
 Я тут же вскочил, накинул халат и побежал по коридору в комнату Эвелин, которая выходит на фасад.
Нэнси уже была там. Затем появилась тётя Виктория, закутанная в миллион шалей, с пуховым одеялом и очень встревоженным видом. Её седые волосы были похожи на птичье гнездо, покрытое инеем. Всё это время снаружи продолжалось «бах, бах, бах» и раздавалось глубокое «Бррр-Ррум!
 Бррр-Ррум!» — казалось, мы слышали его всем своим существом. Позже нам сказали, что это были пушки с крейсера в
заливе за пределами Мад-Флэтс.

А потом мы услышали стук в дверь Эвелин, которую мы оставили открытой.

И, подняв глаза, мы увидели самую странную маленькую фигурку в
в ярко-синей пижаме в кремовую полоску, с торчащими во все стороны рыжими волосами, как у младенца, только что вылезшего из кроватки.

"Не бойся! Я говорю, всё в порядке," — сказал голос, который, как я полагаю, должен был звучать ободряюще и бесстрашно,
хотя на самом деле мы все, девочки, были скорее взволнованы,
чем напуганы.

«Ну вот, всё кончено! И в любом случае у тебя в доме есть мужчина».
Это был, если хотите знать, наш ужасный инкуб — мальчик Ласселлс!


Полагаю, он был единственным человеком в пижаме, которого тётя Виктория
она никогда в жизни такого не видела (поскольку я знаю, что она говорила, что наш дядя Эдвард всегда носил старомодную ночную рубашку). Так что, возможно, она подумала, что мистер Ласселлс стал муфтием и носит самую последнюю и «безумную» модель домашнего костюма. (Она действительно так невежественна в вопросах, касающихся мужчин!) Я хочу сказать, что она не выглядела ни капли шокированной: она, которая всегда считала признаком хорошего тона удивляться всему, кроме пальто! Разве это не забавно? И именно она, если хотите знать, предложила нам всем выпить по чашечке какао с печеньем
торт, чтобы помочь нам «взять себя в руки» перед тем, как мы снова ляжем спать.
И не только это, но и то, что она, конечно же, имела в виду и мистера Ласселса! Так что он остался там, похожий на иллюстрацию к «Городу игрушек» в «Скетче», и суетился в этом полосатом пижамном костюме и с этими волосами, раздавал чашки, уплёбывал торт и болтал со всеми нами — я имею в виду, конечно, со всеми ними.

Никто из _нас_ не сказал друг другу ни слова с того самого момента, когда я влепил ему пощёчину в столовой, и я
не вижу особых причин, по которым мы должны снова заговорить.

Я не собираюсь извиняться за то, что вышел из себя: он заслужил всё, что получил. И я не думаю, что он собирается извиняться за свой трюк с «Одиноким младшим офицером». Так что оставим всё как есть.

 Я забыл сказать, что, конечно же, оба слуги тоже были приглашены на вечеринку с какао в честь «Цеппелина» в комнате Эвелин. Мэри, горничная, была единственной из нашей компании, кто, казалось, был на грани истерики. Она пришла в бигуди и розовой фланелевой юбке. Она начала причитать, что это конец всему и что мы все прожили последний час своей жизни.

В этот момент на неё налетел повар в сером халате и ковровых тапочках и сказал:
«Что ж, если это твой последний час, то он настал в очень удачное для тебя время, и не забывай об этом! Разве это не был твой вечер вне дома? Разве я не видел собственными глазами, как ты прогуливалась по рыночной площади с младшим капралом Гейтсхедом, который шёл в кино?»

(Я забыл объяснить, что, помимо прочих изменений, в Мад-Флэтс теперь действительно есть
Дворец картин для солдат.)

"И даже если тебя сегодня ночью убьют эти немцы, по крайней мере, ты
перед отъездом я посмотрел новый фильм Чарли Чаплина!
Так что я не понимаю, на что ты жалуешься, неблагодарная тварь! — сказал повар. — Если бы ты была похожа на бедного старого мистера Пенни, у которого в последний вечер случился приступ маразма...

Это вдруг напомнило нам о бедном старике Пенни — единственном члене семьи, который не собрался в маленькой комнатке Эвелин.


 «Интересно, проспал ли он весь этот шум?» — сказала тётя Виктория с некоторым беспокойством.  «Если нет, то, боюсь, он был в ужасе, бедняга».

«Пенни? Это тот твой старый садовник в парике — тот, что вечно рыщет по лагерям в поисках мучнистой росы и крестовника для твоей канарейки и тому подобного?» — быстро спросил инкуб. «Спит на чердаке, да? Что ж, я просто загляну к нему».
И он исчез в своих красных турецких тапочках.

Мы услышали голоса из комнаты Пенни, и голос Пенни звучал довольно сердито.

Вскоре Призрак в пижаме спустился вниз и сказал: «С ним всё в порядке.
Он ничуть не испугался, разве что его напугала моя ругань!»
«Ругань!» — только представьте, и это говорит милая старушка Пенни, наша верная служанка!
Посреди ночи Zeppelin! Вы когда-нибудь слышали что-нибудь более
позорное?

Я думаю, даже Инкуб заметил мое каменное неодобрение, потому что он
довольно поспешно продолжил объяснять: "Я сказал старому Джонни, что он
просто должен держать свое окно в крыше закрытым. Он зажег лампу, просто
чтобы подбодрить себя, он сказал: "

Бедный старина! Как будто он знал, что делает, в своей нервозности и суете!

 — «Но за башней Мартелло было достаточно светло, чтобы что-то разглядеть. Не думаю, что это повторится», — завелся этот назойливый инкуб-попугай. — «Всем спокойной ночи!»

Все пожелали мне спокойной ночи, кроме меня. Надеюсь, он заметил, что я даже не взглянула на него. Когда я вернулась в свою комнату и подошла
прямо к зеркалу, чтобы посмотреть, выглядела ли я такой же
достойной и зрелой, какой себя чувствовала, я разозлилась, увидев себя.
С двумя толстыми золотистыми косами, свисающими по обеим сторонам лица, в небесно-голубом халате с мягким муслиновым воротником и в ночной рубашке с бледно-розовой лентой, я выглядела на много-много лет младше своего возраста. Мне можно было дать пятнадцать с половиной!

 Девочки? Можете ли вы _представить_ себе что-то более безумное?




 ГЛАВА XI

СТАНОВЛЕНИЕ ЖЕНОФОБИИ
Сегодня утром в Мад-Флэтс царило большое оживление: оценивали ущерб, нанесённый рейдом! И, в конце концов, его оказалось не так уж много.

Большинство бомб упало в мягкий ил у Харда. Одна бомба упала рядом с задним двором доктора и убила курицу.
Две — я имею в виду две бомбы, а не курицы — только что пролетели мимо башни Мартелло и склада, где хранится взрывчатка для учебного класса.

 «Вот было бы здорово, если бы они попали!» — услышал я, как инкуб говорит Эвелин за завтраком.  «Может, это утешило бы их за то, что они не убили
на этот раз одинокий ребенок. Но, возможно, они знают, что самому младшему
обитателю Грязевых равнин почти семнадцать ...

Он имел в виду меня? НЕ так ли? Он был достаточно ужасен, чтобы.

"Боже мой, мистер Ласселлз, как немцы могли это узнать?" - вмешался
сонный голос нашей тети Виктории из-за новой кофеварки.
"У них здесь не может быть никаких шпионов. «Только не здесь, в деревне».
Он рассмеялся и сказал: «О, в Мад-Флэтс нет шпионов. О, определённо нет — что?»
А потом снова рассмеялся — глупый идиот! Это просто одна из его
бездумных привычек, ведь, конечно же, там не было абсолютно ничего
 Однако не будем о мальчишке Ласселсе. Сейчас мне нужно подумать о кое-чём гораздо более интересном.


Видите ли, я не могу не испытывать пугающего волнения и любопытства по поводу романа Нэнси с капитаном Мастерсом. Она не сказала мне ни слова об этом с той самой ночи в «Цеппелине», а я не спрашивал,
но я не могу не знать, что она абсолютно счастлива в своей помолвке.
Мне кажется, что это сияние исходит от неё: от её голубых глаз, от каждого завитка её золотистых волос:
кажется, она приносит его с собой в дом, когда входит
возвращается из деревни, куда она всегда ходит по каким-то своим делам и где проводит непростительно много времени.
Полагаю, это потому, что она всегда возвращается по тенистой
тропинке? Вся атмосфера в Грейндже пропитана этим.
Возможно, только потому, что у меня есть ключ к разгадке, я
считаю странным, что никто больше ничего не подозревает.
Однако никто ничего не подозревает. Тётя Виктория, как
обычно, вяжет. Эвелин продолжает заниматься своими обычными делами: перевязывает раны, шьёт и тренируется. Инкуб приходит и уходит в своём ужасном обличье
сапоги. Мистер Кёртис заходил несколько раз. Кажется, никто не
думает, что между нашей Нэнси и самым красивым офицером в Мад-Флэтс может быть какое-то взаимопонимание!

Но я так хочу, чтобы Нэнси не просто светилась от
безмолвного счастья и улыбалась, а рассказала мне что-нибудь. Если бы она только поделилась хоть одной подробностью!
На самом деле это было бы актом милосердия по отношению к её младшей сестре. Кроме этого, мне кажется, что во всём мире нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.

Обе мои сестры так изменились: они для меня потеряны. Эвелин, потому что она всегда
после той вечеринки с ней случился такой приступ добродетели и сознательности, что мы едва можем говорить о чём-либо, не вызвав у неё возмущения. А Нэнси — потому что она переживает первую любовь и тайную помолвку! Что касается меня, то среди всех солдат и моряков, которые приходят и уходят в этом месте, я не вижу ни одного «особенного», который бы мне нравился или в котором я могла бы быть заинтересована. Я скажу вам, что, по моему мнению, со мной не так. Я думаю, что я совершенно разочарована — разочарована в восемнадцать лет! Я совершенно «отключена» от мужчин.
Я не думаю, что когда-нибудь в жизни смогу полюбить кого-то. Серьёзно, я не шучу. Конечно, вы можете догадаться, чья это вина: этого ужасного мистера Ласселса! Дело в том, что жить в одном доме с человеком, которого ты так сильно ненавидишь, — этого достаточно, чтобы навсегда испортить характер и всю натуру! Последней каплей, конечно, стало то, что он лишил меня нового интереса к жизни, который я начал испытывать, — моего «Одинокого младшего офицера». Да, действительно!  когда моя любимая антипатия оказалась тем же человеком, что и мой
неизвестный друг, это действительно разрушило все «прекрасные мечты», как говорится в книгах.

Не думаю, что кто-то может обвинить меня в том, что я немного недолюбливаю мужчин, в конце концов?

* * * * * * *

(Позже.)

Нэнси наконец-то снизошла до того, чтобы сказать мне хоть слово! Не то чтобы это было что-то важное. Она только что вошла в гостиную с очень расстроенным лицом и спросила у всех подряд, есть ли у них в доме какое-нибудь средство от зубной боли.  Это было немного неожиданно.  Видите ли, единственное преимущество принадлежности к семье Вердели заключается в том, что проклятие
Они никогда не знали зубной боли, с колыбели и до могилы!

 Все наши зубы «легко прорезываются», когда мы младенцы и у нас режутся зубки. А когда у нас появляется второй набор зубов, они прекрасно остаются с нами до конца жизни. Даже у тёти Виктории, которая дважды была Вердели, выйдя замуж за своего кузена, даже у тёти Виктории нет ни одной золотой коронки, ни одного вставного зуба или чего-то подобного!

И отец был таким же. И мы все унаследовали это от него,
слава богу! Так что я не хочу хвастаться, но мы не можем не
признавать, что все зубы девочек Вердели вместе взятые похожи на
ничего на свете, кроме длинной, идеально ровной нити белого жемчуга. Поэтому все удивились, когда Нэнси, опустив уголки рта и прижав руку к очень розовой щеке, безутешно пробормотала, что «у неё ужасно болит зуб и она хотела бы знать, нет ли у кого-нибудь в доме успокоительного от нервов?».
Конечно, ни у кого не было.

Затем мистер Ласселлс сказал, что сбегает в аптеку за бутылкой.


Как обычно бывает в таких случаях, когда нужно что-то купить в спешке, аптека уже закрывалась. Единственный аптекарь ушёл
Нигдешная развилка. И тогда ему (Инку) пришлось с грохотом мчаться на своём мотоцикле к мистеру Кёртису, который жил на другом конце города.
Наконец он достал маленькую бутылочку хлородина. Я взял её и
В спальне Нэнси, где она лежала, растянувшись на диване от боли,
накрытая толстым изумрудно-зелёным пледом (я же говорил,
что она отдала своё розовое пуховое одеяло инкубусу),
Эвелин, склонившись над ней, говорила: «Боюсь, тебе придётся
набраться смелости и пойти к дантисту», — и протягивала Нэнси
«Кельнская вода» и немного ваты, от которых она слабо возражала.

"Это поможет," — сказал я, доставая хлородин. "Он
'с глубочайшим сочувствием'" от мистера Кёртиса."

При одном упоминании мистера Кёртиса Эвелин выбежала из комнаты. Знаешь, она так ужасно его не одобряет с той самой вечеринки.

"Попробуй воткнуть что-нибудь из этого в свой зуб, старина", - сказал я
в утешение. "Это очень плохо? Открой рот и дай мне посмотреть, какой именно"
.

"О, это прямо сзади", - простонала Нэнси, дотрагиваясь до своей щеки.

"Да ведь это другая сторона твоего лица, а не та, что была здесь
— Добрый день, — сказал я.

 — Да, я думаю, это какая-то разновидность невралгии: боль распространяется по всему телу, — сказала моя сестра сдавленным голосом.  — Эвелин совершенно права.
 Она считает, что мне нужно только сходить к стоматологу и выяснить, в чём на самом деле проблема.

"Но если это невралгия, - сказал я, - поход к дантисту не поможет"
ничего хорошего.

"О да, я уверена, что поможет", - поспешно сказала Нэнси. "Я думаю, что поход к
дантисту - это абсолютно единственное, что можно сделать. Я думаю,
на самом деле, там внизу зуб ".

На самом деле ей, похоже, так же не терпелось туда попасть, как большинству людей — остановиться
прочь. Мне пришла в голову мысль.

"Юная Нэнси, - твердо сказал я, - открой рот и дай мне взглянуть
на твои зубы".

"Нет", - возразила Нэнси. "Ты не стоматолог, погремушка. Вы не
быть в состоянии сделать что-то хорошее".

«Хорошо, тогда я уйду», — сказал я и направился к двери.

 Нэнси взглянула на меня.  Думаю, она поняла, что больше нет смысла притворяться.

 «Открой рот», — настаивал я.

 Ну, она широко раскрыла свой розовый ротик.  Я заглянул внутрь. И, конечно же, все её тридцать два зуба были такими же белыми, крепкими и здоровыми, как у молодого терьера!

"Ах ты, мошенница!" Сказал я, глядя ей прямо в лицо.

Нэнси снова поджала губы, и на ее щеках тут же появилась целая россыпь ямочек
.

Затем она сказала кротко: "но, погремушка, дорогая, у меня есть, чтобы добраться до
стоматолог как-то".

"Ты имеешь в виду что-то нужно привирать свой путь в никуда
Джанкшен, - строго сказал я, - чтобы у тебя был шанс встретиться с
Капитаном...

"ТСС", - сказала Нэнси.

"Я не буду ТСС", - сказал я. "Ты же знаешь, что ты всего лишь пользуешься возможностью
познакомиться со своим женихом!"

"О, Рэттл, дорогая, не кричи так громко", - мягко сказала Нэнси,
хотя, так получилось, что я говорил только шепотом. "Если ты
когда-нибудь любила меня, то будь рядом со мной сейчас".

Я наклонился над ней и обнял ее через одеяло.

"Конечно, ты мне нравишься. Ты знаешь, что ты мой самый любимый человек в
мире. Но я думаю, ты мог бы дать мне знать, чего я придерживаюсь,
и что я должен делать ".

«Только помоги мне справиться с этим! Сделай так, чтобы я смогла добраться до перекрёстка
Завтрашнего дня, — умоляюще сказала Нэнси. — Ты же знаешь, что тётя
Виктория не отпустит ни одну из нас туда одну, а тётушка не поедет
она сама в такую погоду, потому что мороз очень вреден для нее.
бронхит, поэтому одному из вас придется пойти со мной, и я думаю, что это должны быть
лучше, если это будете вы.

"Да", - согласился я. "Я думаю, лучше бы это была не Эвелин. Она бы не стала
думать, что это правильно. Она была бы шокирована. Мы ей не скажем ".

Знаете, это любопытно, но как только люди начинают «шокироваться»  от чего-то, как это сделала Эвелин, другие люди перестают им что-либо рассказывать.  Так что довольно скоро им уже нечему удивляться.  Это называется «ветер, который стрижёт овец».
Я так и думала. Но вернёмся к планам моей другой сестры. Нэнси сказала:
«Завтрашние поезда очень неудобны для...»

Она сделала паузу.

"Для дантиста, я полагаю."

«Да, для дантиста, — сказала Нэнси, и на её щеках снова появились ямочки. — Так что я не смогу поехать на поезде».

"Как же тогда?" Спросил я, глядя на нее сверху вниз.

"Я поеду в коляске... на чьем-нибудь мотоцикле", - планировала
эта позорная Нэнси, так скромно, как тебе заблагорассудится. "Он собирается
предложить (очень любезно) подбросить меня до города".

"Ну, тогда он не может отвезти меня", - возразил я. «В его коляске есть место только для одного».

«Тебе придётся ехать в другой коляске на другом велосипеде, — постановила
Нэнси. — Это тоже уже решено».

«Кто же тогда меня повезёт?» — спросил я (с тем, что можно назвать
небезосновательным любопытством). «Мистер Кёртис?»

«Нет», — ответила Нэнси. Затем она добавила довольно поспешно: "Мистер Ласселлз"
говорит, что отвезет тебя.

Я тут же весь напрягся, как будто проглотил шесть кочерг.
кочерга.

"О, неужели?" Я сказал возмущенно. "Мистер Ласселлс говорит, что возьмет
меня? Правда? Это любезно с его стороны! Ну, на самом деле, мистер
Ласселлс меня не возьмёт. Есть несколько вещей, которые я считаю
линия в. Это одна. Я не пойду с мистером Ласселсом.

"Рэттл! Будь ангелом!"

"Я буду такой, какой ты захочешь, — сказала я, — _но не с мистером Ласселсом_.
Я сделаю для тебя всё, что угодно, но с ним я не буду иметь ничего общего!
Мне ужасно жаль разочаровывать тебя, Нэнси, старушка, но
не спрашивай меня больше ни о чем, потому что, если это касается мистера Ласселлза, я
не буду!_ "

И я имел в виду то, что сказал: каждый слог. Я хотел придерживаться
этого. Но!----

Ну, вы знаете, что такое спор, который начинается с того, что человек становится
абсолютно решительным в отношении чего-либо и говорит, что независимо
Бывает так, что один не уступит, другой не сдастся. Как правило, всё заканчивается одинаково.
Больше всего достаётся тому, кто наиболее решительно настроен в споре.
Тот, кто просто выглядел жалко и позволил крупным слезам навернуться на его голубые глаза, выходит победителем.
Именно это произошло в ссоре между Нэнси и мной.

«Ты не могла быть такой ужасной по отношению к собственной сестре, — Нэнси чуть не расплакалась. — Если бы ты только знала, как много для меня значит возможность завтра без проблем добраться до Ноухейр-Джанкшен и не отвечать на вопросы! И ты же знаешь, что он... что люди, скорее всего, будут...»
«На фронт через две недели!»
(Под «людьми», конечно, она подразумевала капитана Мастерса.) «И, возможно, я больше никогда его не увижу», — сокрушалась она. «О! Рэттл, подумай об этом! ... Если бы ты был немного старше, ты бы понял, что я чувствую по этому поводу. Но на самом деле, я думаю, нет никого более бессердечного и бесчувственного, чем совсем юные люди, — сказала Нэнси, которой самой всего двадцать, чёрт возьми!

 Она сказала: «Если бы я только могла уговорить тебя пойти со мной завтра...»
 Я сказал: «Я не против пойти. Дело не в этом. Дело только в том, кто у меня есть»
чтобы пойти с тобой! Я не против пойти с вами и исчезнуть в одной
чайной, пока вы заходите в другую, как и подобает по-настоящему хорошей
компаньонке, а затем присоединиться к вам примерно в полумиле от
снова дома, когда ты вернешься! Только, мой юный друг, тебе придется
устроить так, чтобы я поехал в чьей-нибудь другой коляске.

"Моя дорогая, больше ни у кого нет коляски!"

«Но у половины здешних офицеров они есть», — возразил я.

 «Да, но здесь нет ни одного офицера, о котором я хотел бы знать что-то о Гарри — я имею в виду о — ну, вы понимаете — и обо мне», — сказал
Нэнси, я снова начинаю волноваться из-за этого. - Вы знаете, что мистер Ласселлз
его приятель, очень старый приятель, и капитан Мастерс знает, что он
может полностью доверять ему...

"Это показывает, что он на самом деле не знает истинного характера Инкуба"
", - сказал я, с горечью думая о своем собственном разочаровании по поводу
"одинокого младшего офицера".

"Я не понимаю, как ты можешь притворяться, что знаешь, что бедный Мистер Ласселлз", - сказал
Нэнси на меня довольно возмущенно. "Ты вряд ли с ним поговорить! Вы не
посмотри на него! И знаешь, Рэттл, это так жаль, потому что...

- Ну, потому что что?

"Потому что ты ему ужасно нравишься", - сказала Нэнси.

Я цинично рассмеялась, как пишут в книгах. "Спасибо, - сказала я, - но
Так случилось, что я знаю, что Инкуб думает обо мне!

Я вспомнила льдинки в его глазах на днях, сразу после того, как я
ударила его по лицу. (Однако нельзя было ожидать, что Нэнси что-то об этом знает.)
Она продолжила, сев на кровать и закутавшись в одеяло, потому что вы знаете, как холодно в спальне в такую погоду.  Она сказала: «Рэттл, ты не знаешь, что он думает, а я, вообще-то, знаю».
с тех пор... ну, с тех пор, как я познакомился с одним из здешних солдат. Потому что я многое слышу из того, что говорят другие. И все они говорят одно и то же, Рэттл. Они говорят, что Фрэнк Ласселлс ужасно в тебя влюблён.

Эта полная чушь так меня разозлила, что я вскочил с кровати, на которой сидел у ног Нэнси, и собирался выбежать из комнаты, не обращая ни малейшего внимания на то, что она говорила. Однако Нэнси крепко схватила меня за руку.

 «Стой! ты должен выслушать, — сказала она. — Как жаль, что тебя
Это так ужасно для него. Все мальчики, мой Гарри, и мистер Кёртис, и адъютант говорят одно и то же: бедный старина Фрэнк с тех пор, как приехал сюда, совершенно без ума от младшей из девочек, которые живут с ним на одной улице, и... Нет! Стой, Рэттл! Ты должна это услышать! Они говорят, некоторые из них говорят, что он, должно быть, тебе очень нравится, потому что это всегда признак того, что девушка испытывает по-настоящему сильный интерес к молодому человеку, когда она не находит, что сказать ему в такой нарочитой манере!
"О!" — сказала я, раздражённо подпрыгивая на кровати. "Как
как они смеют говорить такие совершенно идиотские вещи? Если бы они только знали меня,
они бы поняли, что ничто не может быть дальше от моего... ну, вы понимаете...
"Да, я знаю, Рэттл," — сказала Нэнси. "Но, видишь ли, они не знают. Они
думают, что ты не знаешь, флиртует ли мистер Ласселл или нет!"

«Как будто мне есть дело до того, кто он такой!»

 «Они думают, — продолжала Нэнси, — что ты просто не мешаешь ему, потому что боишься слишком сильно к нему привязаться!»

 «Я боюсь этого?» — сказала я, покачиваясь от возмущённого смеха.
 «О, так вот что они думают?»

 «Так я и поняла, дорогая!»

«Ну что ж, тогда я позабочусь о том, чтобы они поняли», — возмущённо воскликнул я.  «Мне плевать, сколько я проведу с этим ужасным пятном на пейзаже.  Я пойду и буду жить у него в кармане всю следующую неделю!  Мне это не понравится, да и ему тоже.  Но ничего страшного». Все, что угодно, лишь бы положить конец этим сентиментальным, ребяческим сплетням о
тех молодых людях, - сказала я так язвительно, как только могла.

- Не беспокойся о его кармане, Рэттл, - снова заговорила Нэнси своим самым заискивающим тоном.
- но если ты только поедешь в его коляске...

"Очень хорошо, я просто сделаю это", - сказал я со спокойствием отчаяния,
"если хочешь!"

Так вот как это было решено!

Что это будет за день!----

Есть одна вещь, о которой я могу думать спокойно, во всяком случае
события.

Никто не может обвинить меня в том, что я "пользуюсь коляской для удовольствия".

"_пожалуйста!_"

Ha, ha!




ГЛАВА XII

ЕЗДА, КОТОРАЯ НЕ ПРИНОСИТ УДОВОЛЬСТВИЯ

Для начала я подумал, что наша компаньонка, наша уважаемая опекунша, которая, как считается, так трепетно к нам относится, — я подумал, что с ней будут проблемы.

Но знаете, с нашей тётей Викторией что-то произошло. Я замечаю это не в первый раз с тех пор, как пришли войска
Я была здесь, в Мад-Флэтс. Из-за того, что в этом доме постоянно собираются мужчины, из-за того, что я вяжу шёлковые галстуки цвета хаки для Инкуба, из-за того, что я завтракаю с кофе и беконом, из-за того, что я достаю шампанское из погреба для той вечеринки, — в общем, я не узнаю Тетушку: я отдаю ей должное, но не более того. Иногда мне кажется, что она совершенно неорганизованна. И, скажу я вам, для меня это было большим потрясением!

Всё это я рассказываю вам, чтобы показать, как я был ошеломлён, когда узнал, что тётя Виктория, похоже, совершенно не возражала против предложенной Нэнси экспедиции.

Она сказала: "Да, дорогой. Зубная боль, должно быть, ужасная вещь. И это
гораздо лучше вырвать зуб сразу и покончить с этим. И
Я уверена, что со стороны капитана Мастерса было очень любезно подбросить вас до перекрестка
---

Представьте себе это! Она продолжала:

- Да, и я полагаю, ты хочешь, чтобы Рэттл пошел с тобой, чтобы держать тебя за руку
? Вы сказали, что мистер Ласселлс пообещал её забрать? Это было бы здорово. Во сколько вы собираетесь начать?
Вот и всё.

Что касается времени, когда мы начали, то это было около одиннадцати. Нэнси по причинам, известным только ей, выбрала одиннадцать часов утра.
доброе утро. Одному богу известно, как двум молодым офицерам удалось
все объяснить своему командиру или кто бы это ни был: врали ли они,
или сказали правду, или получили отпуск по болезни, или похороны, или операцию
об аппендиците, я полагаю, я никогда не услышу. Во всяком случае, они бы что
они называли уболтал его.

Поэтому в десять минут двенадцатого мы и остались, ждут у двери
в воде Грейндж. Мы оба были в маленьких коричневых кожаных шляпках
и больших изумрудно-зелёных накидках с поясом, которые мы
все трое купили одновременно. Конечно, маленькая негодница Нэнси взяла
позаботьтесь о том, чтобы её лицо было хорошенько укутано большой белой шерстяной шетландской шалью,
чтобы сквозняк не добрался до её бедного больного зуба!

Мистер Ласселлс уже подкатил то, что он называет своим «автобусом», и стоял рядом, ожидая, весь закутанный в эту отвратительную непромокаемую одежду с поясом, с ремнём для сумки через плечо, в кепке, защитных очках и в целом в экипировке мотоциклиста, из-за которой мужчина выглядит как нечто среднее между землекопом и ныряльщиком.

 Когда капитан Мастерс помогал Нэнси сесть в автобус, она
Эвелин (которая на самом деле очень милая, когда кто-то испытывает боль или беду) принесла ей около шести дополнительных ковриков.
Тётя Виктория внушала бедной страдалице, что нужно беречь себя и не простужаться на пустом месте, когда выпадает зуб.
А пока кухарка говорила ей, что, когда она вернётся домой, её будет ждать горячий ромашковый чай, — пока вся эта совершенно ненужная суета вокруг «бедной дорогой Нэнси» продолжалась, инкуб повернулся ко мне. Он принёс большой алый ковёр с меховой подкладкой и начал довольно неуклюже укутывать меня в него.

Конечно, я должна была ему позволить. Я должна была находиться под его опекой,
как Нэнси находилась под опекой капитана Мастерса. Как ужасно! Какой
совершенно нежеланный день мне предстоит! Маленькая
Я приношу сестринскую жертву ради этой непослушной Нэнси — и,
вероятно, на несколько часов попадаю в ненавистное общество
Инкуба!

О, как же я собиралась повеселиться! Я предвидел всё это.

(По крайней мере, мне так казалось.

Я и представить себе не мог, насколько всё обернётся иначе, чем я рассчитывал!)


Перед самым началом инкуб действительно заговорил со мной. Это было
Это был первый раз, когда он сделал это после того поразительного момента, когда я так сильно ударила его по лицу в столовой.

 «Вы уверены, что вам будет тепло, мисс Элизабет?» — спросил он.

 Он говорил вежливым, неуверенным тоном, как будто думал, что я могу оторвать ему голову.

 Я и правда чуть не сделала это.

Я почувствовал непреодолимое желание ответить ему очень резко.

Потом я снова передумал.

Капитан Мастерс, в своём пальто и кепке выглядевший как с картинки, но с таким выражением лица, будто масло в его красивом рту и не таяло, стоял совсем рядом.
Внезапно я вспомнила, что Нэнси рассказывала мне о том, что, по словам капитана
Мастерса, другие мужчины думали обо мне и мистере Фрэнке
Ласселсе.

Они действительно думали, что моя холодность по отношению к нему означает эту нелепую
вещь, не так ли? — что всё это было наигранным! Идиоты! И, возможно,
капитан Мастерс, ходячий мертвец, теперь ждал, что скажет мистер
Ласселлс получает пренебрежительное отношение от самой младшей из девушек в его казарме —
пренебрежение, которое он и все остальные эти идиоты-солдаты
воспринимают совершенно противоположным образом!

Ну ладно, тогда ему просто не стоит этого слышать.

Поэтому я обернулся и сказал самым дружелюбным тоном, который инкуб когда-либо от меня слышал:
«О да, большое вам спасибо: мне будет очень тепло под этим милым красным пледом».
Ну, в любом случае, даже если этот тон не удивил капитана
Мастерс (который, как мне кажется, этого не слышал, потому что его взгляд был прикован к каждому движению Нэнси, как будто он был на стрельбище, а она — мишенью) был совершенно ошеломлён.

 Потому что он (Инкуб) открыл глаза и просто уставился на меня, а затем, если вы мне поверите, даже покраснел.  Что я
мог видеть его лица между шапка и воротник были очень возбудилась
почти такой же красный, как на меховой подкладке ковер, который я так же в
плетеная перевозчика. Мало спят и видят, как я говорю, приключений я был
суждено встретиться с пока этот день не закончился!

Что ж, еще через минуту мы тронулись в путь: капитан Мастерс и моя сестра
топали впереди, а мы с Инкубом немного отставали
за ними.

Я нашел это ужасно волнующим. Свежий морозный воздух с шумом ворвался в мои уши, освежил лицо и попытался вытащить выбившуюся прядь волос из-под маленькой кожаной шапочки, но не смог. Я
Я даже наслаждался грохотом, лязгом и скоростью. Я совсем забыл, что моим спутником в этой безумной гонке был не забавный человечек, который мне бы понравился, а моя любимая мерзость! Я забыл обо всём, кроме удовольствия от самой поездки — я ведь не мог повлиять на то, что она в конце концов оказалась приятной, _не так ли_?

Я слышал, как они говорили, что до перекрёстка около получаса езды.
Но я не думаю, что мы мчались по этим дорогам между длинными участками болот больше получаса, прежде чем произошла поломка.

Движение становилось всё медленнее и медленнее и в конце концов полностью прекратилось.


Не спрашивайте меня, что произошло, потому что я действительно не могу вам сказать.
Это было что-то из той области техники, где что-то «пошло не так».
Машина остановилась, и её нельзя было запустить снова:
хотя мистер Ласселлс отошёл в сторону и начал что-то чинить, дёргать и тянуть, бормоча себе под нос: «Что за... как...» Но «форрейдера» мы так и не получили!


Так мы и остались, не в силах ни двигаться дальше, ни вернуться назад, как тот столб
рядом с которым благословенный мотоцикл решил остановиться.


"Я говорю, это просто ужасно: что же нам делать?"
— пробормотал наконец инкуб, сдвигая кепку с лихорадочно горящего лба и глядя на меня очень удручённым взглядом. «Мы могли бы оставить эту штуку здесь и пойти на Перекрёсток, чтобы найти там кого-нибудь, кто мог бы вернуться и залатать нас, но даже если бы я это сделал, времени бы не хватило...»
Я не совсем понял, что он имел в виду. Времени? Да у нас было бы полно времени, ведь тётя Виктория согласилась, что не будет...
не рассчитывай, что мы вернёмся до чаепития. Мы собирались пообедать у кондитера и, возможно, сходить в кинотеатр после того, как Нэнси вырвут зуб!

А тут инкуб стоит у окаменевшего мотоцикла и выглядит так, будто наступил конец света, просто потому, что он не мог оказаться на перекрёстке одновременно со своим другом и моей сестрой!

И он выглядел ужасно расстроенным.

Должен сказать, что некоторые мужчины выглядят лучше, когда они расстроены и встревожены, чем когда они веселятся и пребывают в прекрасном расположении духа
и высокомерный: таким он был с инкубом. Как бы я ни ненавидел
этого маленького человечка и как бы он ни бесил меня из-за «Одинокого
 младшего офицера», я должен сказать, что он казался почти милым,
мальчишеским и простым, когда стоял там с таким отчаянным
тревожным видом. Я настолько забыл, что мы держимся на
клинках, что даже ободряюще улыбнулся ему.

«Не расстраивайся, — сказал я, — это не твоя вина. Даже если моей сестре придётся пойти к стоматологу и вырвать зуб без меня, чтобы я не держал её за руку, это не будет иметь такого уж большого значения: она
У неё не будет газов, но она их даже не почувствует, — сказал я.  — Я
думаю, они замораживают десну или что-то в этом роде.
 Я выпалил это так же быстро, как мы дома обсуждали зубную боль Нэнси. Видите ли, я не знал, насколько хорошо маленький инкуб осведомлён о том, что всё это можно назвать не иначе как «подставой».
Он пристально посмотрел на меня; тогда я начал подозревать, что у него есть подозрения насчёт «подставы». Он с сомнением сказал: «Боюсь, твоя сестра будет ужасно недовольна мной».

Тогда, подумал я, он не мог знать?

Если бы он только знал, то понял бы, что Нэнси и капитан  Мастерс были бы только рады, если бы больше никогда в жизни нас не увидели.


 Поэтому я сказал, всё ещё сидя в машине, пока он стоял на дороге, совершенно жалкий и отчаявшийся: «Моя сестра не будет возражать!» Я думаю, у неё так сильно болел зуб, что ей было всё равно, кто с ней.
И она будет только рада, если мы не будем к ней приставать, пока зуб не выпадет и всё не закончится. Знаешь, мы можем идти дальше,
или ты можешь дойти до ближайшей фермы, гостиницы или чего-то ещё и посмотреть
если бы ты мог раздобыть какую-нибудь ловушку...
"Да, это хорошая идея. Я как раз об этом думал," — сказал маленький мистер.
Ласселлс всё тем же совершенно безутешным голосом, как будто произошла самая страшная катастрофа. "Единственное, что..."

Тут он, казалось, взял себя в руки и принял решение. Он
посмотрел прямо на меня и сказал: «Я хочу тебя кое о чём спросить: ты ведь знаешь, не так ли? — я имею в виду, ты ведь знаешь, что вся эта история с зубной болью твоей сестры — полная чушь?»
 «О, я всё об этом знаю», — сказал я, понимая, что это единственное, что я могу сказать, и осознавая, что теперь он должен знать всё.

«Ты ведь всё об этом знаешь?» — повторил он. «Ты уверен?»
 «Да», — сказал я.

