131. Пробежимся по поэзии

       Стихи в жизни человека занимают значительное место, просто он этого
    не замечает. С какого времени человек познает поэзию? Мне кажется СТИХИ
    впитываются с молоком матери, с грудью.
       - Ах! Не хочет дочка Вика есть манную кашу! А вот картинка на двери.
    
       "Сорока-белобока
        Кашу варила,
        Деток кормила.
        Этому дала!
        Этому дала!
        А этому?"

        - Этому не дала! - машет рукой дочка Вика - Он похой!
    И очередная ложка манной каши отправляется в рот.

       Вот и в моем детстве рассказывала бабушка:

       "Баю-баюшки, баю.
        Не ложися на краю.
        Придет серенький волчок
        И ухватит за бочок."

       На стене висел ковер. Ну какой ковер? Так! Нарисованное полотно со сказкой
    "Красная шапочка" И лес, и девочка, и волк за деревьями.
       Как давно это было! Где она эта картинка? На тряпки отправилась?

       Позднее пошла Агния Барто.

       "Уронили мишку на пол.
        Оторвали мишке лапу.
        Все равно его не брошу,
        Потому что он хороший."
      
       С детства идет сопереживание, сострадание, любовь ко всему живому
    и неживому.

       "Зайку бросила хозяйка.
        Под дождем остался зайка.
        С скамейки слезть не смог,
        Весь до ниточки промок."

       Потом Чуковский, Маршак, Михалков. Это понятно.
    Корней Чуковский не сильно благоволил к своему детскому творчеству.
    "Муха-Цикатуха", "Айболит", "Телефон".
       А зря!
    С этого начинается поэзия.

      Особенно мне нравились стихи про упрямого Фому Сергея Михалкова.

      "На улице слякоть,
       И дождик,
       И град.
       - Наденьте галоши -
       Ему говорят.

       - Неправда! -
       Не верит Фома -
       Это ложь!
       И прямо по лужам
       Идет без галош.

      ... Трусы и рубашка
          Лежат на песке.
          Никто не плывет
          По опасной реке."

      До сих пор помню потолок в избушке в саду, лестница, на которой я забираюсь
   на второй этаж. И весь этот потолок был заклеен вместо обоев ( дорого было )
   детскими картинками из книжек.

      "Как у нашей Ирки
       На чулках по дырке.
       Почему,
       Почему?
       На чулках по дырке?

       Потому что не охота
       Штопать нашей Ирке"

                С. Благинина

       По ним я учился читать.

       После пошла школьная программа.
    В школе стихи воспринимались иначе, их надо было учить. А это не совсем
    приятно. Хотя нравились стихи Сурикова, Некрасова.

       "Вот моя деревня.
        Вот мой дом родной.
        Вот качусь я в санках
        По горе крутой.

        ... Всё лицо и руки
            Залепил мне снег.
            Мне в сугробе горе,
            А ребятам смех!"

        "Поздняя осень. Грачи улетели.
         Лес обнажился, поля опустели.
         Только не сжата полоска одна,
         Грустную думу наводит она."

        Это была еще неосознанная любовь.
     Даже сам пытался что-то сочинять.

        "Белая береза
         Под моим окном
         Распустила косы...

     И что-то еще там! А дед Александр удивлялся и говорил:
        - А Вовка-то у нас поэт!

        Но на том собственно моё творчество и кончилось. Некогда было, детство
     уходило...
        Начал сочинять лет в сорок стихи и песни. И особо не стремился.
     А тогда в 8-м классе пытался развивать память. На спор выучил письмо Онегина
     к Татьяне и обратное письмо.
        А учил тяжело, трудно! Закрылся в чулан, включил свет и закрыл уши
     подушкой, чтобы не мешали.

        "Предвижу всё: вас оскорбит
         Печальной тайны объясненье.
         Какое горькое презренье
         Ваш гордый взгляд вообразит!

         Чего хочу? С какою целью
         Открою душу вам свою?
         Какому злобному веселью
         Быть может повод подаю!"

