Подранки. Горечь желторотая ч. 8 гл. 1 18 плюс

Демонстрируются сцены жестокости и насилия. Ограничения 18 плюс

Часть 8 Юлька

Глава 1 Сто грамм

Печалька была в том, что вечером меня никто не забрал из детского сада. Ни мама, ни папа. Я помню, как утром мама предупредила, что на работе у нее сегодня «ужасная, кошмарная проверка», что вечером после работы она задержится, и поэтому повторила папе несколько раз: «смотри, не забудь забрать Юльку из садика».

Но он забыл. Вернее, я знаю, что не забыл, а, скорее всего, он уже сейчас дома, пьяный и дрыхнет без задних ног.

Я заметила, как воспитательница постоянно поглядывала то на часы, то на меня с грустным, озабоченным выражением лица. Понятно, что ее рабочий день давно закончился и она очень хотела домой, но из-за меня не могла уйти с работы.

Я сидела на стульчике, болтала ногами и мне было так невыносимо грустно от осознания того, что из всех детей, множество которых ходит в этот огромный детский сад, не забрали только одного-единственного ребенка – меня. Я вот-вот готова была разревется, но воспитательница вовремя нашла в своей сумочке конфету и вручила мне, чтобы подсластить немного мое безрадостное настроение.

- Как ты думаешь, Юленька, тебя скоро заберут?

- Мама на работе, у нее «страшная проверка», а папа забыл. Но я тут рядом живу, могу сама дойти.

- Хорошо, пойдем, я тебя провожу.

Только завернули за угол детского сада, как сразу же среди множества окон многоквартирного дома я нашла глазами наше окно. Я всегда боялась увидеть там включенный свет, потому что означало это только одно: дома сидит и пьет водку пьяный отец, именно поэтому в очередной «тыща-тыщный» раз он забыл обо мне и не забрал из садика. И сейчас этот ненавистный свет ярко горел, далеко-далеко освещая дорожку, по которой мы с воспитательницей шли к нам домой. Я очень-очень-очень расстроилась, потому что знала, что этим вечером мои родители снова будут ругаться и ссориться. А чем может закончится эта ссора, не известно.

- Вот видите, свет горит. Папа дома. Можно меня больше не провожать.

Мне так не хотелось, чтобы она пришла к нам домой и увидела пьяного, хмурого, обозленного папу. В минуты подпития он будто превращался в уродливого монстра, страшное чудовище, от дикой свирепости которого никому не было спасения. Мне было так стыдно и страшно, я так не хотела, чтобы все узнали, что мой папа – алкоголик.

- Нет, что ты. Я тебя провожу до дверей и передам папе.

- Не надо. Я сама дойду.

- Но я не могу, Юленька. А если с тобой что-нибудь случиться? Я ведь за тебя отвечаю, пока не передам родителям.

- Я просто приду, тихонечко посижу и подожду маму.

Я шла домой, и сама себя уговаривала, что все образуется, что папа скорее всего храпит, валяясь на диване, но в глубине своей детской души понимала, что ничего хорошего сегодня не случится. В моей голове уже раздавались вопли, крики, угрозы, шум, треск и звон разбитой посуды, мебели и оконных стекол. Когда папа напивался водки, мы с мамой не знали, чего от него ждать. То, что стыд, позор и слезы, - это точно. Но было кое-что пострашнее. С каждым шагом, приближающим меня к нашей квартире, я сильнее и сильнее переживала о том, где же сегодня я буду ночевать, - дома, или в очередной раз вместе с мамой нам придется убегать в ночную мглу, наскоро одетыми и в одних тапочках на босу ногу, спасаясь от мерзкого жестокого пьяницы, чтобы в лучшем случае не быть им избитыми, а в худшем…

Я всегда задумывалась о великой несправедливости происходящего со мной - маленькой девочкой. Ну почему мой папочка, который должен быть для меня и мамы самым родным и любимым, так жесток с нами? Почему он не любит меня? Ведь я еще совсем крошка, и за свою коротенькую жизнь ничего плохого сделать не успела, за что меня можно бить и ругать. Я недостойна любви отца? Я такая плохая? Меня невозможно любить?