  Тогда он сказал: «Ну, тогда ты, конечно, должен знать, почему мы все будем так ужасно болеть, если мы с тобой не придём вовремя?»
 Это было очень загадочно.

«Что именно вы имеете в виду?» — спросила я.

Он уставился на меня.

"Но, мисс Элизабет," — сказал он, "вы же сказали, что знаете?"

«Я действительно знаю, — нетерпеливо ответила я. Я знаю, что у моей сестры Нэнси в жизни болели зубы не больше, чем у неё самой была пятнистая чума. Я знаю, что это просто выдумка за шесть шиллингов от
от начала и до конца: я знаю, что она хочет попасть на Джанкшен
только для того, чтобы пообедать в городе и сходить на дневной
сеанс, выпить чаю и тому подобное с вашим другом, капитаном Мастерсом.
"Чай? И дневной сеанс?" — внезапно воскликнул инкуб во весь
голос. "Ха-ха!"

Он расхохотался своим необыкновенно громким смехом на целых две секунды.
Затем он снова стал серьёзным. Он сказал: «Но, чёрт возьми! если ты так думаешь, то ты не можешь знать, зачем мы все приехали в город?»
Что, чёрт возьми, он имел в виду?

"Скажи мне, что ты имеешь в виду," — сказал я, глядя на инкубуса. "Скажи мне, что ты...»
однажды... — Но он мне не сказал. Он стоял и пытался погрызть свои усы, что было довольно сложно, потому что усов у него не больше, чем у меня ресниц. Он пробормотал: «Почему, чёрт возьми, Гарри Мастерс не мог сказать мне, что всем известно, вместо того чтобы оставлять всё таким туманным и неопределённым?»

"Это вы оставляете все неясным и неопределенным", - настаивал я из вагона.
"Ради бога, скажите мне, что это было", - сказал я. "Капитан Мастерс должен был вам сказать!" - Сказал я. "Что это было?" - спросил я. "Что это было?"
"Капитан Мастерс должен был сказать вам!"

Инкуб открыл рот.

Но в этот момент из-за поворота дороги выехал автомобиль, и
Мистер Ласселлс тут же вскочил и окликнул его. Он ехал со стороны Джанкшена, и за рулём была женщина.

На ней была тканевая шляпа, почти доходившая до подбородка, и большое тканевое пальто с меховым воротником, застёгнутым почти до глаз, так что нельзя было разглядеть, как она выглядит на самом деле.

Маленький мистер Ласселлс подошёл к ней, отдал честь, когда она сбавила скорость, и начал:
«Послушайте, мне ужасно жаль, но...»

Здесь женщина за рулём прервала его, воскликнув удивлённым, бодрым и приятным голосом:
«Фрэнки! Ну же, Фрэнки!»

«О! Клянусь Юпитером! Послушайте, это же сестра!» — воскликнул мистер Ласселлс.

Затем он сказал: «Мне повезло, что я снова встретил вас при таких обстоятельствах».
Потом он сказал мне: «Я хочу познакомить вас с моим очень старым другом. Это
мисс Элизабет Вердели, из Мад-Флэтс, где я остановился, — объяснил он женщине в машине. — А это мисс Гейтс».

«Доведи дело до конца, Фрэнки, и скажи, что это твоя медсестра», — сказала женщина в машине, весело рассмеявшись, и добавила, обращаясь ко мне: «Знаешь, я помогла ему пережить приступ аппендицита».
«И я бы тоже ушёл, если бы не она», — сказал инкуб с довольно серьёзным выражением на своём мальчишеском лице. «Я ужасно её напугал»
У меня было много проблем, но она настояла на том, чтобы вытащить меня из этой передряги.
 «Ну и что теперь случилось, Фрэнки? Неважно, что ты ворошишь все эти нежные воспоминания, но скажи мне, что случилось сейчас», — сказала женщина в машине.
 «Сломалась, что ли?»

 «Да, не повезло!» — с сожалением сказал мистер Ласселлс. "Мы собирались в"
Перекресток", мисс Вердели и я... Дело в том, что у нас очень важная встреча.
встреча, которую мы ни за что не хотели пропустить".

"О, правда?" - спросила женщина-водитель, бросив на меня довольно пытливый взгляд.
Я посмотрел прямо на нее из-за своего пышного воротничка.

Я посмотрел на нее совершенно искренне и
с resignation. То есть чтобы показать, что я знаю об этой важной встрече не больше, чем она сама, учитывая, что она подошла как раз в тот момент, когда он собирался рассказать мне, что это за тёмная тайна связана с моей сестрой Нэнси и её женихом!

"Я бы с радостью отбуксировала тебя до Джанкшена," — сказала женщина за рулём. "Но у меня самой важная встреча, Фрэнки. Мне просто нужно поехать и встретиться кое с кем по делу в деревне за Мад-Флэтс. Знаешь, у меня теперь есть собственный дом престарелых для раненых офицеров в Джанкшене.
— А как же твоя жена?

«О, так ты... Отлично! Вот увидишь, как-нибудь я приеду туда и снова заставлю тебя баловать меня после того, как боши хорошенько по мне попадут», — сказал мистер Ласселлс и добавил: «Что ж, если тебе нужно идти, не будем тебя задерживать. Но послушай, сестра, когда будешь проезжать через Мад-Флэтс, отправь кого-нибудь на помощь, хорошо?» Позвоните в кузницу и попросите их прислать кого-нибудь — кого угодно — чтобы починил мотоцикл.
"Хорошо," — сказала любительница автомобилей, снова берясь за руль. Она взглянула на меня, заводя машину. Её глаза были очень яркими и
«Коричневые и проницательные, — подумал я, — и немного вопрошающие».
Она пристально посмотрела на меня, прежде чем помахать на прощание.
А потом я снова заговорил: «Ты должна рассказать мне, из-за чего весь этот шум. Ты как раз собиралась это сделать, когда подошла твоя подруга. Почему Нэнси и капитан Мастерс хотят, чтобы мы были там?»

Мистер Фрэнк Ласселлс сделал забавное движение руками в больших коричневых шерстяных перчатках: как будто он отбрасывал всё на ветер. «Хорошо, я тебе расскажу, — сказал он. — Они хотели, чтобы мы были там, потому что я обещал быть шафером».

«Что?!» — громко воскликнула я. «Но шафер — это всего лишь то, что
есть на свадьбе!»

 «Да, именно так, — сказал инкуб, то ли смеясь, то ли сокрушаясь.
 "Какой бы скромной ни была свадьба, людям обычно хочется, чтобы кто-то
проводил их в последний путь, кто-то в образе шафера и
подружки невесты."

 Он добавил эти удивительные слова:

 «А вы, мисс Рэттл — мисс Элизабет, я имею в виду, — должны были быть подружкой невесты».
 «Но, боже правый!  Подружкой невесты у кого?» — воскликнула я, чувствуя себя настолько сбитой с толку, что мне было бы легче ухватиться за
Я схватил Инкуба за плечи, обтянутые «Берберри», и встряхнул его: он нелепо походил на плюшевого мишку.


"И кому, как ты думаешь?" — сказал он. "Когда-нибудь это должно было всплыть.
Конечно же, твоей сестре и Гарри Мастерсу."

"Они женятся?" — переспросил я, и в голосе моем прозвучал слабый крик.
"Женились?"

- Да, в двенадцать часов сегодня утром, - сказал Инкуб, закатывая
рукав и глядя на наручные часы. - Сейчас без двадцати пяти
без одного.

- Женат! Я повторил в слабый голос. "Но они едва ли
обручились ... если можно так назвать занимается! Что они хотели получить
женаты?"

«О! зачем вообще кому-то жениться? Наверное, потому что они любят друг друга.
Кажется, это лучшая из возможных причин, вам не кажется?» — сказал мистер Фрэнк Ласселлс.
«Вы должны знать, что Гарри с первой минуты был без ума от вашей сестры и что он ей нравился.
Он чертовски хороший парень».

Кажется, это самое большее, что один человек может сказать о другом, который ему нравится: «Отличный парень» — что может означать что угодно или ничего.  С тех пор как в Мад-Флэтс пришли войска, я каждый день слышу, как один молодой человек говорит это о другом молодом человеке. Я
полагаю, они считают это выразительным замечанием. Для меня оно ничего не значит.


Кроме того, я не хотел сидеть в обледеневшем вагоне и говорить о
«громовых добрых парнях», в то время как мне не терпелось узнать
что-то об этой невероятной молнии, которую он только что метнул
в мою сторону.

 Я сказал, всё ещё тяжело дыша: «Как давно они решили пожениться?»

«О! Думаю, около двух недель», — сказал инкуб. «Да, примерно так».

 «Почему, — спросил я, — они ничего об этом не сказали?»

 «Почему? Потому что они не хотели, чтобы его сразу же закрыли».
объяснил про Инкуба. "Видите ли, мисс Элизабет, мы все знаем-я имею в виду
он знал об этом обустройства вашего отношений, сказав, что никто из
вы, девочки, стали думать, спешить в начале супружества, прежде чем вы
было двадцать пять".

"О, вы действительно знали об этом?" Возмущенно воскликнула я. "Вы действительно обсуждали это?
Какие же мужчины сплетники! Говорят о множестве пожилых леди! На самом деле они ничем не отличаются от любой компании молодых людей в столовой, баре или бильярдной!
"О, да ладно тебе," — сказал инкуб. "Мы не так уж плохи! Ты слишком сурова, знаешь ли: я думаю, ты самая суровая из всех сестёр. Но в любом случае...
твоя сестра Нэнси и Гарри Мастерс не видели смысла ждать
три смертных года, прежде чем они все уладили, не говоря уже о том,
тот факт, что бедный старый Мастерс должен получить свои заказы примерно через
две недели и, возможно, вообще потеряю шанс когда-либо жениться на ней
. Разве ты не понимаешь, насколько это было бы отвратительно для них?

- О! да, о да, не думайте, что я не понимаю их точку зрения, — беспомощно сказал я. — Я думаю, что они совершенно правы, и это именно то, чем я хотел бы заниматься сам!
 — Неужели? — довольно удивлённо спросил Фрэнк Ласселлс. Я
Не знаю, имел ли он в виду, что, по его мнению, я скорее отдала бы своё сердце этому «громовержцу» капитану Мастерсу, но в любом случае я поспешно продолжила:
«Я имею в виду, будь я на месте Нэнси.  Единственное,  чего я не могу понять, — почему она не рассказала мне об этом раньше?»

«Потому что она не хотела, чтобы твоя тётя упрекала тебя в том, что ты всё знал и скрывал это», — сказал мистер
Ласселлс.  «Она собиралась держать это в секрете от тебя до последней минуты, как она сказала». (И я подумал, что это и есть последняя минута.) «Видишь ли, мы все трое обсудили это...»

"Ты обсуждал это с теми двумя?" Спросил я. "Ты был
лжив все это время!"

"О, да", - сказал он совершенно спокойно. "Полагаю, что да. Но сейчас
военное время, в конце концов. И "на войне все честно". Что?

Тайная помолвка: брак без согласия родителей! И вот мы с инкубом
обсуждаем все тонкости произошедшего в духе
«откровенный разговор», как будто мы лучшие друзья, а не враги с обнажёнными клинками!

Кто, я вас спрашиваю, мог предвидеть эту странную ситуацию?

С тем, что в книгах называют спокойствием отчаяния, я спросил у
Инкуб: «Ты знаешь, где эти люди собираются пожениться?»
 «Конечно, знаю. В церкви. Она называется церковь Святого Петра», — сказал Инкуб, притопывая ногами, чтобы согреться на ледяной дороге. «У них есть разрешение и всё такое». Оно покоилось в кармане шерстяного жилета Мастерса последние пять дней.
Вместе с обручальным кольцом. Слава богу, он не дал мне его подержать, как я ему и говорил, — с жаром сказал инкуб.
— Они бы попали в неприятную ситуацию. Пришлось бы одалживать ключ от церкви, чтобы снять кольцо, или что-то в этом роде. Люди так и делали;
когда-то они были счастливы, не так ли?
"О, не обращай внимания на "людей"", — нетерпеливо сказал я. "Ради всего святого,
расскажи мне о Нэнси и этом... её ухажёре. Что они собирались делать
после свадьбы — отправиться в свадебное путешествие в Брайтон
или что-то в этом роде?"

"Нет, это было невозможно. Мастерс пытался получить отпуск, но не смог, — объяснил инкуб. — Кроме того, я не думаю, что у бедняги были лишние деньги на Брайтон и прочие роскошества. Он ужасно беден, знаешь ли. У него есть родственники-миллионеры, которые не дают ему ни пенни. Они с твоей сестрой просто собирались
Он женится, а потом вернётся домой и ничего не скажет об этом до тех пор, пока ему не нужно будет ехать во Францию. — Он снова взглянул на свои наручные часы. — Без четверти час, клянусь Юпитером!
 — На три четверти часа позже! — вставил я. — О, ты думаешь, они будут ждать нас всё это время?

"Так не думаю", - выразил мнение (хорошее слово "мнение": я только сейчас это
думал об этом) Инкуб. "К этому времени они, должно быть, согласятся отдать шаферу
роль жениха и подружки невесты "мисс". Подожди? Нет, если я
знаю жениха!"

"О, тогда что же нам делать?" Я начал снова с беспокойством.

Инкуб сказал: "Мастерс сказал, что собирается устроить для всех нас встречу.
пообедаем вместе в отеле "Роял" после церемонии.
Так что нам просто придется пойти и встретиться с ними там. То есть, мы
пойдем дальше, если мы можем. Интересно, если сестре удастся получить некоторые
помогите отправляется от грязи квартир?"

Я тоже удивился.

Казалось, мы прождали ещё два часа, волнуясь и злясь
на этом обледенелом, продуваемом всеми ветрами участке дороги, ожидая, ожидая, ожидая...

И как раз в тот момент, когда я так замёрз и окоченел, что, уверен, чувствовал себя не лучше, чем в любой полярной экспедиции, раздался долгожданный
Раздался звук ещё одного мотоцикла, и появился человек Грейсона, чтобы починить наш.

 Он спрыгнул с мотоцикла и достал целую кучу инструментов и приспособлений, а также что-то, что гремело и звенело. На самом деле у них было ещё больше «приспособлений» для починки того, что вышло из строя.

Ну, он приступил к работе, как я уже сказал, в цикл, и вскоре он был
все еще раз направо. Маленький мистер Ласселлз опять пропустил на свое место,
и мы с грохотом в сторону перекрестка.

"Лучше сначала заглянуть в церковь", - сказал мистер Ласселлс. "Мы знаем, что они были".
должно быть, они были там".

Мы проехали через город, очень старомодный, с домами с цокольными этажами, стрельчатыми окнами и мощеными улицами, и наконец остановились на вершине холма у входа в церковь.

 Здесь мистер Ласселлс спрыгнул с лошади, а я откинул красный коврик, вышел из коляски и последовал за ним.  Мы подошли к двери.  Она была открыта.  Мы заглянули внутрь. Я никогда раньше здесь не был: мы нечасто ездим в Джанкшен.
Это была очень тёмная церковь, в которой только одно окно,
сияющее, как драгоценный камень, светилось, как чудесный закат, в восточной части над алтарём.

 
Когда я огляделся, меня охватил благоговейный трепет.

«Здесь никого нет», — очень тихо пробормотал мне мистер Ласселлс.
Но как раз в тот момент, когда он это сказал, к нам, прихрамывая, подошёл церковный служка, или клерк, или звонарь, или кто-то в этом роде — сморщенный на вид мужчина с редкими седыми волосами. Он посмотрел на нас и таинственно прошептал: «Вы те, кого молодой офицер и дама ждали здесь в двенадцать часов на свадьбу?»

— Да, да, — пробормотал я, задыхаясь от волнения. — Что случилось? Разве свадьба уже не состоялась?
В то же время мистер Ласселлс быстро и тихо говорил:
мы — это компания. Где остальные?



ГЛАВА XIII

ПОИСКИ НЕВЕСТЫ

«Они оставили для вас сообщение, сэр, — сказал старик. «Если ещё один молодой офицер и молодая леди появятся позже, скажите, что они пошли обедать в отель».

«Так я и думал: вы правы, большое вам спасибо», — сказал мистер Ласселлс, сунув что-то в руку старику и снова выйдя на крыльцо, направился к мотоциклу.

Но я задержался на крыльце, взволнованный.  Я сказал старому клерку, или кем он там был: «О, но расскажите мне.  Они
Они поженились? Они поженились здесь? Свадьба действительно состоялась, и всё закончилось?
Старик с явным удивлением посмотрел на меня, поражённый моим волнением.
Конечно, он не знал, каким страшным сюрпризом для меня стала вся эта свадьба и что меня заставили быть подружкой невесты.
Можно было подумать, что для него свадьба — это не более чем похороны!
Он моргнул своими выцветшими старческими глазами и сказал: «О да, Мисси, свадьба состоялась.  Леди и джентльмен поженились в четверть первого.  Они сказали, что больше не могут ждать
Не прошло и четверти часа, как началась свадьба.
Значит, свадьба состоялась!

Эта мысль просто переполняла меня, когда я снова занял своё место в коляске, которая, казалось, становилась моим постоянным пристанищем.
Они поженились — это был первый брак в нашей семье, и он был совсем не таким, каким я его себе представлял.

Настоящая романтика в духе Гретна-Грин!

Нэнси вышла замуж! Больше не Нэнси Вердели, а «миссис Гарри Мастерс».
Миссис!!

 Я гадала, сколько времени мне понадобится, чтобы привыкнуть к этой мысли
 Нэнси, моя любимая сестра!  Нэнси, которая во всём меня поддерживала!
Знаете, у нас с ней (и с Эвелин, если уж на то пошло)
всю жизнь не было секретов друг от друга, пока в нашей захолустной деревушке не организовали учебный лагерь!

 
Это всё изменило: у каждого из нас появились свои личные обиды, страхи, предрассудки и симпатии. У меня был роман с «Одиноким младшим офицером» и драка с инкубом, о которых я не рассказал Нэнси и Эвелин.

У Эвелин было... ну, я даже не знаю, что именно. Я бы сказала «ничего», но жизнь полна сюрпризов. Я больше никогда не буду уверена, что знаю что-то даже о своих сестрах. Вполне возможно, что даже Эвелин пережила что-то такое, о чём она не рассказала ни Нэнси, ни мне! А что касается Нэнси, то она поставила точку в этой истории, начав совершенно новую жизнь.

Она сделала решительный шаг: теперь она замужняя женщина. Что касается меня, то я
внезапно почувствовал себя довольно неловко при мысли о том, что мне
снова придётся встретиться с ней после того, как произошло это невероятное событие. Я должен
Полагаю, мне следует её поздравить. А должен ли я называть капитана Мастерса, которого едва знаю, «Гарри»? Как странно
думать, что теперь он мой почти родственник — зять!

 Мы подъехали к белому оштукатуренному входу в «Ройял», ужасно старомодное на вид общежитие с огромной картиной короля
Вильгельма IV. над крыльцом. Мы проходили мимо него несколько раз, но, конечно, никогда не заходили внутрь.

 «Нам лучше войти», — сказал мистер Ласселлс, и мы вошли в большой, низкий, тёмный вестибюль, который, казалось, был обставлен в основном большими
В стеклянных витринах были выставлены чучела белых сов.

 Там же висел барометр, очень грязный, и множество гравюр с изображением джентльменов, охотящихся на лис при лунном свете в ночных рубашках.
Посреди этих предметов в стиле ранней викторианской эпохи стояла вполне современная хозяйка дома, в очень короткой юбке, доходившей до середины колен, и с волосами, уложенными по последней моде.

 Мистер Ласселлс подошёл к ней и спросил, не может ли она сказать ему,
Капитан Мастерс был в кофейне или, может быть, заказал обед в отдельный кабинет.

 «Капитан Мастерс, капитан Мастерс?» — повторила хозяйка. «Я не
— Я не думаю, что он вообще был здесь сегодня утром.
— О, должно быть, так и есть, миссис Эллис, — сказал инкуб. — Он договорился прийти сюда с... с молодой леди, и мы вчетвером собирались вместе пообедать: должно быть, они пришли раньше нас.
— Их здесь нет, я почти уверена, — сказала хозяйка, очень пристально глядя на меня.

Я обратила полные ужаса глаза на Инкуба. - Что могло случиться с
ними? - Спросила я, но он только ободряюще кивнул.

"О, они должны быть здесь", - настаивал он, затем, повернувшись к хозяйке квартиры,
он продолжил: "Вы уверены, что знаете, кто такой капитан Мастерс?"

«Конечно! Я знаю его так же хорошо, как и вас, мистер Ласселлс!»
 — сказала хозяйка, весело рассмеявшись. Разве не забавно, что кто-то за много миль отсюда, в Джанкшене, похоже, хорошо знает наших офицеров из Мад-Флэтс? Можно подумать, что они проводят здесь столько же времени, сколько и там!

- Джим, - обратилась миссис Эллис к молодому человеку, который как раз исчезал в кофейне.
- Капитан Мастерс в отеле? - спросила я.

"Нет, мэм", - сказал Джим, кем бы он ни был. "Здесь обедают только мистер
Лонгфелло, мистер Браун и капитан Робинсон. Здесь
Капитана Мастерса вообще нет".

«Ты бы обязательно увидел его, если бы он вошёл, Джим?» — сказала хозяйка.


 «О да, мэм. Он не мог войти сегодня утром, не сказав мне об этом», — ответил Джим.


 «Вот видишь», — сказала хозяйка, слегка кивнув в сторону мистера Ласселса.

- О, я так надеюсь, что не случилось ничего ужасного, - пробормотала я, переводя взгляд
с него на дерзкое, напудренное лицо хозяйки и обратно.
"Ох, какие же вы думаете, что это может быть?"

"Ой, какая-то ошибка, наверное. Он будет расстрелян на рассвете, я
ожидать", - сказал мистер Ласселлз, по-прежнему весело. "Либо он , либо я должны
«Я был идиотом и перепутал название отеля».
«Да, он мог пойти в „Королеву“», — предположила хозяйка.
«Я знаю, что он часто бывал в „Королеве“, как и капитан Мастерс».
«Подумать только, он пошёл в „Королеву“, которую я почти не помню, хотя мы столько лет живём в Мад-Флэтс».

 «О, большое вам спасибо.  Да, думаю, мы попробуем «Королеву», — сказал мистер Ласселлс.
 «Пойдёмте, мисс Элизабет, и, скажу я вам, не стоит так расстраиваться: «Королева» находится только на Хай-стрит, несколькими домами выше.
 Доброе утро, миссис Эллис», — обратился он к хозяйке. "Мы так и сделаем
«Давайте попробуем «Королеву» для нашей вечеринки».

И мы пошли пробовать «Королеву».

Ничего не вышло! Нашей вечеринки там не было. Что дальше?

"Ну, есть ещё м«На Джанкшене больше двух отелей», — сказал мистер
 Ласселлс, снова удивив меня. Он живёт в этом районе всего три недели, но, кажется, знает здесь каждый отель!
Ещё меня удивило то, что он был ужасно добр и старался подбодрить меня. Думаю, мне стоит перестать называть его Инкубом — в конце концов, он не просил, чтобы его поселили в нашем доме. Он почти по-братски сказал мне: «Не волнуйся. Мы попробуем «Спортсмен». Он на другом конце города».
И мы помчались на другой конец города, чтобы попробовать «Спортсмен».

И, если вы мне поверите, там мы столкнулись с тем же разочарованием! О нашей компании никто ничего не слышал. В
кофейне, где мы наводили справки, все официанты говорили одно и то же. Я снова повернулся к Инкубусу с выражением полного отчаяния на лице и сказал: «Их здесь нет, их нигде нет. Что... что же нам делать, мистер Ласселлс?»

«О, это совершенно очевидно, мисс Элизабет», — довольно резко ответил инкуб.
 «Прежде чем мы сделаем ещё один шаг или зададим ещё один вопрос, мы сами пообедаем здесь».

"О, нет", - уныло сказал я. "Я не хочу никакого ленча: я просто
не мог ни к чему притронуться".

"Я мог бы", - бессердечно сказал мистер Ласселлс. "После целого утра
о висит в лютый клев взрыва я довольно падки, я могу
скажите вы. Готов поспорить на что угодно, что, где бы ни были Мастерс и его юная миссис, они уже что-нибудь съели. Сейчас почти два часа дня... Официант!
Ну! не успел я опомниться, как уже сидел за круглым столиком в эркере отеля «Спортсмен», а передо мной
тарелку с очень горячим и аппетитно пахнущим густым супом из бычьих хвостов.

 Не успел я опомниться, как начал его есть.

 Боже мой! как же это было вкусно! Не думаю, что за всю свою жизнь я пробовал что-то настолько восхитительное. И не успел я подумать о том, как странно, что я всё-таки голоден, как обнаружил, что уже съел всю тарелку.

Я виновато взглянула через стол на мистера Ласселса. Я боялась, что он подумает: «Что ж, эту молодую женщину, похоже, не очень волнует, что случилось с её сестрой, судя по тому, как она себя ведёт»
«Перекладываю еду».  (Не стоит удивляться этому ужасному выражению, потому что я сам слышал, как он его использовал, и именно так он бы и выразился.) Однако, как я уже сказал, мистер Ласселлс, похоже, не обратил ни малейшего внимания на мой позорный аппетит. Он просто
продолжал заказывать холодную телятину и пирог с ветчиной, который подавали с самым пикантным желе, которое я когда-либо пробовал, и горячий пудинг с большим количеством малинового джема и большим коричневым кувшином сливок.

 Я знаю, что из-за этих двух блюд я сам превратился в настоящего зверя
вещи. Одна вещь удерживала меня в тонусе, и это было то, что третья порция мистера
Фрэнка Ласселлза была такой же большой, как и моя вторая.
За едой мы почти не разговаривали.

Но в конце него, после того, как мы оба вздыхал глубоко и повернулся
в наши чашки кофе, Мистер Ласселлз улыбнулся мне и сказал::

«Ну вот, так лучше, не правда ли? Бедная моя девочка! Ты же знаешь, что ты начала слабеть и болеть от голода и беспокойства».
 Казалось, с сегодняшнего утра всё изменилось
Если вы мне поверите, то я даже не почувствовала желания дать инкубу пощёчину за то, что он посмел назвать меня «бедной маленькой девочкой».
 «Маленькой», понимаете! Мной! Учитывая, что я выше его ростом.

 Но неважно, он был так добр всё утро, так сочувствовал и помогал, что я решила, что нужно сделать скидку на его врождённые недостатки.

И, как бы то ни было, в тот момент он был моим единственным другом, моей единственной опорой в поисках Нэнси.


Поэтому я поймал себя на том, что смотрю на него вполне дружелюбно, и снова спросил:
«Что же нам делать, чтобы найти нашу группу?»

Только на этот раз я не слышал своего голоса таким же измученным, как раньше.


Я не чувствовал, что ситуация настолько безнадёжна, даже несмотря на то, что моя сестра и её новоиспечённый муж решили исчезнуть, не оставив адреса!


Удивительно, как меняется мировоззрение человека, когда он очень голоден!

"Откровенно говоря, - сказал мистер Ласселлз, - я не вижу, что еще мы можем сделать"
чтобы отправить этих двоих на землю. Лично я думаю, что мы должны
придется от него отказаться, мисс Элизабет".

"От него отказываться?" Я повторил, довольно безучастно.

«Да, — сказал он, — мы сделали всё, что могли: мы побывали везде, кроме стоматолога, — добавил он с усмешкой, — а теперь, я думаю, нам лучше провернуть трюк с маленьким Бо-Пипом».
«Какой трюк?» — спросил я, немного озадаченный.

Мистер Ласселлс со смехом объяснил: «Оставьте их в покое, и они вернутся домой!»

«Они вернутся домой после чая, — добавил он, — так что, как мне кажется, единственный выход для нас — это вернуться домой без них и заявиться к твоей тёте с печальной историей о том, что старый мотоцикл сломался. Что тоже вполне правда, потому что так оно и было, — добавил мистер.
Ласселлс степенным тоном.

«Очень хорошо», — сказала я, почувствовав себя намного спокойнее. Я поставила пустую чашку из-под кофе и поднялась на ноги, снова застегнув изумрудно-зелёное пальто.  «Полагаю, нам лучше идти: я совершенно готова».
 «О нет, я так не думаю», — вмешался мистер Ласселлс. «Видите ли, нам не стоит возвращаться домой в Мад-Флэтс до того, как всё уляжется: это будет выглядеть очень странно. Мы не можем вернуться туда до чаепития, даже если будем пахнуть одеколоном! Если вы не возражаете, мисс Элизабет (или даже если возражаете), — добавил он, — боюсь, что...»
Вам придётся смириться с тем, что вы проведёте со мной весь день».
Я сказал: «О, я совсем не против, с чего бы мне быть против?» Я сказал это довольно приятным тоном. И самое забавное, что я действительно имел в виду то, что сказал: я действительно начал испытывать симпатию к этому коротышке. Это было похоже на одну из тех старомодных песен
которую мы нашли в одном из тех допотопных нотных альбомов в переплете в the Lair.
песня, в которой говорится:

"_ С ним все в порядке, когда ты его знаешь, но ты должен узнать его сразу._"

"Тогда очень хорошо", - сказал он. "Тогда мы выпьем вместе чаю".
веселый кондитер в высоком улица: но мы не будем возвращаться
до половины шестого, как мы поселились с твоей тете, что мы должны
наверное, будет до тех пор. Так что, я думаю, нам лучше потратить время
на дневной спектакль.

"О, дневной спектакль!" - Воскликнула я, чуть не подпрыгивая от радости.

Если вы мне поверите, то я не была на утренних сеансах с тех самых дорогих моему сердцу незабываемых дней, когда я училась в выпускном классе и нам, девочкам из шестого класса, в качестве большого удовольствия разрешили пойти всем вместе в субботу днём.

"Сейчас здесь гастролирует довольно хорошая труппа, которая возрождает
из "Флорадоры", - сказал мне мистер Ласселлс, когда мы вышли из "Спортсмена"
Гостиница. - Милая старушка, которая была ... Вы, конечно, видели ее, мисс
Рэттл... я имею в виду мисс Элизабет?

"Нет, не видел", - сказал я ему совершенно откровенно. "На самом деле я
никогда ничего не видел, кроме _Coriolanus_ один раз".

«О, великий Скотт! Хоть что-то для разнообразия», — сказал мистер Ласселлс, но не стал надо мной смеяться, как я боялся. «Полагаю, тебе это покажется по крайней мере забавным».
Что ж, я почти уверен, что так и есть. Никогда в жизни — нет, ни разу — я не получал такого удовольствия, как в тот раз. Я
Я правда не могу объяснить, насколько это было круто или насколько это отличалось от других мероприятий, на которых я бывал в школе. И, заметьте, я не совсем понимаю, почему это должно было так сильно отличаться:
возможно, это из-за того, что на представлении «Кориолана» мы все теснились
во втором ряду партера, где нас изрядно помяли, а также
из-за того, что нам приходилось смотреть на половину шапок и шляп
в проходе между нами и ногами римлян на сцене.


А теперь я был высоко над головами всей собравшейся толпы, в ложе! Да, пожалуйста, в ложе!
 Я действительно считаю, что со стороны мистера
 Ласселса это было крайне экстравагантно, и полагаю, что Эвелин, например, чувствовала бы себя неловко из-за того, что он тратил на неё золотые соверены.  Но я хочу сказать, что молодой человек должен на что-то тратить деньги, так почему бы ему не тратить их на достойную молодую женщину? как сказала мне одна девочка в школе, её двоюродный брат сказал ей это, когда возил её на Друри-Лейн на каникулах.

 Он, я имею в виду мистера Ласселса, также подарил мне самую вкусную коробку шоколадных конфет, перевязанную огромным и красивым куском розового атласа
лента, которая станет гордостью и украшением моей лучшей ночной рубашки, ведь я не знаю, сколько ещё проживу после этого!


Что касается самой пьесы, то, конечно, мне казалось, что ничто в мире не может быть прекраснее!


Платья! и красивые девушки! особенно та, просто очаровательная, которая пела: «Он утверждал, что она — его единственная любовь».
Она была так прекрасна, что у меня на глаза навернулись слёзы!

Мистер Ласселлс делал вид, что верит, будто ей сорок, если не больше.
Но ему не стоит думать, что он меня провёл, потому что он меня не провёл.
Девушке с такими волосами и кожей не могло быть больше
старше Нэнси!

 Кстати, всё это время я был так взволнован этой неожиданной оргией театрального восторга, что, к сожалению, совсем забыл о
Нэнси, её захватывающем замужестве и исчезновении, а также о том, что я собирался сказать ей, когда снова встречу её целой и невредимой под крышей тёти, которую она, честно говоря, не имела права покидать и которую она покинула лишь под ложным предлогом, благослови её Господь!

Хотел бы я объяснить, как чудесно было слышать мелодии, которые мы знали только по фортепиано Lair, в великолепной исполнении настоящего
оркестр со скрипками и прочим. В «Кориолане» у нас были лишь
крошечные музыкальные фрагменты, написанные кем-то из елизаветинцев, которые исполнялись на клавесине, спинете или чём-то подобном между актами.

 Я хочу сказать, что классическая музыка — это хорошо, но где же мелодия?

 И когда я сказал ему это, мистер Ласселлс полностью со мной согласился.
 На самом деле у нас с ним довольно много общих вкусов.

Мы сидели в кондитерской перед огромным
и восхитительным чайным сервизом, которым я каким-то образом умудрился насладиться, несмотря на ещё более обильный обед, который я съел в два часа.

Самым невероятным во всей этой истории было то, что я так неистово веселился в обществе человека, которого ненавидел
целых несколько недель.

Я как раз думал об этом, когда случайно встретился с ним взглядом через маленький круглый столик с розовой скатертью, розовыми хризантемами и бело-розовым фарфором.

И каким-то образом, сама не знаю как, но каким-то образом я поняла, что мистер Ласселлс тоже думает о нашей яростной ссоре.

Я почувствовала, что краснею, и уткнулась лицом в чашку
Я постарался скрыть это, как мог, и в тот же момент мистер
Ласселлс, перегнувшись через стол, тоже слегка покраснел. Я знал, что он
хочет сказать что-то об этой давней истории с Одиноким
младшим офицером. Я догадывался, что он хотел бы извиниться. Но он
не мог же попросить у меня прощения, не так ли? Не после того, как он
Он просто подарил мне лучшее время в моей жизни: это было бы похоже на подкуп и коррупцию!
Это выглядело бы так, будто он думал, что я _не смогу_ отказаться,
после всех этих шоколадок с засахаренными фиалками сверху и всего такого!

Они не имели к этому никакого отношения. Вчера я бы _бросила_ их в него!


Но сегодня, после всего, через что мы прошли вместе, после того, как мы стали своего рода сообщниками в романе Нэнси с хаки, и после того чудесного утреннего сеанса, на который он меня пригласил, что ж, бесполезно притворяться, что я когда-нибудь снова буду так ужасно к нему относиться, потому что  я не буду. Мне действительно начинает быть почти стыдно за себя!

 Поэтому я подумал, что нужно сделать только одно. _Я_ должен извиниться. В каком-то забавном порыве я сказал: «Мистер Ласселлс, я... я... я
_Мне_ так жаль. Пожалуйста, простишь ли ты меня?"

"О! Мисс Элизабет! Нет!"

"То есть ты _не простишь_?" — сказала я, продрогнув до костей. "Ты
не можешь простить меня за то, что я была так ужасна?"

"О, ты... я имею в виду, что тут нечего прощать," выпалил мистер
Ласселлс очень быстро: "Кроме того, что ты должен простить меня!"

"О!" - сказала я с огромным облегчением. "Тогда этого нет, потому что
Я сделал это давным-давно, мистер Ласселлс!

Он пристально посмотрел на меня поверх тарелки с моим любимым кофейным кремом.
Он поставил передо мной эклеры и сказал: «Думаю, мы квиты и теперь между нами будет мир, верно?»
«Да, пожалуйста», — сказал я.

И тут он протянул руку под скатерть и взял мою, очень тепло и дружелюбно сжав её.

Он сказал: «Я бы хотел, чтобы ты кое-что сделала для меня, просто чтобы показать, что это действительно pax».
«Что?» — спросила я.

Я гадала, что же это будет.

И я бы никогда не догадалась. Затем он сказал: «Позволишь ли ты мне называть тебя тем именем, которым я собирался называть тебя в тех письмах из «Одинокого младшего офицера», если бы они когда-нибудь дошли до адресата? Помнишь ли ты его?»
Ну, знаешь, я не мог не запомнить его, учитывая, что это было имя, которое мне довольно сильно нравилось.

