Медвежьи шапки оренбуржцев

Главным шоу для всех туристов в  Лондоне уже долгое время остается смена гвардейского караула у Букенгемского дворца. Неспешные и четкие движения солдат в красных мундирах и огромных меховых шапках вызывают треск фотоаппаратов и кинокамер в руках многочисленных  путешественников. И, если красными парадными мундирами большинство из них не удивить, то головные уборы из медвежьей шкуры вызывают искреннее восхищение и у японцев, и у мексиканцев!

Из того, что водится на месте

Однако русских казаков из Сибири и Приморья британские  гвардейцы удивить не способны: «Эка невидаль - папаха из медведя! Да у нас их со времен Семена Дежнева носят!».
Носил ли сам Семен Дежнев медвежью папаху, сейчас сказать трудно. Но только устав строевой службы всех дальневосточных казачьих Войск с 1865г. однозначно предписывал: «Папаха - по образцу, присвоенному войскам Кавказской армии. Верх папахи из темно-зеленого армейского сукна круглый, стеганый на вате. Околыш из черного собачьего или другого меха, какой удобнее найти в местах расположения войска...». Собак - верных своих помощников на охоте в тайге, казаки, естественно, берегли; отстреливая на форменные папахи медведей -  на горе косолапых их «на местах» было много! Подтверждение тому указания станичных атаманов, о том, чтобы казаки станиц Амурского и Приморского края ходили в баню с винтовками - известно несколько случаев нападений, когда голые люди отстреливались от ломящихся в двери медведей!
В конце XIXв. Петербург озаботился срочным заселением российского Дальнего Востока - Япония, отказавшись от самурайской экзотики, модернизировала свою экономику и армию с поразительной скоростью, и в поисках природных ресурсов претендовала на Китай, Корею и Приморье. Растянувшиеся редкой цепочкой вдоль Амура и Уссури на сотни и тысячи километров русские города и села не могли не только обеспечить экономическое развитие огромной территории, но даже просто контролировать границу от набегов разбойников-хунхузов и шнырявших через реки контрабандистов.
В июне 1889г. постановлением правительства было учреждено Уссурийское казачье Войско, контролировавшее левый берег р.Уссури. Однако протяженность границы была огромной, потому решено было переселить сюда жителей наиболее сильных по строевому комплекту Донского и Оренбургского казачьих войск.
Всего за пять лет (1895-1899гг.) в Уссурийский край прибыли пять тысяч четыреста девятнадцать переселенцев из Донского, Оренбургского и Забайкальского казачьих Войск. Им, для «хозяйственного обзаведения» было передано 6740 км; земли. Только в район железной дороги Приамурского края предполагалось переселить не менее трехсот казачьих семей. На каждую из них планировалось израсходовать тысячу сто девятнадцать рублей, из которых шестьсот рублей шли на устройство хозяйства. Фактические пришлось израсходовать на каждую семью, судя по первому году переселения, на триста с лишним рублей больше запланированного. В ходе дальнейших переселений казачьих семей часть расходов взяло на себя Военное ведомство.
Программа предполагала обеспечивать бесплатное их перемещение на новое место жительства; наделять казаков гораздо большим земельным паем, чем в старых местах, а также предоставлять им льготные ссуды на обустройство, безвозвратные пособия, на три года освобождая от несения службы.
Для испытавших страшный голод 1891г. оренбуржцев, это предложение было весьма заманчиво! Так что многим из желающих даже приходилось отказывать. Подтверждения этому факту – дошедшие до нас два прошения казаков Кардаиловской и Ключевской станиц Оренбургского казачьего Войска о переселении их «на казенный счет» в Приамурский край, отклоненные  в июне 1894г. в связи с тем, что выделенные на переезд средства закончились.
К январю 1895г. были отобраны пятьдесят «благонадежных» и готовых к переселению казачьих семей. Со всеми чадами и домочадцами родные оренбургские станицы, степи и ковыли навсегда покидали триста пятьдесят семь человек, надеющихся в незнакомом благодатном краю обрести новую родину, дом и жизнь. Это была лишь первая из трех партий переселенцев.
С первых дней февраля 1895г. потянулись в Оренбург казаки-переселенцы, ожидая на временных квартирах даты отъезда. Войсковое начальство назначило станичным атаманом урядника Митрофана Моршинского из Переволоцкого поселка Донецкой станицы. «Насеку» с надписью «Атаман Оренбургской станицы Уссурийского казачьего войска» он получил лично из рук наказного атамана Василия Ершова.
На вторник 28 февраля 1895г. был назначен особый воинский поезд до Одессы. Им, а потом и морем дальше до Владивостока - на пароходе добровольного флота «Москва» - и отправились в путь переселенцы.
Описывать двухмесячное путешествие «третьим классом» через Суэцкий канал, Индийский океан и затем вокруг Индокитая вряд ли стоит: это уже великолепно сделал Валентин Пикуль в романе «Каторга». Достаточно сказать, что было немало в пути детских смертей и повальных «желудочных расстройств» среди взрослых.
  В результате в 1895г. до Дальнего Востока из числа двух отправленных из оренбургских станиц партий переселенцев добралось лишь восемьдесят шесть семей. По приезде во Владивосток они прошли карантин и отбыли на границу. Узкой полоской в двадцать пять верст, вдоль строящейся железной дороги рядом с границей с Китаем, тянулась их новая станица. Изголодавшиеся на родине оренбуржцы искали, прежде всего, пахотные земли. Помня недавний голод, они стремились их распахать даже до строительства жилья. Так казаками были основаны поселения по реке Уссури, Бикин и около о.Ханка. В их числе были и станицы Оренбургская и Бароново-Оренбургская.
К началу 1896г.  в одном из них - поселке Оренбургском - числилось двадцать две семьи. Позже, со второй партией переселенцев, к ним присоединились еще девять семей оренбургских казаков. Через год казаками «общим коштом» была выстроена часовня в честь св.Георгия Победоносца, о чем и было доведено наказному атаману в ставший теперь уже далеким родной Оренбург.
В станицах строились не только церкви, но и школы. Совместно с правлениями и по рекомендациям стариков, станичные и поселковые атаманы из числа наиболее одаренных казачат подбирали кандидатуры для направления в высшие и средние учебные заведения. Утверждались они станичными сходами, так как дальнейшая учеба будущих специалистов оплачивалась из станичных общественных сумм. Желающие же посвятить себя воинской службе, направлялась в Оренбургский Неплюевский корпус и Оренбургское юнкерское училище.

