Линда Ямся Обнимашки

«Линда Ямся»
роман

«Обнимашки от Наташки»
часть 1
«Альманах № 4»

   Линда Ямся смотрит на фотографию, на которой женщина страстно обнимает пожилого мужчину на глазах, сидящих напротив единомышленников, то есть писателей города, и понимает, как её развела двадцать пять лет назад эта пара.

  Она полна решимости рассказать всему миру об этом и в то же время понимает, что на неё обрушится шквал обвинений в обвинении высокопоставленных лиц.
Только высокопоставленными себя они сделали  сами, просто поставили себя выше других и всё.
  Её, Линду Ямся, уничтожали, как личность, как талантливую личность, планомерно и жестоко, так почему же парировать их же методами не может она?
 
   Ей не хочется вспоминать те неприятные  года, но придётся, иначе зачем вообще она начинает свой рассказ.
   В том году появилась в литературном объединении Наталья Окунева. Она была уже в возрасте, но не намного старше Линды,
чтобы не стать её подругой, соратником по перу.
  Где уж там?  Она бывший преподаватель русского языка и литературы, всезнайка и зазнайка. Только этого Линда не заметила сразу.
  Сначала она приняла её очень восторженно.  Наталья напомнила ей её школьную учительницу Александру Моисеевну.
  Когда урок по литературе вела она, весь класс переставал дышать. Её проникновенный голос проникал в каждую клеточку учеников.  А как она читала стихи! Линда Ямся уже тогда писала стихи, но подойти к учительнице и рассказать об этом она не решалась. По сравнению с ней она себе казалась муравьём, ползающим по ногами богини слова.

   Также и Наталья Окунева околдовала её своим проникновенным голосом, грустным выражением лица. Она даже лицом была похожа на Александру Моисеевну.
  Даже отчество у школьной учительницы было необыкновенным по тем временам.
  Не Ивановна, не Степановна, а Моисеевна.  Линда всегда стеснялась своего имени и фамилии, и только на уроках литературы чувствовала себя человеком на этой земле.
 
  Наталья Окунева подошла к окну. Длинные волосы собраны по-старинке большим узлом на затылке, отрешённый взгляд, касание штор — всё настраивает слушателей на лирический лад.
  В зале на деревянных старых стульях сидят члены литературного объединения и вольные присутствующие.
  Раньше в семидесятые годы о подобных собраниях заранее сообщалось в газетах, что приглашаются все желающие.
  Желающие всегда находились. Они, как прибой на море, набегают на песок, а потом исчезают навсегда. Но появляются другие. Так и «все желающие» всегда присутствовали на заседаниях лито и в том году они были.

   Иногда среди них Линда Ямся находила талантливых людей. Это она делать умела. Не зря же её Портнягин принял на работу в свою газету, где он был выпускающим редактором, на должность литературного консультанта.
   Линда распознавала интересного автора с первой же строчки его произведения и помогала ему адаптироваться в коллективе, даже в ущерб своей репутации, потому что Портнягин Олег Алексеевич не любил вновь прибывших. Он боялся, что талантливый человек может затмить его поэзию. Так рьяно он защищал себя, а не литературу города.

  Вот так стало всегда начинаться чтение собственных стихов Натальи Окуневой. Это целый моно-спектакль. Слов не помнит Линда, как и все присутствующие, но сцена, то есть пол библиотечного зала, в её распоряжении.
   По всему залу разливается грусть, уныние, чисто женские мечты о любви. Колышется штора от касания её рук.

   Конечно же, Линда Ямся поплыла вместе с ней в эту тоску по всепоглощающей любви, тем более, что сама она уже давно любит одного человека запретной любовью, обыкновенной, ничем не приукрашенной.
   Наталья что-то ещё читает, а потом начинает петь романс. Это наповал убивает и мужчин, и женщин.  Линда, вспоминая эти дни, думает, что и Портнягин тоже поддался  очарованию её голоса и манере преподнести себя.

    Это было первое впечатление, но потом стало ясно, что уныние и тоска постоянные спутники её произведений. И это стало надоедать.
   Линда тоже не из числа развесёлых оптимистов, но и вечная любовь и закатанные глазки не входили в её жизненное кредо.