"Бетти", - сказал я.

Он повторил: "Тогда позвольте мне называть вас "мисс Бетти", хорошо?"

"О, я не могу этого сделать", - сказала я, внезапно вспомнив о чем-то. "
Другие девушки знают, что я никогда не выносила тебя. Я имею в виду, другие
девушки знают, что мы не всегда ладили очень хорошо вместе. И они всегда злились на меня из-за этого и дразнили бы меня, если бы думали, что я наконец-то одумался! Ты же знаешь, какие люди в этом плане идиоты? Если бы они услышали, что ты вдруг называешь меня почти что по-отечески, они бы смеялись надо мной вечно, — объяснил я.

Он кивнул и слегка улыбнулся. "Понятно", - сказал он. "Тогда это будет
перед ними должна быть "мисс Элизабет"". Он добавил, что льстиво
вроде тоном, что я не слышал от него раньше: "это не может быть Мисс
Бетти, когда мы просто вместе, вне себя, как это?"

«Мы больше никогда не будем вот так гулять вдвоём», — сказала я ему.
И мне стало немного грустно от этой мысли, потому что день
прошёл очень весело, несмотря на моё мучительное беспокойство
о сестре, которая, в конце концов, вышла замуж, а её муж —
_должен_ был присматривать за ней — я имею в виду тебя. «И вообще, нам пора домой», — сказал я, снова беря в руки перчатки.

 На этот раз на дороге не было никаких происшествий, и мы просто чудесно прокатились домой под восходящей луной. С каждым ярдом я всё больше волновался в предвкушении встречи с Нэнси — миссис Гарри
Мастерс, моя замужняя сестра!

 Хоть раз в жизни я бы почувствовала себя ужасно важной персоной. Ведь, кроме мистера
Ласселса, я была единственной в доме, кто хоть что-то знал о великой тайне. Как бы я повеселилась! Но когда мы
вернулся домой, в окруженный рвом Грейндж - что вы думаете?




ГЛАВА XIV

В ОСНОВНОМ ОБ ОТНОШЕНИЯХ

Мы вернулись домой около половины седьмого вечера. Луна медленно, но верно поднималась над морем, вырисовывая силуэты солдат, работавших у причала, и отбрасывая приглушённый свет на фронтоны поместья Моутэд-Грейндж, где окна с решётками и красными занавесками создавали обычный старомодный рождественский эффект, которого так много в Мад-Флэтс.

 Я подумал, какой же это всё-таки милый и живописный дом.
Моя юная невеста должна вернуться после своего побега из дома!

 Стука мотоцикла мистера Ласселса достаточно, чтобы предупредить кого угодно о его приближении примерно за полчаса.


 Поэтому, как я и предполагал, дверь на крыльце распахнулась ещё до того, как мы подошли к воротам: к нам бросилась высокая девушка в накидке, похожей на мою.


"Нэнси!" — радостно воскликнул я.

Но это была не Нэнси, а Эвелин.

 В лунном свете я увидел её совершенно растерянное и обезумевшее лицо. Любой бы подумал, что случилось что-то ужасное! На минуту я действительно задумался, не
возможно, пока нас не было, произошёл ещё один налёт цеппелинов, и
пострадала ли от него тётя Виктория. Она, безусловно, самая лёгкая мишень
из всех, что у нас есть.

Но нет — на крыльце появилась пухленькая тётя Виктория,
похожая на домоседку, а за ней — кухарка, Мэри, служанка, и высокий, довольно долговязый мистер Кёртис.

Но где же — где же были жених и невеста?

К моему ужасу, это был тот самый вопрос, с которым мы столкнулись.
 На крыльце раздавались возгласы: «Нэнси — где Нэнси? ... Что случилось с теми двумя? ... Где
Мастерс — где вы оставили капитана Мастерса и свою сестру?
"Оставили их? Мы их вообще не оставляли!" — в ужасе возразил я. "Разве их здесь нет?"

"Здесь?" — очень взволнованно переспросила тётя Виктория. "Нет! Их здесь нет."

Это было ужасно. Я посмотрел на мистера Ласселса, который продолжил:
"Машина сломалась, и мы потеряли их из виду: на самом деле мы не видели их с тех пор, как покинули это место сегодня утром."
"Значит, это правда, а не шутка!" — воскликнула Эвелин с благоговейным
акцентом.

Я сказал, с каждой минутой всё больше недоумевая: "Что не шутка?"

«Проходите в гостиную, я вам покажу», — сказала тётя Виктория очень дрожащим голосом.


Мы все снова набились в гостиную: мистер Кёртис и мистер.
Ласселлс (всё ещё в костюме плюшевого мишки для езды на мотоцикле), и я в своём пальто и маленькой шляпке, моргая от яркого света лампы после мягкого лунного света снаружи, и Эвелин, которая выглядела совершенно растерянной.

«Прочти это, Рэттл», — сказала тётя Виктория. Она взяла телеграмму, которая лежала в конверте на мраморной каминной полке.


Её принесли в «Джанкшен» без четверти два
днем, и там было написано:

"Очень сожалею. Сегодня утром поженились. Напишу позже - Нэнси Мастерс".

"Я подумала, что это, должно быть, какая-то глупая шутка этих детей!
дети! Современное чувство юмора такое необычайно широкое",
пробормотала тетя Виктория взволнованным голосом. "Я позаботилась о том, чтобы все это было просто "воспринято".
"О!" - воскликнула она. - "Я знаю, что это не шутка."

"О! нет, это не так, это не так! Я сказал, яростно качая головой. "Это
все совершенно верно и официально! Они женаты!"

"И ты знал об этом, Рэттл? Ты соучастник этого
экстраординарного дела?" Моя тетя Виктория внезапно повернулась ко мне.
"Ты, младшая из девочек, малышка! Ты обманывала
меня!"

"Нет, не обманывала. Хонор Брайт", - начала было я, но тут мистер
Ласселлз (очень прилично) пришел на помощь.

Он серьезно сказал: "Даю вам честное слово, миссис Вердели,
Мисс Элизабет абсолютно ничего не знала об этом деле. Я могу вас заверить, что от неё это держалось в строжайшем секрете.
"Но она пошла с ними! Она собиралась отправиться в эту безумную погоню за дикими гусями в Джанкшен, когда эта маленькая проказница Нэнси притворилась, что ей нужно сходить к стоматологу, — подхватила тётя
Виктория.

Её огромная брошь с камеей, на которой изображены три грации, делающие что-то вроде шага в сторону друг от друга на терракотовом фоне в плетёной золотой раме, вздымалась и опускалась на её груди в такт её волнениям, как лодка на якоре в очень бурном море. «Это Рэттл сказала, что ей придётся пойти с ней и держать её за руку во время операции.»

«Да, но, клянусь святым саксонским крестом, миссис Вердели, мисс Рэттл — я имею в виду мисс Элизабет — не знала, что это будет всего лишь фиктивный брак!» — снова заговорил мистер Ласселлс, на этот раз очень серьёзно.
"Я сказал ей об этом, только когда мы были почти в городе, и я
уверяю вас, никто на земле не мог быть более ошеломлен
, чем она ".

"Да, они могли... Я была такой", - с ужасом в голосе вставила Эвелин.

"Никогда больше я не поверю ничему, что говорит девушка", - искренне сказала тетя.
Виктория. - Вы даже не зашли в церковь
посмотреть, как они венчаются, мистер Ласселлз?

- Нет. Мы просто разминулись с ними, - печально сказал мистер Ласселлз. "Тогда мы
обошли весь город, разыскивая их, и везде наткнулись на пустоту.
Одному богу известно, куда они подевались, потому что я этого не знаю!"

«Что ж, полагаю, нам об этом сообщат, когда они соизволят написать, как и обещала Нэнси», — сказала тётя Виктория, снова берясь за телефонную трубку. «Итак, мистер Ласселлс! поскольку вы, похоже, единственный, кто хоть что-то знает об этой ужасной выходке ребёнка, мне придётся задать вам несколько вопросов.
 Боже мой!» Этот беспринципный молодой авантюрист, который обманом заставил её выйти за него замуж!
"О! Мне не следует так его называть, миссис Вердели: нет, мне действительно не следует так его называть," — возразил мистер Ласселлс, присаживаясь на
как только тётя Виктория устроилась в своём кресле.
"В конце концов, Мастерс — это..."

Здесь я подождал обычного мужского выражения.

И оно прозвучало.

"Потрясающе хороший парень! Разве не так, Кёртис?"

"Ужасно хороший парень," — сказал мистер Кёртис, так энергично кивая головой, что в его очках заплясали отблески света лампы. «Один из лучших: из него получится отличный муж.  Любой девушке повезло бы с ним!»
 Это меня немного удивило, потому что я думала, что мистер Кертис, который сам так восхищался Нэнси, был бы не в восторге от
любому, кто осмелится сбежать с ней и жениться на ней! И всё же он
давал эти непрошеные советы своему сопернику. Право же,
мужчины — самые необъяснимые существа на свете! С тех пор как у нас
здесь расквартировалось столько мужчин, я понял одну вещь:
можно не утруждать себя догадками о том, что они собираются сказать
или сделать дальше, потому что это бесполезно. Вы никогда не добьётесь этого.

 Мистер Кёртис продолжил: «Мастерс, возможно, более светский человек, чем остальные из нас, но он искренне предан вашей племяннице,
Миссис Вердели. Все его друзья знали об этом ещё до того, как он провёл там неделю.
Вот вам ещё один маленький сюрприз. Все его друзья знали то, что так удивило меня, когда я случайно узнала об этом!

"Не беспокойтесь о его преданности: мы примем это как должное," — сказала
тётя Виктория смиренным тоном. «Давайте послушаем, кто его родители, каковы его перспективы и что ещё о нём можно сказать».
Здесь мистер Ласселлс, явно стараясь выглядеть более взрослым и надёжным, начал рассказывать ей некоторые подробности.

«Его родные — то есть его отец и мать — умерли, — начал он, — но его отец служил в армии, а мать была дочерью сэра Уильяма Магната, человека, которого называли "Стальным королём"».
При этих словах тётя Виктория навострила уши.

"Значит, в семье должно быть много денег,"
— начала она, выглядя уже более воодушевлённой, но мистер Ласселлс погасил этот проблеск надежды, сказав:
— Нет, боюсь, что нет. Видите ли, старик так сильно поссорился с дочерью, что практически выгнал её из дома за то, что она осмелилась обручиться с
«Джентльмен-мясник».
«Джентльмен-мясник?» — переспросила моя тётя Виктория, снова выглядя сбитой с толку. «Но ты же говорила мне, что отец капитана Мастерса был солдатом?»
«Да, именно это он и имел в виду, именно так старик называл солдат», — весело сказал маленький мистер Ласселлс. "Это было просто его прозвище.
что-то вроде ласкательного имени для них - "Наемный убийца" было другим, вы знаете,
Миссис Вердели. Есть много людей, которые до войны говорили так.
так. "Безмозглый армейский тип" было еще одной их фразой.
Старый сэр Уильям очень любил это выражение (вы, должно быть, знаете его?
Теперь я всегда так делаю, «чтобы они не забыли»). Ну, видите ли, раньше он ненавидел солдат, поэтому категорически запрещал им иметь что-либо общее с Мастерами после того, как они поженились. Им пришлось очень
упорно бороться за то, чтобы дать Гарри достойное образование, и даже тогда они боялись, что не смогут позволить себе армию, поэтому им пришлось отправить его в Сити, хотя он был идеально подготовлен для службы и был очень умным добровольцем. Так я с ним и познакомился, когда мы оба были территориальными войсками. Эта война дала ему шанс: он отправится
«Посмотрим, сможет ли он», — серьёзно сказал маленький мистер Ласселлс, и мне не могла не понравиться его простая и искренняя манера говорить о своём друге.
Сразу видно, что он вкладывает в свои слова всю душу и что ему просто невыносима мысль о том, что его тётя Виктория подумает, будто её племянница связала себя с кем-то недостойным.

Было видно, что он не успокоится, пока тётя Виктория не смирится с капитаном Мастерсом.

 В гостиной на некоторое время воцарилась тишина.  Мы все сидели и смотрели в огонь.  Никто не знал, что сказать:
в конце концов, какой смысл что-то говорить, как бы ты ни старался
Как можно что-то не одобрять, когда кто-то уже всё решил и женился?

К тому времени молоко уже пролито!

Зачем плакать?

Очевидно, даже тётя Виктория смотрела на это с такой точки зрения.

Наконец она медленно произнесла: «Что ж, теперь ничего не поделаешь, кроме как ждать письма от Нэнси». Есть только одно, что
меня все еще очень огорчает; и это то, почему ребенок обманул
меня таким образом? Почему, ради всего святого, она и капитан Мастерс не могли
прийти ко мне и откровенно рассказать, как обстоят дела, и спросить моего
согласия?

"Потому что они думали, что у них нет ни малейшего шанса получить его,
разве вы не понимаете? — объяснил мистер Фрэнк Ласселлс. — Они не хотели тратить много времени на семейные разговоры перед свадьбой, ведь всегда есть большая вероятность, что их будет много после свадьбы. В конце концов, миссис Вердели, подумайте! Это может быть последним счастьем, которое бедняга сможет урвать. Ведь через две недели он будет там — во Франции. Возможно, у него больше не будет шанса увидеться с ней после этого...
"Не смей так со мной разговаривать. Я запрещаю тебе так со мной разговаривать,"
резко сказала тётя Виктория. "Разве ты не знаешь, что это очень плохая примета?
Ради всего святого, постучи по дереву, — и тут она действительно взяла руку инкубуса — я имею в виду мистера Ласселса — и сильно постучала ею по дереву красного дерева, из которого сделан шкаф, стоящий рядом с её креслом.
"Раз они женаты..."

Тут она достала свой лавандовый носовой платок и громко высморкалась в него, как в большую трубу.


"Раз уж наши дорогие дети поженились," — продолжила она, поразив нас своим выражением лица, — "самое меньшее, что мы можем сделать, — это надеяться, что они проживут вместе много-много лет, когда----"

Тут она забавно рассмеялась и процитировала песню, которую мы всегда слышим от «жаворонков», и которую, казалось бы, меньше всего можно было ожидать услышать от хозяйки этого дома.

 — «Когда эта проклятая война закончится! »
Я не совсем понимаю, как вам это объяснить, но когда она произнесла эти последние слова, её голос звучал совсем по-другому. Это было похоже на голос одной из нас, девочек.
Когда я потом сказала Эвелин, что он напомнил мне её голос, Эвелин ответила:
«Ну, Рэттл, это же ужасно смешно! Потому что, знаешь ли, в тот момент я не могла не заметить
эта тётя Виктория, когда она сказала, что это звучит в точности как ты
говоришь!»
И тётя Виктория тоже выглядела совсем по-другому.

Возможно, это из-за того, что в свете камина её
щёки внезапно стали розовыми, а глаза — яркими и похожими на сапфиры.

Я знаю, что танцующее пламя отражалось в её
давно поседевших волосах под старомодной кружевной шляпкой XIX века с чёрным бархатным бантом.

На одно мгновение её волосы стали золотистыми, как у Нэнси, Эвелин и у меня.


И на одно мгновение я увидел её такой, какой она, должно быть, была много лет назад.
прежде чем она стала той, кем мы всегда её считали, — замужней старой девой!

Да, под всей этой старомодной чопорностью, должно быть, скрывалось
довольно много забавных вещей, о которых мы и не подозревали. Я
внезапно почувствовал, что все эти годы я недооценивал тётю
Викторию, как и инкубов все эти дни. Я
жалел, что не могу как-то показать ей, что я это понимаю и
что мне жаль, что я так часто вёл себя с ней по-свински и
что я вижу, как она, должно быть, давным-давно чувствовала то же, что и мы, и
что она, должно быть, была хорошенькой, такой же хорошенькой, как и все мы.

Не знаю, замечали ли вы это, но такого рода откровенные замечания можно делать только
сравнительно незнакомым людям, например, кому-то в вагоне поезда, кого вы никогда раньше не видели и больше никогда не увидите!

Но вы просто не можете сказать такое людям из вашей семьи, с которыми вы всегда были рядом.

Это может показаться абсурдным, но есть такое понятие, как «знать людей настолько хорошо, что ты вообще не можешь их знать». Ничто не может разрушить этот барьер. Разве это не забавно?

Однако, слава богу! даже если бы я не смог сказать что-нибудь приятное тёте Виктории в тот момент, это сделал бы кто-то другой.

 Мистер Ласселлс сделал это. Он на секунду взглянул на нашу пожилую тётю с выражением глубочайшего сочувствия в серо-голубых глазах.


Затем алый румянец (совсем как у нас в семье) разлился по его веснушчатому лицу с мальчишеским выражением.
А потом он выпалил то, что, по вашему мнению, было абсолютной бессмыслицей и лестью, но что, по моему мнению, было одним из самых изящных комплиментов, которые когда-либо слышала пожилая дама.

Он сказал: «Миссис Вердели, мне следовало бы быть мужчиной, когда вы были юной девушкой!»
Какого ещё изящного комплимента могла ожидать женщина любого возраста от молодого офицера? Если бы кто-нибудь сказал мне такое, когда я была в возрасте, я бы дожила до ста восьмидесяти трёх лет из чистого упрямства!

Он взял её руку, скованную обручальными и помолвочными кольцами
ушедших предков, и поцеловал её, как будто она была
девочкой.

Вскоре после этого мы все пошли ужинать.

И я могу сказать вам, что после всех этих эмоций мне это было необходимо
Я был в восторге, несмотря на то, что у меня был такой обильный обед и такой великолепный чай!

 Никто особо не разговаривал, но я знаю, что все думали об этой важной теме — «молодая супружеская пара»!
И все были как-то по-тихому рады этому, как будто понимали, что, есть деньги или нет, наконец-то один многообещающий роман начался и его уже не остановить.

О! Но когда я сказал, что все были в хорошем настроении, я забыл упомянуть, что
Эвелин точно не была в хорошем настроении. Она была явно не в духе и
не съела ничего, кроме ложки супа из сельдерея и одной
засахаренные фрукты.

Я подумала, что, возможно, она обиделась из-за того, что Нэнси выбрала меня, а не её, чтобы поехать в Джанкшен. В конце концов, она старшая.

Но когда мы поднялись наверх и я зашла в её комнату, чтобы поговорить, я поняла,
что Эвелин не столько упрекала Нэнси за то, что та поделилась со мной секретом, сколько осуждала саму ситуацию.

Она выглядела более собранной, чем когда-либо, с двумя большими светлыми косами, свисающими по обеим сторонам лица поверх длинной ночной рубашки.
Она не вплетает в них ленты: считает, что это пустая трата времени в военное время.

И она сказала: «Всё это очень хорошо, Рэттл, и тётя Виктория отнеслась к этому очень спокойно и проявила гораздо больше снисходительности, чем я ожидала.
Но что правильно, то правильно, а что неправильно, то неправильно! И со стороны Нэнси было неправильно тайно обручиться, а потом сбежать, чтобы выйти замуж.
 Это было нечестно!»

"Да, но когда ей не разрешалось быть слишком грубой", - возразила я, садясь
на край белой кровати Эвелин и втирая кольдкрем в мои
лицо, которое сильно болело после быстрой езды на морозном воздухе,
- что еще ей оставалось делать?

- Ей следовало подождать, - строго сказала Эвелин. - Это наша
Родители хотят, чтобы мы все подождали, пока нам не исполнится двадцать пять.
«Подождали!» — сказал я довольно насмешливо. «Не так-то просто остепениться и ждать годами, когда люди по уши влюблены!»

«Ты ничего не знаешь о любви», — холодно ответила Эвелин.

"Нет, может, я и не знаю, но я умею читать и могу представить", - настаивал я.
"Кроме того, ты сам ничего не знаешь о том, как быть влюбленным!"

- Нет, конечно, нет, - довольно сердито ответила Эвелин. - И все же я точно знаю,
что не следует красть у себя счастье, что Нэнси и сделала
.

"Ох, Эвелин, что пудель-болван!" Я сказал. "Это не так, если Нэнси
не дорос. Ей двадцать - она имеет право выйти замуж, если она
захочет, и не обращай внимания на глупого старого уилла!

"Я ничуть не удивлюсь, если из этого ничего хорошего не выйдет", - мрачно сказала Эвелин
. "Очень похоже, как будто сама Нэнси поняла, что, как
как только она позволила себе в него!"

"Нэнси?" Я сказал, глядя на Эвелин, и не зная, что она
имел в виду.

"Да ... она не положила ее в телеграмме?" - спросила Эвелин. "Она не
говорят: 'очень жаль, что женаты?"

"Ах, ты глупышка!" Сказала я, смеясь. "Это было всего лишь своего рода извинение
перед тетей Викторией за то, что до сих пор держала ее в неведении! Это
не означало, что она очень сожалела о том, что вышла замуж!

"Я совсем в этом не уверена", - мрачно сказала Эвелин. «Ты же знаешь, там всегда написано: «Женись в спешке, раскайся на досуге». Возможно, это и есть начало раскаяния».
«Не может быть!» — твёрдо сказал я. «Жениться в спешке и потом ужасно сожалеть об этом — это больше в духе Нэнси, уверяю тебя. Но я слишком сонный, чтобы спорить», — сказал я, прерывая
Спор достиг апогея (то есть я уже не мог придумать, что сказать дальше). «Спокойной ночи», — сказал я, лёг в постель и проспал как убитый до тех пор, пока Мэри в четвёртый раз не постучала в дверь моей спальни сегодня утром.

 Думаю, мы все надеялись, что тётя Виктория получила письмо от Нэнси с первым же почтовым отправлением, но ничего подобного не произошло.
Вся почта состояла из счета сапожника для мистера Ласселлза,
каталога, адресованного "мисс Нэнси Вердели", и не подозревая, что
на этой земле больше не осталось такого человека, и письмо
для меня.

В конверте этого письма было что-то странное.
Штамп, казалось, был оторван от другого письма и прикреплён к этому с помощью клея Stick-phast.

Кроме того, почтовый штемпель был ужасно забавным. Он выглядел так, будто был нарисован угольным карандашом.

Что касается почерка, я его знал. Ещё до того, как я открыл письмо, я догадался, о чём оно.

Я расшифровал его в «Логово».

Оно было от моего старого врага и нового друга — инкуба — мистера Ласселса.

Оно было отправлено вчера вечером, около двенадцати часов, так что, полагаю, он не мог его отправить — должно быть, он отдал его старому почтальону
принеси вместе с остальными.

 И там было написано:


"Моя дорогая мисс Бетти, — ты, наверное, считаешь, что с моей стороны ужасно нагло с твоей стороны писать тебе, а с моей стороны ужасно глупо писать тебе, когда я вижу тебя каждый день.
Но почему-то я чувствую, что должен написать тебе и сказать, как я ужасно рад, что теперь мы с тобой будем настоящими друзьями. Я
думаю, что ты замечательная, и ещё много чего думаю, но, пожалуй, лучше не буду говорить. Как говорит Киплинг в одном из своих лучших стихотворений:


"'_Робкое сердце человека разрывается от того, что он не осмеливается сказать._'

"Возможно, когда-нибудь мне позволят произнести кое-что из этого. А до тех пор,

 Остаюсь, дорогая мисс Бетти,
 "С большой благодарностью к вам",
 ФРЭНК ЛАССЕЛЛЗ.

"P.S. - Я чуть не сказал "Одинокий младший офицер", потому что, сколько бы людей
Я был с друзьями, я все равно должен чувствовать себя одиноким, если вам не говорят
ко мне".


Второй постскриптум:


«Я был так ужасно рад, что тебе понравилось на том утреннем представлении. Я уверен, что так и было».

Третий постскриптум:


"Я очень надеюсь, что ты больше не будешь обижаться на меня за это письмо."

Конечно, я не обижаюсь: я думаю, что с его стороны было очень мило написать такое.

Довольно милое письмо, но не такое хорошее, как те, что
он написал мне до того, как я узнала, кто он такой. Интересно, почему?

 Однако самое интересное сегодня — это когда придёт другое письмо, письмо от Нэнси, и что она в нём напишет?





Глава XV

НЕВЕСТА ПИШЕТ ДОМОЙ

Наконец-то, спустя целых два дня после свадьбы, наша сестра написала
Нэнси (ныне миссис Гарри Мастерс) снизошла до того, чтобы написать нам и рассказать обо всём!


Она написала два длинных письма! Одно — тёте Виктории, довольно высокопарное, полное самых милых слов и фраз, с «Мой муж» примерно в каждой второй строке.

«Как будто у кого-то раньше вообще не было мужа», — сказала Эвелин.

 Я сказал: «Ну, у неё его не было, а для неё это одно и то же».
Второе письмо адресовано «мисс Эвелин и Элизабет
Вердели».

И начинается оно так: «Мои дорогие дети».

Ну, поначалу это нас скорее оттолкнуло. Учитывая, что я всего на три года младше неё, а Эвелин на самом деле на год старше!

"Дети!" Когда на протяжении двадцати лет мы делали абсолютно всё вместе — никогда не расставались! "Дети!" И это при том, что она замужем уже сорок восемь часов!

Однако это было длинное письмо, и оно становилось довольно забавным, когда вы доходили до середины.


Она пишет:


"Для начала я должна извиниться и унизиться перед вами за то, что вы, должно быть, считаете моим совершенно немыслимым поведением: я вышла замуж и всё такое, не посвятив вас в тайну. Но,
Эвелин и Рэттл, по-другому это было невозможно сделать.

«Видишь ли, мы с Гарри знали, что не можем рассказать об этом тёте Виктории, потому что представляли, что она сразу же возьмёт быка за рога и больше никогда нас не увидит
Мы не виделись столетиями, пока мне не исполнилось двадцать пять. Мы были совершенно уверены, что, поскольку она не могла выгнать Гарри из дома, пока он не уедет во Францию, она отправит меня в качестве гостя в какое-нибудь ужасное место, как можно дальше от Мад-Флэтс, например на Оркнейские острова.

 И, знаете, Эвелин и Рэттл, если бы она так поступила, мы бы просто умерли!

«По крайней мере, Гарри, возможно, не умер бы, потому что мужчины гораздо лучше справляются с трудностями, чем мы, и, кроме того, у него есть
Королю и стране продолжать служить: но я знаю, что должен был умереть: я
просто не смог бы существовать без него. Меня бы не смогли
оттащить от него в тот самый момент, когда мы поняли, что мы были
просто созданы друг для друга, какими мы и являемся.

"И потом, как я не могу сказать, тетя Виктория, я не могу сказать
вы, детки, - - - -"


"Опять"!


«Я не мог рассказать вам, дети, потому что потом это выглядело бы ужасно, когда тётя Виктория узнала бы, что я втянул вас двоих в свой ужасный обман и злодеяния.  Было достаточно плохо, что...»
привлекать Мистер Ласселлз в этом. Я боюсь, что он будет пугливым
позор с тетей Викторией во веки веков после этого".


Если Нэнси только знал! Тетя Виктория, кажется, что больше
облюбовать Мистер Ласселлз, чем когда-либо прежде! Действительно, он, кажется,
знаете, как сделать себя популярным, Нэнси отправляется на сейчас петь его
дифирамбы.


"Он был самым ужасным кирпичом на протяжении всего этого дела. Я всегда говорил вам, девочки, что это всё равно что иметь чудесного взрослого брата, которого нам подарили, когда он приехал в Моут
Грейндж, и даже я не подозревал, какой он мерзавец, пока он не начал навязываться в шаферы к Гарри.

"Эвелин, кажется, знает, что он хороший человек, но, полагаю, бесполезно взывать к Рэттл, ведь она всегда его ненавидела и слишком упряма, чтобы перестать его ненавидеть, даже несмотря на то, что он был так добр к её сестре и зятю."


Это очень неловко, понимаешь, я не знаю, как после этого сообщить девочкам, что мы с бывшим инкубом пожали друг другу руки и объявили о мире в день свадьбы Нэнси!

Но вернёмся к письму Нэнси. Она пишет:


"Что касается тебя, дорогая Рэттл, то я чувствую себя более виноватой перед тобой, чем перед кем-либо ещё, после того как обманом заставила тебя стать подружкой невесты на свадьбе твоей сбежавшей сестры, а потом вышла замуж, не дождавшись тебя, и исчезла, даже не дав тебе возможности пожелать невесте счастья!

"Я объясню, почему так вышло.

«Я уже так долго и нудно объяснял это тёте Виктории, что, должно быть, у меня писательский ступор, но не беда, старушка моя, я расскажу тебе, как всё было.

»«Когда мы добрались до церкви и увидели, что священник уже готов и что мы прождали четверть часа, а ты так и не появился, Гарри сказал, что он совершенно уверен: что-то случилось с той старой повозкой-мотоциклом Фрэнка, и когда что-то идёт не так, это уже не вопрос времени, а вопрос вечности!»

«И он подумал, что нам лучше поторопиться и пожениться, потому что, если мы будем ждать до тех пор, пока брак не станет законным, мы окажемся в ещё более затруднительном положении, чем раньше, и не…»
Мы не знали, что нам со всем этим делать и как вообще пожениться, поэтому поженились прямо там.

«И я так хотела, чтобы вы были там, Рэттл и Эвелин, чтобы вы услышали, как красиво я произнесла свои ответы и клятвы. Я совсем не нервничала и не охрипла, как мне всегда казалось, когда я была невестой и должна была обещать «любить, чтить и повиноваться».

«Когда мы впервые обручились, Гарри сказал мне, что ему всегда казалось, что это ужасно высокая планка и что со стороны любого парня было бы наглостью ожидать от девушки такого обещания, но я не думаю, что это слишком высоко.

»«Что касается „любви“, то вопрос в том, кто сможет ей противостоять, когда они встретятся с Гарри?»

«О боже! это очень долго, — нетерпеливо сказала Эвелин.
Мы когда-нибудь доберёмся до того места, где, по её словам, она находится, и почему ты её не нашёл?»

«Думаю, это скоро произойдёт», — сказал я. Я читал письмо вслух. «Не перебивай: я нахожу всё это о Гарри очень интересным».
Потому что мне начинает действовать на нервы то высокомерное отношение, с которым Эвелин сейчас говорит о влюблённых людях, как будто это что-то постыдное и детское!

Я бы назвал это «собакой на сене». Даже если вы не влюблены и никогда не будете влюблены (как я), вы могли бы хотя бы проявить дружеский интерес к тем, кто влюблён. Так что я продолжил читать
письмо Нэнси, вкладывая в него столько эмоций, сколько мог, просто чтобы шокировать Эвелин!


«Что касается любви, то что тут поделаешь, если они познакомились с Гарри и увидели, какой он чертовски привлекательный и какие у него очаровательные манеры?»

«Вот это парень!» — процитировал я мистера Ласселса, прежде чем продолжить.


"Что касается чести, то то же самое можно сказать, когда подумаешь о его
о его характере, о том, какой он благородный и замечательный, и о том, как усердно он трудился, бедняжка, все эти годы, чтобы стать независимым, и о том, как он всегда мечтал стать солдатом, и о том, как хорошо ему живётся с тех пор, как он поступил на военную службу, и о том, как много о нём все думают, где бы он ни был.

"Что касается 'повиновения', то, когда первые два пункта соблюдены, третий — всего лишь формальность! Когда ты так сильно любишь и уважаешь человека,
ты просто хочешь, чтобы он отдавал тебе приказы или запрещал
что-то делать, просто ради удовольствия подчиняться ему! По
крайней мере, я так чувствую.


"Если бы я чувствовала себя так, - заявила Эвелин, - я бы знала, что у меня начинается
размягчение мозга. Почему из-за того, что девушка недавно вышла замуж, она должна
терять свою индивидуальность и становиться чем-то вроде дверного коврика
под грязными сапогами какого-то молодого человека?"

"Какое это имеет значение, пока ей это нравится? «Некоторые люди рождаются сапожниками, а некоторые — матами», — сказал я. «И, должно быть, это большое облегчение — оказаться в своей стихии, какой бы она ни была», — и я продолжил читать письмо.


 «Затем, когда мы поженились, мы продолжили, как мистер Ласселлс
Ты бы знала, что мы едем в «Ройял-отель», и о! Рэттл! у нас был бы такой чудесный обед: мы договорились об этом задолго до свадьбы, и как бы нам хотелось съесть рулет с джемом и сливками, ведь ты его любишь. Я чувствую себя таким мерзавцем, когда думаю о том, как сильно ты, должно быть, проголодалась, бедняжка, и о том, что для тебя ничего не заказали.


Если бы она только знала, что у меня всё-таки есть именно тот обед, который она собиралась заказать для меня.


 «Что произошло, — продолжала Нэнси в своём письме, — так это то, что, когда мы вышли из церкви, мы наткнулись, если хотите знать, на кое-что, что заставило
все мысли об обеде и обо всём остальном навсегда вылетели у нас из головы.

"Мы наткнулись на машину, полную людей, которые тут же остановили нас, протянули руки и позвали: "Гарри!" И, знаете, не успел я ничего сказать, как оказался в центре большой группы родственников Гарри.

«Там была его сестра Дорис, которая только что вышла замуж за кого-то из
военно-промышленного ведомства, был её муж, были его братья-школьники, один из которых тоже только что получил офицерское звание, и, что самое важное, был пожилой джентльмен с пушистыми белыми
Волосы и борода у него были как у Санта-Клауса, а сам он был похож на нашего старого садовника Пенни. И одет он был так, словно ему полагался красный халат, отороченный белой ватой.

"Это, мои дорогие, был не кто иной, как богатый дедушка Гарри, тот самый, который поссорился с матерью Гарри из-за того, что она собиралась выйти замуж за солдата. (Я, конечно, не виню её за это.
На самом деле я дам вам, двум девушкам, один совет: никогда не смотрите ни на что другое, потому что это абсолютно единственная профессия — выходить замуж.)

«Конечно, я слышал всё о злобном старом дедушке Гарри и о том, как жестоко он обращался с родителями Гарри, так что вы можете себе представить, как я был поражён когда сестра Гарри Дорис, которая, конечно же, очень красива и очень похожа на Гарри, представила его, и старый джентльмен чуть не расплакался от радости и сказал, что он в точности похож на свою дорогую мать.
»Затем Гарри представил меня как свою жену, и мы оба почувствовали себя очень важными, конечно же, потому что мы были женаты.
Затем последовал общий хор удивления, поздравлений и всего такого.
И я подумал, что родственники просто обязаны будут пожать мне руку.

"А потом дедушка Гарри настоял на том, чтобы мы все сели в большую машину и отправились на обед в Грейт-Мертон, который находится примерно в тридцати милях от Джанкшена, где он снял большой загородный дом.

"И, дорогие мои дети! Короче говоря, с тех пор мы здесь и находимся.
И будем здесь ещё три дня.

"Дорис, замужняя сестра, просто ангел. Она подарила мне кучу вещей для приданого. Просто подожди, пока не увидишь их.

«Что касается старого дедушки, то я не могу передать, какой он замечательный. Как сказал бы Рэттл: "Разве это не _забавно_?"
Просто удивительно, что он когда-то был против солдат и считал их безмозглыми, тупыми и кровососущими паразитами, которые истощают ресурсы страны, чтобы содержать свои бесполезные орды! Теперь он полностью изменил своё мнение обо всём этом». Он начал менять его, когда впервые услышал о зверствах в Бельгии,
и с тех пор продолжает это делать. Когда дело дошло до «Лузитании», он
действительно проникся симпатией к нашей армии, которая сражалась, чтобы подавить
нацию варваров, и к тому времени, когда мы прибыли в
Немцы стреляли по женщинам и детям, которых забирали в
лодки с того другого тонущего корабля, ну, а эффект, который это произвело на
Дедушка Гарри был просто необыкновенным. Он чувствовал, что все эти
годы, когда он сокращал вооруженные силы Англии,
и жалел каждый пенни, который уходил на поддержание Службы, что
он делал? Помогать немцам. Да, протягивать руку помощи
те звери, которые хотят прийти и забрать нашу империю. Так что, конечно, он ужасно раскаивался в этом и в том, что выгнал собственную дочь из дома, потому что у неё хватило ума увидеть то, чего не видел он, а именно, что солдаты — самые замечательные люди на свете!

"Конечно, он не стал объяснять это тогда, на улице у перекрёстка. Это было позже, когда мы все уже мчались в Грейт-Мертон.