        Заслуженную "пятерку" я тогда получил, как и удивление всего класса.
     А на что спорил - не помню.

        В 9-м классе пришел Мишка Садовский, мой друг, созваниваемся до сих пор.
     Член Союза писателей. Заразил он меня модным тогда Андреем Вознесенским.
        Сидим мы у него дома после школы, а он сжав руки в кулачки громко
     декламирует:

       "В Лонжюмо сейчас лесопильня,
        В школе Ленина? В Лонжюмо?
        Нас распилами ослепили
        Бревна бурые как эскимо!

        Пилы кружатся. Пышут пильщики,
        Под береткой, как вспышки, - пыжики.
        Через джемперы, как смола,
        Чуть просвечивают тела."

       Это было что-то!
    Тут и началось. Асадов не особо, а вот Борис Корнилов, Ярослав Смоляков,
    Семен Кирсанов.

      Тут и песни перекликались и стихи.

      "Жил-был я.
       Стоит ли об этом?"

      Особенно не нравилось, что в песне строчки
    
      "Знал соль слез,
       Пустоту постели"
 
      По морально-идеологическим нормам заменялись на "нежилые стены".
   Про постель было петь нельзя.

      Конечно, Есенин хорошо воспринимался, любил повторять выученное вне
   школьной программы:

      "Я иду долиной. На затылке кепи,
       В лайковой перчатке смуглая рука.
       Далеко сияют розовые степи,
       Широко синеет тихая река.

       Я - беспечный парень. Ничего не надо.
       Только слушать песни - сердцем подпевать.
       Только бы струилась легкая прохлада,
       Только б не сгибалась молодая стать."

      Именно хотелось чего-нибудь такого не школьного. Нравились стихи в журнале
   "Юность", но не все - многие не понимал. А потом стал стремиться чувствовать
   интонацию. Появились Ахматова, Цветаева, Евтушенко.
      Пересмотрел дневники и нашел очень необычные, интересные и записанные мною
   стихи. Вот некоторые.

      Борис Корнилов.
   "Качка на Каспийском море"

      "За кормою вода густая -
       Солона она, зелена,
       Неожиданно вырастая,
       На дыбы поднялась она.
       И, качаясь, идут валы
       От Баку до Махачкалы.

      ... Нас качало в казачьих седлах,
          Только стыла по жилам кровь,
          Мы любили девчонок подлых,
          Нас укачивала любовь.

          Водка что ли еще? И водка -
          Спирт горячий, зеленый, злой.
          Нас качало в пирушках вот как -
          С боку на бок и с ног долой.

       ... Стынет соль девятого пота
           На протравленной коже спины
           И качала меня работа
           Лучше водки и лучше войны"

                1930 г.

        Ярослав Смеляков

        "Если я заболею, к врачам обращаться не стану,
         Обращусь я к друзьям ( не сочтите, что это в бреду );
         Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
         В изголовье поставьте ночную звезду.

         Я ходил напролом, я не слыл недотрогой.
         Если ранят меня в справедливых боях
         Забинтуйте мне голову горной дорогой
         И укройте меня одеялом в осенних цветах.

         Порошков или капель - не надо,
         Пусть в стакане сияют лучи.
         Жаркий ветер пустынь, серебро водопада.
         Вот чем стоит лечить.

         От морей и от гор так и веет веками.
         Как посмотришь, почувствуешь: вечно живем.
         Не облатками белыми путь мой усеян, а облаками,
         Не больничным от вас ухожу коридором, а Млечным путем."

                1940 г.

        К своему творчеству отношусь спокойно, снисходительно. Оно имеет чисто
    бытовой характер. Начал сочинять поздравления сослуживцам к юбилеям,
    к праздникам. Потом этого показалось мало. Стал обращать внимание на некото-
    рые детали нашей жизни в легкой непринужденной форме с запоминающейся
    строчкой под какой-нибудь мотивчик.
       Пришел к пародии.
       Например:

       "СССР решил закончить строить коммунизм
        И почти совсем развИтый свой социализм.
        Посмотрели вправо-влево - рядом ни души,
        и тогда взялись за дело - всё вокруг крушить.

