Заботы губернской канцелярии

Наши современники, благодаря бесчисленным телесериалам на криминальные темы, сегодня отлично (как им кажется) знакомы со всем набором  правонарушений. Однако мало кто представляет криминальную обстановку позапрошлого века. Что же тогда было основными заботами правоохранительных органов Оренбуржья?

Сановные «потеряшки»

Может показаться странным, но конец XVIIIв. для губернской канцелярии отметился целым набором писем о мошенничестве со стороны дворян. В том числе в Оренбургскую губернскую канцелярию в конце мая 1799г. пришло письмо от Новороссийского губернского правления «О взыскании долгов с граждан Новороссийской губернии». Оказалось, что десятки дворян, получив ранг от «коллежского регистратора» до  «статского советника», начиная с июля 1795г. не торопились оплачивать эту услугу Сенату, равно как и «напечатывание патентов на чины и приложения к ним государственной печати», что в итоге составило круглую сумму. Совершив сие злодеяние, новоиспеченные «благородия» и «высочества» растворились на просторах  российского Отечества, занимая должности соответственно своим чинам, либо наслаждаясь жизнью в своих имениях.
Среди перечисленных семидесяти трех «злодеев» самым безобидным оказался коллежский регистратор (соответствующий в армии чину прапорщик) Петр Мандрикин, задолжавший казне 16, 6 рубля за чин; 1,5 рубля за печать и 1,1 руля за типографские расходы. Гораздо серьезнее был проступок надворного советника (ротмистр в армии) Андрея Дублянского, задолжавшего казне 48 рублей. Однако всех перещеголял коллежский советник генерал-поручик и кавалер Иосиф Хорват, задолжавший 316 рублей!
Новороссийское губернское правление просило оренбургские власти «произвести со всех получивших производство в чины, взыскание указанных сумм и прислать в сие правление в немедленное время». Однако, как следует из ответного рапорта Оренбургской губернской канцелярии, означенных в реестре лиц «в присутственных местах не оказалось»: судя по всему новоиспеченные дворяне нашли более комфортные места проживания и службы, чем суровое, степное Оренбуржье.
Однако губернской канцелярии приходилось разбираться и с более серьезными финансовыми преступлениями. Так, в конце мая 1799г. поступило письмо от Тоболького губернаторского правления с просьбой о розыске бывшего директора Тоболькой казенной палаты Сергея Яковлева для взыскания с него «казенного недостатка и доставки его в Тобольскую казенную палату». Однако документы умалчивают о результатах этого расследования.

Злодеяния неблагонамеренных людей

Гораздо более серьезную озабоченность, чем поиск «сановных потеряшек», вызвало событие произошедшее в феврале 1832г.во входившем в то время в состав Оренбургской губернии г.Бирске. В апреле того же года Оренбургский военный губернатор издал циркулярной письмо, адресованное  всем городничим губернии, где указывалось: «Усматривая из представленной за минувший февраль месяц ведомости о происшествиях, что в городе Бирске,  крестьянин Чуклин, быв караульным у Гостиного ряда, найден подле лавки неизвестно кем удавленный, предлагаю вашему высокоблагородию доставить немедленно  ко мне в Оренбург к соображению: на каких основаниях имеются во вверенных  управлению вашем городе у лавок караульные, огражденные  от нападения неблагонамеренных людей и какие средства имеют известить о том нападении немедленно полицию, равно имеет ли сие какое влияние на караульщиков, охраняющих в городских гостиных дворах купеческое имущество».
Из ответных рапортов городничих, присланных в течение десяти дней,  картина вырисовывалась весьма пестрая. Так, Бичевский городничий Литвинов сообщал, что «при находящихся лавках в городе караульные бывают только в ночное время, каких есть двое, нанимаемых собственниками от торгового купечества и мещанства имеющего лавки. Ограждения от нападения на лавки неблагонамеренных людей собственной осторожностью в случае каких-либо происшествий, один из оных обязан давать знать полиции...».
Донесение из. г.Троицка было более составлено обстоятельно и внушало надежду на надежную защиту купечества: «Состоящий на базарной площади города Троицка гостиный двор заключается из 22 лавок, принадлежащих Троицким купцам. Караул в ночное время состоит из самими купцами представленных двух человек, но ограждения от нападения на лавки неблагонамеренных людей никакого особенного не имеется, как и никакого средства к извещению полиции. По отдаленности их не представляется и полиции влияния на сих караульных - только во время ночного обхода полицейских служащих с поверкою...».
Интересна резолюция, наложенная губернским начальством на присланный из Троицка рапорт: «Предписать, чтобы у них были трещетки, предоставляющие возможность дать знать полиции или ближайшей воинской части о каком-либо несчастии».
Менее криминогенная обстановка на торговых точках была в Бугуруслане: «Здесь, в городе, после бывшего в 1827г. пожара, за сгоранием гостиного двора, существует только семь деревянных купеческих лавок. Караульщиков при них во время лета не бывает, а наблюдают сами хозяева и из приказчиков по зимам...».
Совсем благополучно дело обстояло в г.Белебее, где: «...купеческих лавок, кроме бывающей в городе ярмарки каждый год в сентябре месяце, совсем не имеется, и караульных не имеется, а только для тишины и спокойствия требуется от начальников казачьих конные вооруженные. При одном чиновнике казаки состоят пять человек».