"Кстати, я совсем забыл объяснить, что там был ещё один солдат
Когда мы приехали, то обнаружили здесь генерала Блэнкли. Я не знаю, кто он такой.
Но он был так увешан золотыми дубовыми листьями и алыми нашивками, что почти не было видно формы цвета хаки. Так что он, должно быть, кто-то ужасно важный, настолько важный, что смог устроить так, чтобы Гарри получил целых пять прекрасных дней отпуска.

«Конечно, вы скажете, что всё это не оправдывает нас за то, что мы не оставили сообщение в «Ройял» для Рэттла и мистера Ласселса, когда они туда приехали.

» Конечно, это не оправдание, но о!  мои дорогие, если бы вы только знали
о том волнении, которое мы все испытываем, ведь мы
успешно проложили себе путь на Джанкшен, как называет его Рэттл, и
ведь мы действительно поженились, и ведь мы встретились с давно потерянными родственниками.

"Что ж, возможно, однажды ты узнаешь, в каком радужном вихре мы живём.

"Я надеюсь, что узнаешь, я уверен в этом.

«Дедушка Гарри был непреклонен в вопросе пособия для
Гарри.

 «Не то чтобы меня хоть сколько-нибудь волновали деньги,
даже если бы мне пришлось отказаться от своей доли тех грошей, что мы получаем от
отец, потому что я вышла замуж против его воли: даже если бы это случилось,
я бы с радостью жила на те деньги, что Гарри мог бы мне выделить из своего жалованья, даже если бы я не могла позволить себе никакой другой одежды, кроме зелёного плаща и маленькой кожаной шляпки, в которых я выходила замуж, пока жива.

«Но как бы то ни было, я не думаю, что могла бы быть счастливее, если бы не одно «но», а именно: если бы я могла услышать, что вы двое собираетесь пожениться с кем-то почти таким же милым, как мой Гарри. Конечно, не стоит ожидать чего-то столь же милого».


(Жаль, что Нэнси не могла видеть лицо Эвелин при этом последнем замечании! Это
действительно было исследование!)

Послание заканчивается наконец:


"С наилучшими пожеланиями и надеждой увидеть вас всех в четверг. От

 "Твоя счастливая и любящая сестра",
 "НЭНСИ МАСТЕРС".


"Конечно, ей нужно пойти и поставить свою фамилию, просто потому, что она
оказалась другой", - кисло прокомментировала Эвелин. На самом деле, я
хотел бы я, чтобы она не была такой крысиной в эти дни, я думаю, она, должно быть, чем-то больна
! Она никогда раньше не писала нам и не подписывалась сама
"Нэнси Вердели ", - замечаю я.

«О, моя дорогая!  Будь терпимее к причудам людей, которые сильно влюблены!  Бесполезно ожидать, что они будут вести себя как нормальные люди.  Я читал об этом во множестве книг, — сказал я ей.  Мы должны считать большой удачей то, что она вообще снисходит до того, чтобы писать нам, пока не выйдет из этой по-настоящему глупой стадии.
»Вот постскриптум: "Пожалуйста, передайте от меня привет Фрэнку".

Полагаю, теперь, когда Нэнси - молодая замужняя дама, это считается
вполне прилично, что она называет приятелей своего мужа по их христианским именам
?

Сегодня после чая Эвелин самым чопорным тоном передала ему сообщение — или, скорее, свою версию сообщения, а именно: «Моя сестра хотела, чтобы вы помнили о ней с теплотой, мистер Ласселлс».
Мистер Ласселлс сказал: «О!  Я вам очень признателен», — и глазом не моргнул. С его стороны было очень порядочно не выдавать тот факт, что я
встретила его перед обедом, когда он спускался на пляж в болотных сапогах и
непромокаемом пальто, и что я сказала ему самым жизнерадостным тоном: "Нэнси
шлет тебе свою любовь".

Это, конечно, намного удобнее теперь, когда я сделал
Я подружилась с этим маленьким существом, и теперь, когда я поняла, что он на самом деле не такой плохой, как мне сначала показалось.

 Более того, он уже не такой невзрачный, как раньше.

 И на это есть причина.

 Он сам поднял эту тему сегодня утром, когда ему пришлось позавтракать на полчаса раньше обычного, и я была единственной, кто оказался в столовой. Я налила ему кофе и как раз протягивала ему чашку, когда он сказал:


"Мисс Бетти, я хотел бы знать, считаете ли вы, что ситуация хоть немного улучшилась..."

«Что значит «улучшение»?» — невинно спросила я его, стоя за кофейником, как будто не понимала, что он имеет в виду.

Но, конечно, я понимала.  Я, конечно, заметила это в ту же секунду, как он появился, чтобы поздороваться.

Потому что он сделал то, что больше всего влияет на внешний вид человека, будь то мужчина или женщина.

А именно, он уложил волосы по-другому.

Он перестал зачёсывать их назад ото лба, как Жильбер Филбер. Он подстригся и помыл голову шампунем, так что волосы легко уложились по-новому.

И он зачесал их набок — он зачесал их слева направо, что является самым элегантным способом в мире.

Во всяком случае, ему это идёт: это придаёт волосам лёгкую волнистость.

Едва заметную волнистость, не глубокую морщину, как у мужа Нэнси, с его угольно-чёрными волосами, а едва заметный изгиб, который придаёт его рыжим волосам довольно красивый оттенок. На самом деле это не такой уж отвратительный оттенок красного, как мне всегда казалось.
Но когда тебе не нравится человек, ты не можешь позволить себе быть объективным в оценке его внешности, не так ли?

Однако теперь, когда он мне больше не нравится, я могу взглянуть на него более беспристрастным взглядом! Я взглянул на него поверх кофейника и
спокойно сказал:

"Да, я думаю, это действительно большое улучшение. Я думаю, что так гораздо лучше, хотя жаль, что ты не сделал этого раньше."
"Я должен был сделать это раньше," — с жаром сказал мистер Ласселлс. «Я должен был сделать это в ту же секунду, как прочитал твоё письмо —
знаешь, то, что ты адресовала «Одинокому младшему лейтенанту», где ты говорила, что ненавидишь людей с зачёсанными назад волосами? Я должен был начать всё сначала
Тогда я так и сделал, только это было, когда я писал тебе incog. и очень боялся, что этого будет достаточно, чтобы ты что-то заподозрила.
"Осмелюсь предположить, что так и было, — сказал я, довольно весело смеясь. "Полагаю, я довольно проницателен и вижу всё, что происходит!"

Я обнаружил, что теперь могу посмеяться над «Одиноким младшим офицером», вместо того чтобы краснеть, как человек, который выкрасил себя в чёрный цвет, чтобы сыграть Отелло, каждый раз, когда заходит речь об этом.

"Я говорю, что меня очень задело, что ты считаешь это хоть каким-то улучшением," — сказал мистер Фрэнк Ласселлс, смутившись, как девчонка
в школе все начали носить какие-то новые блузки. «Я рада, что перестала быть для тебя — э-э — бельмом на глазу!»
 Ну, обычная вежливость требовала, чтобы я сказала, довольно
настойчиво: «Ты никогда не был бельмом на глазу!»

 «Да ладно, был», — сказал он, как будто хотел, чтобы это было так.
«Но пока я не такой, как сейчас, — такой ли я?»
Он сказал это с таким пафосом, что я не смог сдержать улыбку, снова отметив, насколько лучше он стал выглядеть после смены причёски.

"Такой_ли_ я?"
«Нет. Раз уж ты _должен_ ловить комплименты, то теперь ты не бельма на глазу».

— Ваше здоровье! — сказал он, но так и не притронулся к бекону. — А раз так, как вы думаете, не проявите ли вы филантропическую жилку и не окажете ли мне _большую_ услугу, мисс Бетти?
 — Что это может быть? — спросила я, не в силах скрыть интерес. — Вы хотите, чтобы я уложила волосы по-другому?
 — О нет! Пожалуйста, не трогайте ваши прекрасные ... я имею в виду ваши волосы. Они
И так выглядят совершенно безупречно, - поспешно сказал мистер Ласселлс.
"О чем я собирался просить тебя, так это сказать мне, не будешь ли ты возражать ..."

Но мне не выпала честь услышать, что именно он хотел знать, что я
Я бы не возражал, потому что в этот момент вошла тётя Виктория, потирая руки и говоря, что, по её ощущениям, у нас, должно быть, градусов несколько ниже нуля.


Я вскочил, чтобы уступить ей место, а мистер Ласселлс вскочил, чтобы поздороваться с ней.
Из-за разговоров о погоде и о том, во сколько молодые хозяева вернутся домой в четверг, у мистера Ласселлса просто не было времени продолжать спрашивать меня, в чём заключается его просьба.

Интересно, что же это могло быть?

Возможно, он вспомнит об этом через день или два. Я не хочу
спросите его: может показаться, что я проявляю к нему чрезмерный интерес, чего я, конечно, не делаю, за исключением того, что я действительно считаю его милым, забавным малышом, с которым очень весело дружить.
 Самое волнующее событие в моей жизни сейчас — это мысль о том, что молодожёны, мистер и миссис Гарри Мастерс, если хотите, вернутся и поселятся в Мад-Флэтс!




ГЛАВА XVI

НЕОЖИДАННОЕ СОБЫТИЕ

Право же, наша семья — самая шумная на свете! Мне кажется, что мы постоянно устраиваем скандалы в каком-нибудь новом месте.

Я должен был догадаться, что Нэнси сбежит с капитаном
Мастерс был бы вполне достаточным развлечением, скажем, на ближайшие два года, и нам не нужно было бы ждать чего-то ещё, что могло бы потревожить эту голубятню под названием «Поместье, окружённое рвом». Я бы подумал, что теперь мы можем спокойно ждать хотя бы мирной и ничем не примечательной зимы, лета и весны.

Но нет.

Этого слишком много, чтобы ожидать. Не успела Нэнси вернуться из своего пятидневного медового месяца, не успел я перестать испытывать абсолютный восторг по этому поводу каждые пять минут в течение дня, не успел я перестать говорить о «мисс» Нэнси со слугами, как появился новый повод для радости.
Меня застала врасплох неожиданность.

И как вы думаете, кто на этот раз?

Эвелин, если вам не трудно! Эвелин, старшая в семье, самая воспитанная, самая уравновешенная, как говорит тётя Виктория, и та, кто всегда меньше всех из нас троих болтала чепуху. Пусть это будет уроком для всех девушек, которые считают себя «разумными».
Я знаю, что Эвелин всегда так считала. А теперь послушайте, что с ней случилось.


Это произошло через два дня после нашего долгого разговора о письме Нэнси, в котором она сообщала о своей свадьбе.

 Думаю, я Я говорил тебе, что Эвелин показалась мне довольно резкой по этому поводу или, по крайней мере, не проявила сочувствия, отпуская замечания о том, что у девушек, похоже, размягчаются мозги, как только они влюбляются, и что это идиотизм — думать, что её долг — стать ковриком у ног молодого человека!

Всё это, знаете ли, было совсем не похоже на Эвелин, на ту Эвелин, которую мы знали всегда.
Но, конечно, как мы, кажется, уже говорили, мы заметили, что она стала гораздо более чопорной и легкоранимой с тех пор, как состоялся тот первый головокружительный приём в поместье Моутэд-Грейндж, когда
Тётя Виктория действительно поставила на стол шампанское к ужину, а мистер Кёртис после этого поцеловал Нэнси у окна на лестнице. Да, думаю, именно тогда мы начали понимать, что Эвелин была, как говорится, «гораздо приятнее» нас с Нэнси.

 Однако вернёмся к делу. С тех пор Эвелин становилась всё более и более замкнутой.
Она никогда не была весёлой и не смеялась с нами, как раньше.
Она перестала играть на пианино в «Логово» — то есть перестала пытаться перепеть дерзкие мелодии из ревю, которые мы все так любим.

В последнее время она не выносит ничего из этого, кроме того, что я называю «унылым вальсом», вроде «Судьбы», или одного из тех навязчивых ноктюрнов, которые действительно
настраивают на то, чтобы пожалеть о своём рождении!

 Или же это одна из песен из тех допотопных старых песенников в красных кожаных обложках, которые мы унаследовали от
бог знает кого, под названием

«Не любите, не любите, о несчастные глиняные дети».
Но большую часть времени она теперь проводит на занятиях по перевязке или в фонде сбора белья для солдатских детей.

Серьёзно, она стала вести себя как девочка из тех старомодных
книги, которые наскучили ей жизнью и мирскими развлечениями и которые заставляют её подумывать о том, чтобы уйти в монастырь. Сегодня днём она возвращалась с перевязочного класса, когда я, по-видимому, задел её за живое, сделав самое безобидное замечание, какое только можно себе представить: по крайней мере, я думал, что оно безобидное.
Видите ли, она очень опоздала, по крайней мере на полчаса позже, чем обычно заканчивается перевязочный класс — я имею в виду, когда он распадается, — и я сказала: «Поторопись, Эвелин, тебе лучше заглянуть на кухню по пути наверх и попросить их наполнить для тебя маленький коричневый чайник свежим чаем: мы почти закончили в столовой».

(Я забыл упомянуть, что у нас всегда есть чай в столовой сейчас,
вместо гостиной, а Мистер Ласселлз, кто
говорит, что он любит раскрывать себя и не садиться в страхе и
дрожит, чтоб его не испортить ковер каждый раз, когда он падает
крошка, который, в конце концов, только естественно; и почему он не может быть
допускается, чтобы чувствовать себя дома после беспокоят днем возиться
с "приложениями для мужчин уходить", - и больной сообщает, и вечером
проходит, а половина-проезд железнодорожного ваучеры, и все те вещи, которые я
Я думаю, это очень умно с его стороны — знать, как справляться с ситуацией, вот и всё! Но что касается Эвелин, которая опоздала к чаю.)

 Я беззаботно продолжила: «В чайнике в столовой осталось только то, что вы могли бы назвать «мужским чаем», а я знаю, что вы сейчас не одобряете всё, что связано с мужьями».

Конечно, я лишь хотел немного поддразнить её из-за того, как она относится к Нэнси и её новому мужу.
Я и подумать не мог, что захочу как-то расстроить Эвелин.


Но, к моему ужасу, именно это я и сделал.

Для Эвелин, пожалуйста, уставился на меня на мгновение, как если бы я был
волос в масле, а затем вспыхнула, положительно яростно: "о!
Рэттл, ты несешь слишком много чепухи! Ты действительно несешь и говоришь
ужасные вещи, и это очень недобро с твоей стороны, это отвратительно!"

"Что, черт возьми, все это может значить", - спросил я себя.
Разве это не смешно?

 Я стоял в холле под висячей лампой, совершенно сбитый с толку и ошеломлённый, а Эвелин продолжала в том же духе:
"Вы оба теперь постоянно меня раздражаете! Так было всегда"
в последний раз, я уж и не помню, когда это было! Ты не придаёшь значения тому, что я говорю:
ты только смеёшься надо мной и издеваешься. Я знаю, что это так! Ты и
Нэнси! Кажется, у меня не осталось даже сестёр...
А потом она развернулась и бросилась вверх по лестнице, и я услышал, как за ней захлопнулась дверь.

Что же, в конце концов, могло случиться?

Я вернулась в столовую с четвёртой тарелкой маффинов для мистера Ласселса и маленьким коричневым чайником с вкусным, свежим, горячим чаем для этой необыкновенной Эвелин. Почему-то мне казалось, что она не собирается спускаться и пить чай.

Так что через минуту-другую я принесла небольшой поднос и сервировала на нём по-настоящему соблазнительный чай для одного человека.


Я сказала тёте Виктории и мистеру Ласселсу, что, по-моему, у бедняжки Эвелин болит голова.


Всегда приятно и безопасно сказать что-то такое: это ни к чему тебя не обязывает.

Затем я поднялась в комнату Эвелин и постучала в дверь.

Как я и ожидал, ответа не последовало, поэтому я спокойно вошёл.

 Эвелин лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, совсем как Нэнси на прошлой неделе, когда она притворялась, что у неё ужасно болит зуб!

 Но Эвелин не притворялась.

Когда я вошла, она внезапно замолчала, но я знала, что она рыдала так, словно у неё разрывалось сердце.

"Я принесла тебе чаю," — сказала я.

"Я не хочу никакого чая, спасибо, Рэттл," — ответила Эвелин приглушённым голосом, в котором больше не было злости.

"О, хочешь. Просто чашечку хорошего чая!" Тебе не нужно ничего есть, если ты не очень голодна, — сказал я.


Я сел на кровать рядом с ней, обнял её и уговорил выпить немного горячего чая, очень сладкого и с молоком, в котором плавал длинный чайный лист, что означало
Незнакомец очень скоро увидит её.

И это будет очень высокий незнакомец.

Однако я больше ничего не сказал об этом, не желая раздражать её ещё больше.

Я просто прошептал ей: «Ужасно жаль, старушка, если я тебя расстроил».

Эвелин сглотнула и сказала: «Всё в порядке, Рэттл, ты ни в чём не виноват. Я была свиньёй, но…»
Тут она снова сглотнула, а затем нащупала свой носовой платок, который к тому времени превратился в маленький серый мокрый комок ткани.

 Я сунул ей в руку свой, вполне приличный и сухой.

(На самом деле это было не моё платье, а очень большое белое шёлковое платье с
«Ф. Л.» вышито в углу. Ты же знаешь, как путается стирка, когда вас много в одном доме, и я знала, что мистер Ласселлс не будет возражать, если я воспользуюсь его платком всего на неделю.)

 Я серьёзно сказала Эвелин: «Ты же знаешь, что ты совершенно, совершенно не права, думая, что мы с Нэнси недостаточно хорошо о тебе думаем. Да мы же тебя ужасно любим, если бы ты только знала. Когда мы начинаем
смеяться над тобой за то, что ты такая чопорная...
"О, Рэттл, не надо! Чопорная!" — воскликнула Эвелин. "Любой, кто знал, что
я чувствую внутри, понял бы, что меня нельзя назвать чопорной!"

«Ну, ты более чопорная, чем мы», — сказал я.  «Но если мы над этим смеёмся, значит, мы так сильно тебя любим и так рады, что хотя бы одна из нас пытается вести себя как леди!»
 Я заставил её выпить ещё немного чая, а потом съесть кусочек кекса, от чего ей, кажется, стало лучше, и вскоре она уже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы признаться мне: «О, Рэттл! Я так ужасно несчастна! самая
несчастная девушка в Мад-Флэтсе!" - сказала она.

"Моя дорогая старушка, почему?" - Что? - спросил я, убирая поднос с ее пути и
садясь рядом с ней на кровать. - Ты не можешь мне сказать?

В сдавленным голосом бедная старушка Эвелин сказала что-то о том, чтобы сказать
кто-то или лопнуть.

"Скажи мне," я поощрял ее. "Это было на самом деле", потому что ты
думала, что мы с Нэнси не так любим тебя, как раньше?

Эвелин покачала головой. "Дело не в этом. Это не имеет никакого отношения к
этому ".

«Вы что, поссорились, — спросил я, — с классом перевязочных работниц?»
Потому что я знал, какая сестра у доктора — кошка в варежках.
Кажется, она без ума от викария и однажды ужасно разозлилась, когда услышала, как доктор сказал, что викарий сказал, что старшая мисс Вердели
Она была из тех девушек, которые стали бы правой рукой приходского священника.

С тех пор она всегда была с Эвелин до безобразия вежлива,
а поскольку она секретарь в классе по наложению повязок, я подумал, что таким образом она мстит викарию за его представление о правой руке.
Но нет. Эвелин сказала, что это тоже не имеет к этому никакого отношения.

"Есть ли что-нибудь, - предположил я, - с чем я мог бы тебе помочь?"

"Никто никогда не сможет мне помочь", - сокрушалась Эвелин. И она добавила что-то вроде "
залпом", что так удивило меня, что я подпрыгнул на кровати
и чуть не опрокинул чайные приборы на подносе у моих ног.

«Кто-то, — простонала Эвелин, — кто-то хочет на мне жениться!»
 «Что?!» — воскликнула я так громко, что удивительно, как меня не услышали внизу, в столовой.
Серьёзно, со всеми этими любовными интригами в доме мне придётся научиться немного контролировать свой голос.  «Жениться на тебе?»

Дело в том, что я чуть не спросил: «Почему?» Потому что я никогда не думал, что Эвелин, хоть она и такая красивая и во многих отношениях такая милая, относится к тому типу девушек, в которых можно влюбиться! Нэнси, да. Но Эвелин, которая не испытывает симпатии к мужчинам! Я бы подумал, что они переспали
к этому и избегал таких девушек, по крайней мере, в качестве жены!

Затем я взял себя в руки и высказал свои второстепенные мысли. "Что ж,,
Полагаю, я знаю, кто это. Полагаю, это викарий?

- Ничего подобного, - возмутилась Эвелин. - Это
молодой человек.

(Видите ли, викарию для начала нужно быть по крайней мере тридцати двух лет.)

"О," — сказала я, глубоко вздохнув, потому что это меняло дело.
"Две девушки из нашей семьи хотят выйти замуж за одну неделю! Как это ужасно волнительно! Интересно, кто будет следующим? Но, Эвелин! Ради всего святого, скажи мне, кто этот молодой человек? И почему, почему ты
плачешь из-за него?»
Бедняжка Эвелин снова разрыдалась так горько, что не могла говорить.

"Забавный способ принять предложение," — сказал я. "Значит ли это... я хочу сказать, значит ли это, что ты ему отказала?"

"Да-а-а!" — всхлипнула Эвелин.

Я обрадовался ещё больше. Видишь ли, это было в отличие от романа Нэнси. Теперь у нас в доме были и те, и другие: и те, кто говорит «да», и те, кто говорит «нет»! Какой у меня богатый опыт!

"Должно быть, очень больно причинять мужчине столько страданий, даже если он тебе не настолько нравится, чтобы выйти за него замуж," — сказала я с пониманием. — И всё же, Эвелин, ты должна смотреть на ситуацию с позитивной стороны
Ты же знаешь, тебе нужно помнить, что, хотя он и может казаться расстроенным, на самом деле ты не разбила ему сердце навсегда. Конечно, он говорит, что ты это сделала, я полагаю? Но не верь ему, моя дорогая, — сказала я, ободряюще похлопав её по руке. — Он справится с этим. Посмотри, что делают сотни мужчин. Вспомните половину романов, которые мы прочитали, — там всё об этом. Вспомните народную песню из Сомерсета:

 ""_Трава, что когда-то была втоптана в землю,
 дай ей время, и она снова поднимется: дай ей время, и она снова поднимется!_""


Я не могла не порадоваться этой цитате: она была как нельзя кстати. Затем я продолжила утешать бедную Эвелин, которая уткнулась головой в подушку, и было видно только её маленькое розовое ушко. Я прошептала ему:
«Знаешь, я на днях читала книгу, в которой говорится, что вряд ли какой-нибудь мужчина получит ту девушку, о которой он просил: большинству из них отказывают один или два раза, прежде чем они находят женщину, которая им подходит. Этот твой поклонник, наверное, был бы очень благодарен, если бы ты ему отказала, — сказал я. — Через год или два.
Она не ответила, но я знаю, что она меня услышала.

«Видишь ли, недостатка в девушках нет, — рассудительно сказал я.
 — Любой молодой человек может выбирать из множества кандидаток, особенно после этой войны, когда молодых людей станет ещё меньше, чем раньше!  Так что не унывай, Эвелин.  Он скоро забудет».

При этих словах Эвелин внезапно оторвала свою золотистую головку от подушек
и повернула ко мне раскрасневшееся и заплаканное лицо. Затем она швырнула в меня
еще одну бомбу удивления.

"О, Рэттл! не надо, не надо!" - отчаянно умоляла она меня. "Моя дорогая! ты
думаешь, что утешаешь меня, не так ли? Но если бы ты только знала, каждый
твои слова о тех других девушках причиняют боль. Ты думаешь, я хочу, чтобы
он немедленно женился на ком-нибудь другом? Я, которой он так ужасно нравится,
сама ужасно ".

Вот это был удар в лицо! Я сказал: "Он тебе ужасно нравится, и все же
ты не собираешься выходить за него замуж?"

"Я не могу", - причитала Эвелин.

"Почему?" - Спросила я, совершенно взволнованная. Это было самое необычное во всей этой истории. «Он что, уже женат?»
 Эта ужасная мысль, похоже, заставила Эвелин — единственную в
этой семье, кто хоть как-то соблюдал приличия, — немного успокоиться.
Она села, опираясь на подушки, и снова разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.
борются в своем обычном прим выражение. "Женат, Погремушки! От
конечно, нет! Как будто я когда-нибудь говорил на такую тему, если он
была замужем! Ой! Здравствуйте! В нем нет ничего подобного
вообще!

- Тогда что же там? - Нетерпеливо спросил я. «И, для начала, Эвелин — скажи мне, пожалуйста, я правда думаю, что ты могла бы мне сказать, если я пообещаю не говорить ни слова, — я ужасно хочу знать, кто он?»
 Снова уткнувшись в подушку, Эвелин пробормотала что-то вроде: «Я думала, ты догадался.  Ты хочешь сказать, что на самом деле понятия не имеешь, Рэттл?»

На самом деле я ни капельки не сомневался. Потому что это был не викарий. А кто-то из солдат? Она едва заметно кивнула.


Тогда я начал перечислять имена некоторых офицеров, которых мы успели узнать с тех пор, как войска были в Мад-Флэтс. Сначала я, конечно, подумал о том, кто живёт в нашем доме.

Я сказал: "Это не мистер Ласселлз, не так ли?"

"О, Рэттл! не говори глупостей", - сказала Эвелин с дрожащим смешком.
"Мистер Ласселлз! Почему! Он всего лишь ребенок!"

"Ему-двадцать четыре! Целых три года старше тебя!" Я
парировал. Я собирался объяснить, насколько неожиданно надёжными и
Взрослый мистер Ласселлс казался таким же в тот ужасный момент на перекрёстке, когда мы не могли найти свадебную процессию. Но Эвелин продолжала:

"Ну, на двадцать четыре он не похож! Ему лет четырнадцать!"

"Но вы все, кажется, ужасно его любит", - напомнил я ей: "а вы
все меня ругают, потому что я не мог ... я имею в виду, я не могу--терпеть его. Он был
всегда любимый твой".

"Да, в некотором роде-такой приятный, дружелюбный как вы себя чувствуете
к младшему брату или племяннику, еще", - сказала Эвелин. «В этом смысле я очень люблю его милое мальчишеское личико и его отвратительные рыжие волосы».

«Я не думала, что его волосы такие отвратительные, — сказала я. — Во всяком случае, сейчас они выглядят не так уж плохо, потому что он стал зачёсывать их набок».
 «О! так вот что он сделал? Мне показалось, что они выглядят ещё хуже, но я не знала точно, что он с ними делал». Но каким бы милым он ни был, если бы он был единственным мужчиной, которого я вижу, я бы не хотела влюбиться в парня из Ласселса. О нет,
Рэттл. Это кто-то по-настоящему взрослый, по-настоящему умный.
 «И по-настоящему красивый?» — спросила я. Потому что цитата на календаре в «Логово» на сегодня была такой:

 «Хоть мы и знаем, что внешность обманчива,
 И всегда была таковой, почему-то эта привлекательная внешность
 Производит большее впечатление, чем лучшие книги.»
 (БАЙРОН.)


 Я подумал, что это правда. И Эвелин серьёзно сказала: «О!
Он _очень_ симпатичный. Красавчик».

"Самый красивый мужчина, который когда-либо был здесь, - это капитан Мастерс (которого мы
должны привыкнуть называть Гарри)", - сказала я. "Но, конечно,
Его заполучила Нэнси".

"Я никогда не должен был смотреть на капитана мастеров. Он слишком значительно
повести-й. Парикмахер блок, я должна ему позвонить", - заявила Эвелина,
довольно взволнованно. Когда она заговорила, в её голосе не осталось и следа рыданий. «Мой — я имею в виду, мужчина, о котором я говорю, в десять раз лучше мужа Нэнси и внешне, и во всём остальном. Угадай, кто это?»
Я добросовестно начал перечислять имена всех симпатичных мужчин, которых я видел в этом месте.

Адъютант? Нет. Тот молодой офицер из «Супер-Филбертов»? Нет.
Один из матросов с крейсера в заливе? (почти все матросы
симпатичные. Кажется, служба на флоте делает их такими
голубоглазыми!) Командир Смит? Мистер Браун? Мистер Робинсон? Нет, это был
ни один из них. Гораздо красивее любого из них.

"Тогда я не мог его видеть," — сказал я.

"О да, ты его видел, Рэттл. Часто."

"Не мог. Кого-то, кого я часто видел здесь? Да ведь это
только старый садовник Пенни, о котором я не догадался. Это не он,
случайно, правда, Эвелин?"

Это, слава богу, сделали Эвелин смеяться. "Не будь столь совершенно
идиотизм, погремушки! Если ты действительно слишком глуп, чтобы догадаться, я полагаю, что мне
придется сказать тебе самой.

И она сказала мне.

Она выпалила это в этих трех возбуждающих словах:

«Это мистер Кёртис!»

Вы это поняли, дорогие читатели? Я не понял этого в течение трёх секунд после того, как она это сказала. А потом...

Ну, слава богу! Я не потерял голову и не воскликнул: «Мистер...
Кертис!» — с протяжным воплем идиотского веселья! Этого потрясения было достаточно, чтобы я... Однако, похоже, к потрясениям можно очень быстро привыкнуть. После первых двух или трёх. Нас, девочек, всего трое, но я думаю, что в действительно больших семьях, например, где семеро или восьмеро детей, им пришлось бы поверить, что наступил конец света, прежде чем они бы и глазом моргнули.

Видите, каким я стал суровым! Я даже не стал объяснять Эвелин, что не подумал о мистере Кёртисе по той простой причине, что этот молодой учитель, который теперь стал солдатом, не произвёл на меня ни малейшего впечатления. Я смотрел на него, когда мне удавалось на него взглянуть, как на бледную, размытую, длинноногую тень, которая просто сидела, моргая сквозь очки, на самом высоком стуле, чтобы было куда вытянуть ноги. Один или два раза после той знаменитой вечеринки я задавался вопросом, продолжает ли он писать
его статьи о «понтонном мостике для девушек» или что-то в этом роде, или о том, сочинял ли он когда-нибудь стихи о «первом поцелуе» или что-то в этом роде. Потом, когда начался роман Нэнси Мастерс, я уже не могла думать ни о чём другом, кроме мистера
Кертиса. Если бы я могла, я бы никогда не связала его с чем-то подобным!

И всё же Эвелин, если хотите знать, была самой разборчивой и самой благовоспитанной из нас, девушек. Она чуть ли не выплакивала глаза из-за того, что по какой-то причине хотела выйти за него замуж, но всё же не собиралась этого делать!

Я в изумлении уставился на неё. «Красивый», — сказала она! Разве это не смешно?
Я понял, что мистер Кёртис, которого видела она, должен был быть совсем не таким, как мистер Кёртис, которого видел я.


Может быть, так происходит с каждым молодым человеком или девушкой, в зависимости от обстоятельств? Пожалуй, самое сильное потрясение, которое только можно себе представить, — это на полчаса стать обладателем чьих-то глаз, как мистер Ласселлс однажды позаимствовал очки мистера Кёртиса, чтобы посмотреть, как он в них выглядит.  А каково было бы увидеть, как другие люди воспринимают своих лучших друзей?  Честное слово!  Это было бы нечто!

Стихотворение о том, как ты видишь себя глазами других, не было бы таким, если бы в нём не было других!


Только подумай о девушках, например, которых ты всегда считал
безнадёжными уродинами и фрямами. Представь, что ты видишь их преображёнными
в нечто среднее между Лили Элси и Миллисент, герцогиней Сазерленд!

А теперь просто подумайте о молодых людях, которых вы всегда считали «тем самым», и представьте, как они превращаются в жалких ничтожеств, какими их могут считать другие девушки!

(Я бы очень хотел, чтобы была создана машина, которая позволила бы нам это сделать. Однако я
Полагаю, это одно из тех изобретений, которые, похоже, никогда не получат широкого распространения в наше время, как, например, заколки для волос, которые втыкаются в голову, или шёлковые чулки, которые никогда не спускаются по лестнице.)

Однако вернёмся к этому совершенно необъяснимому роману между Эвелин и мистером Кёртисом.

"Ты... я знаю, ты никому не расскажешь," — сказала она. "Никто не знает."

«Он знает?» — спросила я. «Я имею в виду, что он тебе нравится?»

«О нет! О нет!» — воскликнула моя сестра. «Потому что я, конечно же, сказала ему, что это не так».

Мне это показалось глупым поступком. Какая трата времени!
За исключением, конечно, тех старомодных романов, что стоят на верхней полке в «Логово», где девушка иногда опускает глаза (почему?), вздрагивает (от чего?) и отказывает мужчине только для того, чтобы он попросил её снова.

 Я подумал, не в этом ли дело. Я спросил Эвелин.

"Попросит меня снова? О нет. Я ясно дала ему понять, что из этого не выйдет ничего хорошего, — продолжила эта загадочная Эвелин.

 «С какой стати?» — спросил я.

 Прошло немало времени, прежде чем я смог заставить этого абсурдного Сфинкса по имени
 Эвелин снизойти до того, чтобы рассказать мне о причине, которая стояла между ней и
мужчина её (не принимающего во внимание вкусы) выбора.

Наконец-то всё выяснилось. Конечно, причина была совершенно ничтожной.
Просто вот в чём дело:

Эвелин чувствовала, что не может выйти замуж за мужчину, который испытывал влечение к её сестре до того, как сделал предложение ей!

"Это бесполезно! Я должна была бы ревновать, — сказала она, садясь и безучастно глядя на фотографию в рамке, на которой мы втроём были маленькими девочками с кудряшками поверх матросок.
— Ты не понимаешь, Рэттл, что я должна была чувствовать.
Каждый раз, когда он целовал меня, я должна была... — тут она уткнулась лицом в подушку, — я должна была
Я вспомнила о том случае у окна на лестнице, когда он поцеловал Нэнси.
 «Моя дорогая, хорошая девочка!» — сказала я ей, чувствуя себя старой девой.  «Разве ты не помнишь, как мистер Кёртис был...» — тут я чуть не сказала «постоянной шуткой», но остановилась, потому что подумала, что Эвелин это не понравится. Вместо этого я сказала: «Разве ты не помнишь,
как мистер Кёртис удивил всех остальных молодых людей тем, что вообще ни с кем не целовался? Они, кажется, думали, что он
обычный «слон в посудной лавке» — я имею в виду, очень необычный.

"Так что, я думаю, больше половины мужчин, которые обручаются, должны были
целовал других людей раньше: или, по крайней мере, еще одного человека ".

"Да, но не родную сестру девушки".

"Не вижу, какая это имеет значение", - сказал я.

"Вся разница в мире", - упрямо сказала Эвелин.
"Рэттл, ты не понимаешь, что я чувствую по поводу подобных вещей.
Как ты мог? Ты слишком молода.
 «Я считаю, что это самый несправедливый аргумент в мире по отношению к сестре, которая просто родилась на четыре года позже тебя», — упрекнула я её.  «Я уверена, что в своих мыслях я старше тебя».

— Я рада, — сказала Эвелин, мрачно глядя на меня, — что ты не
такой несчастной".

"Тебе не нужно было быть несчастной, если бы у тебя хватило ума принять мужчину, который тебе небезразличен!
Эвелин!"

- Да, мне нужно, - хрипло возразила Эвелин. "Я была бы отчаянно
несчастна, если бы собиралась выйти замуж за мистера Кертиса, зная, что у него ... о,
боже!"- голова снова опустилась на подушку, "зная, что он
сначала он позаботился о моей сестре.

"Но ты, похоже, и так будешь очень несчастна", - заметил я.
сочувственно глядя на ее взъерошенные волосы на затылке. «Значит, я должен был подумать, что лучше быть несчастным с теми, кто тебе нравится, чем просто оказаться на необитаемом острове в полном одиночестве!»

Она лишь повторила, что я слишком молода, чтобы понять.

"Мистер Кёртис на много лет старше нас обеих, и ты не даёшь ему понять, что я молода, — сказала я. — Он думает, что ты не выйдешь за него замуж только потому, что он тебе недостаточно нравится?"
"Да, именно так, — безнадёжно ответила Эвелин.

Говорят, что любовь меняет людей. Она самая невыносимая из всех, с кем мне доводилось сталкиваться за всю мою карьеру!

Мы не можем этого допустить. Всё должно быть правильно. Кто-то, способный здраво рассуждать, должен что-то сделать.