        Да-да-да! Мы теперь с тобой ПРИШЕЛЬЦЫ,
        Командир наш Боря Ельцин.
        Всю Россию развалили,
        Ходим за вином туда-сюда,
        Туда-сюда!"

       Это под "Божью коровку"

       А еще раньше.

       "Первый курс пролетел. Гоп-стоп-дубА!
        Я - ССО-шник.
        И строительных дел. Гоп-стоп-дубА!
        В Выксе просто пО уши.

        Арматура, бетон. Гоп-стоп-дубА!
        Ночные смены.
        Викторины, футбол. Гоп-стоп-дубА!
        Общежития стены."

      А потом просто стал писать для души. Если пишется - записал, нет -
   выбросил или закинул в черновики.
      Не зацикливаюсь.
   Некоторым нравится. Простота - самое главное, но не примитивность. Строчка
   должна быть яркой как выстрел! И понятной.
      Бросил в Стихи Ру 480 стихов и песен и еще напишу, в записях много валяются
   или напишу новые.

      Есть такой анекдот.

      - Буду жить вечно!
        Пока всё нормально...

      Надо признать, что выдающейся памятью я не обладаю, актер бы из меня не
   вышел. Клоун? Может быть.
      Мелькнут в голове какие-то занятные строчки
      - О! Да это я написал?

      Типа:

      "Бывают друзья, что записаны в книжке пурпурной,
       На месте на том, где положено им бы и быть.
       Но есть лишь один, что приедет в любую минуту,
       Появиться вдруг и заставит отчаянно жить.

       Но есть лишь один, что приедет в любую минуту,
       Появится вдруг и заставит отчаянно жить"

      Примерно так.

      Вот математические способности у меня 17-ти летнего были развиты более
   полно, поэтому доставляло удовольствие решать какие-то сложные примеры и
   задачи с двумя, тремя неизвестными. Двойные интегралы, модули.
      Это моё!
   Бывает во сне что-то решаю. Теорему доказываю. Потом мысль мелькнет:
      - Это же сон! Э-э... Пора вставать, а то свихнешься!
   И в сад. На природу, на волю.
      А если строчка появится, запишу на клочке бумаги, а потом после кофе, душа
   или даже через месяц или год, как ёлочку эту строку одену.
      А не понравится - в костер ее!

      Сумбурное что-то получается!
   Но нет. Это правда. И что есть я и поэзия? Будто вчера на утренней прогулке
   пробежал по жизни свежей тропой.
      Я улыбаюсь.
   Потому что есть стихи всё такое.

      "Бросьте кости!
       Надо быть жестче!"

      Самое интересное, что в этой моей пробежке по стихам, тысячи таких же
   глупых, умных, красивых беглецов, ПОНИМАЮЩИХ, что есть поэзия.
      Тут можно было бы и дальше, но хочется остановиться.
   Тетрадка кончается да и жизнь тоже.
      Надо быть проще.

      И хочется закончить чем-нибудь красивым, НАСТОЯЩИМ.
   Вот томик Ахматовой на столе. Пускай не по теме, открываю первую попавшуюся
   страницу и читаю:

      "А ты теперь тяжелый и унылый,
       Отрекшийся от славы и мечты.
       Но для меня неисправимо милый
       И чем темней, тем трогательней ты.

       Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,
       Что наяву не знаешь, что во сне.
       Но зелены мучительные очи -
       Покоя видно не нашел в вине.

       И сердце только скорой смерти просит,
       Кляня медлительность судьбы.
       Все чаще ветер западный приносит
       Твои упреки и твои мольбы.

       Но разве я к тебе вернуться смею?
       Под бледным небом родины моей.
       Я только петь и вспоминать умею,
       А ты меня и вспоминать не смей.

       Так дни идут, печали умножая.
       Как за тебя мне ГОспода молить?
       Ты угадал: моя любовь такая,
       Что даже ты не смог её убить."

                22 июля 1917 г.

       Всё!

                2025 г.
                Июль.