— Ну, что? Дождались свою зимнюю смену? — открывая дверь в комнату, громко спросила мама Матвея, пытаясь, таким образом, его разбудить.
— Мам, ну зачем так кричать? — потягиваясь, ответил Матвей. — Я же не глухой. — Матвей вылез из-под одеяла, просунул ноги в домашние тапочки и, потерев лицо ладонями, вдруг осознал, о чём его спросила мама. — Да! Точно! Сегодня же выезжаем! — воскликнул он и рванул в ванную комнату.
— Ох уж эти мальчишки, — негромко произнесла мама Матвея.
После недолгих сборов, завтрака и ценных указаний от родителей, Матвей вместе с ними выдвинулся на привокзальную площадь.
— Пап, а разве мы не на электричке поедем? — поинтересовался он.
— Это будет для вас сюрпризом. Скажу так, что эту смену вы запомните надолго, — ответил папа Матвея и загадочно улыбнулся.
— Да уж, хотелось бы, — прижавшись лбом к стеклу автомобиля, пробормотал Матвей.
— Да, хотел тебя спросить, — вдруг оборвал его мечты папа. — Надеюсь, вы на этот раз ничего такого не выкинете?
— Пап, прекращай, в третью смену тебе за меня не за что было стыдиться. Мы вели себя лучше, чем кто-либо. Никуда не уходили, распорядок не нарушали, были тише воды, ниже травы. Почему вдруг сейчас мы что-то должны выкинуть? Ты посмотри, на улице минус двадцать.
— Да, это-то меня и пугает, — влезла в разговор мама Матвея. — Давайте без приключений, и вообще, одевайся теплее перед тем, как будешь выходить на улицу,— Она немного изменилась в лице и даже пустила слезу, которую быстро смахнула и мило улыбнулась.
Машину припарковали возле дома культуры железнодорожников, достали из багажника сумку и зашли внутрь.
— А где твой пионерский галстук? — вдруг услышал знакомый голос Матвей. Это был Цветок.
— Ты лучше слюни подотри свои, а то рубашечку запачкаешь, — ответил ему Матвей и обнял старинного друга. — Привет, старина.
— Старина у нас, кажется, Макс, — похлопав Матвея по спине, ответил Цветок.
— Точно, он же у нас самый старый был. А он что, ещё не подгрёб?
— Пока что я один, — не успел закончить Цветок, как его сзади кто-то подбил под коленку, отчего он резко присел и от неожиданности искривился в лице.
— Что? Испугался? — выкрикнул Сева, который незаметно подкрался, чтобы напугать Цветкова.
— Ах ты, очкарик недоделанный, пугаешься у нас только ты, — набросился на Севу Цветок, но тут же рассмеялся и обнял его. — Как же я рад тебя видеть, Творогов. Кстати, а ты зачем сбрил усы?
— Папе не понравилось, — ответил Сева и рассмеялся.
— Эй, архаровцы, — услышали они знакомый голос вожатого. — Все в сборе? Или нет, одного не вижу. — Вместо приветствия окрикнул их Дима.
— Я тут, просто вы не в ту сторону смотрите, — вежливо сказал Макс, подходя сбоку.
— А, точно, теперь вижу. Вот, солдатики, вас ждёт удивительное путешествие. Не всё солдату на жаре париться, надо и по зиме пройтись. — Дима пожал каждому руку и пошёл в сторону стоявшего директора лагеря.
— Макс, привет, — закричали мальчишки. — Как же ты помолодел с последней нашей встречи.
— Я тоже рад вас видеть, — сухо ответил Макс.
— Ты чего такой кислый? — оторопел Цветок. — Или ты до сих пор не можешь отойти от тех таблеток, которыми пичкал тебя Сева?
— Да шучу я, — захохотал Макс. — Просто решил вас разыграть!
— Шутка удалась, — поправив очки, выронил Сева. — И, кстати, те таблетки мне выдали в аптеке, а они там не просто так работают, а только после мединститута.
Директор лагеря вышла на середину фойе и громким голосом объявила:
— Дорогие дети и их родители! Прошу всех внимательно прослушать информацию. Ввиду того, что новые корпуса ещё не введены в эксплуатацию, а в старых попросту невозможно находиться зимой, руководством нашего предприятия было принято решение отправиться в путешествие в Республику Беларусь на самом современном и комфортабельном поезде.
— Ураааа! — закричали почти все ребята в один голос.
— Подождите радоваться, сначала выслушайте информацию, — продолжила директор. — Сейчас мы дружно займём места в вагонах вот по этим спискам. Всю информацию о движении нашего туристического поезда можно посмотреть на сайте, подключившись к внутренней сети интернета, а также на плакатах, которые расположены в коридорах вагонов. Каждое купе рассчитано на четырёх пассажиров. Завтрак, обед и ужин будут проходить в вагоне-ресторане посменно. О времени приёма пищи будет сообщаться по внутренней голосовой связи.
— Нас ждут два города: Минск и Брест. Также мы посетим Несвижский замок. Итак, маршрут такой: сегодня мы в пути. Завтра утром мы прибываем в город-герой Минск, там мы встречаем Новый год и через два дня перемещаемся в город-герой Брест, где пробудем еще два дня. После этого мы с вами возвращаемся домой. Все перемещения только с вожатыми. Более подробный инструктаж вы получите уже в пути.
— Вот это сюрприз, так сюрприз! — обратился Матвей к отцу.
— Говорите спасибо папе Максима. Это была его идея, и он просил до самой поездки никому об этом не рассказывать, — улыбнулся отец Матвея.
— Макс, так ты знал! — толкнул в бок друга Цветок.
— Я сам в шоке. Пап, а ты чего мне не рассказал? — обратился он к своему отцу.
— Вот ещё! Новогодний сюрприз для тебя и твоих друзей. А если бы вы сразу всё узнали, какой же это был бы сюрприз? С Новым годом, ребята, с новым счастьем!
Толпа ребят и их провожающие неспешно двинулись на платформу, где их уже ожидал самый современный поезд страны. Вагоны сверкали чистотой, кровати были аккуратно заправлены, в каждом купе — телевизор и даже собственный санузел с душевой кабиной.
— Вот это я понимаю! — падая на нижнюю полку, выкрикнул Цветок. — Чур, это моё место!
— Я бы не советовал тебе тут располагаться, — закидывая вещи на верхнюю полку, сказал Сева.
— Это ещё почему? Сам на моё место метишь?
— Надо больно, чтобы через меня постоянно кто-то ползал. Я лучше сверху — там спокойнее.
— Ага, щаз! Я посмотрю, как ты будешь мне рассказывать про спокойствие, когда свалишься оттуда на какой-нибудь станции.
— Я тоже наверху поеду, — утвердительно сказал Матвей. — Мне нравится ехать сверху — в окно удобно смотреть.
— Тогда мы с Цветком внизу, а вы с Севой наверху, — плюхнувшись на своё место, добавил Макс.
— Кстати, а кто-нибудь из вас был в Беларуси? — вдруг поинтересовался Цветок. — Я вот ни разу там не был.
— Нет, я не был, — ответил Матвей.
— Я тоже, — отозвался Макс.
— И я не был, — добавил Сева.
— Прекрасно! А я так хотел поехать в лагерь, побегать по сугробам, хоть раз залепить снежком в очкарика... А придётся трястись в этом, хоть и прекрасном, но всё-таки вагоне. Да ещё в Беларусь!
— Беларусь, чтобы ты знал, не "какая-то", а довольно большая и развитая страна. Там все говорят по-русски. И, к слову сказать, там очень красиво: чистые улицы, ухоженные проспекты, доброжелательные люди. Уверен, нам всем там понравится, — парировал Сева.
— Тебе-то откуда знать? Хотя да, ты же ботан. Или ты знал? А ну, колись: знал или нет?
— Ничего я не знал, откуда? А вот то, что читал, это да. Чего и тебе рекомендую, читай, Цветков.
По коридору купейного вагона шла проводница:
— Провожающие, прошу покинуть вагон, поезд отправляется через пять минут. Остальных прошу занять места и приготовить документы.
Родители, помахав на прощание руками, пошли в сторону выхода. Поезд дёрнулся на месте и медленно покатился в сторону новых и удивительных приключений.
— Так, — с важным видом ввалилась в купе неприглядная проводница, — все места заняли?
— Вроде бы все, — ответил Матвей.
— Называем номер места и фамилию. Так как ваши документы у вожатых, а мне необходимо заполнить форму.
— Новосёлов тринадцатое, Палкин четырнадцатое, Цветков пятнадцатое, Творогов шестнадцатое.
— Прекрасно. Значит так, в купе не сорить, мусор выносим в тамбур, там для этого есть специальные места. Туалетом можно пользоваться на протяжении всего пути. Душевой кабиной тоже. Я буду убираться у вас один раз в день. Если что-то нужно, то меня можно найти в купе проводников, оно рядом с выходом, вон там, самое первое, — она показала пальцем в начало вагона. — Вопросы есть?
— Никак нет, — выкрикнул Цветков.
— Вот, сразу видно, кто лето провёл в лагере не зря, — показавшись из-за мощной спины проводницы, воскликнул Дима. — За этими глаз да глаз, Мария Петровна, они любители найти приключения на свою, — тут он немного замялся, — голову.
— Хорошо, Дмитрий, я учту, — улыбнулась проводница и пошла к следующему купе.
— Вот почему поезд такой блестящий, а проводница, как будто из старого вагона осталась. Они там что, по наследству, что ли, переходят? — возмутился Цветков.
— Да уж, согласен, — кивнул Макс. — С этой мегерой мы далеко не уедем.
— Ну, разве что до Минска, — рассмеялся Матвей.
«Дорогие друзья!» — раздался голос из громкоговорителя. — «С вами говорит начальник поезда. Мы рады приветствовать вас на самом новейшем и комфортабельном поезде нашей железной дороги. Нам предстоит пройти маршрут до столицы Беларуси и обратно. Просим вас неукоснительно соблюдать технику безопасности во время движения поезда, а в особенности, во время стоянки поезда. Внимательно изучите правила нахождения в вагоне и на перроне. За всеми необходимыми разъяснениями вы можете обратиться к своим проводникам или напрямую ко мне. Я нахожусь в пятом вагоне. Счастливого пути!»
Не прошло и минуты, как раздался голос директрисы лагеря:
«Дети, просим вас переодеться в спортивные костюмы и тапочки. Родителям мы говорили, чтобы они подготовили эти вещи. Верхнюю одежду разместите в шкафу своего купе. Через час у нас планируется обед. Вагон-ресторан находится между третьим и четвёртым вагонами. Обед, как я уже говорила, будет посменным. В первую смену обедают первый, второй и третий вагоны, во вторую — четвёртый, пятый и шестой. О начале обеда будет сообщено дополнительно».
— Слышишь, Творогов, а у нас какой вагон? — Цветков пихнул ногой в верхнюю полку.
— Шестой.
— Обидно, есть будем во вторую смену.
— А тебе какая разница?
— Как это, какая разница? Они там всё сметут, а нам побирайся потом. Точно тебе говорю, обязательно что-то да испоганят нам. Ладно, надо костюм достать, а то сейчас Дима придёт, крику не оберёшься, — Цветков подтянул свою сумку и начал что-то усердно в ней искать.
Поезд уверенно набирал скорость, за окнами пробегали небольшие деревеньки, покрытые снегом, кое-где виднелись одиноко идущие люди, и только провод, тянущийся от столба к столбу, не исчезал из вида. Он то медленно провисал, то резко поднимался к верхушке столба. Унылая картина, но если долго смотреть на это, то поневоле привыкаешь и становиться даже забавно.
— Ну что, какие будут предложения? — натягивая штаны, поинтересовался Макс.