_Я_ должен что-то сделать.

А пока разве я не был прав, когда говорил тебе, что моя сестра
Эвелин была ужасным предостережением и наглядным уроком для всех «разумных» девушек?




 ГЛАВА XVII

ВЕЧЕР, ПОЛНЫЙ ВОЛНУЮЩИХ СОБЫТИЙ

В этом доме просто не может не происходить что-то новое! Я думал, что сегодня мы достигли кульминации!

И всё же! постучим по дереву, мало ли! Возможно, за углом нас ждёт что-то ещё.

 Начнём с самого начала.  Это было вечером после того, как Эвелин призналась мне в своей любовной связи.

 Какой контраст между началом и концом того вечера!

Начнём с самого начала.

 Мы очень тихо провели время в гостиной.
Тётя Виктория играла в «терпение» на своём зелёном столике у камина, а я усердно
вышивала топ для сорочки, который только что сшила из двух очень красивых
носовых платков и который собиралась подарить на свадьбу своей сестре Нэнси.

Потому что, даже если она может позволить себе заплатить за новое приданое
из дедушкиных накоплений, я думаю, ей всё равно хотелось бы, чтобы несколько вещиц сшили для неё её плоть и кровь.
Поэтому я шью «поцелуй
и с добрыми пожеланиями в каждый стежок этого милого топа, как и всегда следует делать с подарками, которые вы дарите тому, кто вам очень дорог.

 Эвелин, бедная девочка, выглядела совсем измождённой! после того, как сегодня днём она расплакалась и призналась в своих чувствах, она довольно вяло вязала пару варежек цвета хаки для одного из мужчин в компании мистера Ласселса.

Сам мистер Ласселлс развалился в своём любимом кресле, самом удобном в гостиной.

И так и должно быть, учитывая, как много ему приходится работать, бедняге!
и как он просто слоняется весь день. Это действительно похоже на ту песню, которую он постоянно напевает:

""_Я делаю всю работу," — говорит младший офицер._"
Сегодня это были брюки, можете себе представить; он потратил несколько часов на четыре пары самых ужасных брюк цвета хаки, которые выглядели так, будто были сделаны из старого войлока, который мы нашли под ковром на лестнице. «Пожалуйста, сэр, как вы думаете, стоит ли их чинить?»
и всё такое. Вдобавок ко всему возникли сложности с человеком, которого называют ответственным за складские запасы и который постоянно жалуется
что драгоценными запасами распоряжаются неправильно и что людей запугивают, хотя они этого совершенно не заслуживают. Мистер Ласселлс сказал, что с нетерпением ждёт возможности пожить в тишине и спокойствии в окопах после всего этого.

Однако пока он сидел в кресле и курил сигарету — о да! Сигареты в гостиной тёти Виктории в наши дни — это пустяки. Я вполне ожидаю, что однажды вечером она сама зажжёт свет! Ну что ж!
Он курил сигарету и посмеивался над экземпляром _The Natal Newsletter_, корабельной газеты, которая
написанный, распечатанный и все, что было на борту корабля. Его одолжил
ему командир, который украл его у одного из матросов на
траулере.

"Вы могли бы почитать нам вслух", - сказала я, продолжая зашивать.

И он, мистер Ласселлз, сказал, что прочитал стихотворение, которое должно было быть
о ее превосходительстве Королеве Елизавете.

«Ты сама на себя не похожа», — сказал он довольно лукаво. «Всё начинается так:

"_Она настоящая современная штучка----_"»
 «Я ненавижу, когда меня называют штучкой!» — вмешалась я, но он нахмурился.
 Это была не настоящая хмурость, понимаете: мы уже были почти друзьями.

"'_И старики прозвали ее довольно быстро----_'"

("Хм, это не очень уместно") — вставил мистер Ласселлс, продолжая читать:

"'_Она девушка с очень твердыми убеждениями._'"

("Все в порядке, не так ли?")

«Хоть она и молода, у неё уже есть яркое прошлое».
("Это весёлая поездка в Джанкшен, мисс Элизабет, в день свадьбы вашей сестры.")

 «Когда она выходит на прогулку, там царит смятение.
 Среди восточных щеголей в мешковатых брюках.
 Ибо она пускает стрелы Купидона
 В районе их сужения
 Наша милая маленькая Лиззи в головокружительных Дарданеллах!_'"


Тут тётя Виктория оторвалась от своего чтения и мягко спросила:
"Что вы читаете, мистер Ласселлс? Вы не собираетесь продолжать?"
Мне бы хотелось, чтобы он продолжил, но он не стал. Он встал, с минуту смотрел на тётушку
Викторию, а затем сказал, что, поскольку у него был довольно напряжённый день, он, пожалуй, ляжет пораньше.

«Спокойной ночи, миссис Вердели», — сказал он.  «Спокойной ночи, мисс Эвелин».
 Затем он повернулся ко мне, направляясь к двери, поймал мой взгляд и сказал тише, чем могли услышать остальные: «Спокойной ночи, мисс Бетти».

Чтобы показать, что я не держу на него зла, я улыбнулась ему, сидя на
_пуфе_, и сказала: «Спокойной ночи, одинокий младший офицер!»
Затем я продолжила вышивать этот белый шёлковый узелок для влюблённых на
рубашке юной миссис Мастерс и подумала, как забавно, что
когда-то он мне действительно не нравился. Эвелин вязала и в то же время витала в облаках,
похоже, из-за своего крайне неинтересного (кроме как для неё самой) молодого любовника. Тётя Виктория продолжала бормотать, глядя на свои карты:
«Ах! вот это, и это, и _это_. Неужели сейчас выпадет?
Кажется, у меня всё-таки получится». И языки пламени
тихо "разговаривали" у камина, и все вокруг в розовом свете лампы
в уютной, старомодной комнате царил Покой, совершенный Покой.

Я полагаю, что тишина длилась минут пять или семь.
после того, как мистер Ласселлз поднялся наверх. Затем, внезапно, как гром,
в темноте покой был нарушен звуком самого быстрого,
резкого "Крэк-Крэк!"

Взрыв? Еще один налет?

«Цеппелины! О боже, опять эти ужасные цеппелины!» —
вскрикнула тётя Виктория, вскакивая и разбрасывая все свои карты,
а у меня из рук выпало шитьё, а у Эвелин — вязание.

Не успели мы встать, чтобы выключить свет (как нас предупреждали на плакатах), как вслед за этими двумя выстрелами раздались громкие крики — вопль (казалось, он доносился с верхнего этажа нашего дома), а затем в нашу входную дверь начали яростно стучать и звонить!  Я бросился к ней и открыл. Там были мистер Кёртис
и четверо сапёров из ближайшего к нам дома, все очень
запыхавшиеся и взволнованные, все хором спрашивали: «Что случилось? Что случилось?» Мистер Кёртис, довольно бледный, добавил: «Где Эвелин?» А затем продолжил: «Я слышал выстрелы: это в вашем доме! Что случилось?»
случилось?

"Я не знаю", - начал я, все еще сбитый с толку. Затем вышла тетя Виктория
, все еще сжимая в руке пикового валета, и Эвелин
, оглядывающаяся через плечо.

"Выстрелы доносились с чердака - я уверен - они стреляли", - быстро заявил мистер Кертис
. (На самом деле, вы должны, пожалуйста, помнить, что все эти высказывания
и поступки произошли гораздо быстрее, чем я могу написать, или
вы читали о них. Это был один безумный порыв, я могу вам рассказать.) "Давай
вместе, вы, люди", - призвал г-н Кертис; "мы должны запустить и посмотреть."

Он бросился вверх по лестнице, четверо саперов следовали за ним по пятам, я - следом
Они пошли за мной, а Эвелин — за мной.

Тетя Виктория отставала от Эвелин на два шага.

На первой лестничной площадке мы столкнулись с Мэри, горничной, которая уже собиралась ложиться спать.

Её лицо было таким же белым, как её ночная рубашка, а глаза чуть не вылезли из орбит от ужаса. Она схватила мистера Кёртиса за руку и воскликнула: «О боже! Кажется, я сейчас упаду в обморок».

Тут мистер Кёртис встряхнул её — мне самому часто хотелось это сделать, — и она перестала биться в конвульсиях, возмущённо посмотрела на сапёров и сказала: «Любой бы упал в обморок! Что случилось? Ну, вот и маленький мистер Ласселлс со старушкой Пенни только что ушли
и убили друг друга на чердаке.

- Убили! - ахнула тетя Виктория сзади.

И я поняла, что это значит, когда в книгах говорится, что сердца людей
перестали биться от ужаса. На мгновение мне действительно показалось, что
мое собственное сердце остановилось.

Мистер Ласселлс? Убит?

Ах, нет, нет, нет! Должно быть, это какой-то ужасный кошмар!
Только так и могло быть. Это было так похоже на то, что
происходит только во сне.

 Я увидел, как мистер Кёртис решительно, но не слишком нежно оттолкнул Мэри в сторону, а затем
взбежал по лестнице на второй этаж, а затем на
на чердак, где старая Пенни спит по соседству с горничными.

И тут я обнаружил, что опередил саперов и остальных и оказался рядом с мистером Кёртисом, когда он распахнул дверь в комнату старой Пенни. Там было темно.

Мистер Кёртис чиркнул спичкой и быстро включил газ, который
зажигается с помощью кронштейна, расположенного рядом с дверью.

Яркий свет упал на самую необычную картину, которую я когда-либо видел в кино или где-либо ещё.

Кровать, которая стояла в дальнем углу комнаты, была передвинута в центр, прямо под люк в потолке.
Люк в крыше был открыт. На кровати лежала фигура Пенни, нашего садовника, полностью одетого в коричневые вельветовые брюки и рабочую одежду. Одна рука, свисавшая с края кровати, лихорадочно нащупывала что-то, лежавшее на полу вне досягаемости. В тот ужасный момент я даже не понял, что именно он пытался достать. Мистер Кертис бросился вперёд и схватил это. Это был револьвер. («Такого у милой старушки Пенни никогда не было!» — как
продолжала повторять тётя Виктория.) Револьвер, который он нащупывал вслепую — да, слава небесам, он был ослеплён!

Его голову, которую мы, конечно, не могли видеть, закрывала и окутывала плотная занавеска из тёмно-зелёного сукна, которую тётя Виктория прислала ему в комнату, чтобы он завесил ею световой люк, чтобы ни единый лучик света не проник внутрь и не навлек на него гнев военных властей.

Он яростно сопротивлялся, прилагая, как я полагаю, те самые «сверхчеловеческие» усилия, которые они всегда прилагают в книгах Генри, чтобы освободиться.
Ведь он был прижат к земле, пока пинался и извивался.
На его груди полусидел-полулежал мистер Ласселлс. Мистер Ласселлс
Из раны на голове у него по щеке и подбородку текла кровь, а правая рука безвольно свисала вдоль тела.
Он выглядел ужасно.

"Привет!" — сказал он, криво улыбнувшись, когда мы вошли и мистер.
Кертис бросился к нему. "Я только что поймал этого красавца, который подавал сигналы через световой люк своим электрическим фонариком! Как вам такой честный полицейский, мисс Бетти?
На последнем слове он просто рухнул лицом вниз на всё ещё сопротивляющуюся Пенни.

Он был без сознания.

* * * * * * *

Прошёл целый день после той сцены на чердаке, а я всё ещё
просто у меня в голове проясняется, что произошло.

Мистер Ласселлс, который был довольно тяжело ранен (как они выяснили), находится в своей палате.
за ним присматривает медсестра из больницы Джанкшен.

Как будто тетя Виктория и Эвелин, и я не мог делать все, что
доктор хотел! Мне кажется, что все медсестра делает это, чтобы дать
сама пугливо кондиционирования, и чтобы отправить нам о работающих на различных
сообщения для себя в течение всего дня. Каждый раз, когда я подходил к двери, чтобы
узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь мистеру Ласселсу, меня
останавливала накрахмаленная фигура в сине-белом костюме, которая не так уж и
Он даже не позволил мне переступить порог. Мне лишь дважды удалось мельком увидеть забинтованную рыжую голову мистера Ласселса, лежащую на подушке.
Один раз он меня даже не заметил, но в другой раз заметил. Я видел, как он скорчил забавную гримасу отвращения на своем бедном, лихорадочно раскрасневшемся личике, глядя на спину медсестры, как раз перед тем, как она закрыла за мной дверь.

Я спустился к мистеру Кёртису, который был в гостиной.
Он съездил на мотоцикле в Джанкшен и обратно, чтобы привезти немного винограда
и всё остальное, что он мог придумать для своего раненого друга.

Разве не удивительно, что в этом мирном учебном лагере
в нашем доме оказался настоящий, живой, раненый офицер,
раненый на месте врагом — немцем?

 Вы не поверите! После всех этих лет старый Пенни, наш садовник, — тот верный старик, каким мы его считали, — оказался не кем иным, как немецким шпионом!

 Подумайте только!

Воистину верный! Знаете ли вы, что все эти десять лет, что он здесь, у него в голове была только одна мысль?
Он хотел помочь с высадкой десанта в этом месте, как только
разразилась война, которую немцы планировали годами.
годы. Он попал в яркий и рано, ты видел, так что он должен быть
рассматривается как старейшая жительница, так сказать, и довольно одного
достопримечательности этого места. Ни у кого не возникло ни малейшего подозрения
за исключением того, что он был милым старым трудолюбивым англичанином!

И "старым", знаете ли. Вы не поверите, он даже не старый! Тот «жалкий» чёрный парик, который, как мы все думали, он носил, потому что не хотел ходить лысым, как бледно-розовое пасхальное яйцо, был частью плана.  Когда я увидел, как его уводит военная полиция, я понял, что он был частью плана.
В ту ужасную ночь, когда сапёры вытащили его из-под завалов, они сорвали с него парик, и под ним, представьте себе, оказалась густая щетина, такая же светлая, как у нас! Что касается его хромоты из-за ревматизма, то это был старый порез от сабли на ноге — полагаю, от одного из его старших офицеров.

(Позже.)

 Мистер Кёртис только что рассказал мне последние новости о нашем сокровище — садовнике. Они выяснили, кто такой старик Пенни. Его зовут Отто
Пфенниг, и в бумагах, которые они нашли у него на чердаке, было достаточно информации, чтобы раскрыть все укреплённые пункты в этом районе
берег! Вот чем он занимался. Вот почему я встретил его в тот день
днем в поле, обнюхивал взрывчатку, соки и
прочее; вот почему он так плохо притворялся, что у него есть "винторезы"
что он должен покинуть свой коттедж и иметь возможность приехать и жить в нашей мансарде
, где было хорошее окно в крыше, удобное для подачи сигналов
.

Вот почему мистер Ласселлс так разозлился на него в ночь рейда «Цеппелина», когда застал Пенни с открытым люком.

Но с тех пор мистер Ласселлс положил глаз на Пенни, мистер Кёртис
говорит. Он был абсолютно уверен, что с ним что-то не так.
Поэтому он следил за ним, наблюдал за ним, и в ту ночь, когда он рано лёг спать, это было скорее для разведки, чем для чего-то ещё.


Кажется, он сделал ещё один ключ в мастерских R.E., чтобы тот подходил к двери на чердак Пенни, которую Пенни, если хотите знать, всегда держал запертой, притворяясь, что боится грабителей! Итак, мистер
Ласселлсу удалось бесшумно подкрасться к нему сзади и застать его с электрическим фонариком в руках.
Именно этот фонарик помог дирижаблю «Цеппелин» совершить налёт на Лондон той же ночью!

У мистера Ласселса был револьвер, и он как раз собирался прикрыть Пенни,
но немец, который был намного крупнее, бросился на
мистера Ласселса и выхватил у него револьвер.

Тогда маленький мистер Ласселс схватил занавеску с мансардного окна,
которая лежала на кровати, и в самый последний момент успел накинуть её на голову Пенни,
когда та выстрелила.

Мы услышали два выстрела в темноте. Конечно, они
убили бы бедного мистера Ласселса, если бы немец мог видеть, что он делает.
А так они раздробили ему правую руку
Он выстрелил в плечо и снёс ему — мистеру Ласселсу — скальп. Слава небесам, пистолет выпал у него из руки, и он не смог дотянуться до него, чтобы выстрелить ещё четыре раза.

Затем, пока мы все бежали наверх, между немецким садовником и мистером Ласселсом, должно быть, завязалась отчаянная драка.
Мистеру Ласселсу всё же удалось накинуть на голову и шею толстую серую занавеску.
Он сел на грудь садовнику и не давал ему подняться, как маленький, но очень бойкий терьер иногда может противостоять гораздо более крупной и сильной дворняге.

«Как бы то ни было, — сказал мистер Кёртис, — спасательная команда подоспела как раз вовремя. Этот парень вырвался бы и сбил Ласселса с ног в любую минуту».
 «Боже мой, о, _боже_ мой! — пробормотала тётя Виктория,
совершенно ошеломлённая и ещё ничего не понимающая. —
Боюсь, он мог сильно его покалечить!»

«Тогда мне было бы его жаль. Того немецкого джентльмена, я имею в виду, если бы его схватили люди Ласселса, — мрачно сказал мистер Кёртис. В тот момент он мне даже понравился, таким злым он был
Он выглядит почти _мило_! Может быть, Эвелин всегда видит его таким?
"Они бы разделали этого шпиона на кусочки, как старуха ощипывает гуся."
"Это было бы очень неправильно," — сказала тётя Виктория, которая
относится к тем людям, которые иногда забывают, что мы сражаемся с немцами, а не просто с дикими племенами и варварами, с которыми нужно помнить о правилах ведения войны. _Я_ не видел причин, по которым герр Отто Пфенниг не мог бы быть передан полевой роте мистера Ласселса для того, чтобы они сделали с ним то, что сочтут нужным. Ни один из офицеров, находившихся там, не должен был проходить мимо в это время!

«Он был хорошим садовником, пока был садовником», — заступилась за него тётя Виктория. «И он считает, что поступает правильно, делая всё, что в его силах, для своей страны, как и вы, мистер Кёртис». (Бедный мистер Кёртис выглядел так, будто задавался вопросом, зачем он вообще пошёл защищать свою страну, если его соотечественницы ставят его в один ряд с бошами!)

В конце концов тётя Виктория с тревогой спросила: «Как ты думаешь, что с ним
сделают?»
Мистер Кёртис пожал своими довольно костлявыми плечами и сказал, что, по его
мнению, мистеру Пфеннигу предоставят лучшие покои в Джанкшене
В казармах несколько наших офицеров уступили ему место.
И что ему разрешат отправиться в ближайший
концентрационный лагерь и выбрать любого немецкого военнопленного, который ему понравится, в качестве своего камердинера и слуги.

"По крайней мере, с ним будут обращаться с максимальным вниманием," — заверил он тётю Викторию. - Только британские заключенные не могут
рассчитывать на все удобства и роскошь, когда они попадают в руки чужаков
. Вам не нужно беспокоиться о нем, миссис Вердели. Это Ласселлз.
Я беспокоюсь о. Эта его рана на голове очень неприятная. В
медсестра говорит, что у него снова поднялась температура».




ГЛАВА XVIII

ДЕНЬ ОТЧАЯНИЯ

Мистеру Ласселсу хуже. Сегодня утром медсестра сказала совершенно обычным тоном что-то вроде: «Если он выкарабкается...»

«Если!...»

То есть он может и не выкарабкаться.

Если он не выкарабкается, я убью эту медсестру. Я уверена, что это её вина.

Нет, это не так; это вина той мисс Гейтс, женщины, которую мы встретили
в тот чудесный день на дороге, когда он вёз меня на своём мотоцикле в Джанкшен.


Это она прислала эту медсестру из своего (мисс Гейтс)
дома престарелых для раненых офицеров в Джанкшене. Почему
разве она не могла прислать кого-нибудь получше? Кого-нибудь, кто знает, что нужно делать? Кого-нибудь, кто впустит _нас_, чтобы мы позаботились о нём? Я знаю, что он предпочёл бы увидеть одно из наших знакомых лиц, а не эту неприятную на вид кошку в сине-белом принте, которая возомнила себя всем на свете!
 Она уже нашла, к чему придраться, — и к ванной, и к содовой. Она годится только на то, чтобы выхаживать раненых немцев. Не могу понять, почему они её к этому не приставили. Это было бы в её духе.
Она достаточно хороша, чтобы у _кого угодно_ случился рецидив.

 Знаешь, он _действительно_ поморщился при виде неё...

Но сейчас он слишком болен, чтобы даже корчить рожи. Разве это не ужасно? Он
не понимает, что говорит. Он бормочет и бормочет каким-то чужим голосом.
Я слышала его прямо с коврика у двери, где стояла. Однажды он довольно громко позвал: «Мама! Я хочу тебя! Где ты, мама? _Мама_!»

И мне пришлось проглотить комок в горле размером со страусиное яйцо
пока я стояла там на коврике и слушала его. За то, что его
мать умерла, когда ему было одиннадцать с половиной.

"Мама!" он снова позвонил, и я не могла этого вынести.

Я как можно тише спустилась по лестнице... Я не знаю, что мне с собой делать. Я не хочу выходить на улицу, я боюсь встретить в деревне людей, которые спросят меня, как он, и мне будет так неприятно слышать, как я говорю, что, по моему мнению, он всё ещё в опасности.

Я обошёл весь дом, от «Логова», где Эвелин молча вяжет, до гостиной, где тётя Виктория молча смотрит на свои карты, но ей уже всё равно, «выпадет» или нет. Её волнует только то, справится ли мистер Ласселлс.

Я оставил ее и бесцельно побрел на кухню, где кухарка
пекла хлеб. По крайней мере, кухарка заговорит, подумал я.

Кухарка действительно заговорила. Она выпалила это прежде, чем я успел вымолвить хоть слово.

"Вы заметили все признаки, мисс Рэттл, что
в доме скоро будет смерть?" она началась, когда я стоял
есть окаменели. «Вчера эта проклятая собака выла на улице без всякой видимой причины! Сегодня прилетела всего одна сорока»Я как раз разогревала
тарелки для завтрака, когда увидела, как по полю перед домом пробежал заяц! Это всегда что-то значит. Всегда!
"Кук! Ты говоришь так, будто надеешься, что это значит..."

Не слушая меня, кухарка продолжала говорить, мрачно качая головой над миской с тестом, в которой её пухлые розовые руки месили тесто.


"Ах, бедный молодой джентльмен! Я думаю, он обречён! Помяните моё слово, мисс Рэттл, — сказала кухарка. — Короткая жизнь и весёлая! После
В конце концов, он погиб, выполняя свой долг, точно так же, как если бы он отправился на фронт и принял на себя немецкую пулю, как он сам это называет. Что ж!
Полагаю, его похоронят как настоящего военного, впервые за всю историю!
И она снова покачала головой и вздохнула с таким унынием, что казалось... да! казалось, что ей это нравится!

Если и есть что-то, что повар, кажется, любит больше всего, так это то, что она называет «похоронами»; даже _его_! Я потерял дар речи от ужаса.


 «В каждой бочке мёда есть ложка дёгтя», — продолжила она.
с удовольствием. «У меня есть та хорошая чёрная шляпка из крепа, которая была на моей бедной невестке, когда её забрали; теперь она будет как нельзя кстати. Я надевала её не больше четырёх раз, и мне бы хотелось надеть её в знак уважения, как вы могли бы сказать, к бедному дорогому мистеру Ласселсу». Ибо я уверена, что ваша тётушка, мисс Рэттл, была бы не против дать нам выходной на время церемонии, вам не кажется?
Тут я потеряла дар речи. "Вы ужасная женщина!" — воскликнула я. "Вы просто чудовище!" Потому что я тоже вышла из себя. Хуже, чем когда-либо прежде, за исключением того случая, когда я познакомилась с мистером
Ласселлс, когда я ударил его по лицу в столовой. (О, как я мог
!) Если бы в тот момент у меня в руке была граната, я бы швырнул её в
кухонную плиту.

 К счастью, в моей руке была лишь охапка довольно увядших
жёлтых хризантем и веток лавровишни, которые я достал из вазы на
столе в прихожей, чтобы сжечь их в кухонной печи.

Вместо этого я швырнул их в кухарку, вместе с мокрыми стеблями! Знаешь, какие отвратительные становятся мокрые стебли хризантем, если они какое-то время пробыли в воде?


Кухарка была так ошеломлена, что в первую секунду даже не отреагировала
Я понял, что произошло.

"Боже правый!" — услышал я её возглас из-под груды гнилой листвы. "Что это?"

"Раз ты так любишь похороны, — услышал я свой яростный крик, — вот тебе цветы для венка!"

Затем я снова выбежал из кухни и бросился в Логово.

Эвелин всё ещё была там и вязала. Я бросился на пол у её ног и уткнулся лицом ей в колени.

Потом я разрыдался. Громко, горько, как трёхлетний ребёнок.

Я плакал так, словно моё сердце вот-вот разорвётся.

"О, Эвелин! О, Эвелин!"

Должна сказать, что в тот момент милая старушка Эвелин казалась мне невероятно красивой.
 Она отложила вязание, обняла меня, погладила и утешила, как будто понимала все, что я чувствовала.
 Она ни разу не спросила меня, из-за чего я плачу, не сказала, чтобы я не плакала.
 Она нашла для меня носовой платок и подставила мне самое удобное плечо, чтобы я могла положить на него голову.

Должен сказать, что, когда у кого-то действительно возникают проблемы, моя старшая сестра становится такой _милой_, что вы ни за что не поверите, что она хоть сколько-нибудь _хорошая_!
Вы понимаете, о чём я!

"О, Эвелин, если он умрет", - прерывисто всхлипнула я. "Если он умрет!----
Чудовище! Маленький зверек!"

"Погремушка, дорогая! Не обзывай его, сейчас же...

"Обзываешь его? Его? Я имею в виду меня", - я почти проревел. «Зверушкой
я была по отношению к нему с тех пор, как он приехал сюда, Эвелин!
 П-п-пренебрегала им при каждом удобном случае! И говорила такие ж-ж-жестокие вещи о банковских клерках и рыжих волосах и о том, что ему следовало бы служить в батальоне Баб-Бантама и чтобы ему в о-о-окопы насыпали п-п-пшеницу, потому что он такой маленький! О, _о_!» Как я мог? А потом
в тот ужасный день, когда я с... поссорилась с ним в столовой и...
"Дала ему пощёчину," — я уже собиралась выпалить это, но в последний момент
вспомнила, что остальные ничего об этом не знают.

Эвелин успокаивающе прошептала: "Но, Рэттл, в последнее время ты была с ним _так_ мила. Я это заметила. С того самого дня, как ты поехала на Джанкшен в его коляске, вы с мистером Ласселсом стали довольно... довольно близкими друзьями, если можно так выразиться. Не так ли?
"Недостаточно! Недостаточно, чтобы загладить все, что было раньше!" Я заплакала. "А вдруг он умрет!"

"Я не верю, что он собирается", - твердо сказала Эвелин. "У него есть
молодежь на свою сторону, доктор сказал! У меня такое чувство, что он собирается быть
все в порядке!"

"О! Если бы только у меня тоже было такое чувство!"

"Он поправится", - настаивала Эвелин, потершись щекой о мои волосы.
«Он справится».

«О, если он справится, я... я... я буду для него таким совершенным ангелом, что он меня не узнает!» — всхлипнула я. «А если он не поправится... Эвелин, Эвелин! Я тоже захочу умереть!»




ГЛАВА XIX

ВЫЖИВШИЙ

Наконец-то! Наконец-то! После, казалось бы, семнадцати лет ожидания
и после того, как мы с Эвелин почувствовали, что наши волосы, должно быть, поседели
по крайней мере так же, как у тёти Виктории! Наконец-то у нас есть хорошие новости. Мистер Ласселлс вне опасности.

 Сегодня утром медсестра в сине-белом халате снизошла до того, чтобы сообщить нам, что, по словам врача, её пациент — (_её_, ну вы понимаете! Пожалуйста, не смейтесь слишком громко, иначе эхо вашего смеха может разрушить
пузырь самоудовлетворения, в котором живёт эта женщина) — «её» пациентка
перешла на новый этап и начинает добиваться поразительных результатов.

 Мы все испытали такое облегчение, что я мог бы упасть на
обняла сестру за шею и даже поцеловала ее.

- Но он еще какое-то время будет слаб, - обескураженно сказала она.
- и ему лучше ни с кем не встречаться.

"Она могла бы подождать, пока кто-нибудь не предложит поспешить повидаться с
ним", как сказала Нэнси.

О! Я забыла сказать вам, что наша замужняя сестра Нэнси - миссис
Мастерс - благополучно добралась домой. Её возвращение домой, которое должно было стать грандиозным событием, прошло очень тихо.
Оно состоялось сразу после того волнующего вечера, когда в нашем доме был пойман немецкий шпион, и в самый разгар наших тревог о бедном мистере
Ласселсе. Шумихи почти не было.

Нам пришлось принимать её, так сказать, шёпотом: потому что в доме должно быть очень тихо.

Это довольно неприятно.

Теперь, когда мы знаем, что он скоро поправится, мы не против поворчать на него. Что касается меня, то я не могу понять, почему я так опозорилась и даже расплакалась... Полагаю, это была усталость,
ведь я не могла уснуть от волнения. Слава богу,
кроме Эвелин никто не заметил, какой глупой и истеричной я себя вела!
Ей есть о чём подумать.

А теперь давайте немного поговорим о молодожёнах!

Вы же не думали, что они собираются поселиться в Грейндже, не так ли? О нет. Капитан Мастерс — это Гарри — увёз Нэнси к себе.
Он остановился в нескольких комнатах на другом конце деревни.

Тётя Виктория говорит, что, по её мнению, для молодой пары было бы неплохо начать семейную жизнь в съёмной квартире, потому что тогда у них не будет новомодных грандиозных идей о художественной мебели, а также простора, комнаты для прислуги и отдельной гостиной для каждого члена семьи. Она говорит, что для начала им нужно
вполне привыкли к отвратительной неудобства из номера, и, что в
первая полная будучи вместе, они не заметят, где он!
Затем, впоследствии, в какое бы другое место они ни отправились сами,
они будут смотреть на него как на некую смесь рая и "Ритца"!

(Позже.)

Мы с Эвелин только что пили чай с Нэнси в её новой квартире, которую она получила после свадьбы.
Мы застали её в окружении картонных коробок и пачек папиросной бумаги — свадебных подарков. Они уже начали поступать от родственников Гарри. Солоницы, горчичницы,
Календари в серебряных рамках, серебряные рамки для фотографий и всё такое прочее. «Его семья была очень добра», — сказала она нам за чаем, который мы пили из серебряного сервиза в стиле королевы Анны на овальном подносе — ещё один свадебный подарок. В первый день её приезда я подумал, что замужество никак не повлияло на Нэнси.
Она выглядела такой же юной, розовощёкой и весёлой, как и раньше, только, если такое возможно, ещё веселее.

Но сегодня за чаем я заметил, что что-то изменилось. Она говорила
чуть-чуть так, словно между нами пролегла огромная пропасть или, по крайней мере, вырытая траншея.

Я видел, что Эвелин начинает раздражаться из-за этого маленького «превосходства»
 в поведении, из-за этих манер и любезностей; но меня они не задевали.

Всё проходит, пока другие люди не обращают на это внимания.


Так что я вполне ожидаю, что новобрачные манеры Нэнси тоже сойдут на нет,
включая ту маленькую деталь, с которой она называет друзей своего мужа по имени. «Эдвин», если вам так больше нравится, для мистера
 Кёртиса (я сам считаю, что Эдвин — это предел для имён, но, без сомнения, бедняжка
 Эвелин была бы только рада возможности произнести его!)
 и «Фрэнк» для мистера Ласселса!

«Ты уже видела Фрэнка, Эвелин?» — спросила она после того, как мы поговорили о её новых отношениях, медовом месяце и о том, сколько времени пройдёт, прежде чем Гарри уедет.  «Вечность», — подумал он.  «Если мужчине сказали, что он может рассчитывать на отъезд в ближайшие две недели, то он может спокойно оставаться дома в течение восемнадцати месяцев».  Всё это нам говорили и раньше
Нэнси продолжила рассказ о мистере Ласселсе, задувая огонь в серебряном чайнике для благовоний с помощью длинной тонкой трубки, из-за которой она была похожа на очень красивого златовласого архангела Гавриила.
«Или дракон-нянька всё ещё на страже?»

«Она всё ещё стоит на страже», — смиренно сказала Эвелин. «Ничего страшного, как только он поправится, она уедет. Мы очень скучали по нему,
 Нэнси, почти так же сильно, как по тебе. Он был нам как брат».

- И брат, которым ты тоже так гордишься, - подхватила Нэнси. "Когда я
думаю о том крошечном клеще, который повис на этом немецком негодяе, который бы
убил его, - говорит Эдвин, - через минуту я чувствую, что
Крест Виктории не был бы для него слишком большим, при условии, что там было место
чтобы он висел у него на груди!"

"О, перестань! Я говорю, он не такой маленький!" Я не мог удержаться
— возразил он, откусывая от пирожного Нэнси. — Вы все говорите так, будто из-за того, что в человеке нет шести футов трёх дюймов, его нельзя увидеть!
 — Да ладно тебе, Рэттл! это ты всегда говорил, что он слишком маленький, чтобы его можно было увидеть, — сказала Нэнси. «Это ты сказала, что от танца с ним у тебя будет такое чувство, будто ты схватила блоху!»
Я почувствовала, как румянец заливает мою шею и поднимается к корням волос, и сказала: «Это было сто лет назад, до того, как он был ранен, до того, как он так сильно заболел и чуть не умер».
«О, так вот в чём дело?» — сказала Нэнси, улыбаясь Эвелин. — Я уверена, что не...
я не знаю почему. «Ну, он уже почти поправился», — сказала она утешительно. «Я слышала, он злится».
 «Злится!» — хором воскликнули мы с Эвелин. «Кто его доставал?»
 «Никто», — ответила Нэнси. «Медсестра сказала, что он злился».
 «Я ненавижу всех медсестёр», — горячо заявила я.

«Да ведь именно это мистер Ласселлс и сказал сам медсестре, —
сообщила Нэнси. — Просто потому, что она хотела умыть его, а потом сказала мне, что это отличный знак и что он скоро поправится».

«Я была бы рада, — сказала Эвелин, — ещё раз поговорить с этим маленьким чудом!»

Она не знает — никто не знает, как сильно я, Рэттл, хочу поговорить с этим маленьким существом, как они его называют. (Довольно нелепо с их стороны, ведь он выше любого из нас на несколько дюймов.)

Но я хотел сказать, что собираюсь поговорить с ним первым. Потому что теперь у меня есть от них секрет.

Я получил письмо от мистера Ласселса. Вот!

 Письмо, написанное его собственной рукой!

 Его принёс мне младший капрал Гейтсхед, который каким-то образом обошёл Мэри, служанку, и пробрался в комнату мистера Ласселса, пока та сидела за ужином.

Эта моя записка написана довольно неровным почерком на чистом листе, вырванном из блокнота и сложенном в забавный маленький треугольник. В ней
просто написано:


"УВАЖАЕМАЯ БЕТТИ" (не "мисс"),
"Я должен увидеться с тобой, как только у меня появится такая возможность. Я хочу тебя кое о чём попросить. Это та услуга, о которой я собирался попросить тебя в то утро.
И с тех пор у меня не было возможности. Я так хочу этого. Медсестра
говорит, что я могу увидеться с кем-нибудь из вас на минутку сегодня в шесть вечера. Пожалуйста,
будьте тем самым. Я так этого хочу.

 "Вашим",
 "ОДИНОКИМ МЛАДШИМ ОФИЦЕРОМ".

«P.S. — Знаешь, я правда так считаю».


Просто представьте себе! Я имею в виду, что он снова написал «Одинокий младший офицер», как и в тех первых письмах.

И эта «услуга»! Что это может быть? Что это _может_ быть? _Любой_
был бы вне себя от любопытства, если бы ему принесли такую записку
от молодого человека; я имею в виду, от любого... Любопытство —
самое странное чувство; оно так возбуждает, что ты просто не можешь
наслаждаться чаем, и ты как будто отстраняешься от беззаботных
разговоров других людей о других вещах. Разве это не смешно?
_Тебе_ не хочется останавливаться и смотреть на чьего-то мужа. Кроме того,
Когда вошёл Гарри Мастерс, у меня возникло предчувствие, что он надеется, что мы скоро уйдём и оставим его наедине с его цветущей невестой. Я верю в предчувствия. Поэтому мне было всё равно, что я _не_ старшая в компании. Я просто _встала_ первой и сказала Нэнси, что нам пора идти!