  Она приводила в лито новых авторов, что стало раздражать и Окуневу, которая незаметно стала выживать соперницу.
  По лито ходили слухи, что председатель литературного объединения неровно дышит к своему литконсультанту и, видимо, это стало камнем раздора. Хотя Линда Ямся в те годы об этом не подумала, потому что Портнягин никак не мог стать героем её романа. Это место давно занято другим человеком и потом у неё прекрасная семья, муж золотой и двое детей, работа на заводе, две дачи. Линда совсем не божий одуванчик. Божьим одуванчиком в той обстановке оказалась Окунева, которая вдруг показала зубки и стала выживать Линду из литературного объединения.
 
   Только спустя много лет, эта фотография раскрыла ей глаза а тогда она плакала и считала себя неспособной понять что либо в заварухе интриг.

   Линда Ямся пишет этот текст и варит мужу утреннюю каша на завтрак. Каша начинает выстреливать на плиту и обжигает пальцы, даже может попасть на лицо. Женщина начинает уже думать, что это судьба её наказывает за то, что она тут пишет, ведь обнимающейся парочке не понравится всё, что тут будет написано, а заступаться за Линду никто не станет. Она же финка. Только евреев поэтическая братия принимает в свои круги защиты. Об этом рассказ впереди.

  Но почему же каша стреляет?  Стала искать в интернете и оказалось, что судьба тут ни при чём.

   Каша "стреляет" на плите в основном из-за неравномерного нагрева и выделения пара. Когда вода или молоко закипают, они превращаются в пар, который, если не находит выхода, вырывается наружу с силой, создавая "хлопки" или "стрельбу". Это особенно характерно для вязких каш, таких как овсяная или манная, и может усугубляться при использовании неподходящей посуды или слишком высокой температуре.
 Линда успевает прочитать даже комментарии по варке каши, потому что у неё и есть сейчас овсянка на плите.

   В случае с овсянкой я делаю так: засыпаю хлопья в кипящую на максимальном огне воду, помешиваю ложкой, жду, пока она начнет пытаться вылезти.

   Почему за Линду никто не заступится? Потому что сейчас: «Каждый сам за себя!». Это слова Олега Алексеевича Портнягина, а раньше он говорил, что я должна безвозмездно дарить свой талант людям. Быстро перестроился в Перестройку. А Линда затормозила, вот поэтому сейчас, когда унижена и попытается восстановить справедливость, за неё никто не заступится.
   Разве что Зоя Искаева, которую держат в литературном объединении для массовки. Есть такие роли в этой пьесе.
  Она присутствует на всех мероприятиях литературной жизни города. Она поздравляет всех с юбилеями, сочиняет для всех незамысловатые, но добрые вирши.
  Но её, думает Линда, никто всерьёз не примет, решат, что она сама не понимает что говорит. Простушка, одним словом. Она же очень часто открыто и без обиняков высказывает мнение многих, которые, однако, хитро держат рты на замке.
 Именно подхалимов развелось в литературном объединении в последние годы очень много. Этому способствует обстановка. Люди видят, что только те, кто ближе к телу, получают и грамоты, и награждения, и даже вступают в Союз писателей России раньше других.
  Видимо, и с Натальей произошёл тот же случай. Уж очень она его обнимает страстно.
- Почему все учителя русского языка и литературы считают себя выше других педагогов и выше всех провинциальных писателей?
 В больших городах конкуренции больше, но конкуренция там здоровее, а тут в маленьком городке идут войны не на жизнь, а насмерть.

  Эта учительница тут же стала подружкой руководителя, так как она посчитала, что лучше её в этом коллективе никто в поэзии и в русском языке не разбирается и она с головой ушла в выпуск ежегодного альманаха «Излучина». Как раз готовился к выпуску четвёртый номер.