— Это у тебя надо спросить, — застёгивая спортивную куртку, ответил Цветок, — мы планировали в лес, о котором ты нам рассказывал, а тут поезд, о котором мы даже не догадывались.
— Ребята, я, правда, ничего не знал об этом. Отец говорил несколько раз, что не успеют достроить новые корпуса до Нового года, но про поезд ни разу ничего не говорил.
— Да ладно тебе, чего ты перед нами оправдываешься, — перебил его Матвей, — я вот только рад. Во-первых, чего бы мы сейчас в зимнем лесу делали, не выйти, ни уйти. А тут путешествие. А во-вторых, я без родителей впервые куда-то так далеко уезжаю.
— Верно, Матвей, поддерживаю, посмотрим Белоруссию, — поддержал Сева, согнувшись в вопросительный знак на верхней полке, пытаясь всунуть ногу в штанину.
— Поддерживает он, ты смотри, с полки не рухни, а то поломаешься, — Цветок снова ударил снизу ногой по верхней полке.
— Я сейчас переоденусь и вставлю тебе под первое число.
— Кому ты там вставлять собрался, очкарито? Пока ты будешь спускаться, я тебе твои спицы-то и переломать успею. Ну ладно, Макс, я без претензий. Вот только чего может быть интересного в поезде? Сейчас пообедаем — и что, спать ляжем? В соседнее купе ночью не зайти, тут везде карточки. А шататься из вагона в вагон — такое себе приключение. А нам, чтобы вы знали, два дня ещё ехать.
— Затянул свою шарманку. Цветков, успокойся ты уже, для тебя и так плохо, и так не очень. Выдыхай уже. Главное то, что мы вместе, в одном купе и мчим куда-то, где мы будем одни, без мам и пап, — подбодрил его Матвей.
— Уговорил. Перестаю, — скидывая сумку с полки, ответил Цветок.
Пока все переоделись и разложили вещи по шкафам, пока ознакомились с маршрутом, пока все подключились к внутренней сети и посмотрели всё, что было можно, прозвучал сигнал о начале обеда:
— «Первая смена, обед».
— Они там уже час жуют. Я сейчас с голода помру, — не переставал бухтеть Цветков.
— Скорее всего, им нужно убрать со столов и накрыть их заново для второй смены. Ты же понимаешь, что для этого требуется время? — предположил Макс.
— Мне-то что? Я есть хочу.
— «Вторая смена, обед», — прозвучало из репродуктора.
Цветок, соскочив с полки, быстро натянул тапочки и рванул в вагон-ресторан.
— Эй, одноклеточное, ресторан в другой стороне, — крикнул ему вдогонку Творогов.
Цветок, оттормозив ногами, развернулся и кинулся вслед за остальными. Преодолев пару вагонов, ребята вошли в вагон-ресторан, столы которого были накрыты так, что даже у вожатого отвисла челюсть: белые скатерти, белая посуда, красивые приборы.
Мальчишки уже разместились за столом, когда к ним подошёл Дима:
— Палкин, ты старший за этим столом. В армии таких называют «раздатчик пищи». Понял?
— Понял. А что мне делать?
— Ты по смыслу не уловил что ли? Будешь раздавать пищу, когда я скомандую.
— Опять он со своими солдафонскими приколами, — прошептал Сева.
— Раздатчики пищи, встать! — скомандовал Дима.
За каждым столом кто-то неловко привстал.
— Смелее, солдатики. К раздаче пищи приступить! — снова выкрикнул он.
— Чего делать-то? — не понимая команды, спросил Матвей.
— Суп разливай по тарелкам, Палкин. А ты, Цветков, хлеб положи на место и жди команды.
— Какой ещё команды? — вылупил глаза Цветков.
— Сейчас Палкин закончит своё дело — всё услышишь.
Матвей аккуратно разлил суп по тарелкам и уставился на вожатого. Тот, посмотрев по сторонам и убедившись, что все раздатчики сделали то же самое, вновь завопил:
— К приёму пищи приступить!
— Вот его таращит, — расхохотался Цветок, — он бы ещё в туалете так командовал.
Ребята рассмеялись так, что Дима обернулся:
— Цветков, когда я ем, я глух и нем.
— Я молчу, товарищ вожатый, молчу.
Обед был славный: салат из свежих овощей, куриный суп с картофелем и гречневая каша с огромной котлетой, а на десерт кусок вишнёвого пирога с компотом.
— Я что-то обожрался, — откинулся Цветок на спинку дивана. — Теперь можно и поспать.
— Цветков, спать будешь ночью, после команды «отбой». На туристическом поезде тихого часа не предусмотрено. Зато вас ждёт увлекательное мероприятие — стенгазета. Каждый вагон должен нарисовать свою стенгазету. Сюжет вы должны придумать сами. После чего мы устроим конкурс на лучшую стенгазету, о результатах которого директор лагеря объявит по громкой связи. Всем всё ясно? Я так и понял. Приём пищи закончить. Встать. Посуду отнести на мойку, она находится в конце вагона-ресторана. И уважаем работников: все огрызки и крошки за собой убираем. Тебе понятно, Цветков?
— А чего сразу Цветков? У меня ни одной корочки не осталось.
— Вот и прекрасно.
Перебравшись обратно в своё купе, мальчишки разместились по местам.
— Сева, раз уж ты читал про Беларусь, может, ты нам что-то расскажешь поподробнее? — поинтересовался Матвей.
— Смотря, что вас интересует.
— Да всё, что знаешь.
— Я могу часами рассказывать, — похвастался Творогов.
— Часами ты на уроке географии или истории будешь рассказывать, а нам можно покороче, — влез Цветков.
— Тогда открывай интернет и читай, умник тоже нашёлся, — обиделся Сева. — И вообще, не ты ко мне обратился, не тебе я и рассказывать буду. Короче, Матвей, Беларусь — в недалёком прошлом это одна из пятнадцати союзных республик СССР, когда-то это была часть одной большой страны. А вообще, раскопки в Гомельской области говорят о том, что люди там жили ещё 21 тысячу лет до нашей эры. Потом, уже гораздо позже, территория Белоруссии входила в состав Киевской Руси, потом — в Великое княжество Литовское и Речь Посполитую. Затем она вошла в состав Российской Империи, а в начале двадцатых годов прошлого столетия стала частью СССР. Ну а когда развалился Союз, то обрела независимость.
— Погоди, погоди, ты зачем нам это рассказываешь? Кому это интересно? — перебил его Цветков. — Ты лучше расскажи, что там есть такого, чего нет у нас.
— Я для того это рассказываю, чтобы у тебя, неандертальца, сложилась картинка о месте, в которое мы едем. Много там чего интересного. Замки, крепости, архитектура. Ты только представь, сколько там жило разного населения. Вот поэтому там большое смешение культур, которое отразилось и на архитектуре, и на культуре, и на кухне. Кстати, там, как говорят, неплохо готовят, особенно картошку.
— Картошку я люблю, — закинув руки за голову, протяжно сказал Цветков. — Особенно жареную. А что касается неандертальца, то от неандертальца слышу. Что ещё, кроме картошки, там готовят?
— Много чего. Лучше я тебе скажу о другом. Ты же играешь в «World of Tanks»?
— Конечно, спрашиваешь.
— Так вот, эту игру придумали в Белоруссии.
— Да ладно?!
— Так и есть.
— Класс, я и не знал. Я думал, это наши сделали.
— Они тоже наши.
— Ну как это? Они же белорусы.
— И что? Славяне, говорят по-русски. Мы один народ, с одной историей.
— Ладно, уговорил, — Цветков посмотрел через плечо в окошко и произнёс: — Быстрее бы уже приехать.
В купе заглянул Дима:
— Так, орлы, вот вам ватман и фломастеры. К утру ждём от вас нарисованную стенгазету.
— Подождите, а чего нам рисовать-то? — возмутился Цветков.
— Цветков, ты где едешь?
— В поезде.
— А куда ты едешь?
— В Белоруссию.
— А почему вопросы задаёшь глупые?
— А он у нас немного дурачок, — засмеялся Творогов.
— А ты, Творогов, назначаешься главным редактором этой стенгазеты, раз такой умный. Палкин — главным оформителем, ну а ты, Новосёлов, будешь за всем этим следить, — сказал Дима и вышел из купе.
— Кого это ты там дурачком назвал? — слезая с места, выкрикнул Цветков.
— Сиди уже, до сюда всё равно не допрыгнешь, — отмахнулся Сева.
Весь оставшийся вечер, до самого ужина, мальчишки усердно рисовали стенгазету. Они нарисовали Диму в военной форме, сидящего на танке с надписью «World of Tanks», поезд, на котором они едут, и тарелку жареной картошки, которая больше всего походила на кашу.
— Ну что это за картошка такая? — возмутился Макс.
— Как умею. Я до этого ни разу не рисовал жареную картошку, — обиделся Антоха.
— Ладно, газета готова. Надо пару статей написать, и можно отдавать — всё равно первого места нам не видать, — сворачивая ватман в трубочку, сказал Макс.
После ужина вожатые прошли по купе, проверяя, что все находятся на своих местах. Ребята улеглись по своим полкам и принялись обсуждать планы на предстоящую поездку.
— Интересно, а у нас будет свободное время, чтобы погулять по городу? Или мы так и будем ходить с вожатыми, как стадо? — поинтересовался Цветков.
— Не думаю, хотя идея замечательная, — ответил Сева.
— Возможно, так и будет — в каком-нибудь музее или замке. Вы же слышали, что нас повезут в какой-то замок? — вмешался Матвей.
— Да, повезут. В Несвижский замок. Это далеко от Минска — километров сто, а может, и больше, — Сева лёг на бок и подпер рукой голову. — Наверное, это будет очень интересно.
— Что там интересного может быть? Замок — он и в Африке замок. Нет бы в какой-нибудь торговый центр свозили.
— Тебе, конечно, будет неинтересно. А мне интересно.
Время было уже за полночь. Макс дремал, Матвей спал, и только Сева и Цветков о чём-то постоянно спорили, как вдруг в дверь купе кто-то постучался.
— Подъезжаем. Время стоянки — двадцать минут.
— Это кто ещё? — вздрогнул Сева.
— Не знаю, может, проводник? — Цветков немного напрягся.
— Да, но у нас проводница, и её голос явно не похож на мужской. Матюха, просыпайся.
— Чего ещё? Вы там успокоитесь? Дайте уже поспать.
— Там кто-то постучался к нам в купе, — дрожащим голосом ответил Сева.
— Ну кто там может к нам постучаться? Ошиблись, наверное, — попытался отмазаться Матвей.
— Там мужик какой-то.
— Какой ещё мужик? — подпрыгнул Матвей. — Дима?
— Да какой Дима? Посторонний.
Мальчишки подорвались со своих полок и, приоткрыв дверь, выглянули в коридор. Поезд медленно останавливался, а по коридору в сторону выхода шёл пожилой мужичок в странного вида костюме. Ребята выглянули в окошко. Поезд остановился на какой-то промежуточной станции. Стоял густой туман, и разглядеть, что происходило на перроне, было совсем невозможно.
— Что там? — дрожащим голосом спросил Сева.
— Не видно ничего. Пошли, посмотрим, — Цветков начал искать в темноте свои кроссовки.
— Я бы не рекомендовал вам выходить из купе, а уж тем более из вагона. И посмотрите: никто, кроме нас, не проснулся, — Сева сел и поправил очки.
— Да чего ты трясёшься? Сказали же: стоянка двадцать минут. Тем более все спят. Нас никто не спалит. Айда, пацаны! — Цветков завязал шнурок и рванул к выходу. За ним так же быстро помчались Матвей и Макс.