От дома молодожёнов до другого конца деревни десять минут пешком.
Мне просто нужно было вернуться к шести часам и узнать всё о таинственной «услуге», о которой меня собирались попросить.

_Любой_ был бы рад!

(Позже.)

Боюсь, я слишком торопила Эвелин, когда мы возвращались домой. Мы бежали по короткой дороге через поля, и записка мистера Ласселса трепыхалась у меня в блузке.

Да, я уверена, что вы скажете что-нибудь глупое о том, что нельзя носить письма молодых людей у сердца, но эта записка была совсем не для того. Просто я всегда теряю всё, что кладу в свою косметичку, а я не хотела потерять это письмо, потому что... ну, потому что это выглядело бы глупо с моей стороны.

 «Можно подумать, мы бежим на поезд», — довольно резко сказала Эвелин, когда мы отошли от деревенской почты.

Я сказал: «У меня ноги мёрзнут» — и помчался дальше, как взбесившаяся лошадь.

 А что я мог поделать в таких ботинках? И, похоже, мы ошибались, думая, что поля короче, чем дорога до
Грейнджа, потому что на самом деле дорога заняла больше времени, чем обычно!

 Когда мы добрались до Грейнджа — ну! Не стоило так спешить! С таким же успехом мы могли бы остаться у Нэнси, ведь наша спешка ни к чему не привела!
На самом деле, если бы мы _остались_ у Нэнси и допили чай,
как следует, это хотя бы отсрочило бы то отвратительное
разочарование, которое ждало нас дома!

Тётя Виктория, слегка раскрасневшаяся и взволнованная, встретила нас в холле.


"Что случилось, тётушка?" — сразу же спросил я. "Мистеру Ласселсу не стало хуже, не так ли?"

Тётя Виктория произнесла эти ужасные слова: "Он умер!"

«Ушёл!» — воскликнули мы с Эвелин одновременно, не веря своим ушам.
 Эвелин в ужасе добавила: «Вы хотите сказать, что он умер, тётя?»
 «Умер! Боже правый! нет, моё дорогое дитя, — сказала тётя Виктория таким же испуганным голосом. — Я лишь хочу сказать, что он ушёл отсюда».

«Куда же нам теперь?» — громко спросили мы.

"На перекресток", - сказала тетя Виктория. "В тот дом престарелых для
раненых офицеров, который у них есть, тот, из которого приехала медсестра".

"Ушел!" Я сказал. "Но как?" Как он мог пойти?"

Она указала на следы колес на гравии.

"Мотор пришел от перекрестка и доставил его в половине
пять. Он попросил меня очень мило попрощаться с вами, девочки, от его имени.
Тут я услышала, как очень сердитым голосом спрашиваю: «Кто приехал на машине?»
«Старшая медсестра из дома престарелых, мисс Гейтс», — ответила нам тётя Виктория, обмахиваясь своим надушенным лавандой платком, как будто ей было жарко.
у меня выдалось довольно утомительное время. «Она...» — тут она села на стул в прихожей и тяжело вздохнула. «Очень деловая женщина, я бы сказала, очень решительная и способная. Не думаю, что мистер Ласселлс сначала хотел ехать. Он сказал, что ему было бы вполне комфортно с нами, если бы
с ним не было слишком много хлопот, и леди сказала, что он будет
выздоравливать намного лучше у нее дома, и она уволила его ".

- Похитила его! - воскликнула Эвелин. - Когда он хотел остаться здесь! Как
утомительно с ее стороны, правда, Рэттл?

Я ничего не сказал. Я был слишком зол. Если бы я мог выбрать что-то одно
Ненавижу, это дурные манеры. И разве это не худшие манеры в мире — для той женщины, той мисс Гейтс, которую я однажды видел, — приезжать на мотоцикле к людям домой и увозить их неохотных гостей — неохотных ехать с ней, я имею в виду. Вот она приехала, расстроила тётю Викторию!

(Было видно, что бедную тётю потревожили во время «сиесты», и она это чувствовала.) Расстроила мистера Ласселса! А ведь он хотел меня о чём-то спросить!
Он хотел меня увидеть! Он написал мне, а она увела его, прежде чем мы успели взглянуть друг на друга!

Теперь одному Богу известно, когда я смогу узнать, чего он хотел. Выздоравливающий мужчина тоже должен знать, чего он хочет!
Любой, кто хоть немного разбирается в уходе за больными, должен был это знать!

"Медсестра собрала вещи и уехала с ними в ту же минуту, как они попросили," — сказала тётя Виктория.

"Так и было!- сказал Я. - Она просто такая медсестра, которая будет принадлежать
на что Матрона!"

Тетя Виктория, по-прежнему обмахиваясь веером, сказала: "Наверное, она была права;
он будет иметь все удобства и все равно, что есть".

"И его здесь не было?" Возмущенно спросила я.

Тетя Виктория пробормотала что-то о том, что надзирательница, похоже, не
Я думаю, что должность мистера Ласселса как раз подходила для работы в больнице, а не для воплощения современных представлений о...

 «Это же медсестра!» — сказал я.

 «Ну, старшая медсестра была его давней подругой, — мягко ответила тётя Виктория. — Она заступается за всех: сначала за детоубийц, потом за...  Похитителей!

 У неё есть преимущественное право. Кажется, она уже однажды ухаживала за ним — спасла ему жизнь...
Я вспомнил историю с аппендицитом, которую она рассказала мне в тот день, и то, как она смотрела на меня из машины, и как она назвала мистера Ласселса
«Фрэнки», и всё остальное.

Я сказал: «Полагаю, он называл её «сестрой»?»

«Да, дорогая, я думаю, что так и было».

«Вот как я её называю, — с горечью сказал я. — Старая управляющая!»

Не знаю, когда я в последний раз так злился.




Глава XX

Я играю роль Провидения

Что ж, я всегда слышал, что, когда человек сам очень расстроен, лучшее лекарство — заставить себя проявить интерес к чужим проблемам.


Конечно, я не особо «расстроен» из-за того, что мистера Ласселса похитили из этого дома до того, как я смог узнать, чего он хотел.
Мне его жаль, вот и всё.

Но ещё больше мне жаль мою бедную сестру Эвелин, которая влюбилась не в того человека.

Я действительно должен уделить немного внимания ей и её отвергнутому поклоннику.

 Мне очень грустно видеть, что кто-то, кто мне дорог, относится к любви так же, как Эвелин. Её улыбка совершенно безрадостна,
и она совершенно не интересуется едой, хотя ест довольно хорошо. За ужином она попыталась съесть овощи с подливкой и рисовый пудинг с одним зёрнышком риса; но тётя тут же
Виктория подняла глаза и сказала: «Эвелин, дитя моё, это всё, что ты собираешься съесть? Ты плохо себя чувствуешь? Что с тобой?»

Конечно, бедняжка Эвелин меньше всего на свете хотела, чтобы кто-то
подумал, что с ней что-то не так, поэтому ей пришлось притвориться,
что у неё снова разболелась голова из-за духоты в комнате, где
проходит урок перевязки, и что именно поэтому ей не хочется есть.


А на следующий день она снова съела жареную баранину с двумя порциями гарнира, как ни в чём не бывало.

Однако я, конечно же, знал, что скрытность разъедает меня изнутри, как червь — бутон, как ту девушку из Шекспира, и что Эвелин
ощущение, как будто все шампанское ушел из ее жизни, как я однажды
слышал, как Мистер Ласселлз это выразить. Нам так не хватает его и его
выражения!

Это ... на самом деле, это слишком мерзко - еще раз оказаться в доме, полном женщин.


Это почти так же плохо, как до того, как войска пришли в Мад-Флэтс.

По крайней мере, теперь, я полагаю, нельзя сказать, что всё так плохо,
потому что, в конце концов, к нам приходят и уходят мужчины.
Наш зять Гарри часто бывает у нас и приводит с собой разных мужчин, чтобы они пили чай и играли на пианино в «Логово».

И, конечно же, время от времени к нам заглядывает явно бездомный мистер Кертис.
Очевидно, Эвелин заботится об этом существе так же сильно, как если бы он был солдатом до мозга костей, и, видит бог! в нём действительно много от солдата!

Так что, раз это её идеал, я считаю, что ей нужно позволить его иметь,
вместо того чтобы ворчать и хандрить из-за этого весь день и половину ночи,
и думать, что только её упрямый идеализм или как там это ещё
называется, мешает ей быть вечно счастливой с этим существом!
Видишь ли, он не будет
Ему приходится идти на фронт, как и Гарри Нэнси, потому что он (мистер
 Кертис) получил здесь постоянную работу в качестве инструктора.

 И я уверена, что с тётей Викторией можно было бы договориться, учитывая, насколько удивительно доброй и отзывчивой она была по отношению к Нэнси, вышедшей замуж во время войны.

 Эвелин действительно похожа на героиню старой песни: «Если она умрёт старой девой, ей некого будет винить, кроме себя».

Сегодня днём я сказал ей об этом в «Логово», где она сидела,
выглядя как абсолютное воплощение Пипа. Мы долго,
безрезультатно и утомительно спорили об этом, и я не буду вдаваться в подробности
снова, потому что это было совсем как в прошлый раз, о котором ты читал перед ночью с немецким шпионом.

 Споры похожи на историю: они имеют свойство повторяться.

 И в этот раз Эвелин постоянно повторяла: «Всё это очень хорошо, Рэттл, но _ты не понимаешь_. Возможно, ты могла бы пойти к Эдвину — я имею в виду мистера Кёртиса — и сказать ему: «Послушай, я передумала.  Я выйду за тебя замуж. Я думала, что слишком переживаю из-за Нэнси на вечеринке и всего такого, но это не так.
  Единственное, что меня беспокоит, — это то, что я больше не смогу быть с тобой».
Я не мог этого сделать, Рэттл, ты не понимаешь.
Я так устал от того, что невольно воспринимаешь как крик попугая!

Нет никакого смысла спорить, особенно когда ты самый младший.

И всё, что ты можешь сказать: «Да, я понимаю», а потом другой человек говорит: «Нет, ты не понимаешь, ты не можешь этого понять», и вот ты уже в тупике!

Что можно сделать?

Ничего!

Поэтому я смирился и просто сказал: «Нет, возможно, я _не_ понимаю. Конечно, я самый младший и, конечно, я
_никогда_ не был влюблён, так что, конечно, у меня нет никаких прав на
Я с тобой согласен, но послушай, Эвелин, может, ты поговоришь об этом с кем-нибудь ещё и узнаешь, что они об этом думают?
Эвелин, закрыв лицо руками, мрачно сказала: «С кем я могу об этом поговорить?
С кем-нибудь женатым, кто знает всё о любви и прочем?»
«Ну, — сказал я, — с кем-нибудь женатым, кто знает всё о любви и прочем!»

— Полагаю, ты имеешь в виду тётю Викторию, — сказала Эвелин с горькой иронией.

 — Нет, конечно, не тётю Викторию, — терпеливо ответила я.  — А как же Нэнси?
 Эвелин в ярости вскочила со стула.

 — Нэнси! — возмущённо воскликнула она.  — Но ведь Нэнси — это та, о ком все
проблема в том, что Нэнси — последний человек, которому я бы
сказал хоть слово!
"Да неужели?" — сказал я, глядя на Эвелин поверх старой,
заляпанной чернилами скатерти в «Логово». "Вот это забавно,
потому что на твоём месте я бы первым делом обратился к Нэнси!
Просто потому, что она была в центре проблемы, как ты это
называешь. Я называю это бурей в стакане воды, горой и кротовым холмиком, — сказал я, путаясь в метафорах, потому что был настроен очень серьёзно.

 Я сказал: «На твоём месте, Эвелин, я бы сразу ушёл
Я должна поговорить с Нэнси и узнать у неё, что именно произошло в тот раз на лестнице. Я должна сказать: «Послушай, я так хочу выйти замуж за Эдвина, но не могу, пока не узнаю, насколько сильно ты ему нравишься. Как ты думаешь, он бы сделал тебе предложение, если бы ты не обручилась с Гарри Мастерсом?» Ты думаешь, он занимается с тобой любовью только потому, что он из тех молодых людей, которые женятся на семье, а не на девушке? Они выбирают тип, которым восхищаются, и придерживаются его. Если Нэнси из семьи не принимает их, они уходят.
та самая Эвелин. "Вот чего я боюсь", - сказал бы я Нэнси на твоем месте.
"и я действительно не знаю, как это вынести; пожалуйста, расскажи мне
точно все, что произошло на лестнице". Я должен сделать
она дала мне полное описание ...

"Прекрати, Рэттл, прекрати! Ты действительно говоришь такие ужасные вещи"
— пожаловалась Эвелин, зажав уши руками, чтобы не слышать, что я могу сказать.
— Ты действительно такая, как сказал о тебе мистер Кёртис...
— О? Что? — спросил я. Ведь невозможно не интересоваться
что люди говорят о тебе, даже если эти люди не вызывают у тебя особого восторга.
«Как меня назвал мистер Кёртис?»

«Бесхитростным и самоуверенным ребёнком», — сказала Эвелин таким вялым тоном, что, несмотря на моё отвращение, у меня не хватило духу сказать ей, что я думаю о её драгоценном мистере Кёртисе — напыщенном мерзавце! «Ты
ещё не можешь понять, что я чувствую. Я лучше умру или навсегда уйду в дом престарелых мисс Гейтс, чем скажу Нэнси хоть слово обо всём этом! И пообещай, Рэттл, — добавила она вдруг, — пообещай, что ты тоже никогда об этом не расскажешь. Обещай,
Честь моя, клянусь, что ты не проронишь ни слова об этом при ней. О, если бы ты только...
"Ладно, старина, не волнуйся так. Я уже пообещал. Я всегда делаю то, что обещаю, не так ли? Я еще ни разу
не нарушал своего слова, - сказал я, выпрямляясь во весь рост,
что, к сожалению, заставило меня сильно ударить по кронштейну газа. Потирая голову
, я сказал: "Ты просто портишь две жизни, вот и все".

"О, нет; я думаю, он переживет это, как ты сам сказал", - был
Мрачный ответ Эвелин: «Что касается меня, то я уйду и буду
В.А.Д., как только закончится война и мне больше не нужно будет находиться под крылом тёти Виктории. У меня есть все мои сертификаты Красного Креста,
и я должна делать что-то полезное для военных.
"Но, боже мой, Эвелин, ты же не думаешь, что эта война будет продолжаться, когда тебе исполнится двадцать пять?"

«Капитан Мастерс говорит, что это будет продолжаться до тех пор, пока не умрёт самый молодой из наших политиков. Так что, думаю, это будет продолжаться, когда мне исполнится семьдесят», — сказала Эвелин.

 Видите, в каком она была настроении!

 На самом деле я был настроен довольно пессимистично и взъерошил волосы, когда снова вышел из Логова.

Потому что, ты знаешь, то, что Эвелин вытянула из меня это обещание, только что
разрушило милый маленький план, который я составлял сам.

Я подумал: "Что ж, если эта глупышка Эвелин не хочет пойти и разобраться во всем с
Нэнси, я пойду сам; я расскажу ей всю эту запутанную историю
и послушаю, что она скажет. Почему бы и нет?

Однако, как видите, это было пресечено в зародыше. Я человек слова, или женщина, или кокетка, как вам больше нравится, и мои уста запечатаны моей же рукой, когда речь идёт о Нэнси.

Но тут меня осеняет луч надежды. _Я не запечатал их, когда речь идёт о
что касается кого-либо ещё_. Я не говорил, что не скажу ничего другому главному актёру в этом спектакле. Так почему бы мне не поговорить с мистером Кёртисом?

 На самом деле я так и сделаю. Я решил поговорить с ним, как только
у меня появится такая возможность!

 Шанс представился раньше, чем я ожидал.

Я вышла на свою обычную послеобеденную прогулку к тому полю, которое
всё изрыто окопами, где я в тот день встретила Пенни, когда и не подозревала, что он задумал.

И снова я прошла мимо класса, напевая «Когда мальчики вернутся домой».
а за ними по дороге тащилась долговязая фигура в очках, обожаемая Эвелин.

Он посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «Почему ты одна, а не с НЕЙ?»
но я не растерялась.

"Ты как раз тот человек, которого я хочу видеть," — дружелюбно сказала я ему, остановившись, когда он отдал честь. «Не могли бы вы проводить меня до дома самым длинным путём?»
«Ч-что? О! конечно! С удовольствием, мисс Элизабет», — сказал мистер.
Кертис; если бы он был более искренним, то сказал бы, что очень колеблется.
Очевидно, его до глубины души встревожила эта мысль
_t;te-;-t;te_ с бесхитростным и самоуверенным человеком, и я не мог
понять, о чём, чёрт возьми, пойдёт речь.

 Я уже был готов сказать: «Не волнуйтесь, мой добрый молодой человек!» Это на улице, без грохота оконной рамы на лестнице, и в любой момент могут проехать грузовики или пройти люди, так что не думай, что я буду ожидать от тебя такого же поведения, как с Нэнси.
Однако я поняла, что это было бы совсем некстати. Поэтому я
ничего не сказала, а просто побрела рядом с ним в сумерках, о, моя дорогая, когда свет уже почти не горел.

Возвращаясь к прозе. Мы ехали по дороге к перекрестку, по которому
Мы с мистером Ласселлзом пронеслись по дороге на свадьбу Нэнси.

Какой вечностью это казалось теперь! Это действительно выглядит так, будто у нас
никогда не было того, что я называю "Инкуб" в доме с нами по
все....

Однако, здесь были и другие существа интересно, что в мире ее
я должна ему сказать.

Ситуация требовала величайшей деликатности и такта, как говорится в газетах.

Я подумал, что лучше перестать ходить вокруг да около, взять быка за рога и сразу перейти к главному.

Я начала: «Мистер Кёртис!  Вы знаете, что моя сестра Эвелин отчаянно
влюблена в вас?»
При этих словах он развернулся ко мне, как загнанный ягуар или кто-то в этом роде.

Его голос был таким же резким, как выстрел из старого пистолета, когда он отчеканил:
«Мисс Элизабет! Я не знаю, что у вас за идея — шутить подобным образом.
Но, если вы не возражаете, я скажу, что мы больше не будем об этом.
 Я считаю, что это очень дурной тон.
 По тому, как он это сказал, можно было понять, что он учитель, не так ли?
 Учителя всегда говорят «мы», когда
Он имел в виду только себя, как и кайзер.

 И он — я имею в виду мистера Кёртиса — зашагал прочь так быстро, что мне пришлось приложить все усилия, чтобы не отставать от него.

"Мистер Кёртис, мистер Кёртис," — воскликнул я. "Это не шутка----"

«Для меня это не шутка», — мрачно сказал мистер Кёртис в сгущающихся сумерках.


 «Нет, и для меня тоже, — сказал я, слегка задыхаясь, потому что бежал за ним изо всех сил, — и для Эвелин».
 «Пожалуйста, я не думаю, что нам стоит упоминать имя твоей сестры», —
 сказал мистер Кёртис, напряжённый, как рубашка, которую только что достали из шкафа
из прачечной.

Должно быть, он безумно влюблён, раз думает, что само имя Эвелин слишком прекрасно, чтобы младшая сестра упоминала его.

"Но я должна, — настаивала я. — Я должна была упомянуть имя Эвелин, потому что я хочу поговорить с тобой о ней."

«Я бы предпочёл, чтобы вы выбрали другую тему для разговора», — сказал этот ужасный мистер Кёртис, из-за которого Эвелин в тот момент была готова разбить себе сердце.  Как же верно говорят, что любовь слепа!
Я думаю, он ещё и глухой, не говоря уже о том, что у него нет чувства юмора!

Однако, слабое сердце никогда не завоюет прекрасную джентльмена! Не то, что мистер Кертис
честно, будучи одним из этих мужчин, который более-менее одинаковы со своими
собственные хаки. Мне нравится, чтобы мужчина был тем или иным. Либо
определенно черным, либо вполне светлым, либо даже рыжим; но продолжим то, что я
говорила мистеру Кертису.

"Я действительно это имею в виду", - настаивала я, пытаясь идти в ногу с ним. "Моя
сестра Эвелин страшно влюблена в тебя. Я... я очень беспокоюсь
из-за этого за нее!"

"Мисс Элизабет, вы должны позволить мне умолять вас не говорить этих
вещей", - рявкнул мистер Кертис, все еще изображая строгого школьного учителя.
«Поскольку с вашей стороны это не очень сомнительная шутка, то это очень досадная и непонятная ошибка».
«Это не так», — настаивал я, шагая рядом с мужчиной, который должен был стать моим шурином, иначе я бы знал причину.
«Как бы странно это ни звучало, но это абсолютная правда».

«Я лучше всех могу судить об этом», — раздался над моей головой суровый голос мистера Кёртиса.
 «Раз уж вы затронули эту тему, мисс Элизабет,
 я могу с таким же успехом сказать вам, что у меня есть все основания полагать, что мисс Эвелин не испытывает и никогда не сможет испытывать ко мне никаких чувств».

«Полагаю, она тебе это сказала?»
Эта сатира осталась для него незамеченной.

Если вы заметили, сатира почти всегда остаётся незамеченной. Стоит вам сказать что-то без улыбки, и все воспримут это буквально и не увидят в этом ничего другого.

"Она мне это сказала, раз уж ты знаешь," — коротко ответил мистер Кёртис.

Но за его словами скрывалась такая тоска, такое отчаяние и безнадежное одиночество, что я не обратила внимания на его грубые слова в мой адрес. Мне стало его жаль.

 «Если женщина что-то говорит, это не всегда значит, что это правда»
совершенно верно, - сообщила я ему. "Это неправда, что Эвелин тебя не любит.
"Ты мне не нравишься. Даже если она говорит, значит, сто шестьдесят пять
раз в день, это неправда, Мистер Кертис. Вы не единственный человек,
с 'причин' за то, что вы говорите, либо."

Он очень быстро повернулся ко мне.

Жаль, что все эти события и волнения не произошли прошлым летом, когда можно было увидеть лицо молодого человека и то, как он выглядел, когда шёл по просёлочной дороге рядом с тобой, рассуждая о жизни, любви и прочем.

К этому времени уже совсем стемнело, и я не мог разглядеть выражение лица мистера
Кертиса.

Но, осмелюсь предположить, оно было таким же встревоженным и взволнованным, как и его голос, когда он повернулся ко мне и сказал: «Я хочу знать, что ты имеешь в виду.  Я хочу знать,
какие у тебя есть основания предполагать, что... что... что ты
докопался до истины».

Я сказал с гордым сознанием того, что говорю чистую правду: «Я не догадывался. Я бы не поверил, но... ну!
 Эвелин сама мне это сказала».
 «Что?» — воскликнул мистер Кёртис и так взволнованно обернулся, что
Он так быстро вскочил, что его очки слетели с носа и зазвенели, упав на его не слишком широкую грудь.

"Да," — твёрдо сказал я. "Эвелин мне рассказала. Я всё ей выложил, больше недели назад. Она бы меня просто убила, если бы узнала, что
я говорю с тобой о ней и рассказываю тебе всё это в данный момент."

Пока мы шли, повисла долгая, очень долгая пауза.

 С дороги доносились приглушённые голоса учеников.
Они шли и пели:

 "_Там сереб--ряная ло--жина
 Сквозь тёмное облако сияет----_"


А потом мистер Кёртис сказал мне самым быстрым и неуверенным тоном:
«Совершенно верно. Мне не следует обсуждать ЕЁ даже с тобой».

Затем последовала ещё одна пауза, после которой он сказал ещё быстрее: «Я
_должен_ знать. Пожалуйста, расскажи мне в точности, что она сказала; каждое слово, если сможешь».

Что ж, слава богу, у меня память как у граммофона. Я могу
вспомнить каждый слог, который произносили люди, и то, как они это делали.

 Я просто перенёс это воспоминание в тот день, когда застал Эвелин рыдающей в своей спальне, и выпалил всё это, не особо задумываясь
выражение лица, обращенное к молодому человеку, который был причиной этих рыданий.

Он сказал тем же отрывистым голосом: "Я не могу в это поверить. Я не могу в это поверить!
это!"

"Тебе придется", - сказал я. "Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла", - добавил я к этому.
молодой человек, который был, что называется, "таким блестящим в Оксфорде",
"вы бы знали, что я не могу иметь такую историю.
Выдуманные истории, - сказал Я, - всегда звучит гораздо больше похоже на жизнь чем
настоящий. Это один из способов, с помощью которого вы видите разницу.
Это то, что они подразумевают под правдой, более странной, чем вымысел. Есть
ничего более невероятного, чем то, что происходит в реальной жизни"
сказал Я, задумчиво. "Я к выводу, что все это осень".

Но я обнаружил, что мистер Кертис не слушал ни слова из моих
интересных теорий.

Он снова зашагал по дороге рядом со мной так быстро, что мне пришлось
немного пробежать, бормоча: "Нэнси! Она возражала против этого из-за Нэнси?

Как раз в тот момент, когда он это говорил, мы подъехали к тому концу деревни,
где стоят те самые двухквартирные дома с касторовыми
растениями, о которых я вам рассказывал, где живут хозяева.

Света, конечно, не было, но их можно было узнать по тёмным фронтонам на фоне бледного неба.


Здесь мистер Кёртис внезапно остановился.

"Мисс Элизабет," — серьёзно сказал он, — "вы поклялись честью, что говорите серьёзно? Вы серьёзно относитесь к тому, что только что мне сказали?"

«Да, я, как правило, не даю честного слова дважды», — довольно резко ответила я.


«Значит, это правда», — сказал мистер Кёртис и снова погрузился в свои мысли.

Затем он снова очнулся и быстро сказал:

«Очень хорошо. В таком случае остаётся только одно, мисс Элизабет».

Я, конечно, настаивал, чтобы он сообщил мне, в чем дело, но он продолжил:
сказал: "Большое вам спасибо за то, что вы мне рассказали. Я пожелаю вам доброго
вечера".

"Добрый вечер?" Удивленно переспросила я.

"Да, я думаю, здесь мы расстанемся", - твердо сказал он, снова отдавая честь.
"Я должна зайти и навестить миссис Мастерс".

— Нет, не надо, — сказал я мягко, но решительно. То есть не очень мягко, но довольно решительно. — Ты не войдёшь и не увидишься с моей сестрой Нэнси без того, чтобы я не узнал, о чём вы собираетесь говорить.
 Потому что, знаешь ли, хотя _я_ и дал Эвелин торжественное обещание, что
Он не собирался ничего рассказывать Нэнси, _он_ не собирался. Я, конечно, не понимала, почему я должна была лишиться возможности услышать его рассказ. Конечно, я знала, что он собирался поговорить с Нэнси об Эвелин.


Он сказал очень сухо: «Это дело касается только нас, мисс Элизабет».
Но я ответила: «Не бойтесь. Я вам всё рассказала». Я не понимаю, почему я
должен быть лишен всего веселья сейчас, как если бы я был маленьким
ребенок, с которым ты заговариваешь по-французски, как только начинается разговор
чтобы быть немного интересным. На самом деле, я не буду. Я буду ___________
"самоуверенным"."Я иду с тобой сейчас!"




ГЛАВА XXI

Нэнси спешит на помощь
Вся эта перепалка происходила перед скрипучими воротами дома, где жили хозяева, а я держала мистера Кёртиса за рукав.

Осмелюсь предположить, что я вела себя не как леди; мне было всё равно, что он обо мне подумает.
Я была совсем не похожа на леди, и как я могла быть сестрой этого ангела?
Для меня это было совершенно безразлично. Он уже сказал, что я бесхитростный и наивный. Ладно. Но я _должен_ был дослушать всё до конца, и, кроме того, я должен был убедиться, что он правильно передаст Нэнси мою версию событий.


Так что, снова взяв быка за рога, я трижды позвонил в дверь.

И когда испуганный кролик подошёл к двери, спрашивая, кто его хозяйка, я твёрдо ответила: «Миссис Мастерс», — и вошла в своих довольно тяжёлых ботинках, подталкивая мистера Кёртиса перед собой, как будто он был лошадью.
Мне пришлось свернуть в поле.

Дверь чуть дальше по коридору открылась, и нежный голос, почти воркующий, позвал: «Это мой прекрасный мальчик вернулся домой? Это мой красавчик-возлюбленный?»
Подумать только! Это была Нэнси! Для меня это был странный голос, похожий на звон новых часов, к которому ещё не привыкнешь.
И подумать только, я слышу, как она произносит эти необыкновенные слова.
вещи! Так вот как она называла Гарри, когда думала, что он один? Её прекрасный возлюбленный! Ну, наверное, так и есть, но это было так неожиданно с её стороны! Я всегда знал, что она сентиментальна, но не думал, что она зайдёт так далеко! Разве это не забавно?

 Даже пока я так думал, я быстро ответил: «Нет, это не он. — Здесь только я и мистер Кёртис.
— О! Рэттл, дитя моё, входи, — воскликнула Нэнси, снова заговорив своим обычным голосом. — Проходи, ты как раз вовремя, чтобы отведать маффинов.
— Не думаю, что мне стоит входить, мисс Элизабет, — был ответ мистера Кёртиса.
усилие. "Я... я загляну завтра".

"Да, и сегодня, - сказал я, крепко обнимая его, - справа от вас.
Быстро -марш!"

И я буквально втолкнул его в маленькую, переполненную Мастерсами
гостиную, уставленную вазами и увеличенными фотографиями
сыновей-моряков хозяйки вперемешку со свадебными подарками, и Нэнси
стоя на коленях на коврике у камина, снимает с решетки блюдо с кексами
.

Я увидел, что Нэнси надела совершенно новую одежду.

Новая блузка, сквозь которую просвечивали розовые атласные завязки, юбка, которую я раньше не видел, восхитительные шёлковые чулки и
в туфлях, из-за которых её ноги казались совсем маленькими, хотя она прекрасно знает, что мы с Эвелин носим 46-й размер, и почему бы нам не носить его, если мы намного выше большинства мужчин в округе? Мистер Ласселлс однажды сказал мне, что ему бы не понравилась очень маленькая нога у довольно крупной женщины. Это сделало бы её непропорциональной и напомнило бы ему о деревянных ногах.

 Однако вернёмся к Нэнси. (Кстати, она сделала причёску совсем по-другому. Это просто чтобы показать вам, сколько перемен влечёт за собой семейная жизнь!)

 Она лучезарно улыбнулась мистеру Кёртису и сказала: «Привет, Эдвин. Значит, ты
приходите тоже. Садись. Нет, не в этом кресле. Вы никогда не будете
вам же свои длинные ноги. Берем диван, он выше. Ты
водил мою младшую сестренку гулять, неисправимый донжуан?

Это замечание разозлило меня так сильно, что я выпалила:

"Нет! Твоя сестра принимает его на прогулку, и на хороший
поговорить. А теперь ему нужно кое о чём вас спросить. Продолжайте, мистер Кертис. Продолжайте, — безжалостно сказал я, видя, что он замыкается в себе и не хочет продолжать. — Ваш ход.
"Ну, Эдвин, в чём дело?" — спросила Нэнси добрым голосом молодой замужней женщины.

Эдвин в отчаянии сказал: "Это то, о чем я хотел бы спросить
вас самих. То есть... я не знаю
точно... я... э-э... Ахур!" Он прочистил горло. "Я действительно думаю, что
возможно, мы оставим это в покое".

Нэнси повернулась ко мне.

"Мужчины всегда так плохи поначалу", - сказала она ободряюще.
«Рэттл, расскажи мне».
«Я не могу — то есть не должен, — с сожалением сказал я. Я
дал Эвелин торжественную клятву, что не пророню ни слова».

«О, это из-за Эвелин, да?» — сказала Нэнси, и её лицо внезапно просияло. Она добавила как ни в чём не бывало: «А разве нет?»
«Тебе есть что сказать мне, Эдвин?»
По выражению лица «Эдвина» я понял, что для него стало полной неожиданностью то, что Нэнси догадалась, что он когда-либо хотел что-то сказать Эвелин.

Мужчины всегда думают, что никто, кроме них самих, не знает, что у них на уме.

Так приятно вернуться в общество представителей своего пола!

Да, для меня это было настоящим облегчением после всего этого напряжённого разговора с глазу на глаз с мистером Кёртисом, которому нужно объяснять каждую мелочь!

 Нэнси, не говоря ни слова, сразу уловила суть.
Она была в курсе всех беспроводных сообщений, которые передавались по воздуху, так что
Она собралась с духом и быстро выпалила: «Я уверена, что ты ей ужасно нравишься. Или если она не хочет быть с тобой, то только потому, что думает, что ты сначала занимался любовью со мной. Может, дело в этом?»

Мистер Кёртис посмотрел на Нэнси взглядом, в котором было на четверть восхищения и на три четверти неодобрения. Полагаю, именно это и чувствует мужчина, когда думает, что женщина проявила хоть какую-то сообразительность.

 Он сказал: «Миссис Мастерс, вы ведьма!»

Нэнси сказала: «Если вы не возражаете, я сбегаю за своей метлой и остроконечной шляпой.
То есть я просто возьму свои вещи и выйду».

«Куда?» — спросил я, слегка растерявшись, потому что знал, что она ждёт, когда обожаемый Гарри («красавчик») в любую минуту может войти в комнату, чтобы выпить чаю с новобрачной.

Но она сказала: «А ты как думаешь? Я собираюсь сразу же взяться за мисс Эвелин».

«О нет, пожалуйста», — одновременно воскликнули мы с мистером Кёртисом, оба с ужасом на лицах. «Эвелин не должна знать, что мы тебе рассказали — не то чтобы мы тебе что-то рассказали, но... но...»
Но Нэнси уже выбежала из комнаты и вскоре вернулась в мехах, которые, очевидно, были ещё одним свадебным подарком. Идеальная плантация
на самом деле это были новые ботинки с жемчужно-серыми замшевыми голенищами и самыми дерзкими кисточками, свисающими с их верхушек.

"Я собираюсь навестить дом, где прошло моё детство, вместе с младшей сестрой, и ты, Эдвин, не приглашён," — сказала эта кошечка в ботинках, Нэнси. «Тебе лучше
исчезнуть и отправиться на свою квартиру, смирившись с тем, что
за последние сорок восемь часов ты не увидишь никого из семьи Вердели».
И мы снова вышли в кромешную тьму вечера.

На пороге мы встретили нового мужа Нэнси, который довольно сердито воскликнул: «Привет! Привет! Что это такое? Ты не выходишь, милая,
просто, как я собираюсь получить мой чай, ты?"

"Только на несколько минут по неотложным семейным делам, дорогая", - сказал
Нэнси сладко. - Ты заберешь с собой мистера Кертиса и попросишь его выпить с тобой чаю в одиночестве.
Да, выпей. Не забудь горячие кексы в углу у камина. ""Я хочу, чтобы он выпил с тобой чаю в одиночестве."
"Да, выпей."

Итак, стряхнув с себя двоих мужчин, мы снова пустились в пляс.

«Что ты собираешься сказать, Нэнси?» — спросил я её, когда мы подошли к калитке в саду поместья Роуэтт.


 «Я не уверена, пока не начну», — весело, но тихо ответила Нэнси.
 «И всё же я твёрдо намерена сказать, что если я единственная»
Это препятствие скоро будет устранено на пути истинной любви
между Эвелин и Эдвином Кёртисом! Они просто созданы друг для друга,
ведь Эвелин — само сомнение, добросовестность и всё такое.
И она не была бы счастлива с тем, кого можно назвать обычным молодым человеком! (А как иначе? Посмотрите на них.)
Эдвин Кёртис — из тех молодых людей, от которых, по словам Гарри, нет никакой пользы девяти женщинам из десяти. Признаюсь, он бы мне наскучил за десять минут, — откровенно сказала Нэнси. — Тебе бы тоже,
Детка. Но рыбак рыбака видит издалека. И у таких молодых людей есть довольно красивое название, говорит Гарри. Он «идеалист».

Мы застали эту «птичку того же полёта», то есть Эвелин, за вязанием в «Логово», где не было света, кроме отблесков раскалённых поленьев в камине, на которые она смотрела, видимо, представляя, как они с мистером Кёртисом будут жить в собственном маленьком домике следующие девяносто лет! Только подумайте, как ужасно!