  Олег Алексеевич выбил у администрации некоторую сумму на выпуск этого альманаха.  Другие попытки издавать подобные журналы не имели успеха. Во-первых, это удобный случай напечатать себя бесплатно, за счёт города, потому что львиную долю страниц, естественно, будет занимать он и его приближённые. Во-вторых, прямой путь к главной его цели  - стать «Почётным жителем города».
Окунева Наталья поняла свою перспективу тоже так же и прижалась к этому телу со всей страстью.

   Много статей и «Литературных страниц» готовила и выпускала Линда Ямся, но не получала за них гонорар, а Окунева тут же назначила цену и стала получать заработную плату, а тебе, Линда , финка по происхождению, Портнягин искренне сказал, что ты должна безвозмездно дарить свой талант людям. Вот и дари, а про себя подумал: " Деньги будут получать другие".

   Материалы для альманаха все приносили в бумажном варианте, а в тот год, когда к нему подключилась Окунева, уже  появились компьютеры и всем объявили, что надо приносить материалы на дисках.
  Естественно у Линды не было личного домашнего компьютера, был у сына, но сама Линда Ямся не умела им пользоваться. Выручила подруга Надя Красинская.
  С её помощью стихи были подобраны и перенесены на компьютерный диск и отправлены электронной почтой в редакцию газеты для четвёртого номера литературного журнала.

  Весь макет делала преподаватель на пенсии Окунева, которая быстро поняла, что Линда Ямся для неё не нужный конкурент и уговорила редактора не внести её стихи в альманах, при чём молча, тайно.
- Олег, она увидит, что её стихов нет в журнале уже после его выхода. Скажем, что не получили от неё необходимого материала, затерялся где-то в общем хламе. -  пела пакостные песни Наталья так же ласково, как и свои романсы и продолжила:
- И почему эта финка смотрит на меня косо, будто я её подсиживаю? Ты сам назначил меня на её место?

  На том и порешили. Когда вышел альманах, Линда Ямся с радостью стала рассматривать новый, ещё пахнущий типографской краской, сборник и неожиданно для себя поняла, что её стихов в номере нет.

- Олег Алексеевич, как же так? Я же приносила свои стихи вам и посылала по электронной почте? Где они?
- - Что ты мне тут претензии выражаешь, не получили значит твоих писем и всё.
- Допустим, что я  что-то сделала не так. Я ещё не умею обращаться с компьютером, но моя подруга в этом хорошо разбирается и она всё сделала, как надо. Я уверена.
- Ничего не знаю. Я этим не занимался. Все вопросы к Наталье.
- Наталья новенькая в нашем коллективе. Она могла и не заметить, что моих стихов нет, но вы-то могли это заметить. Я столько лет в литературе города. Я была в этом лито даже тогда, когда вас тут не было.
- Выйди из кабинета. Ты мне мешаешь работать. Подумаешь, забыли внести её в альманах. Велика беда.
- Но себя-то вы не забыли и у Окуневой аж четырнадцать стихов в то время, как у других три-четыре. Как это понимать?
- Понимай, как хочешь. И с этим ко мне больше не подходи!

  Линда вышла из кабинета, а Портнягин разъярённый ещё долго не мог прийти в себя: «Какая нахалка, думает, что я буду страдать из за того, что она мне тут в кабинете отказала в близости, когда я хотел её поцеловать и разложить на письменном столе. Другие рады ублажить начальника, а эта строит из себя недотрогу. Век будешь помнить меня. Это ещё только начало. Толи ещё будет!» - ухмыльнулся в усы главный редактор.

   Линда думает подойти к Окуневой или не подойти, но уловив её насмешливый взгляд, и видя, как она хитро беседует с ещё одной новоявленной поэтессой в литобъединении Галиной Елисеевой, которую Линда Ямся сама же и привела в лито, даже уговорила прийти, потому что сама же ей и давала консультации. Почти каждый день Галина приходила к ней на заводе во время работы с просьбой посмотреть её новые стихи, найти ошибки. Линда ещё раз пролистала новый альманах и заметила, что стихи Елисеевой есть. Нет только её стихов, её, которая в этом лито со школьной парты, а эти пришли сюда уже пенсионерками, но с очень большими амбициями.
  И Линда Ямся поняла, что тут целая армия против неё  собралась и прошла мимо.