Вывалившись на перрон, ребята осмотрелись, но тот самый мужичок странного вида куда-то исчез в туманной дымке.
Сева не заставил себя долго ждать и выбежал на улицу вслед за остальными:
— Ну что тут? — спросил он.
— Ничего. Туман, — вглядываясь в темноту, ответил Цветков.
— Всё, повеселились — и хватит. Обычный полустанок. Пойдёмте в купе, — не унимался Сева.
— Да угомонись уже, очкарито, дай хоть осмотреться, — рявкнул Цветок… и тут же застыл на месте.
Из тумана, навстречу им, вышел огромный детина — под два метра ростом, с неопрятной бородой, клоками волос, в мятой одежде и стоптанных сапогах. Он больше напоминал персонажа из средневековья или бездомного. Не делая лишних движений, он подошёл к Севе, взял его за руку, вложил в ладонь что-то небольшое, крепко сжал её и, накрыв своей рукой, произнёс:
— Отдашь, когда придёт время.
Сказал это прямо в лицо. Сева ощутил резкий запах изо рта незнакомца — и не смог выдавить из себя ничего, кроме слабого:
— Ага…
Детина ещё раз обвёл всех тяжёлым взглядом и так же быстро исчез в дымке.
Сева потерял сознание и рухнул на землю.
— Держите его! — крикнул Матвей.
Макс и Антоха подхватили Севу под руки, а Матвей начал шлёпать его по щекам:
— Очнись, Творогов!
Сева приоткрыл глаза, поправил съехавшие очки и пробормотал:
— Кто это был?
— Сева, нам всем нужно успокоиться, — начал Матвей.
— Успокоиться? Нам?! — завопил Сева. — Вот и успокаивайтесь! А я не могу. Почему он выбрал именно меня? Я что, рыжий, что ли? Это Цветок у нас рыжий! Я же говорил, что это плохая идея, но вы меня, как всегда, не услышали!
— Творогов, я рыжий, а ты очкарик — вот он тебя и выбрал, — хмыкнул Цветок.
— Вы видели его глазищи? А вонь-то какая… Это же кошмар. Всё, я в купе, — Сева быстро вскарабкался по ступенькам и скрылся в коридоре. Ребята побежали следом.
Ввалившись в купе, они расселись на нижних полках и уставились на Севу.
— Ну, чего он тебе там сунул? — спросил Макс.
Сева вытянул руку вперёд и раскрыл ладонь. На ней лежал небольшой гребень, как показалось, вырезанный из кости какого-то животного и украшенный россыпью разноцветных камней.
— Это что? Расчёска? — изумился Цветок.
— Сам ты расчёска. Это гребень, тупица, — поправил его Сева.
— И зачем он тебе?
— Знаешь, я как-то забыл его об этом спросить, — огрызнулся Сева, и его глаз предательски задёргался.
— Так, не дрейфь, мы же рядом, — успокоил его Матвей, беря за руку.
— Ну раз вы рядом, тогда и держите! — Сева перебросил гребень Матвею.
— Погоди, так дело не пойдёт, — начал Матвей. — Раз он выбрал тебя, то и носить его должен ты.
— Да не меня он выбрал! Я просто ближе всех к нему стоял!
— Какое ближе? Я вообще стоял впереди всех! — возмутился Цветок. — Это твоя побрякушка. Ты и носи.
— Зачем я вообще к вам вышел… — запричитал Сева. — Вечно вы меня во что-то втягиваете. То привидение меня душит, то летучие мыши на голову сыплются…
Цветок взял гребень, примерил его к своей чёлке и съязвил:
— На твоей шевелюре он будет смотреться просто великолепно.
— Антоха, хватит, — остановил его Макс. — Лучше давайте подумаем, что это вообще такое… и когда наступит «это самое время»?
— Да нечего тут думать, — отмахнулся Цветков. — Очкарику всучили — вот пусть и думает.
— Хороший ты друг, Цветок, — обиделся Сева. — Был бы ты на моём месте, я бы тебе помог.
— Слава Богу, что я не на твоём месте, — начал Цветок, но не успел договорить: в окно купе что-то с грохотом ударило. Мальчишки обернулись — и закричали:
— Аааааа!!!
Прямо за стеклом стоял тот самый детина. Его взгляд был холодным и пугающим.
— Вы все на его месте, — произнёс он глухо и растаял в тумане.
— Ма-ма… — пробормотал Творогов. — Помогите...
— Держите его, он снова в обмороке!
Макс подхватил Севу, пытаясь привести в чувство:
— Творогов, не нагнетай… и так жутко.
Поезд дёрнулся и медленно начал набирать скорость. Матвей захлопнул дверь купе, скинул кроссовки и забрался на верхнюю полку. Приник к окну:
— Туман... Ничего не видно. Ни станции, ни этого громилы. Пусто.
— Матюха… ты видел его глаза? — дрожащим голосом спросил Цветок.
— Видел. И слышал. Хотя как, не пойму — через стекло ведь, не докричишься, а он — сказал.
— Я тоже слышал…
Сева, едва очнувшись, отбросил гребень от себя:
— Вы поняли? Мы все — в одной лодке.
— Да, но отдал он его именно тебе. Так что прячь подальше. Вдруг потеряешь — нам всем головы открутят, — буркнул Цветок, кутаясь в одеяло и прижимаясь к стенке купе.
— Согласен, вещица странная, — поддержал Макс.
— Ребят, а можно она хотя бы ночь тут полежит? Не хочется мне с ней рядом спать…
— Пусть лежит, — кивнул Матвей. — Утром решим, что делать. Меня вот что больше беспокоит: в поезде будто никого, кроме нас. Ни один ребёнок, ни вожатый не проснулись. Странно, не находите?
— Ага, как тогда, с пиковой дамой. Помнишь, Сева орал, а никто не слышал, — поддакнул Цветок.
Матвей приоткрыл дверь купе, но тут же раздался голос Димы:
— Кто это собрался на прогулку? Быстро дверь на замок и по койкам!
Матвей захлопнул дверь.
— Значит, все тут.
— Мда, — протянул Макс многозначительно. — А может, это часть программы? Типа квест или розыгрыш?
— Это надо у твоего бати спросить. Позвони завтра, может, расскажет что, — предложил Цветок.
— Спрошу.
— Какой бы там ни был розыгрыш, зубы у него — как арматура. Я только от запаха сознание потерял.
— Согласен с Севой. И говорить через стекло — тоже странно, — кивнул Матвей.
— Чего вы все обсуждаете? Лучше бы понять, зачем эта штуковина оказалась у нас, — предложил Макс. — Раз уж она попала к Севе, значит, ждать чего-то ещё?
— Точно! Что-то ещё будет, — почесал затылок Цветок. — Вопрос — что?
— Что бы это ни было, я участвовать в этом не хочу, — дрожащим голосом сказал Сева.
— Успокойся уже, Сева, мы и так в этом участвуем. Давайте лучше спать, — подвёл итог Матвей. — Утро вечера мудренее.
Музыка Чайковского из радиоприёмника подняла всех детей с полок. Ребята лениво сползли вниз и потянулись умываться.
— Чур, я первый! — расталкивая друзей локтями, пробирался к душевой Цветок.
— Я за ним! — крикнул Макс.
— Я — третий! — добавил Матвей.
— Если бы вы внимательно изучили плакаты в коридоре, не было бы этой суеты, — невозмутимо заметил Сева. — Там ещё три туалета. Я пошёл, а вы тут можете побороться за место под душем.
— Ботан, он и в Африке ботан, — махнул рукой Цветок и, закинув полотенце на плечо, захлопнул за собой дверь.
После утренних процедур и завтрака из радиоприёмника вновь донёсся голос директора лагеря:
Дорогие ребята, через пару часов мы прибываем на железнодорожную станцию «Минск-Пассажирский». Нас встречает город-герой Минск. К зданию вокзала будут поданы туристические автобусы, на которых мы отправимся по экскурсионному маршруту. Сегодня у нас — обзорная экскурсия по городу. Мы посетим Верхний город, Троицкое предместье, площадь Независимости и множество других достопримечательностей этого замечательного города.
Обзорная программа на завтра будет вывешена к вечеру в коридорах ваших вагонов.
А пока — подведём итоги конкурса на лучшую стенгазету.
Итак, третье место — у вагона №1: они смогли передать атмосферу нашего поезда, мчащегося навстречу приключениям. Второе — у вагона №3 за отличное новогоднее настроение.
И первое место единогласным решением жюри достаётся шестому вагону. Этот шедевр мы повесим летом в лагере как напоминание о нашей поездке в Белоруссию.
Поздравляем победителей! Сладкий приз получите за ужином.
— Ураааа! — закричали мальчишки, выскакивая в коридор. — Вот это мы молодцы!
Несмотря на конец декабря, столица Белоруссии встретила новоиспечённых туристов довольно тепло. В буквальном смысле: на улице было около нуля градусов, светило яркое солнце, озаряя всех своим зимним светом.
— Вот это я понимаю — зима! Не то, что у нас: мороз, сугробы по колено, — заголосил Цветков.
— Это временно. Тут зима такая же, как у нас, просто наступает чуть позже, — отозвался Сева.
— Позже нас тут уже не будет, — вставил Макс, заступаясь за друга. — Так что, считаю, с погодой нам повезло.
— Друзья, — прервал их спор незнакомый голос, — меня зовут Марина, и я буду вашим гидом по городу Минску. Если вы посмотрите вот сюда, — она жестом указала в сторону, — то увидите Минские ворота. Так называется ансамбль из двух многоэтажных домов, построенных в 1953 году в стиле сталинского ампира. В них живут обычные люди. На одной из башен установлены огромные немецкие часы, попавшие в Беларусь как трофей после Великой Отечественной войны. Диаметр циферблата — 3,5 метра, длина минутной стрелки — 1 метр 69 сантиметров — это рост среднего человека. Сначала часы были механическими и их заводили вручную несколько раз в день, а позже механизм заменили на современный. На другой башне размещён герб бывшей Белорусской Советской Социалистической Республики. «Ворота» стали символом города — их изображают на марках, открытках и магнитах.
— Прикинь, Творогов, эта стрелка — размером с меня! — удивился Цветков.
— Ты только это и запомнил?
— А что, надо было запоминать всё подряд? Я запомнил то, что мне интересно. А если тебе надо всё подряд — я не возражаю.
Их перепалку прервала Марина:
— Прошу всех занять места в автобусах согласно спискам. Мы проследуем по маршруту, а в местах пеших экскурсий держимся рядом и ориентируемся на вот этот флажок, — она подняла вверх красный флаг. — Нас ждёт обед в ресторане «Васильки», где вам предложат блюда национальной белорусской кухни. После экскурсионной программы у вас будет свободное время, чтобы самостоятельно погулять по городу и ознакомиться с его достопримечательностями. Повторяю: всем занять места в экскурсионных автобусах!
— Цветков! — окликнул его вожатый Дима. — Смотри у меня!
— А чего опять Цветков? Я что, рыжий, что ли?
— Так и есть — рыжий. А ещё и самый залётный. Я слежу за тобой, — Дима сложил пальцы рогаткой и, поднеся к глазам, «прицелился» в Антоху.
— Чего докопался? Я вообще-то в чужой стране. Куда я тут могу деться?
— Не бухти, Антоха, — подбодрил его Матвей, подталкивая в спину, пока тот забирался в автобус.
— Макс, ты отцу звонил? — спросил Сева.
— Да. Он только удивился и отругал меня за то, что мы ночью выходили из поезда. Пришлось соврать — мол, приснилось. Судя по его реакции, он точно ничего не знает.
— Странно… Я всю ночь ворочался, — взгрустнул Творогов.