"Вы не возражаете, если я немного проясню ситуацию?" — сказала Нэнси, извиняющимся тоном. «Я хочу, чтобы вы посмотрели на эти узоры и сказали мне
который у меня будет для вечернего платья. Выбирай при свечах, потому что
при свечах, ты знаешь." И она достала одну из этих маленьких
книжечек из разноцветного шелка разных нежных оттенков - розового, нильского
зеленого, голубого и самого бледного гелиотропового.

- Но я думала, у тебя есть пять вечерних платьев из карманных денег твоего
дедушки? - спросила Эвелин. Она уже призналась мне, что, по её мнению, тратить деньги на одежду во время войны просто ужасно, даже если вы недавно поженились! Конечно, одно милое простое пальто и юбка, несколько практичных рубашек Vyella и немного
Простых деревенских ботинок должно быть вполне достаточно для приданого любой невесты военного времени, чей муж собирается отправиться на фронт ещё до того, как они съедят остатки свадебного торта!

"Да, но Гарри хочет, чтобы у меня было новое платье, максимально похожее на то лиловое, в котором я была в тот вечер, когда он меня увидел," — объяснила
Нэнси, наступая мне на ногу своим новым французским каблуком, чтобы привлечь моё внимание к тому, что она только что начала говорить. Это было больно, как и всё остальное,
но я был спартанцем и не подал виду.

"Ты помнишь, Эвелин, ту вечеринку, на которой эти трое — бедный Фрэнк
Ласселлс, а мой Гарри и мистер Кертис... — ?!»
«Да, я помню», — сказала Эвелин самым коротким и обескураживающим тоном, не понимая, насколько невозможно обескуражить молодую новобрачную, которая целую неделю делала всё по-своему и занималась абсолютно всем, что ей заблагорассудится.
Нэнси продолжила тоном довольно весёлой бабушки, вспоминающей о том, что было с ней лет сорок назад. Она стала гораздо больше говорить и вести себя гораздо более раскованно с тех пор, как вышла замуж!

"Боже мой! Интересно, что заставило меня вести себя так ужасно плохо, что
вечером? Наверное, потому что мне так захотелось.
Эвелин, помнишь, какую ужасную лекцию ты мне прочитала за то, что я заставила мистера Кёртиса поцеловать меня?
"Заставила_ его!" — внезапно воскликнула Эвелин. "Ты, наверное, имеешь в виду, что я ему позволила?"
"Боже правый, нет! Я не имею в виду «позволять». Если бы я имела в виду именно это, то так бы и сказала. После свадьбы уже не так важно говорить то, что ты имеешь в виду, — весело сказала Нэнси. — Ты можешь позволить себе небольшую роскошь — время от времени говорить правду, после _этого_... Как думаешь, с золотом это будет смотреться красиво
— А как насчёт золотого пояса и небольшой отделки, Рэттл?
Нэнси снова ткнула меня каблуком в лодыжку. Очевидно, это был сигнал, поэтому я отреагировал и сказал: «Не обращай внимания на золотой пояс. Меня гораздо больше интересуют эти «проблески прошлого».
Вы же не хотите сказать, что в тот вечер, когда вы сидели с мистером Кертисом на лестничной площадке у того дребезжащего окна, вы на самом деле попросили его поцеловать вас?
"О нет! Не такими словами, моя дорогая," — сказала бесстыжая Нэнси.
«Но это одно и то же, не так ли, когда ты позволяешь
Ты позволяешь себе так близко наклоняться к плечу молодого человека, когда он
открывает окно, что твои локоны прижимаются к его щеке?
Она продолжила, очень хорошо подражая шокированному голосу Эвелин,
когда ей не нравится то, что было сказано.

"В таком случае девушка прекрасно знает, чего ожидать. Ей остаётся только винить себя. Молодой человек, естественно, должен был воспользоваться ситуацией, иначе он выглядел бы дураком, чего, естественно, мистер
 Кертис не хотел.
 «А как же ты?» — спросил я, поскольку Эвелин ничего не сказала.  Она
ее золотая голова склонилась над книгой моделей. Но я видел, что
она жадно пожирая каждое слово, которым обменялись
Нэнси и меня.

"О! Я... я просто хотел посмотреть, что он будет делать. Молодой человек с
репутацией человека, который никогда в жизни не целовал девушку. Я
подумал, что это будет так забавно, Рэттл!

Я задал вопрос, который, как я видел, Эвелин просто умирала от желания задать.

"И это было забавно?"
"Скорее нет!" — с жаром ответила Нэнси. "Просто чмокнул в щёку, как будто стёр пятно, а потом посмотрел так: 'О, здорово'
Скотт! Зачем я это сделал? Ради всего святого, давай вернемся к
остальным!'

"Вы видите, погремушка, Мистер Кертис тип молодого человека-это не успех в
флирт. Он не хочет целовать небрежно девушке только потому, что
она, оказывается, есть и довольно миленькая, как Гарри только и делает, что сделал, я
значит. Видишь ли, Рэттл, мистер Кёртис из тех мужчин, которых не волнует ничего, кроме Настоящего Чувства, Единственной Любви на Всю Жизнь. Он берёт девушку и помещает её в нишу в своём сердце, чтобы поклоняться ей вечно, не глядя ни на кого и не думая ни о ком другом. Это...
довольно редкий тип, думает Гарри. Но мистер Кертис, конечно, заключается в том, что
тип. Так называют идеалистом".

Тут она молниеносно подмигнула мне, произнося это слово.
второй раз за вечер - о! таким другим тоном.
Можно было подумать, что Нэнси считала идеалисткой только себя.
типаж, которым нужно быть! Она продолжила с той же искренностью: «Он приберегает свои настоящие поцелуи для настоящего занятия любовью, для девушки, с которой он хочет заниматься любовью постоянно».
Я снова задал вопрос, на который, как я знал, молчаливая Эвелин хотела бы ответить.

"Но послушай, Нэнси. Разве ты не та девушка, которая бы ему понравилась
навсегда?"

"Я!" - сказала Нэнси с легким смешком. "Боже мой!
что заставило тебя мечтать о таком?"

"Ну, - сказала я, - я всегда думала, что мистер Кертис страстно хотел жениться"
вы, и что Гарри был его успешным соперником!

"Я должна сказать это Гарри", - сказала Нэнси со своим довольным смехом. "Только
прошлой ночью мы говорили о том, как странно было думать о
разных типах девушек, которые
привлекают разные типы мужчин. Гарри сказал, что от таких девушек он без ума, например
Что касается меня, — она выпрямилась в новом меховом пальто, — то я всегда оставляла старого Кёртиса равнодушным, как баранину.
Он представлял себе привлекательную девушку как милое, женственное создание, которое думает о жизни и долге, относится ко всему серьёзно, никогда не пудрит нос и всё такое.  Это так на меня не похоже! Я совершенно уверена,
что Эдвин Кёртис только рад, что его не попросили быть шафером на свадьбе,
потому что в таком случае ему пришлось бы поцеловать меня ещё раз! Слишком стараешься! Что ж, мне пора идти.
«Замужем за домом», — продолжала она болтать, после того как один взгляд показал ей, что Эвелин ловила каждое слово. «Спокойной ночи, Эвелин, спасибо тебе за совет насчёт платья. Спокойной ночи, Гремучая Змея.
Не утруждай себя тем, чтобы провожать меня до двери».
Но, конечно же, я пошла с ней до двери и до ворот. «Ты могла бы сказать мне одну вещь», — прошептал я, целуя её на ночь.

 Ещё одно изменение в её жизни после свадьбы — она начала пользоваться довольно приятным ароматом, похожим на смесь жимолости и малинового джема.

 «Ты могла бы сказать мне, — сказал я, — насколько правдива вся эта чепуха?»

- Чушь собачья? Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Рэттл, - сказала Нэнси очень серьезно.
- Правда? Я не понимаю, о чем ты говоришь." - Спросила Нэнси." - "Правда?" Я не понимаю, о чем ты говоришь." И она
зашагала прочь, не сказав больше ни слова. Я уверен, что слышал ее смех, когда она
сворачивала за угол нашего переулка, где я увидел красный огонек
сигареты (Гарри), идущей ей навстречу.

Но я уверен, что теперь она мне никогда не расскажет.

Это ещё одна вещь, которую я никогда, никогда не узнаю!




Глава XXII

ЕЩЁ ДВА ЗНАКОМСТВА

Извините, я не могу рассказать вам, что произошло дальше, потому что, видите ли, я и сам не знаю.

В истории любой семьи обязательно будут такие паузы.

Я так и не узнал, что Нэнси рассказала мистеру Кёртису.
Однако моя совесть была спокойна, ведь я сделал всё, что мог, чтобы осчастливить двух людей. На следующий день после разговора с мистером Кёртисом она успокоилась ещё больше.

Потому что как только он вернулся с занятий (а он, должно быть, бежал изо всех сил!), галантный Кёртис пришёл навестить его. Он без стеснения спросил
«Мисс Эвелин Вердели», сделав акцент на имени Эвелин.

Я услышал его, потому что оказался в коридоре, когда Мэри открыла дверь
Он постучал в дверь, и я сказал: «Мою сестру вы найдёте в гостиной».
Он, конечно же, _не нашёл_, потому что в гостиной не было ни души.
Тётя Виктория наслаждалась своим удобным сиесте наверху, а Эвелин вязала в «Логово» в самой ужасной старой блузке — последней из тех, в которых молодая женщина хотела бы получить предложение руки и сердца. С моей стороны было очень предусмотрительно не
позволить ей, как мне кажется. Я вошёл в «Логово» с совершенно невозмутимым видом и сказал:
«Эвелин, будь ангелочком, ладно? Иди в гостиную и поболтай с викарием, пока тётушка не вернётся».
Она закончила дремать. Он пришёл, — сказала я, извиняясь за ложь, но что ещё я могла ей сказать? Он пришёл по поводу какой-то подписки или чего-то в этом роде.
 Эвелин вздохнула. Можно мне пойти в этой блузке?
 Нет. Не думаю, что можно, — критически заметила я. «Сзади всё расстёгнуто, две петли не застёгнуты, а булавки выглядят так неопрятно. Я уверена, что викарий был бы в ужасе.»
Эта ужасная мысль заставила Эвелин подняться наверх и переодеться в красивую чистую белую шёлковую рубашку, а также заново уложить волосы, прежде чем она спустилась в гостиную, чтобы повидаться с викарием.

Викарий был хорош собой, не так ли?

Ну, конечно, я не стал ждать, чтобы увидеть, что произойдет, когда
Эвелин обнаружит свою ошибку и окажется лицом к лицу с
отвергнутым юношей Кертисом. Я надел свое зеленое пальто-плед с поясом
и маленькую кожаную кепку, в которой был на Перекрестке в день свадьбы Нэнси
, и отправился бродить в одиночестве по всему городу.
очаровательный деревенский пейзаж, разве вы не знаете! из Глинистых равнин. Я действительно
считаю себя довольно бескорыстным ангелом, потому что, как вы знаете, я даже не мог пойти на чай с Нэнси. Я знал, что любимый Гарри будет дома,
и что он будет в ярости из-за того, что его _t;te-;-t;te_
два дня подряд будут портить надоедливые невестки, поэтому я упрямо бродила по округе и даже не пошла в дом, когда начался дождь.
Мелкий, моросящий, унылый, как здесь обычно бывает.
Я подумала, что чем меньше людей в доме, тем лучше для Эвелин и мистера.
Кертиса, чтобы они пришли к взаимопониманию!

Потом я подумала: да, скоро в доме совсем никого не останется, когда две из нас, трёх сестёр, выйдут замуж, и я останусь одна с тётей Викторией.


Что ж, полагаю, этого и следовало ожидать. Младшая должна
она выйдет замуж последней, если вообще выйдет, что не всегда так. Скорее всего, я всё-таки не выйду замуж.
Я стану старой девой и буду жить в поместье, окружённом рвом.
Нечасто бывает так, что все девушки из большой семьи выходят замуж и живут долго и счастливо. И кто же
должен был мне так сильно нравиться, раз в Мад-Флэтс не было молодых людей, которых
можно было бы назвать молодыми людьми?

Совсем никого!

Разве что мистера Ласселса, подумала я, идя дальше
Я быстро зашагала, чтобы согреться под моросящим дождём. Конечно, он писал мне очаровательные письма, когда был «Одиноким младшим офицером».
Я перечитывала их прошлой ночью, перед тем как лечь спать, и
на самом деле это такие письма, которые были бы очень приятны
любой девушке!

Это правда, я не знала, кто мне пишет, но он знал, кому пишет, когда говорил мне все эти приятные вещи.

 А ещё Нэнси рассказывала мне до замужества о других мужчинах и о том, что все они говорили, что Фрэнк Ласселлс
его безумно привлекала младшая из девушек, с которыми он жил в одной комнате.

Конечно, всё это чушь.

И всё же... Интересно, что первым пришло им в голову?

(Позже.)

Вы бы поверили в это? Могли ли вы представить, что кто-то окажется настолько жестоким и проявит такую чёрную неблагодарность, как моя сестра Эвелин?

Когда я добрался до поместья Моутэд-Грейндж, было уже очень поздно, я продрог до костей и умирал от желания выпить чаю, без которого я обошёлся ради этой девушки. Как вы думаете, что произошло? Я даже не увидел её и юношу Кёртиса, который оказался таким же неблагодарным, как и она
есть. Они были в логове; еще в логове, если вас не затруднит, хотя
он приехал на три, и вы, конечно, могли подумать, что они
сделали все, что они хотели сказать друг другу на четверть
шесть!!

Но, о нет! Очевидно, нет!

Это была тетя Виктория, которая встретила меня и поманила в гостиную
с самой необычной смесью выражений на лице.
«Рэттл, у меня для тебя замечательные новости, — сказала она. — Эвелин и  мистер Кёртис только что сообщили мне, что они неравнодушны друг к другу и хотят обручиться, чтобы пожениться».

"Боже мой! Тетя", - сказала я, изобразив на лице удивление.
"Ты собираешься позволить им?"

"Позволить им!" - сказала тетя Виктория покорным тоном. "Я сдался"
думать о том, позволять или не позволять кому-либо из вас, девочки, делать все, что угодно
вы хотите; после Нэнси и Гарри, уверяю вас, ничто не удивит
меня - ничто!"

Что ж, я подумал, что это хорошая новость на случай, если я когда-нибудь захочу с кем-нибудь обручиться. Я имею в виду, если бы было с кем обручаться!

 Мистер Кёртис всё говорил и говорил, пропустив встречу с адъютантом в «Жемчужине и устрице» и задержав Эвелин
а также о том, что у нас нет ни крошки еды; но такова любовь! Она, кажется, ничуть не хуже любой концентрированной пищи, если речь идёт о том, чтобы обходиться без еды, но она отнимает много времени!

Наконец-то! Наконец-то! мы услышали, как хлопнула входная дверь и как тяжёлые ботинки мистера
Кертиса заскрипели по гравию.

И вот наконец Эвелин соизволила войти.

Она была вся раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами и выглядела такой счастливой. Она была совсем не похожа на ту девушку, которую я видел в последний раз.

Я был так ужасно зол! Я сразу же подошёл к ней, чтобы поцеловать. Я
я не мог не заметить, как осторожно она подставила мне щеку для поцелуя! По этому можно было понять, что она помолвлена! Как только мне удалось остаться с ней наедине, я сказал: "Ну же, Эвелин, расскажи мне. Мне просто не терпится узнать все подробности!"
Эвелин ласково улыбнулась мне и сказала каким-то отстранённым голосом:
"О, я думала, ты знаешь. Всё в порядке. Мы с Эдвином помолвлены и собираемся пожениться, и я самая счастливая девушка на свете!
"Да, но я не это имела в виду," — сказала я немного нетерпеливо. "Не надо"
Не своди разговор к общим фразам; я хочу знать все как следует. Все подробности. Что он сказал, что сказала ты, что произошло потом и все такое.

 «Об этом, — решительно заявила Эвелин, — ты никогда не узнаешь!»

 «Что?!» — воскликнула я, как вы можете себе представить, просто потрясенная этим проявлением сестринской неблагодарности. "Значит, ты не
будешь?"

"Конечно, я не собираюсь обсуждать это с моей младшей сестрой,"
сказала Эвелин, как будто ее младшая сестра не отвечать
все ее счастье! "Некоторые вещи слишком священным, чтобы говорили
о. Комментарий излишен; так что я просто оставлю поведение Эвелин без комментариев.

Она помолвлена уже неделю...

И чем дальше, тем больше кажется, что это событие достигло вершины всех земных радостей и что больше ничего не произойдёт!

Но теперь что-то случилось. Сегодня днём что-то произошло у второго столба. Для тёти Виктории пришло письмо, написанное довольно решительным почерком, которого я не знаю.

Мэри отнесла его тёте, которая, как обычно, играла в «терпение» в гостиной.

Вскоре она воскликнула: "О, Рэттл, моя дорогая, дождя никогда не бывает, но
он льет как из ведра; вот новости о твоем юном друге, мистере Ласселлзе".

"О, Троекратное ура!" Я сказал, Чувствую себя очень доволен, ибо ему казалось,
века и с тех пор мы слышали что-нибудь о его возрасте.

Кроме того, я только теперь начинаю понимать, как ужасно я пропустил
его. Видите ли, в округе нет никого молодого, с кем я мог бы поговорить. Нэнси вышла замуж, а Эвелин, что ещё хуже, помолвлена! Я был бы искренне благодарен за весёлую болтовню мистера Ласселса и его шаги на лестнице, хотя бы за то, что они скрашивали мою потерю.
сестра.

Я спросила: «Достаточно ли он здоров, чтобы вернуться на свою квартиру?»
«Нет, дорогая, видимо, нет, — ответила тётушка, всё ещё держа в руках письмо мистера.
Ласселса. — Но предполагается, что он достаточно здоров, чтобы принимать посетителей, и что кому-то из нас, возможно, разрешат поехать в Джанкшен и навестить его...» Я бы с удовольствием поехал сам, бедный дорогой маленький мистер Ласселлс! Но вы же знаете, какой у меня ревматизм из-за поездок в этом ужасном продувном поезде в такую погоду. И
Эвелин договорилась встретиться с сестрой мистера Кёртиса, которая приезжает.
Так что, я думаю, Рэттл, тебе придётся пойти и принести наши
извинения.
Я чуть не запрыгал от радости!

Видишь ли, мне очень хотелось поговорить с кем-нибудь о деле Эвелин-Кертис. Я знал, что мистер Ласселлс будет просто в восторге,
если узнает подробности, учитывая, что именно он первым
привёл благородного Эдвина в лоно нашей семьи!
И ты знаешь, как приятно иметь интересную историю, которую можно рассказать любому, кто, как ты думаешь, с удовольствием проглотит каждый слог!

Отсюда и моя радость. Но я не хотел, чтобы тётя Виктория передумала насчёт моего отъезда, поэтому сказал как ни в чём не бывало: «О, я поеду, если ты не против.
Я сделаю всё возможное, чтобы подбодрить раненых».

Тётя Виктория, рассматривая свои карты на зелёном столе, сказала: «Да, осмелюсь предположить, что он будет рад снова увидеть кого-то из нас. Хотя я не думаю, что ему сейчас нужно какое-то "подбадривание". По крайней мере, если судить по мистеру Кёртису и Гарри».

"Судя по мистеру Кертису и Гарри?" Я повторила. "Что вы имеете в виду,
Тетушка?"

Тетя Виктория переехала Королева сердец, а потом ответил: "Ну, вы
вижу, что они слишком заняты".

"Тоже занимаются?" Я повторил, думая, что я не мог слышать, что она
сказал. - Тоже помолвлена? Вы же не хотите сказать, что мистер Ласселлс помолвлен?
 «Так не пойдёт», — сказала тётушка, снова опуская ферзя.  «Что ты сказала, Рэттл?  Ах да, мистер Ласселлс.  Почему бы ему не быть помолвленным?»

«Почему... но... но... Да, почему бы и нет?» — сказал я с каким-то странным смешанным чувством в груди. Знаете, это было чистое удивление.
и неожиданность. «Конечно, почти все. Это... это...
кажется, витает в воздухе. Но, тётушка, это он?»
 «Похоже на то, — сказала тётушка, взглянув на его письмо, прежде чем положить его обратно в сумку для вязания. Я ничего не слышала об этом раньше, а вы, девочки?»

«Нет, я уверен, что нет», — довольно уныло ответил я. Понимаете, это означало, что у меня не осталось ни одного друга! Все, кому было меньше шестидесяти, были помолвлены — кроме меня! И кто же была эта другая девушка — я имею в виду ту девушку, которая обручилась с Одиноким младшим офицером?
Я предположил, что он, должно быть, был занят все время, пока был здесь.

Что ж! Он мог бы сказать нам раньше! Притворяясь такими друзьями,
и все время скрывая от нас подобные вещи! Неудивительно, что я почувствовала себя
немного обиженной.

Я спросила: "Тетя, он сказал вам, как ее зовут?"

"О, да", - вежливо ответила тетя Виктория. Затем она воскликнула: «Ах!»
 в полном восторге, потому что терпение «вышло» неожиданно.
Она злорадствовала по этому поводу, казалось, минут десять, прежде чем
снизошла до того, чтобы вернуться к теме невесты мистера Ласселса.

«Для меня это стало неожиданностью, хотя я решила никогда больше ничему не удивляться», — сказала тётя Виктория, снова собирая карты.  «Теперь я понимаю, почему она так стремилась ухаживать за ним сама…»
 «Что?» — чуть не вскрикнула я.  «Это та ужасная, властная, самодовольная медсестра из дома престарелых, которая была здесь?»

— Нет. О нет, — сказала тётя Виктория. — Это не медсестра, это сама
старшая медсестра дома престарелых.

— Мисс Гейтс? — воскликнула я, одновременно шёпотом и криком. — Вы хотите сказать, что мистер Ласселлс собирается жениться на этой старой мисс Гейтс?

— Похоже на то, моя дорогая, — сказала тётя Виктория, доставая ещё одну сигарету.
 — Но ты же не можешь называть её «старой»!
_А что, если могу?

Я могу называть её как угодно! Та женщина, которая обручилась с мистером Ласселсом?

Да ему двадцать четыре, а она, должно быть, _как минимум_ на десять лет старше! _Годами_ я не вспоминал о помолвках, любви и прочих глупостях!

Почему — почему!..

Надеюсь, она знает, как называют поведение пожилой женщины, которая добивается расположения совсем юного мальчика? Похищение из колыбели!

Ограбление детской!

Боже правый!

Так вот что она имела в виду, когда называла его «Фрэнки» и притворялась его сестрой!


Вот почему она приехала сюда и затащила его в своё логово, как паук затаскивает муху!


Полагаю, ей надоело быть старой девой, и она взяла его, чтобы скрасить свои последние годы!

Что касается него - Ну, что он может видеть в увядшем оборванце
тридцати четырех лет----

Неважно. Для меня это ничего не значит. Насколько я понимаю, он может
жениться на своей бабушке, если захочет - я имею в виду, на чьей угодно другой бабушке.

Единственное, что меня раздражает в этом, это то, что ты, возможно, не сможешь
болтайте с помолвленным мужчиной или женщиной, как с холостяком,
потому что вы прекрасно знаете, что все это перейдет к
тому, с кем они помолвлены. Это печальное явление в естественной истории
прервало многие мои беседы с Нэнси, а также с Эвелин.
Теперь, конечно, я не смогу сказать мистеру Ласселлзу ни слова больше
никогда.

Так что это лишило меня большей части интереса к моей поездке в Дом престарелых
завтра в Джанкшен.

Я твердо решила не ехать.

Ужасная женщина! Я не поеду.




ГЛАВА XXIII

ВИЗИТ

Что ж, я пошел.

Я имею в виду, навестить мистера Ласселса в доме для раненых офицеров в Ноухейр-Джанкшен.

Я подумала, что было бы довольно подло с моей стороны не прийти, ведь он хотел меня видеть.
В конце концов, даже если он помолвлен с кем-то другим — я имею в виду, с
кем-то. Кроме того, он мог бы сказать что-нибудь о своих
вещах, которые он оставил у нас на постое.

Так что я отправилась с тем, что можно назвать только благочестивым делом. Это был ужасный день, не дождливый и не сухой, а холодный, пронизывающий и
угнетающий. Думаю, это был самый унылый день за всю мою жизнь.

С самого начала всё пошло не так. Сначала я забыл одну из посылок, которые должен был доставить мистеру Ласселсу. Потом у меня порвался подтяг.
И хотя я закрепил его английской булавкой в зале ожидания на Джанкшен-роуд, никогда не знаешь, когда такая вещь может подвести, и она висит над тобой, как бледно-голубой меч Дамокла, пока ты на улице.

Потом я заблудился и потратил около четверти часа на то, чтобы вернуться к нужному повороту.

Затем я добрался до благословенного дома — большого, нового, из красного кирпича
Здание, окружённое лавровыми деревьями, — видимо, произошла какая-то ошибка.


Они, похоже, не поняли, что меня попросили навестить раненого офицера.


Они провели меня в ужасную маленькую унылую приёмную, в которой не было ничего, кроме газового камина и фотографии в рамке, на которой было изображено множество медсестёр, а в центре — мисс Гейтс с причёской, как у мамы в детстве.

Я ждал, казалось, целый час, что, конечно же, привело меня в ярость. Мне бы гораздо больше подошло сидеть дома
Я бы продолжала вышивать чепец для Нэнси или штопала собственные чулки
или делала бы что-нибудь действительно полезное вместо того, чтобы
ждать, пока эта несчастная невеста мистера Ласселса решит, что я прождала достаточно долго.

Я удивлялась, почему такая женщина, у которой есть собственный большой дом престарелых
и то, что они называют одной из самых священных профессий, решила
выйти замуж.

И в её-то возрасте!

 Не успел я об этом подумать, как дверь открылась и вошла сама так называемая прекрасная невеста — мисс Гейтс, старшая воспитательница.

На её каштановых волосах с проседью — я имею в виду волосы, а не шапочку — сидела маленькая крахмальная шапочка.
На ней было деловое тёмно-синее платье из альпаки с небольшим
воротничком и манжетами из газона, но без фартука. Какая же она будет не похожа на Нэнси!

Ну, она вошла, быстро пожала мне руку и сказала: «О, да, мистер Ласселлс ждёт вас. Думаю, я могу позволить вам увидеться с ним на несколько минут».
Позвольте вам, знаете ли! Это так меня разозлило, что я не сделал того,
что собирался сделать, а именно — не спросил, могу ли я поздравить её с
о помолвке с нашим старым другом.

Да, я говорю «старый друг», потому что, когда человек живёт у вас, вы за неделю или две узнаете его лучше, чем за годы и годы знакомства с каким-нибудь молодым человеком, которого вы видели только на хоккейных матчах, или в бадминтоне, или на танцах по абонементу, и тому подобном.

Ну, под руководством этой матроны я поднялся на верхнюю площадку, которая опоясывала лестничный пролёт.

Из одной из комнат доносились звуки фортепиано и пение «Когда девушки приезжают в город...».
Полагаю, там было много
Они вышли, и совсем юный юноша в очень красивом сером
муфте и с одной ногой, бедняга, прыгал, держась за перила, и смеялся над кем-то позади себя.

"А теперь, мистер Трейси, мистер Трейси," — позвала его старшая медсестра, — "где ваши костыли?"

"О, сестра, я действительно ненавижу этих мерзких тварей", - сказал этот молодой раненый
очень протяжным голосом офицер, пристально глядя на меня через
монокль. "Они просто испортить набора пальто, не вы
знаю".

«Что посеешь, то и пожнёшь, я полагаю», — сказала мисс Гейтс, а затем открыла дверь и произнесла: «К тебе посетитель, Фрэнки».

Мистер Ласселлс сидел в постели и, должен сказать, выглядел далеко не так хорошо, как в тот день, когда покинул поместье Моутэйд-Грейндж. Я не верю, что ему стало хоть немного лучше после того, как он покинул поместье, несмотря на то, что за ним ухаживала его невеста. На нём была та же полосатая кремово-голубая пижама, что и в ночь налёта «Цеппелина».
Его рыжевато-золотистые волосы были спутаны под повязкой на голове, а глаза блестели сильнее, чем следовало бы.
Его щёки были раскрасневшимися — лихорадочно раскрасневшимися.

Что касается его рук, я бы расплакалась при виде них! Они были такими маленькими
Они были совсем крошечными, такими белыми и прозрачными, с голубыми прожилками на тыльной стороне. Они были такими до нелепости мягкими для мужских рук, что он взял обеими руками мою, когда я протянула их ему и сказала: «Как поживаете?»
Никогда больше я не буду называть этого молодого человека его ласковым прозвищем «Одинокий младший офицер»!

Видишь ли, теперь, когда он помолвлен с этой деловой женщиной, которая владеет этим домом престарелых, он уже никогда не будет прежним.


Полагаю, она никогда его не бросит. Я думал, она никогда не собирается
Она не отходила от него даже сегодня днём, когда я пришла навестить его, потому что она сидела и покровительственно улыбалась мне, пока я доставала разные маленькие подарки и свёртки, которые принесла с собой.

 «Спасибо, это было очень мило с вашей стороны, мисс Элизабет», — сказал он, впервые по-настоящему улыбнувшись и прикоснувшись к маленькой баночке из белого фарфора с лимонным сыром, которую я для него приготовила и перевязала лимонной лентой от коробки с шоколадом.

Затем я сказал что-то о том, что для этого времени года погода очень тёплая, и мисс Гейтс ответила, что лично она считает, что
Было довольно холодно, и мистер Ласселлс сказал каким-то официальным тоном, что, поскольку он всё ещё в постели, он не особо обращает внимание на погоду.


Затем наступила ужасная пауза, и никто ничего не говорил и, казалось, не знал, что сказать дальше.


Я как раз собирался встать и сказать, что тётя Виктория ждёт меня обратно немедленно.

В этот момент дверь открылась, вошла медсестра и сказала: «Сестра,
внизу офицер, он пришёл спросить, сколько пациентов вы сможете принять к среде».
 «О, я сейчас спущусь и поговорю с ним», — сказала мисс Гейтс, вставая
быстро поднялся. Затем она сказала мне: "Извините, я на минутку", - и вышла.

Я был только благодарен, что могу извинить ее на любое количество минут. Все это из-за
любопытства, конечно, из-за того, что я должен был спросить мистера Ласселлза. Я
был полон решимости не возвращаться, не выяснив кое-что, о чем я
беспокоился с тех пор, как впервые получил его сообщение.

Не успела дверь закрыться за спиной мисс Гейтс в голубой альпаковой накидке, как я повернулась к мистеру Ласселсу и начала быстро тараторить, чтобы не упустить ни слова.
 «О, прежде чем я уйду, я должна кое о чём вас спросить, мистер Ласселс».

«О да, конечно, расскажи мне, в чём дело», — сказал он гораздо более естественным тоном — своим прежним мальчишеским голосом, каким он говорил до того, как обручился.
 «Послушай, с твоей стороны было чертовски смело прийти сюда».

"О, вовсе нет", - вежливо ответила я. "Кто-то должен был прийти, а Эвелин
и Нэнси были заняты, а тетя Виктория терпеть не может эти сквозняки".
тренируется, так что, как видите, я был единственным, кто мог с этим справиться ".

"В противном случае, я полагаю, вы бы позволили кому-нибудь другому сделать это?"
сказал мистер Ласселлз довольно обиженным голосом, хотя из-за чего он должен был быть обижен
одному богу известно!

Поэтому я начал снова и сказал: "Послушайте, мистер Ласселлз. Вы знаете, что вы
написали мне письмо за день до того, как вас похитили - я имею в виду, за день
до того, как вы приехали сюда?"

"Да, я это сделал", - сказал маленький мистер Ласселлс, снова покраснев до корней волос.
"и послушайте! У меня есть кое-что сказать по этому поводу. Я так и не получил ответа на него, мисс Элизабет.
"Ну! Я не думаю, — сказал я, — что на него может быть какой-то ответ.
Видите ли, в письме вы просили меня приехать и встретиться с вами, потому что вы хотели поговорить со мной; а я не мог приехать и встретиться с вами.
ты, когда тебя только что увезли - я имею в виду, когда ты только что
отправилась в дом престарелых ".

- Вы могли бы написать, - сказал мистер Ласселлз, слегка приподнимаясь на кровати и говоря довольно обиженным тоном.
выпрямившись во весь рост. "Я
подумал, что ты мог бы написать, если бы хотел знать, о чем все это было", то есть.
о чем."

«Конечно, я хотел знать», — сказал я как можно более сдержанно и спокойно, глядя в сторону на бутылку одеколона на его туалетном столике.
 «Я знал, что ты хочешь меня о чём-то спросить, ещё до той ночи.
 Ты скажешь мне, о чём?»

«Ты ведь хочешь это услышать?»

 «Я бы не спрашивал, — довольно сердито ответил я, — если бы не хотел знать!»

 «Что ж, тогда я лучше тебе расскажу, — сказал мистер Ласселлс, тоже немного волнуясь, как будто не был до конца уверен, что его суженая не ворвётся в комнату в любой момент.

«Ты... ты... это... это...»
Он начал бессвязно заикаться и раскраснелся ещё сильнее, когда наконец продолжил: «Ты помнишь ту благословенную фотографию, которую ты прислал мне, когда я был «Одиноким младшим офицером»?»

Я довольно резко ответил: «Не думаю, что тебе нужно напоминать мне об этом сейчас».

«Почему бы и нет? Почему бы и нет?» — довольно горячо спросил мистер Ласселлс.

Ну, конечно, было очевидно, почему бы и нет.

Потому что я не считаю, что помолвленный молодой человек должен ворошить прошлое, каким бы платоническим оно ни было, с какой-либо другой девушкой, если его невесту вообще можно назвать девушкой.

Однако я не мог сказать ему об этом; это звучало абсолютно глупо, поэтому
Я снова принял свою холодную, исполненную достоинства манеру и просто сказал: "Ну, но
Я думал, мы договорились забыть об этой нашей идиотской ссоре.
- Я вспомнил о той ссоре, - сказал мистер Ласселлз, отталкивая меня.

- Это была та самая ссора, о которой я вспоминал.
Он убрал волосы с горящего лба и сказал: «Хоть ты и порвал её, ты знаешь, что это так, и именно об этом я хотел тебя спросить.
 Ты знаешь, что у меня есть одна половина, а другую ты сохранил.
 Я хочу знать, могу ли я получить её, чтобы соединить со своей половиной».
Это было неожиданно.  В каком-то смысле это было трогательно — то, что он всё ещё думает о старых друзьях и хочет сохранить их фотографии. Но я не могла позволить ему увидеть, что я тронута. Это выглядело бы так нелепо.


Поэтому я говорила так, словно моё сердце было лёгким, как пёрышко.

«Присоединиться? О нет, я так не думаю, — сказал я. — Это было бы слишком глупо, это было бы так по-идиотски. Я думаю, эти кусочки лучше сжечь».
 Мистер Ласселлс с минуту молчал. Затем он плотно сжал губы под своими маленькими усиками и довольно резко сказал: «Хорошо, раз вы не хотите мне этого дать, может, вы дадите мне другую фотографию, мисс Бетти?»
Я была так рада — то есть удивлена — услышать это старое имя, что сначала чуть не сказала: «Да, я пришлю вам другую»
Однако, слава богу, я вовремя сдержался. Думаю, мне напомнили об этом звон ключей и быстрые шаги мисс Гейтс, его невесты.

 Пусть она даст ему свою фотографию — это единственная женская фотография, которую он имеет право хотеть или даже говорить, что хочет, ведь я не думаю, что ему вообще нужна моя.

Поэтому я встал с белого кресла в спальне и сказал с обычной улыбкой:
«Боюсь, у меня нет ещё одной копии этой фотографии».

«Разве нельзя сделать ещё одну копию с негатива?»
— потребовал мистер Ласселлс своим обычным сварливым тоном.

 «Нет, я так не думаю», — сказал я.

 Мистер Ласселлс, сидевший там в пижаме и выглядевший почти таким же злым, как в тот день, когда я ударил его по лицу, сказал: «Почему нет? Почему нет?»

Ещё через минуту я бы сказала ему почему и добавила бы что-нибудь язвительное о жадности и
прижимистости помолвленных мужчин, которые просят
фотографии других девушек так же часто, как и своих законных
невест. Но, конечно же! в этот момент дверь открылась, и вошёл он, вечный
снова законная невеста.