Что за ночь нарисовал - то и есть!

С тех пор как появились деньги, люди не перестают упражняться в их подделке. Особый расцвет их изготовления во всем мире начался с появлением бумажных ассигнаций. Для России первыми из такими ассигнациями были «кати» - русские сторублевки, названные так в честь императрицы Екатерины II, введшей бумажные деньги в оборот в 1768г. На то, чтобы отечественные умельцы освоили высокохудожественное производство, ушло еще лет двадцать, и в самом конце XVIII - начале XIXвв. страну наводнили «кредитки» как отечественного, так и зарубежного производства.
В граничащей с огромным регионом Средней Азии губернии и особенно в Оренбурге - городе, выстроенном, как ворота на Восток - никак невозможно было избавиться от этого «вечного спутника торговли». К слову сказать, что самого известного фальшивомонетчика первых ассигнаций - Федора Сукина - после разоблачения и суда отправили в ссылку… в Оренбургскую губернию!
В 1802-1803гг. Оренбургская пограничная комиссия отметила массу ассигнаций у прибывших из Бухарского ханства купцов. Все они оказались подделками, хотя и довольно искусными. Министерство внутренних дел России вскоре разъяснило ситуацию: «мастером прибыльного промысла» оказался неуловимый фальшивомонетчик Валитов из Казани. Не дожидаясь ареста по месту проживания, тот, почуяв недоброе, быстро собрал свою «спецтехнику» и вместе с семьей отбыл в Бухару! Оренбургским властям стоило огромного труда экстрадировать талантливого умельца в Россию: главной причиной этих трудностей стало… нежелание бухарских властей выдавать фальшивомонетчика на родину! Дело в том, что куш-беги и прочие сановные лица ханства решили сами заработать на подделках и принуждали Валитова изготавливать ассигнации для них самих. Власти извели массу бумаги для переписки с Бухарой, пока, наконец, в октябре 1805г. от Оренбургского губернатора Г.С.Волконского на имя хана вновь не поступило письмо с четко сформулированной просьбой задержать и выдать преступника. Однако, и тут бухарские власти сумели вывернуться, выигрывая время потребовав письмо «по сему делу не князя (т.е. Волконского Г.С.- авт.), а самого императора». После внятных разъяснений по поводу чинопочитания от Оренбургской Пограничной комиссии, бухарцы, наконец, сдались: вначале выдали «инструменты злодея», а через некоторое время и его самого. Дальнейшая судьбы фальшивомонетчика Валитова неизвестна, но, исходя из законодательства Российской империи, ему грозило тогда от десяти до двенадцати лет каторги.
Однако не все фальшивомонетчики решались на небезопасную миграцию в Хиву и Бухару - для христиан этот шаг мог закончиться обращением в рабство. Потому некоторые из них предпочли базироваться прямо в Оренбуржье. В 1808г. губернское правление открыло уголовное «Дело об обвинении крестьян Муромского округа в изготовлении фальшивых ассигнаций». Как попали уроженцы деревни Болгино Вологодской губернии на Южный Урал, не ясно, однако из материалов дел тех лет следует, что Семен Лакшенников, Сидор Беляев и Николай Петров сознались властям «во владении фальшивыми ассигнациями и в передаче злонамеренному человеку для делания тех ассигнаций форм из металла и штемпелей».
Как видно из малой доли приведенных здесь фактов, забот об охране спокойной жизни подданных два века назад у Оренбургской губернской канцелярии было предостаточно, и она с этой задачей вполне успешно справлялась.