— А ты взял эту побрякушку с собой? — вдруг прервал Севины страдания Цветок.
— Да, во внутреннем кармане лежит, — с огорчением ответил Сева.
— Не грусти, может, нам действительно всё приснилось, — подбодрил его Матвей.
— Я и не грущу. Всё отлично. Только эта штуковина в кармане, и меня это сильно напрягает. А вам, как я погляжу, и дела до неё никакого.
— Всем есть дело. Мы просто ещё не поняли, что это. Если бы мы знали, что это такое... а мы не знаем, что это такое... страшно, страшно, — засмеялся Макс.
— Очень смешно. Насмотрелся своих роликов, — махнул рукой Сева и плюхнулся в кресло.
Экскурсия проходила весело и интересно. Ребят прокатили по городу, останавливаясь у различных достопримечательностей. Они прошли по Верхнему городу, дошли до Острова мужества и скорби, обошли старинные улочки, заглянули в несколько храмов и соборов: Кафедральный собор Пресвятой Девы Марии, Кафедральный собор Сошествия Святого Духа, городскую ратушу, костёл Святых Симеона и Елены. В завершение экскурсии детей привезли в Национальный исторический музей Республики Беларусь.
Экскурсовод водил группу по залам, рассказывая об истории Белоруссии и белорусского народа. На одном из стендов Сева вдруг застыл, как вкопанный. Лоб покрылся испариной, сердце забилось в ушах, будто кто-то застучал в большой барабан. Он побледнел, покраснел, а потом едва не потерял равновесие.
— С-с-с-мотрит-т-те, — судорожно выдавил он из себя.
— Что там? — проходя мимо, не оборачиваясь, бросил Цветок.
— Г-г-гребень...
Ребята, как по команде, встали у витрины, и их лица вытянулись. Там, за стеклом, на мягкой подложке, лежал тот самый гребень — в точности такой, как тот, что громила сунул Севе в руку.
— Прочитайте, что там написано, — тихо, уже чуть спокойнее, попросил Сева. — У меня что-то в глазах потемнело.
— «Гребень для волос, предположительно принадлежавший персоне из рода Радзивиллов. Материал: слоновая кость, драгоценные камни — рубин, нефрит, изумруд, бирюза. Около 1550 года», — почти шёпотом прочитал Макс.
— Ясно, — промямлил Сева.
— По мне, так ничего не ясно, — буркнул Цветков. — Что тебе ясно?
— Ясно, что гребень.
— Это ты уже сказал. А я тебе доверяю, как ботану.
И тут вдруг в зале погас свет. Резко. Плотно. Как будто кто-то выключил всё, кроме тусклого дежурного освещения над выходами.
— Где все? — опомнился Матвей. В голосе что-то дрогнуло.
— Ма-ма... — простонал Сева, дрожа.
— Тихо ты, — Матвей резко закрыл ему рот ладонью. — Не ори.
И в ту же секунду почувствовал: кто-то сзади коснулся его плеча. Лёгкая, но холодная, как лёд, ладонь. Он медленно повернулся — и застыл.
Перед ним стояло нечто. То ли человек, то ли гном. Низкий, в длинном коричневом халате до пола, стянутом поясом. Капюшон с острым кончиком полностью скрывал лицо. Руки — бледно-жёлтые, с длинными, острыми ногтями. Чёрными, то ли от грязи, то ли от возраста.
Карлик потянул Матвея за ворот:
— Оденешь, как придёт время, — прошипел он голосом, от которого кожу покрыли мурашки. Он сунул что-то Матвею в карман.
Пока Матвей приходил в себя, мальчишки стояли, как прибитые. Никто не пошевелился, никто не произнёс ни слова.
Карлик поднял голову, чуть откинул капюшон, глянул на них недобро:
— Вы все на его месте, — прошипел он, и, захохотав, скрылся в темноте.
Свет тут же включился. В зале стало как ни в чём не бывало, и вбежал Дима:
— Вы чего тут застряли? А ну, быстро догоняем! Нам ещё на обед надо успеть.
— Можно я умру? — вдруг выронил Сева.
— Не дрейфь, солдатик, — подхватил его Макс и потащил в следующий зал.
Матвей, слегка придя в себя, поплёлся следом, держась за плечо Цветкова.
— Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь вообще происходит? — спросил он.
— Боюсь, никто, — всё ещё дрожащим голосом ответил Сева.
— Клёвый костюмчик у этого лилипута, — попытался разрядить обстановку Цветок.
— Антоха, сейчас точно не до шуток, — резко оборвал его Матвей и полез в карман, чтобы посмотреть, что туда сунул незнакомец.
— Кольцо! — негромко, но с испугом, выкрикнул он и показал находку друзьям. На его ладони лежало довольно крупное кольцо с бронзовым отливом и замысловатыми узорами.
— Кольцо, — важно повторил Цветков.
— Видим, не слепые, — усмехнулся Макс, подталкивая его плечом. Он взял кольцо в руки. — Гребень, кольцо... Что это вообще значит?
— Не знаю, — пробормотал побледневший Сева. — Но ясно одно — дело нечисто. Этот громила как будто из прошлого... и карлик какой-то подозрительный. Мне нужно подышать... А то, честно, вырвет.
Остаток экскурсии прошёл скомкано. Мальчишкам было уже не до экспонатов и занудных рассказов гида. Они с трудом дождались конца осмотра и, наспех накинув куртки, вылетели из музея.
Сразу после музея ребят проводили в ресторан национальной кухни «Васильки», где им предложили попробовать блюда местной кухни. Официант в традиционном костюме рассказал, чем будут угощать, и с добродушной улыбкой удалился выполнять заказ.
— Картошка жареная, всё как я люблю! — в предвкушении воскликнул Цветок. — А ты что взял? — обратился он к Творогову.
— Мачанку.
— Мочалку? — заржал Цветков.
— Сам ты мочалка! Мачанка — это белорусское блюдо. От слова «макать».
— Ладно, понял, — не переставая смеяться, ответил Антоха. — А вы чего заказали? Шампунь с мылом?
— Я себе взял колдуны. Название прикольное, — поделился Матвей.
— А я — картофельную бабку! — выкрикнул Макс.
К столу принесли заказ. Официант, объясняя состав блюд, аккуратно расставил тарелки перед мальчишками.
— Я же просил жареную картошку! — возмутился Цветок. — А это что за лепёха?
— Это драники. Разновидность жареной картошки по-белорусски, — уверенно ответил официант.
— Но это же не жареная картошка…
— Уверяю вас, молодой человек, это самая настоящая жареная картошка. Только по-нашему. Попробуйте — обещаю, другой больше не захотите.
— Ладно, сдаюсь, — пробурчал Цветков, взял вилку, отрезал кусочек от огромного драника, обмакнул в сметану и целиком отправил в рот. Его глаза медленно округлились, а рот растянулся в блаженной улыбке.
— Я же говорил, — подмигнул официант. — Приятного аппетита
— Ну как там твоя мочалка, Творогов, съедобная?
— Я такие блины только у бабушки ел, — вытирая подбородок и дожёвывая, ответил Сева.
— А ваши колдуны с бабками?
— Великолепно, — почти хором отозвались Макс и Матвей.
Официант ещё раз вежливо улыбнулся и, не мешая ребятам наслаждаться трапезой, удалился.
Прогулка в оставшееся время удалась. Мальчишкам выдали туристические карты и обозначили точное время, к которому они должны были вернуться на вокзал. Ребята наслаждались видами широких, кристально чистых проспектов, подсветками зданий и новогодней иллюминацией. По пути они зашли в несколько торговых центров и магазинчиков, прикупили сувениры на память об этой поездке.
— Всё-таки красивая страна — Белоруссия, — утвердительно произнёс Цветков.
— А ты ехать не хотел, — усмехнулся Сева.
— Я просто не думал, что тут может быть так вкусно и красиво.
— Да уж... Одно только напрягает, — вставил Матвей, — эти странные встречи и их артефакты.
— Да ладно тебе, Матюх. С нами и раньше всякое происходило — я уже ничему не удивляюсь, — пожал плечами Цветков.
— Согласен с Антохой, — чего мы только не повидали за эти полгода, — добавил Макс.
Сами того не замечая, они снова оказались в Верхнем городе. Уже стемнело, заметно похолодало, и на улицах зажглись фонари.
— Может, уже на вокзал двинем? — предложил Матвей. — Или ещё что-нибудь посмотрим?
— Я бы пошёл в сторону поезда — скоро ужин, — поддержал его Сева.
— А я, вот, ещё не голодный. Можно и прогуляться немного. Когда мы ещё, одни, да в чужом городе, так побродим? – резко отозвался Цветок.
— Верно. Пойдёмте вон туда, — Макс указал на открытую дверь. — Чуток согреемся, а потом ещё пройдёмся.
— Завтра ведь целый день впереди, и Новый год. Интересно, какая будет программа? — Матвей взглянул на часы. — Ладно, ещё часик можно. Тем более, в группе все отписались, координаты скинули, Дима где-то рядом, судя по карте. Айда, погреемся. Вроде, мы тут ещё не были.
— Да, это Минская конка. Нас сюда не водили, — гордо вставил Сева.
Оплатив вход, мальчишки прошмыгнули внутрь. Атмосфера старинной железнодорожной станции сразу окутала их — уютом, тишиной и духом старины. Просторный зал с высоким потолком, деревянными скамейками и тусклым светом старинных ламп казался вырванным из другой эпохи. Народу не было совсем, что лишь добавляло таинственности происходящему.
— А это что, раньше поезда лошади тянули? — изумился Цветков.
— Именно. Лошадей запрягали, чтобы по рельсам перемещать вагоны, — подтвердил Сева...
— Да, но тут же написано, что это железная дорога.
— Имбецил, что с тебя взять. Конечно, железная — рельсы-то из металла делают.
— Сам ты имбецил. Я знаю, что из металла, просто уточняю, — буркнул Цветок, скривив лицо в гримасе умника. Чтобы перевести внимание с себя, он подошёл к одному из экспонатов реконструкции и начал с деловым видом вчитываться в таблички.
После он подошёл к манекену мужчины в форме и фуражке, который сидел за высокой кафедрой и что-то писал на газете.
— Интересно, что можно писать на газете? Её читать надо, — пробормотал Цветков.
Он склонился над газетой и попытался вычитать заголовки:
— Минский курьер, камерный театр, какие-то Трильби, Эден, Гигант... Что всё это значит? — не поднимая головы, продолжал бормотать Цветок, вчитываясь в рекламные объявления.
Он попытался отодвинуть руку манекена — и в этот момент она неожиданно схватила его за запястье. Цветок не успел даже вскрикнуть — только приподнял голову и обомлел. Усатый манекен смотрел прямо ему в глаза. Второй рукой он медленно взял Цветкова за шею и потянул к себе.
Мальчишки, стоявшие напротив, остолбенели. Сева, как всегда, заорал, как резаный, Матвей в шоке навалился на Макса.
— Не ори. Тут всё равно никого нет, — тяжёлым, деревянным голосом произнёс манекен, повернув голову в сторону Севы.
Он ещё ближе подтянул Цветкова к себе и, уткнувшись усами ему в ухо, прошептал:
— Откроешь, когда придёт время.
После чего достал из кармана что-то завёрнутое в тусклый носовой платок и вложил в ладонь Антохи.
Цветок не мог даже пошевелиться от страха. Его ноги дрожали, будто он промёрз до костей.
— Вы все на его месте, — сказал манекен, отпустил руку Цветкова, принял прежнюю позу и застыл.
— Ма-ма! — завопил Цветок и, не оборачиваясь, рванул к выходу. Макс и Матвей бросились за ним, попутно схватив Севу за капюшон.