Сопки Маньчжурии и Галиции

26 января 1904г. Япония вероломно напала на русские военно-морские базы в Порт-Артуре и Чемульпо. Так началась неудачная для России Русско-японская война. Первыми приняли на себя удар дальневосточные казаки: наряду с забайкальцами и амурцами, небольшое по составу Уссурийское войско выставило в 1904-1905гг. Уссурийский казачий полк 6-сотенного состава, принявший участие практически во всех крупных сражениях и военных операциях, происходивших на территории Маньчжурии и Кореи. В этих боях  закрепилась за уссурийскими казаками слава одних из лучших стрелков не только среди казачьих войск, но и среди всех вооруженных сил Российской Империи.
Однако хороши они были не только в стрельбе: за время жизни на Дальнем Востоке, казаки, кроме того, переняли у китайцев и корейцев приемы рукопашного боя и умение владеть широким кинжалом. Прибывшие из российских губерний офицеры с нескрываемым изумлением наблюдали, как их подчиненные метким броском перерубали кинжалом маньчжурского образца скользившее вниз по наклонной доске птичье перо.
Все это, вместе с умением выживать в специфических условиях тайги, делало уссурийцев уникальными разведчиками, в ночной «охоте» за языком ужами проскальзывающими сквозь самые «хитрые» укрепления  японцев. Этим они брали реванш у донцев за их кавалерийскую выучку - таежные распадки и болота не способствовали подготовке мастеров джигитовки.
Кстати, навыки меткой стрельбы спасли жизнь многим казакам. Тактику они выбирали превосходную. Перед атакой часть уссурийцев рассыпалась по бугоркам и деревьям, а остальные шли в атаку. Как только по ним начинали бить пулеметы, стрелки-охотники начинали буквально «выщелкивать» пулеметные расчеты и отдельных стрелков противника, чем и спасали себя и своих товарищей от ненужных смертей.
В Русско-японскую войну Георгиевскими кавалерами стали сто восемьдесят казаков-уссурийцев. Однако эта война дорого им обошлась не только из-за потерь на поле боя, но и из-за разорения их небогатых хозяйств, откуда главы семей уходили на фронт на единственной лошади.
В 1914г. началась Первая мировая война. Сразу же на фронт выдвинулся и действовавший в составе Уссурийской конной дивизии Уссурийский казачий полк. Позже - в конце 1915г. - его пополнило еще одно подразделение. Кроме того, было скомплектовано шесть особых казачьих сотен, которые несли службу в крае вместо убывших на фронт частей и готовили для них пополнение. Уссурийская дивизия действовала на  огромных пространствах от Рижского залива до пределов Румынии. Командовавший в ней, сначала полком, а затем в 1917г. и самой дивизий, генерал Врангель отмечал: «Уссурийская дивизия, составленная из отличных солдат, одинаково хорошо дерущихся как на коне, так и в пешем строю, успела приобрести себе в армии заслуженную славу».
Казаки-уссурийцы на самом деле героически проявили себя в годы войны, но мало имен героев сохранила история.
Известно, что всего к 1917г. на действительной службе находилось пятьдесят семь офицеров и тысяча девятьсот семьдесят два уссурийских казака. Четыреста восемьдесят три из них получили Георгиевские кресты. За время войны сто шестьдесят пять казаков было убито, пятьсот сорок один ранен и двадцать четыре пропали без вести.
Революция 1917г. тоже не пощадила уссурийских казаков - большинство из них выступило на стороне белых и было уничтожено. Некоторые же ушли в Маньчжурию. Интересен факт: «белый» переворот во Владивостоке  в мае 1921г. был осуществлен силами казаков- уссурийцев под руководством генерала Петра Бурлина – выходца «из казачьих детей Оренбургского казачьего войска, станицы Сакмарской», выпускника Оренбургского юнкерского училища.