"Сейчас, Фрэнки, я думаю у вас и так достаточно поговорили", сказала она, в
что бойкая, управление эксплуатацией голос ее, который я должен найти, поэтому стараюсь ли я
были ее женихом. «У вас поднимется температура, и пройдет целая вечность, прежде чем вам разрешат выйти, а что касается дежурства — о нет, нет. Мисс Вердели, — повернулась она ко мне, — боюсь, мне придется вас сейчас отпустить».
Но я уже была у двери. Я не собиралась ждать, пока меня отпустят, вот и все!

И я практически так ей и сказал: «О да, я был
Мне не терпится уйти уже последние десять минут. У меня дома действительно очень важное дело, которое я должна сделать, только я подумала, что
мне лучше подождать и попрощаться с вами, мисс Гейтс.
И я пожала ей руку, хотя на самом деле мне этого совсем не хотелось.

Я заметила, что на её безымянном пальце было простое золотое кольцо с печаткой.

Полагаю, мистер Ласселлс выберет для неё настоящее обручальное кольцо позже, когда ему станет лучше и он сможет выходить на улицу.

 Я не стал пожимать ему руку; я просто решил, что он этого не заслуживает.  Я лишь кивнул ему и сказал: «Что ж, ещё раз до свидания, мистер Ласселлс!» Я
Я так рад, что ты выглядишь намного лучше.
Чего я, конечно, не ожидал!

"И в таких хороших руках."
Что, конечно, показалось мне ужасным — но, в конце концов, это был его выбор!

Затем я вышел из комнаты, спустился по лестнице, вышел из дома и
снова пошел через город, шагая так быстро, что, когда я добрался до станции
, оказалось, что ждать поезда мне оставалось три четверти часа
возвращаемся на Грязевые Равнины.




ГЛАВА XXIV

РОМАН СРЕДНИХ ЛЕТ

Там мне пришлось сидеть, подавленной до слез, и смотреть было не на что
кроме стопки темно-серых молочных банок и рекламы
Боврил. Мне показалось, что прошла целая вечность, когда я увидел на вокзальных часах, что я пробыл там всего полчаса.

Осталось ждать ещё пятнадцать минут! Я сидел, с каждой минутой всё больше злясь на эту женщину, и меня охватывал холод и уныние.

Ведь, конечно же, это была её вина. Это она выставила меня из комнаты мистера Ласселса за много лет до этого и, следовательно, заставила торчать здесь.

Что ж, могу сказать вам, что это был самый унылый день в моей жизни.

Полагаю, прошло ещё пять минут, прежде чем я увидел, как через
Он вошёл в вокзал с очаровательной «походкой» и совершенно бессознательно
радостно улыбнулся, ответив на приветствие Томми так, словно привык к
ним уже несколько поколений, а не только со времён войны.
Это была высокая фигура в тёплой британской одежде, которую я знал. На самом деле это был «красавчик» Нэнси. Её «милый мальчик».

Он повернул его действительно очень красивое лицо ко мне и воскликнул:
в улыбок, как только он увидел кто это был.

"Ба! Погремушки, дитя мое", - воскликнул он весело, как он козыряет, "вы
ищете, а синий".

"Я тоже так кажется", - ответил я. "Синий от холода! Сидя в
это отвратительно станции в течение нескольких часов и часов и часов ждет
отвратительный поезд. Ты идешь по ней, Гарри?"

"Да, я такой. Я должна была придти и увидеть О. О. мотоцикла в
снова больница, и я сократил, чтобы идти по железной дороге. Мы отправимся на
вместе с нашей очаровательной деревушке, не так ли?"

"О да, Гарри, я бы с удовольствием", - сказал я довольно нежно.
 «Как же приятно увидеть кого-то из знакомых после такого отвратительного дня!»
 «Почему, что ты делала, малышка Джуно? Ходила по магазинам и не могла
«У тебя есть что-нибудь подходящее?» — спросил симпатичный муж Нэнси. «Иди сюда и выплачься у меня на плече…» Он усадил меня в углу уютного купе первого класса (то есть оно было уютным для нашей линии, которая была просто ужасной!), положил грелку для ног как раз под мои ступни и в целом был таким заботливым и милым, что я вполне могла представить, почему Нэнси кажется такой счастливой после замужества!

У неё, как сказал бы мистер Ласселлс, «какой-то» муж!

Часто можно услышать, как люди хвастаются своими мужьями, и
Они говорят, какие они «великолепные», потому что «никогда не смотрят на других женщин и даже не замечают их присутствия!»
Мне кажется, это полная чушь!

Потому что, на мой взгляд, чем лучше мужчина относится к другим, тем больше у его жены шансов получить от него то, что нравится женщинам. Я всегда так думала, даже задолго до того, как узнала много нового о мужчинах.

Я знаю, что если бы у меня был муж (которого, конечно, у меня никогда не будет) , я бы не хотела быть первой, кто научит его, как женщине нравится, когда ей под пальцы ног подкладывают грелку или подушку, набитую
в изгибе её спины! Так сказать, точит на меня зубы; нет, та!


Однако зачем зацикливаться на этой болезненной теме мужей? Неважно, какие у меня о них представления, учитывая, как я уже сказала, что мне суждено прожить и умереть старой девой до конца главы.

Мне придётся довольствоваться тем, что я очень счастлива иметь хотя бы одного
шурина, который может уделить немного времени, чтобы быть милым и вежливым со своей старой девой-невесткой.


Поэтому я благодарно улыбнулась ему и сказала: «О нет, я не делала ничего такого приятного, как шопинг. Я просто поднялась к
«В доме для раненых офицеров есть кое-что от тёти Виктории, и я хотел бы узнать, как поживает ваш друг, мистер Ласселлс».
«Мой друг, да?» — сказал капитан Мастерс и прикусил ус,
вопросительно глядя на меня из-под козырька фуражки. «Ну и как поживает старина Фрэнк?»

«О, он, конечно, ещё не совсем здоров», — сказал я, когда поезд наконец тронулся с места и начал свой путь через мрачные болота в сторону нашей деревни.  «Тем не менее за ним очень... э-э... очень тщательно ухаживают.  Естественно, он выздоравливает»
каждый уход и внимание ему, так как он выхаживал его
невеста".

- С помощью его чего? - воскликнул капитан Мастерс, внезапно выпрямляясь в своем
углу купе и пристально глядя на меня.

"Его невеста-женщина ... я имею в виду леди,--что он собирается
жениться", - восклицал Я. "Почему ты так ужасно удивлен? Разве
вы не знали о его помолвке?

"Знали о том, что старина Фрэнк был помолвлен с кем-то еще ... Я имею в виду, что он был
с кем-то помолвлен?" - спросил мой шурин, все еще пристально глядя на меня.
"С кем он, как предполагается, помолвлен?"

«О, я думала, что все знают; я думала, что это официально», — сказала я,
испытывая ужасный ужас от того, что снова влезла не в своё дело,
опубликовав то, что должно было оставаться в секрете. «Я думала,
что, раз ты его близкий друг, ты должен был слышать, что он
помолвлен с мисс Гейтс».

 Мой деверь так широко раскрыл свои красивые глаза, что я
удивилась, как они не вывалились на его усы. «Мисс Гейтс! Рэттл, — сказал он. — Вы имеете в виду надзирательницу в том месте, где он находится?»
Я кивнула. Я не могла не почувствовать лёгкого воодушевления от явного удивления моего зятя.

Во всяком случае, не только я считал, что для такого молодого человека, как мистер Ласселлс, который ещё совсем мальчик и весельчак, было бы странно обручиться с пожилой женщиной или, по крайней мере, с женщиной средних лет, такой как та, что ухаживала за ним!

"Да она же может быть его матерью!"

Она была бы матерью таких же младших офицеров, как он, если бы ей только удалось выйти замуж в разумном возрасте! Как, например, моя сестра Нэнси! Вместо того чтобы ждать и ждать на полке, пока она наконец не ухитрится сесть на последний поезд домой, как они это называют!

Тем временем мы с Гарри сидели в нашем поезде домой - настоящем
я имею в виду, он вытаращил глаза, как будто только что услышал
самую потрясающую новость в своей жизни.

Он снова спросил: "Мисс Гейтс? Неужели ей не стыдно за себя?"

Это еще больше приободрило меня. Я действительно думаю, что Гарри разумный человек.
Он сказал именно то, о чем я думал сам.

Я сказал: «Когда я был у неё дома, она даже не выглядела смущённой. На самом деле она выглядела весёлой и гордой, хвасталась его обручальным кольцом на пальце и
Она приказывала ему, что именно он должен есть, пить и делать!»
«О боже! Бедный маленький попрошайка! Как же он умудрился попасть на эту галеру?» — воскликнул милый муж Нэнси. «Бедный старина Фрэнк! Я всегда говорил, что он совершенно беспомощен в руках женщины!» Как только он от нас отделается, его тут же поведёт, как овцу на заклание, голубая альпака-матрона!
Всё, что носит юбки, и если оно достаточно решительное, то он пропал!
Я думаю, дело в цвете его волос, Рэттл! Рыжие волосы — это всегда сигнал опасности!

«Ну, я не знаю — у тебя достаточно тёмные волосы, и ты был совершенно беспомощен в руках Нэнси», — возразил я. «А что касается Эдвина Кёртиса, то у него волосы цвета грязи, и сначала с ним была Нэнси, а потом Эвелин!
 Так что, похоже, ни один цвет волос не может служить защитой, Гарри!»
Гарри Мастерс растерянно покачал головой. Он всё ещё бормотал что-то себе под нос. «Мисс Гейтс, мисс Гейтс. Слава богу, я женат,
иначе, я знаю, больничная медсестра схватила бы меня и потащила к алтарю, как только я бы попался ей на глаза. Вот это я называю
добавлять новые ужасы к уже пережитым!»

Затем он повернулся ко мне и сказал: "Рэттл, моя дорогая, ты полностью
уверена в новостях?"

Я печально сказал: "Хотел бы я быть хотя бы наполовину так же уверен, что у немцев
заканчивается продовольствие. О да! Я совершенно уверен".

"Фрэнк сам тебе это сказал?" - быстро спросил Гарри Мастерс.

"Нет! Я знал это еще до того, как увидел его", - сказал я. «Он написал тёте Виктории, чтобы сообщить ей об этом лично».
«Я благословлён», — сказал мой зять, глядя сначала на меня, а затем в окно кареты на знакомый пейзаж Мад-Флэтс.

Потому что мы уже подъезжали к станции.

Я вышел и протянул руку, чтобы попрощаться с шурином.

 Я ожидал, что он помчится к себе на квартиру в противоположном направлении от «Грейнджа».

 К моему удивлению, он сказал: «О! Я пойду с тобой, Рэттл, если ты не против». Я ожидаю, что МОЯ ЖЕНА" (извините, что я пишу это заглавными
буквами, но именно так он это произнес) "сегодня пьет чай в "
Грейндж", поскольку я сказал, что могу опоздать. Я зайду и заберу
ее.

"Кроме того, - добавил он, когда мы быстрым шагом двинулись по дороге
к нашему дому, - кроме того, я действительно чувствую, что должен спросить
Тётя Виктория хладнокровно объяснила мне, что именно произошло с бедным стариной Фрэнком и его помолвкой. Мне кажется, я пока не могу в это поверить.
Боже мой! так приятно, когда с тобой разговаривает по-настоящему сочувствующий человек, когда ты в таком подавленном состоянии.

К тому времени, как мы добрались до «Грейнджа», моё настроение, которое, как вы знаете, весь день было ниже плинтуса, значительно улучшилось.
Мы оказались в уютном тёплом свете камина, в окружении запаха маффинов и двух моих хорошеньких сестёр — просто контраст с
унылая, сине-альпаковая простоватость женщины в доме престарелых!
Я видел, что они слышали о помолвке и были почти мертвы
от удивления, и неудивительно!

Я как раз доедала свой маффин, а потом открыла рот, чтобы сказать это
Я нашел Мистер Ласселлз, как можно было бы ожидать в
обстоятельства, когда меня прервали, прежде чем я начал звонит в
входная дверь.

- Кто это, ради всего святого? - спросила Нэнси. - Кексов к чаю осталось не так уж много.
Для него, кто бы это ни был.

Эвелин, которая сидела и пила чай, держа его левой рукой, в то время как ее
Её жених, сидевший справа от неё, сказал с некоторым смущением: «Полагаю, это сообщение от моих медсестёр, которые спрашивают, почему я не появляюсь в последнее время. Почему-то я был очень занят».
В этот момент Мэри открыла дверь столовой и объявила: «Майор Лоулесс».
Теперь, я полагаю, вы все забыли, как зовут майора Лоулесса?

Я уверен, что так и было, как и у всех нас.

Но майор Лоулесс был первым, кто прибыл сюда, в Мад
Флэтс, чтобы организовать расквартирование, и он был здесь и
Я несколько раз выходила с тех пор, как здесь появились остальные, но почему-то он не производит на меня ни малейшего впечатления.
Он какой-то бледный, сутулый, в одежде цвета хаки, к тому же ему
по меньшей мере сорок лет, и я всегда про себя называла его «
Рыцарь с печальным лицом».
 Это имя было совсем не к месту сегодня вечером.

 Боже мой! Он сиял от радости. Он ни капли не сутулился, а держался прямо и улыбался под своими седыми усами.
Из его глаз, которые на самом деле довольно голубые и красивые, лился свет.

Тётя Виктория подвинулась, чтобы он мог сесть рядом с ней за чайным подносом, но он сказал: «Я не могу задерживаться ни на минуту, миссис Вердели, честное слово!  Нет, спасибо, я уже пил чай — честное слово, выпил огромную чашку с полковником в «Жемчужине и устрице» как раз перед тем, как пришёл сюда». Дело в том, что вы были так добры ко мне с тех пор, как я приехал в Мад-Флэтс, что я решил заглянуть к вам и рассказать вам кое-что о себе.
Тут бедный старый землекоп снова выпрямился и посмотрел так, словно его произвели по меньшей мере в главнокомандующие с орденом «За выдающиеся заслуги».
С. Б. К. и все остальные буквы алфавита в
торг!

Но это Нэнси, моя замужняя сестра, кто сразу догадался, что имел
случилось.

Она крикнула весело на столе:

- Майор Лоулесс! Я полагаю, вы собираетесь пожениться!

- В одном вы угадали, моя дорогая юная леди. Вы угадали с первого раза, — сказал забавный старичок, и тут все хором произнесли:
— Сердечно поздравляем, сэр...
— Желаем вам счастья, сэр... — Рад это слышать. Надеюсь, вы будете так же счастливы, как мы с женой... (это от капитана Мастерса).

А затем, словно по команде, прозвучал вопрос, который звучит как комическая песня.

 «Кто эта дама?»
 Стоя у двери и собираясь выйти, майор Лоулесс просиял от
удовольствия и сказал: «Ах, я был уверен, что вы, молодые люди, обязательно спросите об этом».
 Как ловко он догадался, не правда ли?

«Думаю, кое-кто из вас уже встречался с ней, — сказал он. —
Полагаю, господа, что так и есть. Эта дама была моим самым дорогим другом всю мою жизнь; на самом деле, могу вам сказать, что десять или пятнадцать лет назад я сделал ей предложение стать моей женой...»

Подумайте только, девочки, пятнадцать лет назад. Мне было всего три года,
я носила маленькие белые носочки, ходила босиком и носила платьице с оборками, как у котлеты,
а эта дама, майор Лоулесс, была уже достаточно взрослой, чтобы стать его женой! Разве это не забавно!

"...и она мне отказала."

«О!» — сочувственно воскликнула Нэнси, но ущипнула меня под столом.
«Как она могла!»  (Поговорим о замужестве и остепенении.
Что ж, на мою вторую сестру это не произвело впечатления.  Кажется,
муж учит её всему тому озорству, о котором она ещё не знала.)

«Она была замужем», — продолжил майор Лоулесс свой роман.
Средние века", преданная своей профессии в то время. Затем, три
недели назад мы встретились снова, и... Ну что ж! - сказал майор Лоулесс, смеясь.
он открыл дверь. - Я обнаружил, что, немного убедившись, могу привести
ее возвращение к вере в то, что ... э-э... любовь лучше, чем профессия
...

"Хорошо!" - говорит Гарри Мастерс, снова не сводя глаз со своей жены.

«...и что каждой женщине нужны собственный дом и муж».
«Слушаю, слушаю, сэр», — сказал мистер Кёртис.

К этому времени майор уже вышел в холл.

Нэнси поспешно окликнула его: «Но, майор Лоулесс!»
Подождите, подождите! Вы еще не сказали нам ее имени!

Довольное лицо майора Лоулесса снова выглянуло из-за двери на минуту.
Когда он ответил: "Ее зовут Анджела. Мисс Анджела Гейтс. Она
заведует домом престарелых на Перекрестке. Добрый вечер!

И он умчался.

Мы услышали, как за ним закрылась входная дверь. Затем мы услышали, как он
поскакал по дороге, как двухлетний ребёнок, насвистывая себе под нос старую шотландскую песню:

 "_Моя любовь, она ещё совсем юная._"


Что ты об этом думаешь?

В столовой наша компания сидела за чайным столом, и
разбили большую чашку чая, которую мы выпили, и просто таращились друг на друга, разинув рты.
друг на друга смотрели в разной степени ошеломления.

Тетя Виктория первой обрела дар речи. С легким удивлением она
воскликнула: "Майор сказал "Мисс Гейтс"? Неужели он действительно мог сказать"
Мисс Гейтс"? Да? Вы все слышали его? Боже мой! Тогда как же она
оказалась помолвлена с бедным мистером Ласселсом и с бедным майором
Лоулессом?
"Потому что она злая и коварная женщина," — возмущённо воскликнул дрожащий голос, который, как я обнаружил, принадлежал мне. Я огляделся по сторонам
Беззвучно произнесла "Семья" и сказала: "Только подумайте об этом! Она помолвлена сразу с двумя
мужчинами!"

Нэнси сказала более обнадеживающим голосом: "Она не может выйти замуж за них обоих!"

"Нет! Вот почему она собирается бессовестно бросить первого", - запальчиво объяснил я.
"Разве ты не понимаешь?" - спросил я. "Разве ты не понимаешь? Она не захочет выходить замуж за такого старого и жёлтого, как майор Лоулесс, когда может заполучить такого привлекательного молодого человека, как мистер Ласселлс...
Едва я это сказала, как сама ахнула от удивления, осознав, какие
странные вещи я несу, а затем услышала, как муж Нэнси врывается в комнату со словами: «Тётя Виктория! Если у вас есть...»
Если в ком-то из нас ещё осталась искра естественной привязанности, позвольте мне попросить вас об одолжении. Я хочу увидеть письмо старого Фрэнка о нём самом и об этой невероятной женщине-гарпии; письмо, в котором он сообщил вам о своей помолвке. Можно мне его увидеть?
 «О да, кажется, я его сохранила, — спокойно ответила тётя Виктория.
Это письмо в моей корзинке для вязания в гостиной. Иди, Рэттл, и
принеси это, только быстро ".




ГЛАВА XXV

НОВОЕ ИМЯ ЛАВ

Это ... это была судьбоносная записка от мистера Ласселлза.

Муж Нэнси, увидев, что тетушка снова забыла очки,
прочел это вслух.


 "Дом престарелых",
 "Перекресток Нигде".
 «14 февраля.

» УВАЖАЕМАЯ МИССИС ВЕРДЛИ,
» Большое спасибо за добрые слова. Да, я чувствую себя очень хорошо и надеюсь, что скоро полностью восстановлюсь и вернусь к работе и к вам в мой уютный дом.

«Однако, поскольку я пробуду здесь ещё несколько дней, не будет ли с моей стороны слишком большой просьбой, если вы или одна из мисс Вердели будете так добры, что навестите меня?


У меня нет посетителей, так как Джанкшен находится слишком далеко от всех, кого я знаю, и иногда мне становится немного скучно.


Мисс Гейтс просит вас передать ей привет. Она принимает
Она очень заботится обо мне, на самом деле она заботится обо всех нас, как дракон, несмотря на свою помолвку, в которой она, кажется, очень счастлива.

"С наилучшими пожеланиями всем вам,

 "Поверьте мне,
 "Дорогая миссис Вердели,
 "Искренне ваш,
 "Фрэнк Ласеллс."


 За столом воцарилась недоуменная тишина.

Затем голос Эвелин сказала: "но, тетя Виктория, заключается в том, что
письмо ты думал, объявив помолвку Франк Мисс Гейтс?
Он объявляет ничего подобного".

"Нет, значит, это не так", - сказала тетя Виктория своим мягким, вкрадчивым голосом. "Что
что могло заставить меня так подумать? Дай мне записку, Гарри, дорогой мой, пожалуйста. Ах! вот и мои очки, как обычно, под кружевом... Теперь...
Ах, да! Конечно. Я понимаю, в чём дело, — продолжила она, глядя поверх очков на серую простыню.
— Вот она. Ты же знаешь, почерк у бедного мистера Ласселса такой своеобразный. _Её_
Помолвка, говорит он. Я пошёл и прочитал «нашу». И, конечно, я
подумал, что это значит их помолвка — помолвка мистера Ласселса с этой
мисс Гейтс.
Муж Нэнси расхохотался. «Но, тётя Виктория! —
воскликнул он. — Разве это было похоже на правду?»

"Боже мой! мой дорогой Гарри, я не знаю, как вы можете спросить, есть ли
что вероятно или маловероятно, в настоящее время", - возмутилась тетя Виктория
в довольно обиженным тоном голоса, глядя на Эвелин и ее господин
Кертис, а затем на Нэнси и Гарри. "Прямо сейчас наблюдается настоящая эпидемия
помолвок то с одним, то с другим из вас ..."

Подхватила Нэнси: "Да, но тетя! Это не совсем то же самое. Только подумайте! Мистер Ласселлс, совсем ещё мальчик, даже слишком юный для своего возраста! и мисс Гейтс!
 «Она показалась мне очень способной женщиной», — сказала тётя Виктория.
серьезно. После чего все они, даже мистер Кертис, ушел в подходит
от смеха. Все, что скажет, кроме меня.

Я был слишком напуган и избитых-eggish баловаться
любой беззаботный девичий смех.

Вы понимаете, что расстроен _me_! Я пренебрег им; я был груб с ним, с
раненым героем, и все такое, и без всякой причины.

Видите ли, если бы он не был помолвлен, у меня не было бы ни одной веской причины не отдать ему мою нелепую фотографию, если бы он этого захотел, а он этого хотел!

Однако такие вещи не обсуждают за чайным столом
миллионы тетушек, зятьев и других людей. Так что все, что я
мог сделать, это притвориться, что давлюсь своей совершенно пустой чашкой чая,
встать и броситься в Логово.

И вот, как раз в тот момент, когда я подумала, что у меня будет минутка покоя, чтобы
собраться с разрозненными мыслями, Нэнси бросилась за мной!

"Погремушка, дорогая!" - сказала она, сияя всем телом. Затем она обняла меня. "_Рэттл!_"
Я прекрасно понял, что она имела в виду. Можете ли вы представить себе что-то более раздражающее, чем то, что она вообразила, будто...
Я была слишком счастлива от того, что мистер Ласселлс всё-таки не был помолвлен, чтобы смотреть им в глаза.  Я сказала, наклонившись над юбкой: «Всё в порядке — ничего страшного.  Просто у меня снова порвался подтяг.  Я сделала это в Джанкшене, но теперь мне придётся его зашить».  И я потянулась к корзинке для рукоделия, стоявшей на столе. - Пожалуйста, возвращайтесь и
допейте свой чай.

- Спасибо, больше не буду, - сказала Нэнси, подражая голосу викария.
Затем, очень твердо, своим собственным голосом: "Ты можешь принять тетю Викторию
и Эвелин со своей чепухой, но ты не примешь меня! Я всегда
знал, что он тебе нравится. Разве я не говорила тебе об этом давным-давно, даже за день до того, как я
вышла замуж? И Гарри говорит, что он (Фрэнк) просто без ума
от тебя, Рэттл. Он всегда был таким. Не будь глупой девчонкой и
не трать больше времени на то, чтобы изо всех сил притворяться, что тебе все равно!
ты можешь!"

"Уходи", - сказала я, топнув ногой и старательно пряча лицо.

 «Я сделаю это, как только ещё раз умолю тебя не тратить время впустую», — сказала моя замужняя сестра.  «Посмотри на нас с Гарри: у нас хватило ума обручиться в третий раз, когда мы встретились, и мы никогда не расстанемся
сожалея о том, что это был не первый раз, в ночь перед вечеринкой...
"Что? Когда ты поцеловала мистера Кёртиса?"
"О да, в тот раз," — сказала бесстыжая Нэнси. "Мы с Гарри поженились через две недели после этого. Почему не через неделю? Ничто не вернёт нам те дни, которые мы упустили, прежде чем признались друг другу в своих чувствах.
И во время войны, когда они могут... они могут оказаться последними.... И,
Рэттл! Моя младшая сестренка!" Она обняла меня за шею своей милой, как у обнимашки, рукой
снова и прошептала: "Я не хочу, чтобы у тебя были еще какие-то дни, чтобы
обижаться!"

"Спасибо", - сказал я так достойно, как только мог, все еще занятый
«Заколка для подтяжек, но я не думаю, что мне когда-нибудь захочется испытать что-то подобное
на себе...»
«О, захотелось бы! О да, захотелось бы. Я вижу!» — сказала эта странная
Нэнси, приглаживая свои волосы, от которых пахло новым ароматом, у меня на щеке.
«Для Эвелин очень хорошо, что у неё такая долгая помолвка, хорошее „начало“ и всё такое. Я уверена, что она будет очень счастлива, но…» — тут Нэнси рассмеялась и решительно закончила: «Не думаю, что она когда-нибудь по-настоящему узнает, что такое _любовь_!»

Это был странный вопрос, учитывая, что Эвелин недавно обручилась
В ту минуту на пальце Эвелин действительно было кольцо. Разве это не _забавно_?

"Конечно, они любят друг друга, преданы друг другу, у них общие вкусы, и я знаю, что она пролила из-за этого немало слёз... В этом есть нечто большее," заявила юная миссис Мастерс. "Ты похожа на меня, Рэттл, я думаю..." И ты просто увидишь, что я не прав!»
(Позже.)

Я всё думал — о, я всё думал, понимает ли Нэнси, о чём говорит...

День какой-то тревожный. Тётя Виктория говорит, что это ранняя весна. Не хочется ни за что браться
Определённо; разве это не забавно? Всё это утро — утро после того дня, когда я отправился на Перекрёсток, — я просто бродил по округе, выполняя разные мелкие поручения, которые там нужно выполнять, мыл голову и полировал ногти.

А ещё я нашла ту оторванную половину открытки с моим изображением, которую хотел получить мистер Ласселлс и которая была спрятана в кармане моего спортивного пальто со дня нашей ужасной ссоры! Стоит ли мне отправить её ему?

Он очень просил об этом. Мне показалось, что ему бы это понравилось
лучше, чем новая копия. У меня хорошая память... Или это будет слишком похоже на то, что я хочу быть с ним милой?

Хотел бы я знать, что делать!

Думаю, я так и поступлю.

Я положу её в конверт — я имею в виду фотографию — и отправлю мистеру Ласселсу в тот мрачный-мрачный дом для раненых офицеров. Но я не буду писать письмо. Я не знаю, что сказать. Он умеет писать.
Видит бог, в прежние времена он писал мне достаточно длинные письма.
Это первое письмо, которое рвётся по сгибам, заняло восемь страниц. Да, пусть _он_ пишет...

(Позже.)

Я только что положил эту порванную и смятую фотографию в конверт
и, пока я адресовал его Фрэнку Ласселсу, эсквайру, услышал
с улицы гудок автомобиля.

 Я выглянул и увидел большую коричневую машину, которая остановилась рядом со мной и мистером Ласселсом на дороге в тот роковой день, когда Нэнси выходила замуж.

 И как вы думаете, кто был в ней? Мисс Гейтс за рулём, а рядом с ней майор
Лоулесс.

 Позади них в машине виднеется его лицо, выглядывающее из-под множества слоёв одежды,
и весь он похож на плюшевого мишку в трёх пальто.
сидел мужчина, чье имя я только что записывал.

Я не знал, что делать.

Внезапно я почувствовал, что слишком нервничаю, чтобы пойти и открыть дверь. Как
совершенно ужасно, что мне придется увидеть этих людей!

Тетя Виктория была наверху, а Эвелин, как обычно, в это время отсутствовала.
после обеда она наблюдала, как мистер Кертис инструктирует свой класс.
саперы! Оцепенев от страха, я сидела за письменным столом в гостиной и ждала, когда Мэри объявит о приезде гостей. К моему
удивлению, после того как я услышала звонок в дверь и Мэри пошла
открывать, я увидела, как машина снова уехала с майором Лоулессом и его
жених и невеста разговаривают и смеются, как мальчик и девочка.

Они не придут, эти двое! Только _Он_!

И вот ещё одна пауза в нашей семейной истории. Потому что я не верю, что мне когда-нибудь расскажут, что мой зять
Гарри, должно быть, рассказал обо всём майору Лоулессу после того, как вчера вечером ушёл из «Грейнджа».
Но мы не знаем ни того, что обо всём этом подумал майор Лоулесс, ни того, как ему удалось убедить свою невесту позволить «её» пациенту встать с кровати и отправиться в свою казарму — впервые с тех пор, как он её покинул!

И всё же это произошло.

Ну, Мэри (вся такая улыбчивая) провела его, мистера Ласселса (тоже весь такой улыбчивый), в гостиную, и мы усадили его в большое кресло тёти Виктории, обитое ситцем.


Ну, я стоял и смотрел на него, на его брюки цвета хаки, которые вдруг стали ему велики.
Я не мог придумать, что сказать.
В моей голове одновременно крутилось около сотни предложений.

Всё, что я мог сказать, было: «Вы действительно были в состоянии приехать сюда сегодня?»
«Если бы я не приехал, мне бы пришлось лежать на смертном одре, —
ответил мистер Ласселлс очень быстро и решительно. — А ты как
думаешь?»

На такие вопросы нет ответа, не так ли?

 Затем он задал ещё один неожиданный вопрос. Указав своей иссохшей рукой на конверт, который я ещё не заклеила и который всё ещё держала в руках, он вдруг спросил: «Что у вас там, мисс Бетти?»
 Это абсурд, и я не могу этого объяснить, но хотя
Я адресовала его ему, хотя и решила отправить ему.
я вдруг ужасно смутилась оттого, что он видит это сейчас.

Мне хотелось оставить это позади.

Но он спросил: "Это как-то связано с этим?"

Он порылся на груди своего пиджака.

Я знала, что он собирается достать, ещё до того, как он это сделал, — вторую половину той фотографии!


Он положил её лицевой стороной вверх, как будто играл в карты на маленьком квадратном столике тёти Виктории, покрытом зелёной скатертью.


Я не могла не вспомнить о том, как много лет назад в «Логово» мы втроём играли в эту нелепую карточную игру с неизвестным молодым офицером, который должен был остановиться у нас!

Я выиграл эту партию! — Королева червей...

 И, конечно же, при воспоминании об этом меня должен был охватить семейный румянец.
 По крайней мере, мне так казалось.

Я также почувствовала на себе пристальный взгляд мистера Ласселса. Он сказал ласково и в то же время властно:
«Ты будешь играть, Бетти».
И я поняла, что другого выхода нет.

Я взяла верхнюю половину разорванной фотографии и бросила её на стол рядом с его фотографией.

Он собрал их вместе, как будто это был его трюк.

(Что, конечно, так и было.)

Затем он соединил их.

И, держа их так в левой руке, правой — раненой — потянул меня вниз, чтобы я села на подлокотник его кресла.

Может быть, теперь вы подумаете, что он собирался сделать мне предложение?

Не буду скрывать, я и сама так думала!

Но нет! Ничего подобного! Я могу посвятить вас в тайну кое-чего очень странного и беспрецедентного в моей жизни. Я всегда знала, что я необычная девушка и что всё происходит со мной необычным образом. Послушайте, что произошло — или, по крайней мере, не произошло. _Не было никакого «предложения»
вообще!!!_ Возможно, в наше время не существует таких вещей, как конкретные предложения.
Я бы хотел получить какие-нибудь сведения о них от Нэнси или Эвелин; но, о нет! Они и слова не скажут. Я бы назвал это подставой.

Конечно, это не имеет значения, потому что мы все равно поженимся,
несмотря на завещание наших родителей, в котором говорилось, что они не хотят, чтобы их дочери вступали в ранний брак до достижения ими двадцати пяти лет.

И раз уж об этом зашла речь — вот вам сюрприз!

Что вы об этом думаете? Тетя Виктория только что вскрыла конверт, который был оставлен у адвоката одновременно с завещанием.

И это доказывает, что всё это было подстроено.

Там говорится, что они (отец и мать), которые, как вы знаете, поженились
Как только отец достиг совершеннолетия, они с матерью были так счастливы в своём раннем браке и так сожалели о том, что многие девушки, похоже, взяли за правило откладывать замужество до преклонного возраста.

Они — отец и мать — были полны решимости, чтобы их собственные дети последовали их доброму примеру.

И поскольку они знали, что девушкам свойственно поступать наоборот, знали, что
нет ничего более привлекательного, чем то, что считается
запретным, — они сговорились притворяться, что против нашего брака, лишь бы подтолкнуть нас к нему
тем вернее и быстрее!

 Любопытная затея, не так ли?

 И всё же она сработала!

 Но вернёмся к нам с мистером Ласселсом в гостиной. (Хотя, заметьте, я и не подумаю сказать об этом хоть слово Нэнси или
Эвелин.)

Он взял фотографии одной рукой, а меня — другой и сказал так же невозмутимо, как будто мы уже несколько недель были в таких отношениях:
«Послушай, дорогая!  Жаль, что ты так порвала эту фотографию в порыве своего маленького каприза.
Даже когда я починю её и вставлю в рамку, здесь всегда будет заметна большая дыра».

Но когда он сказал «прямо здесь», он вовсе не имел в виду фотографию. Он взял меня за подбородок и поцеловал в губы!

И тогда я поняла — о! Тогда я поняла, что Нэнси, должно быть, говорила правду. Должно быть, он мне всегда ужасно нравился. _Это_ и позволило мне вести себя с ним так отвратительно. Вот почему я хотела умереть, если бы он это сделал. Вот почему я была готова убить бедную милую мисс
Гейтс — я бы убила любого, кого считала бы его женихом вместо меня.

Да, тогда я поняла, что если бы он любил не меня, то
иначе не было бы смысла в моём рождении.

Книги не дают ни малейшего _представления_ о том, что я чувствую!

И кто из этих юных идиоток сказал, что на его коленях не найдётся места для кого-то ещё? Там места на многие мили.
Океаны.


Я сказал: «Серьёзно, вы многое принимаете как должное, мистер
Ласселлс.
Он сказал: «Послушай, теперь ты должен называть меня моим настоящим именем, ты же знаешь».
Я позволил ему немного поуговаривать меня, а потом сказал: «Фрэнк».
Он сказал: «Да, так сойдёт, пока здесь тётя и девочки; когда мы останемся наедине, ты будешь называть меня своим именем».
«О, неужели?» — сказал я.  «Тогда ладно — «Одинокий младший офицер»!»
 Он рассмеялся, но сказал: «Не сейчас — это уже неуместно».
 Тогда я рассмеялся и поддразнил его: «Инкуб!»

 Он сказал: «За это ты тоже заплатишь!  Спасибо...  Подожди, пожалуйста, пока не изменится». Но ты прекрасно знаешь, как я хочу, чтобы ты называла меня
Бетти. Я не слышала этого имени с того первого дня, как приехала сюда и
встретила вас всех на кухне. О чем вы говорили, вы хотели
позвонишь мне потом? - Ну, Бил----'"

"Ах, нет, нет, нет!" - Умоляла я, прижимаясь щекой к его щеке. - Не надо,
пожалуйста, подразни меня насчет того раза на кухне. Я уважаю Брайта.
чувствовал себя _ави_. Я не могу этого выразить."Тогда напиши это", - сказал он.Мужчины всегда, кажется, есть вещи, писать с растениями на всем протяжении их лиц. Прежде чем вы успели произнести "нож", он достал огрызок
карандаша и крошечную записную книжку в кожаном переплете и открыл
чистую страницу. Он вложил его и карандаш мне в руку.

"Запиши это, Бетти, дорогая," — нежно прошептал он мне на ухо.

И, склонившись над блокнотом, я записала, сопроводив запись долгим поцелуем в том месте, где должен был быть дефис:"Билет-Бой!"

***
ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА «ГУТЕНБЕРГ» ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА «ДЕВУШКИ У ЕГО СТОЛА» ***