Выбежав на улицу, Цветок стал метаться глазами по сторонам. Зрачки бегали, как бешеные, пока его не подхватил под руку Матвей.
— А-а-а! — заорал Цветков.
— Тихо, Антоха, это я, Матвей.
— Где вокзал? В какую сторону бежать? Всё, хватит с меня этой Белоруссии, я чуть там не умер!
— Погоди ты, — пытался его успокоить Макс.
— Погоди?! Ты видел, что это было? Мне кажется, я там... ну, ты понял. А ты: погоди!
Сева стоял, как истукан, прижав руку к груди, и медленно прошептал:
— У меня сейчас сердце выпрыгнет.
— Сердце слева, придурок, — отдышавшись, буркнул Цветков. — Но при этом я имбецил.
— Что там? Показывай! — крикнул Макс.
Цветков разжал ладонь и другой рукой развернул платок:
— Ключ.
На ладони лежал старинный ключ с витым кольцом и тонкой шейкой.
— Как у Буратино, — вставил Сева.
— Сам ты Буратино. Дай-ка сюда свой гребень. И ты, Матюх, своё колечко — посмотрим, может, их что-то объединяет? — скомандовал Макс.
— Ишь, командир нашёлся... Ты один, кого ещё никто не напугал, — огрызнулся Цветков.
— Я ж не виноват, — обиделся Макс. — Просто хочу помочь и разобраться с этой загадкой.
— Давайте уже пойдём на вокзал, — предложил Матвей. — Дима три раза звонил, чтобы мы догоняли их. По дороге обсудим.
Уже вечером, сидя в купе, мальчишки разложили все артефакты на стол и принялись размышлять.
— Мне в голову ничего не приходит, — первым заговорил Цветков.
— А с чего ты решил, что тебе что-то может прийти? У тебя ума-то нет, — съязвил Сева.
— Я сейчас твой гребень тебе же в глаз запущу!
— Хватит вам собачиться. Лучше включите воображение и попытайтесь хоть что-то предположить, — оборвал их Матвей.
— Да откуда у него воображение, — не унимался Сева. — Он даже не поздоровался, когда его манекен за руку схватил.
— А ты прям в реверансах раскланялся, да? — огрызнулся Цветков. — Хватит, говорю, думайте!
— А что тут думать, — вмешался Макс. — Ни одной подсказки. Просто старинные предметы, и друг с другом они никак не связаны.
— Сидит тут, умничает... У Севы от этих встреч сердце вправо переехало, я вон вообще подштанники себе постирал, Матвей, смотри — на три волосины поседел, видишь?
— Нету у меня седых волос, чего ты выдумываешь, — отмахнулся Матвей. — Давайте спать. Завтра тридцать первое декабря, Новый год. До сих пор не понимаю — может, это просто розыгрыш?
— А вот я так уже не думаю, — Сева выпрямился, положил руки на стол. — Я же в самом начале трогал усы у этого манекена. Они мне мои напомнили — ну те, что были у меня, когда я в будущее попал. Обычные, приклеенные на отвратительный клей. И вдруг он оживает? Нет, это не розыгрыш. Мы ведь случайно зашли в этот музей. Так точно не подстроишь.
— Я видел, как фокусники метки развешивают, — неожиданно заговорил Макс. — Чтоб ты выбрал нужное им число или угадал цвет…
– Да, это называется манипуляцией внимания. Но мы ведь не угадывали ни цифры, ни цвета. И вспомните — на станции, кроме нас, никто даже не пошевелился. Такое не подстроить.
— Хорошо, раз вы не хотите спать, давайте хоть что-нибудь предположим, — спрыгнув с полки, предложил Матвей. — У кого какие мысли?
— Нет у меня мыслей, — огрызнулся Цветок.
— Я же вам говорил! — воскликнул Творогов. — И взяться им неоткуда.
— Думаю, следующий артефакт достанется мне, — вмешался Макс. — Но что это будет и при каких обстоятельствах — пока неясно.
— Конечно, ты следующий, тут и спорить не о чем. Да и любой из нас на твоём месте сказал бы то же самое, — поддакнул Матвей. — Вопрос в другом: зачем нам эти вещи и что с ними делать?
— Может, кто-то должен их у нас забрать? — задрожал Сева. — Только бы этот кто-то не оказался таким же жутким, как предыдущие…
— Да уж, — приподнялся Цветок. — Мне хватило манекена.
— А мне — карлика, — вздохнул Матвей, поддерживая друзей.
— Думаю, нам стоит дождаться четвёртой встречи и уже тогда решать, — сказал Макс, ложась на полку и натягивая одеяло. — Всё равно сейчас ничего не придумаем. Давайте спать.
Мелодия Петра Ильича Чайковского разбудила пассажиров туристического поезда. Мальчишки приняли душ, позавтракали и начали собираться на экскурсию. На привокзальной площади их уже ждали автобусы. Погода стояла солнечная, но с лёгким морозцем.
— Итак, дети, сегодня у нас запланировано посещение Дворца Независимости Республики Беларусь, где работает президент, а затем — Дворца Республики с новогодним представлением.
— А президента мы увидим? — выкрикнул Цветков.
— Во-первых, не перебивай, Цветков, — оборвал его Дима. — А, во-вторых, у президента и без тебя дел хватает.
— Жаль, — надулся Цветков. — Я бы с ним поздоровался.
— Зачем тебе?
— Ну как зачем? Он же президент! А я ни одного вживую не видел.
— Ещё увидишь. Я вот тоже не видел. По машинам! — гаркнул Дима.
— Солдат недоделанный, — проворчал Цветков, засунув руки в карманы. — Орёт, как ненормальный.
Он поплёлся к автобусу в окружении друзей.
Дворец Независимости поразил ребят своим величием и неописуемой красотой. На входе их встретила дружелюбная женщина, представившаяся помощником президента Беларуси: — Перед вами Дворец Независимости — одно из самых значимых зданий современной Беларуси. Он был построен совсем недавно, в 2013 году, но уже стал символом государственной власти. Это рабочая резиденция Президента Республики Беларусь, а не музей, поэтому попасть внутрь — редкая возможность.
Общая площадь дворца — более 50 тысяч квадратных метров. Здесь всё грандиозно: главный холл высотой в три этажа, залы для официальных церемоний, зал переговоров, зимний сад, и даже зал для вручения государственных наград. Всё оформлено сдержанно, но дорого — мрамор, гранит, стекло, массивные люстры, бронза, дерево редких пород.
Строили его белорусские архитекторы и рабочие. В интерьерах использовали местные материалы — чтобы подчеркнуть, что это дворец независимой страны. Всё здесь — от флагштоков до дверных ручек — имеет символику, смысл, порядок.
Сюда приезжали президенты, короли, наследные принцы. Именно тут подписывались важнейшие соглашения, проходили международные саммиты. Это не просто здание — это действующий центр принятия решений, к которому приковано внимание всего мира в важные моменты.
А теперь — внимание: вы — внутри, где обычно бывают только официальные делегации. Прошу не отставать. Следующая остановка — зал торжественных церемоний. Это место, где история пишется в настоящем времени.
— Вот это размах! — не сдержался Сева.
— Ага, — поддакнул Цветок, задрав голову. — Вот бы стать президентом — я бы тут днями напролёт жил. А бассейн у вас есть?
— К сожалению, нет, — улыбнулась помощница.
— Жаль. Бассейна тут реально не хватает.
— Цветков, ты в своём уме? — попытался его образумить Дима. — Это официальная резиденция, а не спорткомплекс!
— А что такого? Встретились с гостями — потом вместе в бассейн! Отличная идея. Я считаю, он тут просто необходим.
На втором этаже ребятам показали приёмную президента.
— А он сейчас на месте? — поинтересовался Цветков.
— Цветков, тебе-то зачем? — грозно посмотрел на него Дима.
— Просто спросил!
— Да, он на рабочем месте, — подтвердила помощница.
— А можно с ним поздороваться? — оживился Цветков.
— Боюсь, нет. Он занят, не будем его отвлекать, — вежливо ответила она.
— Эх... хоть бы одним глазком взглянуть. Наверное, он нормальный мужик.
Экскурсовод рассмеялась, заразив всех своим смехом.
— Ладно, сделаю исключение, — сказала она, подходя к Антохе. — Надеюсь, меня за это не уволят.
Взяв Цветкова за руку, она приоткрыла дверь, что-то сказала охране и подвела его ближе. Цветок успел разглядеть в соседнем кабинете мужчину в строгом костюме, сидящего за столом и подписывающего документы.
— Я его знаю! — прошептал Цветок. — Его по телевизору часто показывают. Он же с нашим президентом встречается.
— Всё верно, — кивнула девушка, закрывая дверь. — Его зовут Александр Григорьевич.
— Спасибо вам огромное! — расплылся в улыбке Цветков. — Я этого никогда не забуду.
— Пожалуйста, — ответила она с доброй улыбкой.
— Вот ты жук! — воскликнул Матвей. — И президента увидел!
— А чего стесняться? Если бы не попросил — никто бы не предложил. А тут, смотрите, повезло!
— Ну, и как он? — поинтересовался Сева.
— Отличный мужик, махнул мне рукой, — приврал Цветков.
— Да ладно, заливаешь!
— Точно говорю! Подмигнул и помахал! — Антоха с важным видом изобразил жест.
— Ну ты, Цветок, мастак приврать, — отмахнулся Макс. — Уже хорошо, что увидел. А то: "подмигнул", "помахал"... Сейчас ещё скажешь — конфетами угостил и чаем напоил!
— Не хотите — не верьте. Но я-то его видел, а вы — нет! — фыркнул Цветок и продолжил слушать экскурсовода.
Поблагодарив её, группа отправилась во Дворец Республики на новогоднее представление.
— Нам что, сказку показывать будут? — возмутился Цветков.
— Ты сегодня уже весь лимит на сказки исчерпал, — огрызнулся Дима. — Можешь остаться в автобусе.
— Фигушки! Я с вами!
— Тогда без комментариев, — Дима открыл дверь. — А то от тебя уже голова болит.
Сдав вещи в гардероб, вооружившись театральными биноклями, ребята заняли места в огромном зале. На сцене возвышалась белоснежная ёлка, словно припорошенная снегом, украшенная яркими шарами. После третьего звонка свет погас — началось представление. Скорее цирковое шоу, чем спектакль: акробаты прыгали, вспыхивали фейерверки, вырывались языки пламени. Зрители сидели с открытыми ртами.
И вдруг — в зале и на сцене погас свет.
— Матюх, что случилось? — зашептал Цветок, вцепившись в рукав Матвея.
— Откуда я знаю?! — отрезал тот.
— Макс, ты тут?
— Ага, — донеслось слева.
— Сева!
— Я здесь, справа от тебя, балда, — дрожащим голосом отозвался Творогов.
— Сам балда! Я же за тебя переживаю!
— За себя переживай...
Свет вспыхнул также внезапно, как и исчез. Ребята замерли. Все зрители и артисты будто окаменели. Стеклянные глаза, застывшие позы — никто не шевелился.
— Они что… мёртвые? — Сева сглотнул.
— Не неси чушь, — начал Макс, но вдруг почувствовал ледяное дыхание у самого уха. По спине побежали мурашки. Он медленно обернулся и...
— А-а-а-а!
Ребята вскрикнули в ответ. Костлявая рука зажала Максу рот.
— Тихо, — прошипел мерзкий голос. — Вам всё равно никто не поможет.
За спиной Матвея стояла жуткая старуха. Остроконечная шляпа отбрасывала тень на морщинистое лицо с крючковатым носом и вздёрнутыми бровями. Жёлто-серые руки с длинными чёрными ногтями и пульсирующими венами выглядели так, будто светились изнутри. От её балахона тянуло тошнотворным запахом.
