Ночной зверь

Когда Саша с родителями приехал на лето в деревню к бабушке, он и не подозревал, что это лето станет для него последним без страха.
Деревня была глухая, всего несколько домов, да и те наполовину пустые. Старики, развалившиеся сараи, вечерами — костры и лай собак. И один человек, о котором говорили шёпотом — дед Игнат.
— Ты к нему не ходи, — строго сказала бабушка. — Живёт один, вон в избе у леса. Он... странный.
— В каком смысле? — поинтересовался Саша.
— В таком, что у него по ночам свет не горит, а по утрам на крыльце — следы, будто от зверя. И никто не видел, чтобы он ходил за водой. А живёт — и не умирает никак.
Первый раз Саша увидел Игната днём, когда тот возвращался из леса. Высокий, сутулый, лицо под капюшоном, глаза жёлтые, как у волка. Он посмотрел прямо на Сашу — и тот почувствовал, как у него по спине прошёл холод.
— Это он? — прошептал он позже бабушке.
— Да. Он.
— А что с ним не так?
Бабушка долго молчала, а потом вдруг прошептала:
— Он проклят. Говорят, в молодости убил волчицу с детёнышами. А потом... сам стал как зверь. Теперь по ночам уходит в лес и возвращается только под утро. Иногда — с кровью на одежде. Но доказать никто ничего не может. А те, кто пытался влезть в его дом — не возвращались.
Саша не мог забыть эти слова. И однажды, ближе к полуночи, он не выдержал — и пошёл сам.
Луна была полная, яркая. Деревня спала. Он тихо вылез из окна, натянул капюшон и направился к избе Игната.
Дом стоял на отшибе, возле самой кромки леса. Окна были тёмные. Саша обошёл дом — и замер.
Из леса шёл человек.
Высокий. Громадный. На спине — что-то вроде шкуры. С каждой секундой фигура приближалась — и Саша понял: это не человек. Это... существо.
У него была морда. Волчья. Но глаза — человеческие. Жёлтые.
Это был Игнат.
Саша хотел убежать — но оступился. Ветка хрустнула.
Оборотень остановился. Поднял морду. И уставился прямо на него.
— Кто... там?.. — выдохнул голос, низкий, как звериный рык.
Саша бросился бежать.
Позади послышался хруст — как будто кто-то на четырёх лапах гнался за ним. Воздух свистел, деревья мелькали в тумане, сердце колотилось.
Он добежал до калитки бабушкиного дома и, запыхавшись, захлопнул её.
Позади — никого.
Лишь вой.
Наутро всё было как обычно. Только на заборе — следы когтей. А на земле у калитки — клочок чёрной шерсти.
Саша никому не сказал.
Но вечером снова пошёл к Игнату. Он не мог объяснить почему. Его будто тянуло.
И нашёл дверь приоткрытой.
Внутри было темно, пахло мокрым мехом. Стены увешаны сушёными травами и амулетами. В центре комнаты — огромный деревянный гроб. Открытый.
— Кто ты? — раздался голос позади.
Игнат стоял в проходе. В дневном свете он выглядел стариком. Но глаза — те же.
— Я... Я просто хотел узнать. Это правда? Ты — оборотень?
Дед молча смотрел.
А потом сказал:
— Не хотел. Но стал. За грехи свои. Каждую полнолуние я выхожу. Не ради убийств. Я охраняю деревню. От тех, кто хуже меня. А ты — не мешай. И не лезь.
— А если ты не вернёшься в гроб?
— Тогда зверь выйдет. Без человека. Без рассудка. И сожрёт всё.
Прошло три дня. Луна снова становилась полной.
А ночью раздался вой.
Саша проснулся — и увидел в окно: над избой Игната — пожар. Красное пламя, тени пляшут. И кто-то бежит прочь из дома.
Оборотень.
Но не Игнат.
Он был… другой. Чужой. Чёрный, как сажа. Огромный. И он рычал, выискивая добычу.
Игната не было. Дом сгорел. Амулеты исчезли.
А потом — началась резня. Утром нашли двух коз, разодранных в клочья. У Ларисы Степановны — пропала внучка. И только Саша знал: это не просто зверь. Это то, что Игнат сдерживал всю жизнь.
Он хотел рассказать взрослым.
Но однажды проснулся… и увидел в зеркале: глаза у него стали жёлтыми.
А во сне он бежал на четырёх лапах… по лесу… к чьей-то избушке.