Часть третья 1

     Разговаривая с Павлом накануне его приезда в Москву, Егор понимал, о какой напряжёнке говорил сын.
     Украина. Вот очаг взрывоопасности.  Если рядом с твоими границами идёт война, война с провокациями, многочисленными жертвами и этими жертвами становятся русские люди, жди беды в своём доме. Восемь лет продолжается кровопролитие на востоке Украине и никакие увещевания агрессора не помогают. Украинские неофашисты только наглеют: десятки тысяч погибших, миллионы покинувших родные жилища, а конца наглости нет. Что их может остановить? Только сила. И такая сила нашлась.
     24 февраля 2022 года в ответ на просьбу руководства республик Донбасса о помощи, Россия начала специальную военную операцию на Украине.
По-разному россияне отнеслись к решению президента о начале СВО. Думающие люди понимали, по-другому не получится, только сила способна остановить фашиствующую сволоту. Вместе с тем не все осознали, что произошло, как долго будет идти операция, каковы её масштабы, возможные жертвы, последствия и так далее. Появились шапкозакидательские настроения, мол, до Киева доскочим и баста, сливай воду. С диванов соскочили «защитники» – как так, это же наши братья, куда мы лезем. Не единичны случаи прямого обвинения президента и руководства страны в агрессии против «мирной» Украины. И что печально, не поддержали специальную военную операцию некоторые медийные личности.  Естественно, разобраться в хитросплетениях политических событий и военной составляющей февраля 2022 года простому смертному тяжело. И это объяснимо в силу закрытости военного ведомства, ограниченной информации о состоянии и боевой готовности войск. В истории современной России не было серьёзных конфликтов с участием вооруженных сил, разве что Чеченская война, но это внутригосударственный конфликт, борьба с бандитским отрепьем на территории страны. Широкомасштабного участия армии здесь не было. Ещё Сирия, Грузия. Пожалуй, только в Грузии российская армия проявила себя мощной силой.
     Вот и всё.
     С тревогой наблюдали и оценивали события на границе Российской федерации с Украиной россияне. Февраль 2014 года. Протесты на востоке Украины. В Донбассе формируется Народное ополчение. Апрель 2014 года начало крупномасштабной так называемой «антитеррористической операции» Украинских вооруженных сил на востоке страны. Апрель, май 2014 года, провозглашение Луганской и Донецкой народных республик. Блокада Украиной Донбасса. 15 февраля 2022 года на фоне эскалации конфликта Госдума РФ приняла обращение к президенту РФ Владимиру Путину о необходимости признания независимости республик Донбасса. 17 февраля власти Донецкой и Луганской народных республик сообщили о самых активных за последние месяцы обстрелах со стороны ВСУ. Началась эвакуация населения на территорию России, власти  гарантировали беженцам временное убежище и оказание помощи. В народных республиках объявлена мобилизация. 15 ноября 2021 года президент России Владимир Путин подписал указ об оказании гуманитарной поддержки населению неподконтрольных Киеву районов Донбасса. 21 февраля президент РФ подписал указы о признании ДНР и ЛНР и поручил российским вооруженным силам обеспечить функции по поддержанию мира в республиках. В тот же день Владимир Путин, Денис Пушилин и Леонид Пасечник подписали договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, в том числе военной.
     И вот началась специальная военная операция.
     За два дня до её начала Павел позвонил домой. Разговор был коротким.
     – Отец, с наступающим праздником тебя, деду передай мои поздравления. Здоровья вам, всех благ. Берегите себя. Обо мне не беспокойтесь. Всё в порядке. Сегодня в ночь уезжаем в полевой район на учения, так что завтра не смогу позвонить. Берегите сына и Татьяну.
     Егор только и смог что поблагодарить сына за поздравление. Связь оборвалась.
     23 февраля телефон сына молчит.
     24 февраля, тишина.
     Волнение нарастает. Почему Паша молчит, что происходит? Особенно переживают Татьяна и Марина. Молчание тревожит Егора и Антона Ивановича, но они мужики, они должны успокаивать женскую половину.
     С экранов телевизоров идут скупые сообщения: взрывы в Одессе, Бердянске, Краматорске, Харькове. На Украине введено военное положение. Высокоточными средствами поражения выводятся из строя объекты ПВО, военные аэродромы, авиация вооруженных сил Украины. Министерство обороны России заявило, что вооружённые силы не наносят удары авиацией и артиллерией по городам Украины и мирным жителям. 25 февраля ВДВ России взяли под контроль территорию вокруг Чернобыльской АЭС. 26 февраля российскими войсками установлен контроль над Мелитополем.
     И западные санкции… снова санкции…бесконечные санкции… Осуждение западом агрессии России… Всё это в перемешку с бесконечными рассуждениями политологов: что будет в итоге, когда мы победим, как всё будет выглядеть и прочее, прочее…
     Из каких щелей они, эти  мастера политической словесности вылезли?