Она подцепила Макса за подбородок, провела ногтем по горлу:
— Какой аппетитный мальчик… Хотела бы я попробовать тебя на ужин.
Макс едва держался на ногах. Старуха схватила его за запястье, глянула на остальных — те онемели от страха.
Достав что-то из складок, она сунула предмет Максу в карман, шлёпнула по нему костлявой ладонью и, вглядываясь в глаза, прошипела:
— Ты, сладкий, будешь вишенкой на торте. Съешь это, когда придёт время.
Она приподняла его, ноготь впился в подбородок:
— Вы все на его месте.
Затем отпустила, и Макс рухнул в кресло.
— Если не выполните предназначенное, — её палец указал на Севу, — я вернусь быстрее, чем вы успеете пикнуть. И вырежу этим когтем твоё сердце.
Сева закатил глаза и обмяк.
Свет снова погас. Раздался крик. Когда снова включился — всё было как прежде: артисты продолжали выступление, зрители аплодировали, будто ничего не случилось.
— Цветок! — скомандовал Матвей. — Приводи Севу в чувство!
— Сейчас... только штаны посушу, — пробурчал Антоха.
— Макс, ты жив?
— Вроде да, — отозвался тот, потирая шею.
— К выходу! Тихо!
Мальчишки, согнувшись, гуськом поползли к проходу, волоча за собой обмякшего Севу. Переступив через несколько пар ног, выскочили в фойе.
— Сева, как ты?
— Всё, с меня хватит! — Творогов судорожно доставал телефон. — Меня то душат, то сердце вырезать хотят! Звоню родителям — пусть забирают!
— Ну ты и трус, — заржал Цветков. — Она же сказала — если не выполним. А если ты уедешь — точно не выполним. Значит, вырежут!
— Сева, он прав, — кивнул Макс. — Надо держаться вместе.
— Мы рядом, — добавил Матвей, обняв друга. — Никто тебя не тронет.
— Ага, видел я вашу защиту! Она по горлу когтями — вы в креслах приросли! Что это вообще было? Кто-нибудь объяснит?!
В фойе ворвался Дима:
— Вы что тут устроили? Быстро в зал!
— Мы... — замялся Матвей.
— У меня живот скрутило! — выкрутился Сева. — Ребята помогли.
— Сейчас всё нормально?
— Да, отпустило.
— Тогда марш обратно! И чтоб ни звука! — пригрозил Дима.
— Макс, — шепнул Цветков.
— Что?
— Ну и что она тебе всучила?
— Не смотрел ещё.
— Давай, показывай!
Макс достал из кармана высушенный гриб, напоминающий мухомор.
— И это надо съесть?! — Сева побледнел.
— Так она сказала.
— Меня сейчас вырвет, — Творогов зажал рот ладонью.
— Ты чего разнылся? — фыркнул Цветков. — Это ж не тебе есть.
— Да я просто представил…
После представления группа отправилась на вокзал. В купе мальчишки разложили на столе свои «артефакты».
— Итак, по порядку, — начал Матвей. — Сева, ты должен отдать гребень, когда придёт время. Я — надеть кольцо кому-то. Антоха — что-то открыть ключом. Макс — съесть гриб. Вопрос: когда придёт это «время»?
— Это у тебя один вопрос, — перебил Сева, — а у меня с десяток! Кому гребень? Кому кольцо? Это один человек или их несколько? Что за дверь должен открыть Цветок? Где она? И главное — зачем Максу есть этот гриб? — Он глянул на мухомор и сглотнул.
— Да, вопросов больше, чем ответов, — вздохнул Матвей.
— Намного больше, — буркнул Сева, вытирая рот рукавом.
— Хватит ныть! — Цветков подбросил ключ. — А вдруг это не дверь, а сундук с сокровищами?
— Ага, и тебе их отдадут, — съязвил Сева.
— А почему бы и нет? Мне — сокровища. Тебе — русая коса, чтоб расчёсывать гребнем. Матвею — невеста для кольца. А Макс... — Антон скривился. — Ну, станет жабой после мухомора.
— Это почему сразу жабой? — возмутился Макс.
— В русских сказках всегда в жаб превращаются!
— Мы в Беларуси! Может, в принца?
— В принца? — хмыкнул Цветков. — Ты видел ту старуху? Там только в жабу и превратиться можно!
— Антоха, хватит! — рявкнул Матвей. — Не до шуток.
— А что, будем реветь? Ну давайте — может, Севу снова вырвет.
В вагоне зашипел громкоговоритель. Послышался голос директора лагеря:
— Друзья, наш поезд продолжает путь. Сегодня встречаем Новый год! Ужин — по расписанию. После — сладкие столы в вагоне-ресторане. Начало в 23:30. После — по вагонам. Завтра прибываем на станцию Городея, откуда автобусами поедем в Несвижский замок.
— Сладкий стол, — фыркнул Цветков. — Лучше бы шашлыков дали.
— Скажи спасибо, что хоть так, — буркнул Макс. — Могли бы спать уложить в десять.
— Спасибо, конечно… Но шашлык был бы лучше.
— А я — за тортик, — потянулся Творогов.
— Тортик ему! Вон, мухомор съешь! — захихикал Цветков. — Хотя ты и так как жаба — весь в прыщах и вечно тошнит.
Сева швырнул в него подушку.
В вагоне-ресторане сразу почувствовалась праздничная магия — запах мандаринов и горячего шоколада смешивался с весёлым смехом ребят. Яркие гирлянды мерцали над столом, а посреди него стоял торт с бенгальскими огнями, словно маленькое солнце. Матвей энергично крутился в танце, Сева пытался подыграть ритму ложками, Макс загадывал самые необычные новогодние желания, а Цветок сорвал аплодисменты, взорвав хлопушку и засыпав всех радужным конфетти. Время словно растаяло — минуты переливались в смех, шутки и добрые слова. Когда часы пробили полночь, ребята обнялись, ощущая, что этот Новый год — самый настоящий, волшебный и незабываемый.
Утреннюю тишину вагона нарушила музыка Чайковского. Мальчишки нехотя выползали из-под одеял и по очереди брели к умывальникам.
— Макс, убери свой гриб со стола, — поморщился Сева. — Смотреть противно.
— Не смотри.
— Да как тут не смотреть? Я с полки слезаю — а он перед носом!
— Он не мой, а бабкин.
— Ну и не мой! — проворчал Сева, сполз с полки, закинул полотенце на плечо и поплёлся по коридору.
— Прибываем на станцию Городея, — разнёсся голос начальника поезда. — Просьба соблюдать правила безопасности при выходе и нахождении на платформе.
Ребята высыпали из вагона и направились к ожидающим автобусам.
— Перед вами Несвижский замок, - начала экскурсовод, - сердце старинного рода Радзивиллов, одно из самых загадочных мест Беларуси. Построен он в XVI веке, как неприступная крепость, окружённая рвами с водой и земляными бастионами. Всё продумано до мелочей: подходы узкие, мосты подъёмные, стены толстые. А дальше — вековой парк и лес. Когда-то это были охотничьи угодья, теперь — часть охраняемой территории.
Радзивиллы были не просто знатью. Они строили города, держали собственную армию, печатали книги, устраивали театры и — да, плели интриги. В этом замке принимали послов, решали судьбы, заключали тайные союзы. Каждый зал здесь что-то помнит.
Но главное — замок до сих пор жив. Он не просто отреставрирован — в нём сохранилась тишина, в которой, если прислушаться, можно услышать прошлое.
— А знаете, что больше всего интересует гостей? — Чёрная Панна. Легенда говорит, что это дух девушки, которую отравили за то, что она полюбила не того. С тех пор её силуэт в чёрном платье видели в окнах. Кто-то говорит — несчастная душа, кто-то — хранительница рода. Одно ясно: если она появится, просто стойте молча. Она выбирает, кому доверить свою тайну.
Ну что, готовы войти? Тогда запомните — в Несвиже иногда прошлое ближе, чем кажется.
- Конечно готовы! – воскликнул Цветков.
- Тогда вперёд! – скомандовала экскурсовод и пошла по мостовому маршу - Перед нами раскинулась ровная, как по линейке вычерченная аллея. Справа и слева — аккуратные ряды деревьев, будто кто-то давным-давно приказал им стоять смирно и не шелохнуться. Всё вокруг — как будто из другого времени: воздух чище, птицы поют звонче, а шаги почему-то звучат глухо, как в музее. Только это не музей, это живое сердце истории.
Вот он — Несвижский замок. Не просто здание, а целый мир. Огромный, как фантазия, и такой же непредсказуемый. Его обнимает широкий, глубокий ров с водой — словно река в кольце, защищающая старинную крепость от незваных гостей. Когда-то здесь стояли пушки, ходили дозорные, а мост, по которому мы сейчас пойдём, был подъёмным — как в настоящем рыцарском фильме.
Каменные стены замка хранят следы прошедших веков. Видите башни? С них когда-то высматривали врагов. А вот эти своды — такие же, какими их видели Радзивиллы, магнаты, которые когда-то правили этими землями. Территория вокруг — ухоженная, но не скучная. В парке можно найти озеро, загадочные скульптуры, и даже клумбы, что напоминают гербы.
Тут всё как будто шепчет: «Не торопись, приглядись внимательнее — и ты увидишь больше, чем просто стены…»
Мальчишки слушали рассказ с открытыми ртами, изредка переглядываясь, то ли от удивления, то ли от непонимания того, куда они попали. Замок впустил ребят в своё пространство через небольшую арку, закрытую наполовину массивной воротиной, красного цвета.
Во внутреннем дворе тихо, будто сам Новый год задержал дыхание. Каменные фасады светятся зимним солнцем — не тёплым, а тем самым, которое незаметно морозом щиплет щёки. От мощёных плит поднимается лёгкая испарина, и кажется, будто замок, как старый дракон, выдыхает пар. Ров кругом пуст, снег так и не выпал, но воздух свежий и колкий, как первый глоток газировки.
Ребята, войдя под арку, сбавляют шаг. Кто-то цепляется взглядом за золотистый герб над галереей, кто-то ищет глазами окна, за которыми, по легенде, мелькает Чёрная Панна. Шорох курток утихает — вместо привычного гула вдруг слышно, как шлёпают по камню собственные кроссовки. «Ну вау…» — вырывается у Севы, и остальные только кивают, потому что слова — лишнее. Перед ними словно раскрыли огромную шкатулку с потемневшими сокровищами: балконы, резные карнизы, башни с остроконечными крышами, — всё это обнимает солнечный прямоугольник двора.
Цветок прищурился, всматриваясь в отражения света на кирпичах: наверняка представил, как здесь в бой рвутся рыцари: - Матюх, а ты прикинь, как тут было четыреста лет назад, а?
- Даже представить не могу, - ответил Палкин.
- Ребята, пойдёмте внутрь, - скомандовала экскурсовод, - а то с непривычки может просквозить, не май-месяц.
Как только дети вошли внутрь, всё сразу изменилось. Будто кто-то тихо закрыл за ними дверь — и время остановилось. Их повели по красивым залам, где свисают огромные люстры, а пол блестит, как зеркало. Здесь всё было такое настоящее: мебель, картины, огромные зеркала, в которых отражались они сами — маленькие гости в большом доме прошлого.
Длинные коридоры тянулись один за другим. За каждой дверью — что-то новое: то уютная спальня с резной кроватью, то зал, где когда-то принимали гостей в дорогих костюмах и платьях. Ребята шли молча — даже самые разговорчивые вдруг стали тише. Казалось, сам замок смотрит на них и улыбается: «Вот, наконец-то кто-то пришёл послушать мои истории».