Вот сейчас воспитательница откроет дверь, увидит, что мой папа пьяный, и узнает, что я из «неблагополучной» семьи, как выражается наша соседка из 3 квартиры. Хотя дядя Петя, муж этой самой соседки, так же каждый день приходит с работы домой пьяный, но моя мама никогда не называет ее семью каким-либо плохим словом, потому что на всем белом свете нет ничего хуже, чем жить вместе с пьяницей. Завтра я приду в детский сад, а все дети и воспитатели уже будут все знать про мою семью. Как же мне стыдно!

Воспитательница уверенно постучала твердым кулачком в нашу дверь, которая сразу открылась.

- Добрый вечер.

Ей ответил грубый голос отца:

- Че надо?

- Здравствуйте, я привела вашу дочь из детского сада. Вы ее не забрали.

- Ну, привела, так оставляй, дальше мы сами разберемся.

Налитые кровью глаза, початая бутылка водки на столе, нарезанные прямо на газете сало, хлеб, селедка и соленые огурцы. Нехитрая закусь алкоголика.

- Юлька, давай садись, сейчас я тебя супом буду кормить.

- Я не хочу, я его в садике ела.

- А я сказал, что будешь. Видишь, как отец о тебе заботится, ик-ик-ик, не то, что твоя мать – курва, которая где-то шляется, даже из садика тебя забрать не смогла. Поэтому сейчас мы с тобой будем ужинать. Садись. Садись, я сказал! И только попробуй не съесть! Я покажу тебе, как отца не слушаться!

Как я ненавидела этот суп! Ну почему, как только родители напьются водки, то сразу же от этого страдают дети? Как можно впихивать в меня еду поздно вечером, когда ребенок на ужин это есть не должен? Его едят в обед, а не когда пьяный отец пожелает продемонстрировать свою заботу и огромное желание повоспитывать детей. Только непонятная какая-то эта забота. Ни любви, ни сочувствия ко мне. Какая же странная и печальная жизнь у ребенка в семье алкоголика!

Сейчас я мечтала лишь об одном, - чтобы папа как можно быстрее выпил все свои несколько раз по сто грамм водки, опустошив всю бутылку, и заснул так крепко, чтобы до утра не проснулся. Только бы мама не пришла раньше, чем он захрапит. Даже страшно представить, что тогда будет!

- Я больше не хочу.

- Я сказал - ешь, а то отлуплю! Пусть придет эта сволочь и увидит, как настоящий отец о ребенке заботится в отличие от нее – курвы, которая шляется не знамо где.

Я тихо сидела, держа в руке ложку, давилась ненавистным супом, дополнительно подсоленным моими слезами, обильно капавшими в тарелку, и шептала про себя детскую молитву к Боженьке, чтобы папа быстрее допил свою водку и заснул. Но…

Вдруг открылась дверь и вошла мама - любимая, дорогая, единственная. Слезы мои вдруг полились в три ручья, мне уже не надо было сдерживаться и проглатывать свои рыдания, и я заревела в голос, предчувствуя беду. Мое маленькое сердечко заколотилось, словно птичка, запертая в клетке, от ожидания того, что сейчас на моих глазах произойдет.

- Да что же это такое? Ты почему опять налопался? Господи! Работаю, как проклятая, а дома снова пьяная рожа! За что мне это? Когда все это закончится?

- Ах ты стерва! У кого это пьяная рожа? У меня? Да это ты пьяная пришла! Где это ты работала? На панели? Ты почему так поздно, тварь? Я тебе сейчас покажу, кто тут пьяный!

Он схватил со стола нож и метнул его в сторону моей мамы. В горле моем застыл крик.

Продолжение следует.