     27 февраля, телефон сына молчит.
     И вот 1 марта, вторник. Павел, наконец, позвонил.
     – Здравствуй отец. Извини, не мог раньше дать о себе знать. В госпитале сейчас, в Москве. Жив, правда, подпорчен малость. Однако врачи говорят, всё будет нормально...
     У Егора перехватило дыхание. Он молчал.
     – Алё…Алё… Отец!
     Наконец справился с волнением.
     – Здесь я, на связи… Сынок, что произошло, мы волновались… И мама, и я и Татьянка…Как ты себя чувствуешь?
     Павел после небольшой паузы заговорил.
     – Живой, это главное. А что произошло, сразу и не ответишь. Война, отец. Правую ногу отрезали, рука ранена, контузия. Так что пока лечусь. Слава Богу, в Бурденко привезли. Врачи здесь хорошие, обещали на ноги быстро поставить, протез и прочее. Ампутировали ногу ниже колена. Ты, отец, Татьяну подготовь, мол, так и так, колено сгибается, так что нормальной жизни травма не помешает, я ей позднее позвоню.
     Егор был в шоке.
     – Пашка, а где ты лежишь? Когда приехать можно, что привезти? Слышишь, Павел?
     Сын тихим голосом ответил.
     – Врач пришёл, давай я тебе позднее перезвоню, всё скажу. Ты главное Татьяну успокой. Пока.
     Егор выключил телефон и присел в кресло. Что это было, уж не сон ли? Не шутка? Первое апреля далеко, а если шутка, слишком зная. Тряхнул головой. Надо успокоиться. Попросил секретаря пригласить Антона Ивановича.
     Седов старший пришёл быстро, слово ожидал, что сын позовёт. Вошёл в офис и, будто понимая, о чём будет разговор, спросил.
     – С Пашкой что?
     – Да, отец. Ранен Павел, сейчас в госпитале имени Бурденко в Москве. Да ты присядь…
     Егор рассказал отцу о разговоре с Павлом, выслушав, тот незамедлительно принимает решение.
     – После работы домой езжай, до моего приезда никому ничего не рассказывай, с Татьяной пообщайся, если Паша ей позвонил, постарайся успокоить. Я в госпиталь, с врачами встречусь, если получиться и с Пашкой поговорю.
     Спустя два часа Седов был в бюро пропусков главного военно-клинического госпиталя имени академика Н. Н. Бурденко. Посетителей было много, ладно бы много, в очереди можно и постоять, но посетителей было очень много. Антон Иванович понимал, паника и бессмысленные метания в тесном помещении не нужны, люди находящиеся здесь хотят знать судьбу родного человека и это надо уважать, и, значит отнестись спокойно к слезам и причитаниям, а их здесь немало. Спустя час он получил разрешение, прошёл через узкий турникет проходной на территорию, а ещё через двадцать минут был в отделении.
Коридор с окрашенными светлыми стенами пуст. Всё замерло, словно на паузе стоит кадр старого советского кино и почему-то запаха лекарств, что он ожидал почувствовать, не ощущается. Халат, который дала сестричка, был маловат, постоянно соскальзывал с плеч. Вот и палата. С волнением Егор тихонько толкнул дверь. Светлая четырёхместная госпитальная палата. Две кровати слева свободны, у окна справа на кровати сидит молодой парень и что-то рассказывает соседу, лежащему рядом. Сидящий паренёк прервал разговор и обратился к Егору.
     – Папаша, вы к кому?
     Лежащий человек повернул голову. Это бы Павел. Седов сразу не признал: голова перевязана, правая сторона лица опухшая, рука в гипсе. Антон подошёл к Павлу, наклонился, обнял внука. Комок подступил к горлу. Рука Пашки, которой он обнял деда, затряслась.
     Сосед по палате воскликнул.
     – Везёт тебе Пашка, привезти не успели, уже посетители, а я неделю лежу, хоть бы кто объявился.
     Шутливый тон соседа внука немного успокоил Седова. Он присел на стул.
     – Ну, здравствуй, старлей. Вижу, в себя приходишь. Всё нормально? Я фрукты принёс, мама и жена завтра домашнюю пищу передадут, отец приедет.
     Павел молчал, а на глазах слёзы. Антон Иванович сам был готов расплакаться. Видя их скованность и неловкость, сосед Павла, подхватив костыли, соскользнул с кровати и поковылял к двери.
     – Паша, я прогуляюсь, Серёжку найду, что-то он долго курит.
     Паша кивнул. Покрутился на кровати пытаясь устроиться удобнее, Седов подхватил внука.
     – Сесть хочешь?
     Павел кивнул. Антон помог присесть на кровати, удобнее подоткнул за спиной внука подушку и сел рядом. Комок в горле так и стоял. Попытался откашляться, бесполезно…
     Павел прикрыл глаза, потянулся, лицо вспотело, видно было, больно. Антон Иванович скрипнул зубами. Эх, Пашка, как же так…
     Дверь с шумом распахнулась, в палату ввалились двое парней, уже знакомый Антону Ивановичу сосед Павла и пожилой мужчина, так же на костылях. Он представился.