Некоторые оглядывались, будто что-то почувствовали. Кто-то задержался у старинного камина, кто-то — у пианино, словно слышал звуки, которые давно затихли. Было прохладно, но не страшно. Просто — по-другому. По-настоящему.
Сева остановился у огромного старинного зеркала и начал что-то внимательно в нём разглядывать.
— Творогов, — окликнул его Цветок. — Ты чего там рассматриваешь?
— Не твоего ума дело! Иди, куда шёл.
— Я сейчас тебе пендаля отвешу за такие разговоры, — огрызнулся Цветков.
— Антоха, отцепись уже от него, он у нас парень увлечённый. Пусть порефлексирует, — попытался уладить назревающий конфликт Макс.
— Очень смешно, — буркнул Сева. Но, не успев ничего добавить, он вдруг остолбенел.
В отражении, прямо за своей спиной, он увидел то, чего совершенно не ожидал. Чуть поодаль стояла женщина в чёрном платье, с накинутой на голову прозрачной вуалью. Сева сразу понял — она не из их группы. Но сделать он ничего не смог. Ни закричать, ни пошевелиться. Только смотрел ей в глаза, сквозь вуаль, и краем зрения видел за её спиной своих друзей — те, будто ничего не замечали.
— У тебя есть кое-что для меня, — произнесла женщина, мягко положив руку ему на плечо.
— У меня?.. — заикаясь, пролепетал Сева.
— Иди за мной.
— Куда, простите?.. — он готов был провалиться сквозь землю от страха, но даже закричать не мог. Ни один звук не вырвался наружу.
— Просто иди.
— Вы… та самая Панна?.. — глаза Творогова наполнились подступающими слезами.
— Не задавай лишних вопросов. Иди, — сказала Чёрная Панна и, взяв Севу за воротник, повела его за собой — под тяжёлый, нависающий балахон, прикрывающий вход в соседнее помещение. На дверях висела табличка: «Посторонним вход запрещён».
Сева, будто парализованный, не в силах сопротивляться, послушно пошёл за дамой в чёрном.
— Эй, а где наш ботан? — оглянулся Цветок.
— Только что был тут, — пожал плечами Матвей. — Ладно, ему с нами не интересно. Он историю любит, а тут для него самое то. Пусть развлекается.
Пошли, там зал с рыцарскими доспехами и оружием.
— Айда! — крикнул Цветок и побежал догонять свою группу.
Зал с рыцарскими доспехами был тихим и словно спрятанным от времени. По стенам висели мечи, копья и щиты — всё настоящее, будто только что снятое с бойцов, что стояли на страже замка. В центре зала стояли рыцари — только не живые, а в полном доспехе, застылая стража из металла и кожи. Свет от окон играл на их шлемах, переливался на клинках и казался загадочным, как сама история, которую они хранят. В этом зале можно было почти услышать грохот битв и шёпот давно ушедших времён.
— Вот это да! — не удержался Матвей.
— Согласен, — поддакнул Цветок и тут же потянулся к ближайшему рыцарю.
— Ребята, прошу вас, экспонаты руками не трогать, — вежливо, но строго напомнила экскурсовод.
— Цветков, ты что, неандерталец? — вмешался вожатый Дима.
— Почему сразу неандерталец? Я, между прочим, такое впервые вижу.
— По тебе армия плачет. Там таких вещиц — хоть отбавляй.
— Как же он меня достал со своей армией… — пробормотал Цветок себе под нос, стараясь, чтобы Дима не услышал.
Матвей тем временем пошёл вдоль стены, внимательно разглядывая мечи, булавы и щиты. Его взгляд притянул массивный камин, стоящий посреди стены, будто рассекая её на две части. Он был таким огромным, что в топку легко мог зайти обычный подросток — даже не нагибаясь. Что Матвей и сделал, не раздумывая.
Но не успел он толком осмотреться, как что-то вдруг резко оглушило его.
Из темноты, закопчённой сажей, прямо из стены на него смотрела женщина в чёрном. Её лицо скрывала полупрозрачная вуаль. Казалось, она вышла из самой стены.
— Следуй за мной, — произнесла она почти шёпотом.
Матвей попытался отступить, но тело не слушалось. Он будто застрял внутри собственного страха.
— У тебя есть то, что мне нужно, — продолжала женщина в чёрном.
— Вы… про колечко?.. — голос у него дрогнул.
— Просто иди за мной.
— Но тут же стена, — прошептал он, коснувшись перед собой холодной поверхности и испачкав ладонь в саже.
— Просто иди, — повторила Панна, взяла Матвея за руку — и он прошёл сквозь стену, словно через мягкое, тёплое сливочное масло.
Цветок не сразу заметил исчезновение товарища, а когда спохватился — было уже поздно:
— Макс, а ты не видел Матвея?
— Нет. Ты же с ним был.
— Был, да сплыл, — почесал затылок Цветков.
— Может, он к Севе присоединился?
— Точно. Ещё один ботаник вырисовывается, — махнул рукой Цветок и недовольно скривился.
В этот момент он почувствовал, будто кто-то смотрит ему в затылок. Он резко обернулся, но предчувствие не подтвердилось — за спиной никого не было. Цветок пожал плечами и развернулся обратно.
Сказать, что он просто испугался — ничего не сказать. Прямо перед ним, лицом к лицу, стояла женщина в чёрном. Её дыхание было холодным. Она смотрела на него сквозь вуаль.
— Иди за мной, — произнесла она тихо, но так уверенно, что не возникло ни капли сомнения, кто здесь главный.
— Зачем? — не понимая, чего от него хотят, спросил Цветок.
— Просто иди, — повторила женщина и, взяв его за обе руки, потянула к себе.
Цветков хотел вырваться, но тело будто отказалось слушаться. Он отчаянно цеплялся взглядом за силуэт Макса, удаляющегося в соседний зал, но даже закричать не смог.
Женщина подвела его к лестнице, ведущей в подвал, и вместе они начали спускаться вниз.
Тем временем Макс неспешно гулял по коридорам Несвижского замка, напрочь забыв о друзьях. Он внимательно слушал экскурсовода и делал умный вид, будто действительно в чём-то разбирается.
— Ребята, обратите внимание: это портрет той самой Чёрной Панны, — сказала экскурсовод. — Барбара Радзивилл. Картина называется «Коронация Барбары Радзивилл».
На стене, в углу, висела огромная картина. На ней была изображена сцена коронации: двое священников держали над склонённой головой корону, придворная дама поддерживала подол платья принцессы, а ещё двое мужчин — сдержанно, почти торжественно — держали на подносе державу, символ власти.
Макс остановился прямо напротив полотна. Он не мог оторвать взгляда от лица Барбары.
— Какая она красивая… — прошептал он.
— Эй, Ромео! Догоняй! — послышался голос вожатого.
Но Макс не услышал. Его как будто парализовало. Он всё смотрел на картину — пока она не начала смотреть на него. Барбара, которая только что стояла на коленях, вдруг поднялась, выпрямилась и повернулась к нему лицом.
— Иди сюда, — протянув руку, тихо сказала Панна.
— Куда? — Макс занервничал.
— Ко мне. Возьми мою руку.
— Я не хочу.
— Не заставляй меня делать то, чего я не хочу.
Макс, сам того не желая, протянул руку. Панна мягко взяла его за запястье и потянула к себе. Макс встал на стоящий рядом стул… и шагнул прямо в картину.
Сева открыл глаза и сквозь толстенные линзы попытался разглядеть, где находится. Темная подвальная комната с низким, давящим потолком, без окон. Единственный источник света — небольшой факел, чадящий густым, едким дымом.
— Эй, кто-нибудь… помогите… — пробормотал Творогов, дрожа.
— Не кричи, — послышался за спиной томный женский голос.
— Пожалуйста, не убивайте меня! Я ничего плохого не сделал! — запричитал Сева.
— Покажи мне, — спокойно, но повелительно сказала женщина.
Сева дёрнулся, пытаясь обернуться, но понял, что крепко привязан к стулу.
— Что показать?
— Мой гребень.
— Он у меня в кармане.
— Покажи, — протянула Панна, будто выдыхая слова сквозь вуаль.
— Подождите, мадам, — попытался рассуждать Сева, немного придя в себя. — Чтобы его достать, вы бы, может, развязали меня? А так — никак…
— Мне его убить? — раздался из темноты глухой мужской голос.
— Не стоит, — отозвалась Панна.
Сева в ужасе заёрзал, пытаясь, несмотря на путы, просунуть руку в карман.
— Ладно-ладно, не надо меня убивать! Сейчас! — он нащупал знакомый предмет, зажал его в пальцах и вытащил, — вот! Держите, только, прошу, не трогайте меня!
Чья-то холодная, шершавая рука резко выхватила гребень из его ладони.
— Это он, — утвердительно произнес голос из темноты.
— Я не сомневалась, — спокойно ответила Панна. — Осталось проверить остальных.
Матвей лежал на холодном каменном полу и сквозь мутную пелену на глазах смотрел в потолок. Он попытался приподняться, но руки и ноги были крепко связаны.
— Цветок! Сева! Макс! — крикнул он.
— Тише. Не нарушай тишину, — послышался уже знакомый голос.
— Тётенька, отпустите меня, — пропищал Матвей.
— Где оно? — величественно произнесла Панна.
— Что? Колечко, что ли? В кармане… там.
— Покажи его.
— Я бы с радостью, но… я связан, — развёл он плечами, насколько позволяли верёвки.
— Я прикажу убить тебя, если ты сам не достанешь кольцо.
Матвей заёрзал, выгибаясь, как уж на сковородке. Приподняв ноги и тряхнув туловищем, он добился того, что кольцо вывалилось из кармана, звякнуло о каменный пол и покатилось к ногам Панны.
— Это оно, — прозвучал сухой мужской голос.
— Да, — кивнула она.
Цветок висел, прикованный к стене кандалами, будто распятый. Его голова безжизненно свисала. Кто-то поднял его за подбородок, стараясь привести в чувство:
— У тебя моя вещь. Где она?
Цветок приоткрыл глаза, и в следующую секунду его пронзил ужас:
— Мама! — завопил он.
— Я не твоя мама, — спокойно отрезала Панна. — Ты принёс то, что тебе не принадлежит?
— Что?..
— Мне нужен предмет, что тебе передали, — строго сказала она.
— Вы про ключ?.. Он у меня.
— Отстегни ему руку. Пусть покажет.
К Цветку подошёл старик в странном балахоне, пропитанном химикатами. На рукавах — бурые пятна и обожжённые дыры. Он был так мерзок, что у Цветка передёрнуло плечо от одного его вида: всклокоченная борода, волосатый нос горбушкой, свисающий до самой губы, один глаз белый, другой затуманенный бельмом.
Старик отстегнул Цветку руку.
— Показывай, — рявкнул он.
— Вот… держите, — дрожащей рукой Цветок протянул ключ.
— Просто держи его на виду, — сказала Панна. — Нам нельзя прикасаться.
— Собери всех в одной комнате, — приказала она старику. — Принеси шкатулку и подготовь всё для ритуала.
— Вы что, нас съедите?! — заверещал Цветок.
— Заткни ему рот. И снова застегни кандалы.
Посреди тёмного зала, по виду — подвального, стоял огромный стол. Прямо над ним висела массивная кованая люстра с парафиновыми свечами. Горячие капли медленно падали на столешницу. На столе, крепко привязанный, лежал Макс.
В зал вошли несколько человек в одинаковых коричневых балахонах с остроконечными капюшонами, подпоясанных чёрной бечёвкой. В руках — зажжённые свечи. Они бубнили что-то под нос, тянутое и глухое:
— М-м-м-м-м… М-м-м-м-м…
Макс открыл глаза, оглянулся и, осознав, что происходит, заорал:
— А-а-а-а! Вы кто такие? Чего вам надо?!