     – Сергей. Можно Скобарь звать, так привычнее. А вы отец Пашки?
     Антон Иванович улыбнулся.
     – Нет, дед его, тоже военный, подполковник в отставке.
     Сергей аккуратно присел на свою кровать, поставил у изголовья костыли, кивнул.
     – Очень приятно.
     Чуть громче обычного, обращаясь к Пашке заговорил.
     – Ишь, дед у тебя какой молодой.
     Затем повернулся к Седову.
     – Паша рассказывал вы ещё и прадед, здорово… Так вот, особо не тревожьтесь, всё у Павла будет в порядке. И на ноги поставят, подлечат, подкормят. Врачи здесь классные. Нам с Виктором проще – царапины, по сравнению с Пашкиными делами… Да ладно, мы посмотрим за ним. Кстати, здесь медицинские сёстры замечательные дамы, уважительные, если что, всегда помогут.
     Дверь распахнулась, в сопровождении санитаров въехала операционная каталка, на ней бледный измождённый человек.  Сергей, подобрал ноги.
     – Только капитан отъехал, а на его место человека доставили. 
     Санитары ловко перевалили пациента на кровать, сестричка аккуратно подправила подушку, матрац и одеяло.
     – Отдыхай, милый, всё будет хорошо.
     Лишь за сотрудниками закрылась дверь, вошёл врач. Недовольно глянул на Седова.
     – Вы бы вышли, сейчас с больными будем работать. Успеете пообщаться.
     Антон встал, подтянул съехавший вновь халат, показал рукой в сторону внука.
     – Доктор, вы Седова лечите? С вами пообщаться можно?
     Врач, кивнул.
     – За дверью подождите.
     Антон торопливо повернулся к Павлу, обнял.
     – Завтра отец приедет, может маму с собой возьмёт. Давай, дружок держись, мы с тобой. Фрукты в пакете, с соседями поделись. Пока.
     Врач вышел спустя тридцать минут.
     – Что скажете, доктор?
     Врач устало махнул рукой в сторону холла, дескать, пойдём, присядем. В холле было свободно. Они сели на кресла.
     – Что я вам скажу. Операция прошла успешно, главное на месте, там, в поле медбрат правильно первую помощь оказал, и это половина успеха. Здесь провели ампутацию, всё почистили. С рукой всё в порядке, гипс. Есть небольшое сотрясение, контузия, пока без видимых последствий, наблюдаем. Перспектива? Какая перспектива. Недельки две ещё здесь полежит, потом выпишем. Культя заживёт и на протез. Мой вам совет, если есть возможность, обратитесь к хорошим ортопедам, конечно, можно и через военную систему, но сами понимаете, и дольше делать будут и качество протеза среднее, здесь расчёт на массового пациента. Доппитание не возбраняется. Ну и главное, вы уж постарайтесь – внимание к нему и ещё раз, внимание. Вот такие дела.
     Антон Иванович поблагодарил врача и пошёл к выходу. Проходя мимо палаты, где лежал внук, замедлил шаг, дверь была приоткрыта. У кровати прибывшего пациента копошились два врача. Увидев Антона, уже знакомый ему Сергей-Скобарь помахал рукой, мол, задержись. Взяв костыли и, ловко опираясь на них, поспешил в коридор.
     – Вас, Антоном Ивановичем зовут, верно? Так вот, я спасибо за Пашку хотел сказать. Мировой парень и командир дельный. Если бы не он, тогда 24 февраля, вся наша группа полегла бы. Как он усёк, что укрыться надо, до сих пор не понимаю! Рявкнул и все за ним,  успели в укрытие у ангара скатиться. Меня посекло малость, а вот Павлу больше всех досталось. Геройский мужик. Но и мы в долгу не остались, быстро перевязали, как учили, перетянули жгутом, а как всё поутихло,  в санитарный вертолёт. А дальше сюда вот. И отцу его с матерью так и передайте, спасибо от выживших.
     Антон приобнял Сергея.
     – Спасибо, дорогой. А парни ваши где?
     – Так кто где, я же говорю, посекло совсем немного, из тяжёлых только он, да я. У меня перелом, штифт поставили, наверно скоро в строй.
     Домой Антон Иванович ехал совсем с другим настроением, не так как перед госпитальной палатой. Паша жив. Подремонтируют и будет жить нормальной жизнью. Ну, а главное, геройский внук у него, значит, хорошо воспитали. Теперь главное Татьяну успокоить, нельзя ей сильно волноваться и переживать, сын растёт. Вспомнив внука, Антон улыбнулся. Это была первая по-настоящему счастливая улыбка прадеда за эти трудные дни.
     Будем жить!

     Продолжение следует