— Тихо, — прозвучал знакомый женский голос. — Просто жди своё время.
— Какое ещё время? Опять вы?! Что вы к нам прицепились?!
— Хочешь знать?
— Хочу! Только отстаньте уже от нас!
— Твой друг принёс игру. Вы в неё сыграли. Тем самым нарушили коридоры времени. Вы разбудили тех, кто может вернуть мне то, что я потеряла.
— Игру?.. А, ту игру?.. Но вас там не было!
— Всё, что хоть как-то меняет реальность, влияет на всё и всех. Один из вас отправил послание. Этого хватило, чтобы сдвинуть то, чего трогать было нельзя. Но для меня это стало подарком.
— Кто отправил?.. Матвей?
— Просто жди. Твоё время скоро.
В это время группа в балахонах положила к ногам Чёрной Панны резную железную шкатулку.
— Приведите того, кто с ключом, — велела Панна.
В зал завели Цветкова. Он вырывался из рук монахов и орал:
— Отпустите меня!
— Возьми ключ. Пришло твоё время. Открой шкатулку, — сказала Панна.
Цветок, дрожащими руками, вытащил ключ и вставил его в замочную скважину. Повернул. Шкатулка щёлкнула. Внутри — пепел.
— Делай своё дело, — приказала Панна алхимику.
Старик высыпал пепел на медный поднос, прошептал что-то и капнул сверху три капли мутной жидкости из пробирки.
— Отвяжите его от стола. Он нужен мне здесь, — сказала Панна.
Макса развязали и подвели к ней.
— Достань то, что у тебя в кармане, — велела она.
Макс достал засушенный гриб и протянул ей.
— Пришло твоё время. Жуй его.
— Я не хочу умирать! Пусть старик жуёт, ему всё равно уже пора! — взвизгнул Макс.
— Жуй! — рявкнула Панна.
Макс, побледнев, сунул гриб в рот и начал жевать:
— Фу… гадость! Меня сейчас стошнит...
— Не глотай. Пережуй и выплюнь на поднос, — сказал алхимик, крепко держа его за плечи.
Макс сделал, как велено. Алхимик стеклянной палочкой аккуратно перемешал содержимое подноса и передал Панне.
Она взяла смесь, подошла к свече и, медленно высыпая в пламя, произнесла заклинание. Под сводами зала поднялся сизый дым, в нём завихрилась тьма. Вдруг — молния. И из клубящегося облака появился силуэт мужчины в роскошном камзоле.
— Свершилось, — прошептала Панна. — Сигизмунд…
— Барбара? Это ты, любовь моя?
— Я так долго ждала тебя! — воскликнула она, падая на колени.
— Можно мне до тебя дотронуться? — осторожно спросил он.
— Я вся твоя.
Он бросился к ней, поднял с колен и закружил в объятиях.
— Подожди, — прошептала она, — надо закончить начатое, чтобы мы больше никогда не расставались. Приведите остальных, — велела она алхимику.
В зал завели Севу и Матвея. Сева дрожал как осиновый лист.
— Макс, Цветок! Вы живы?! — крикнул Матвей.
— Живы! — отозвались те.
— Тишина! — зашипел алхимик.
Панна подошла к Севе:
— Твоё время пришло.
Сева, не выдержав, грохнулся в обморок.
— Он всегда такой впечатлительный? — спросила она у Матвея.
— Ну… бывает, — неуверенно ответил тот. — Простите его, пожалуйста.
Алхимик плеснул Севе в лицо водой. Тот очнулся с криком:
— Не убивайте меня!
— Просто отдай гребень, — спокойно сказала Панна.
Сева протянул ладонь. Сигизмунд взял гребень.
— Помню его. Я подарил тебе его на помолвку, — сказал он.
Он подошёл к Барбаре, снял с неё вуаль и, проведя гребнем по её волосам, оставил его там.
— Как тогда...
Панна обратилась к Матвею:
— Теперь твоя очередь. Надень это кольцо на палец моего мужа.
— Милорд, можно вашу ручку? — робко спросил Матвей, вытаскивая кольцо.
Сигизмунд протянул руку, и Матвей надел кольцо на безымянный палец: - Это то самое кольцо, которое ты мне подарила!
Раздался гром, свет погас.
— Мама! — закричали мальчишки в один голос.
Когда в зале снова стало светло, кроме Барбары и Сигизмунда, никого не было. Она — в ослепительно-белом платье, он — в парадном мундире. Оба сияли от счастья.
— Простите меня, — сказала Панна, — но у меня не было выбора. Вы сдвинули временной портал, и я воспользовалась этим шансом. Когда-то этот алхимик уже пытался вернуть меня с того света к моему избранному. Было одно условие: Сигизмунд не должен был прикоснуться ко мне. Но, увидев меня, мой муж не сдержался... И в тот миг, когда его рука коснулась моей — я исчезла. С тех пор навеки осталась запертой в этом замке. Только вы могли вернуть мне любимого.
— Мы?.. — удивился Сева.
— Ваш друг, — Панна кивнула на Матвея, — отправил себе послание из прошлого. Тем самым всё изменилось.
— Да мы слышали про эту историю про Вас и Вашего мужа, — закивал Цветок.
— Чтобы вернуть всё обратно, я должна была провести ритуал, но в обратную сторону — не ко мне, а к нему. Вы помогли. Мы уже давно не из этого мира, но теперь можем быть вместе. Спасибо вам за всё.
Сигизмунд подошёл к ребятам и пожал каждому руку:
— Вы — самые смелые мальчишки, которых я когда-либо встречал. До встречи.
— В смысле — до встречи?! — занервничал Сева.
— Всему своё время, — улыбнулся Сигизмунд.
Свет снова погас.
Они очнулись за столом в зале Несвижского замка. Стол был накрыт фарфором. Кто сидел, кто полулежал — Макс, Матвей, Сева и Цветок.
— Эй, солдатики! Вы часом ничего не перепутали? Быстро подъём! — загремел голос Димы, их вожатого.
— Ой, простите нас, мы что-то задремали, — попытался оправдаться Матвей.
— Спать надо ночью, а не по вагону шастать! А ну, марш на выход! Всю экскурсию проспали! — рявкнул Дима.
Мальчишки поднялись со скамеек и разом уставились на картину с коронацией Барбары. Они смотрели молча, пока дама с полотна вдруг не повернула к ним лицо... и не подмигнула.
— А я думал, мне всё приснилось, — пробормотал Цветок, теребя свои растрёпанные волосы.
— Какое там приснилось! Меня к стулу привязали, — возразил Сева.
— А меня к столу, — поддакнул Макс.
— Ладно вам! Всё же круто было, — постарался приободрить друзей Матвей. — Главное, что все живы и Чёрная Панна больше не пленница замка. Добро всегда побеждает зло.
— Поддерживаю, — кивнул Цветок и, приобняв товарища, добавил: — Айда на выход! У нас ещё Брест впереди!
Когда поезд прибыл на станцию «Брест центральный» то в окна они увидели, что за ночь выпало много снега. Работники станции усердно вычищали перрон, сметая лишнее мётлами и лопатами.
- А вот и зима! – выкрикнул Матвей, - всё как у нас!
Ребята вышли из автобуса и сразу погрузились в атмосферу заснеженного Бреста. Мягкий снег ложился на плечи, под ногами хрустела брусчатка, улицы были чистые и тихие. На проспекте Машерова пахло кофе, глинтвейном и чем-то тёплым, булочным. Мимо проходили люди в тёплых пальто, кто-то тащил ёлку на мусорку, кто-то катил коляску, и все будто спешили, но улыбались. Они прошли мимо лавочек, припорошенных снегом — на одной студент бренчал на гитаре, на другой кто-то рисовал. Посмотрели на бронзового фонарщика в шапке из снега, заглянули в пару сувенирных лавок. Макс купил открытку с крепостью, Сева — магнит, а Матвей всё глазел по сторонам, словно искал кого-то знакомого. Цветок нашёл кота на лавке, согретого пледом, и минут пять чесал ему за ухом. Просто добрый, зимний город, в котором как-то сразу становилось спокойно.
- Ребята, по машинам, - послышался знакомый голос вожатого, - едем в Брестскую крепость.
Они вошли в крепость сквозь огромную звезду, вырезанную прямо в бетонной арке. Там сразу стало тихо. Даже снег будто замер, не решаясь скрипеть под ногами. Всё вокруг было покрыто белым — пушистым, чистым, как будто само небо укрыло эту землю от боли.
В воздухе чувствовалась особая тишина — такая, что даже шепотом не хотелось говорить. Ребята стояли молча, разглядывая полуразрушенные стены, следы снарядов, грубые кирпичи, в которых застыла история. Где-то издалека звучал голос экскурсовода, но казалось, что сама крепость говорит с ними — про тех, кто сражался здесь до последнего патрона, до последнего вздоха.
Они шли по аллеям, мимо заснеженных памятников, глядя на Вечного солдата и Чёрный обелиск. Макс сжал кулак в кармане куртки, Сева не сводил глаз с мемориальной плиты, Матвей всё пытался заглянуть за углы, будто надеялся увидеть бойцов. Цветок встал у реки и долго смотрел на лёд, как будто слышал в нём крики и грохот, застывшие в прошлом.
Когда прозвучал голос экскурсовода: «Крепость держалась 32 дня...» — все поёжились. Никто не шутил. Никто не отвлекался. Просто шли дальше, каждый со своими мыслями.
Брестская крепость, - продолжила экскурсовод, - не просто камни и памятники. Это место, где время будто остановилось. 22 июня 1941 года, в четыре утра, здесь началась Великая Отечественная война. Первый удар пришёлся именно на эту крепость. Немцы думали, что возьмут её за несколько часов, но она держалась до последнего бойца.
Солдаты, курсанты, медсёстры, простые жители... Все, кто оказался внутри, сражались до последнего. Даже когда не осталось ни воды, ни еды, даже когда не было связи и надежды. Здесь защищали не просто стены — здесь стояли за Родину. Одна из надписей, оставленных на стене бойцом, до сих пор берёт за горло: «Я умираю, но не сдаюсь».
Когда ребята услышали это, никто не смог сразу что-то сказать. Слова казались лишними. Только тишина, снег и звезда в арке на входе.
В музее, на территории крепости, мальчишки с неподдельным интересом разглядывали экспонаты.
Цветок остановился перед диорамой: один солдат в фуражке тащит раненого из воды, другой — бежит впереди и прикрывает их огнём. Картина оказалась такой живой, что Цветку почудилось — вот-вот раздадутся выстрелы, грохнут взрывы... И вдруг солдат в фуражке повернул голову и закричал:
— Эй, пацан, ты чего тут делаешь? Быстро отсюда! Бегом!
Цветок отпрянул, глаза расширились.
— Матюх, ты это слышал?
— Что слышал?
— Мужик сказал, чтоб я бежал.
— Какой ещё мужик?
— Да вот этот, в фуражке! — Цветок показал рукой.
Матвей усмехнулся:
— Опять? Ты после того чучела в Минске теперь ко всем манекенам прислушиваешься?
— Я серьёзно! Иди сам посмотри!
Матвей подошёл. Только собрался отмахнуться, как тот же солдат вдруг повернул голову, поднял винтовку и гаркнул:
— Я же сказал: беги отсюда! А ты ещё и товарища притащил! Домой, марш!
— А-а-а-а! — заорали мальчишки в два голоса и вылетели из музея на улицу, не оглядываясь.
Зимняя смена
© Copyright: Илья Михайлович Долгополов, 2025
Свидетельство о публикации №225071800608
Свидетельство о публикации №225071800608
Рецензии