Маяковский Алексею Валерьевичу Серебрякову

Доклад можно использовать только с разрешения автора

Пётр Савченко я поговорю об этом с организаторами мероприятий

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, памяти отца

Владимир Маяковский (1893–1930) — поэт, родился 19 июля

посвящением и соавторством Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

                ПРОЛОГ
1931

Расследование

Алексей Валерьевич Серебряков -
Дмитрий Нащокин - следователь 61-65 лет

я - Ольга Сосновская - 41-45  лет, любовница Алексея Валерьевича Серебрякова

Маргарита - жена Дмитрия Нащокина

Владимир Маяковский поэт, затем Владимир Маяковский труп

Вероника Полонская  = актриса, которая последняя говорила с Владимиром Маяковским


соавторство и с любовью Алексею Валерьевичу Серебрякову памяти отца
1931. Расследование
Сцена 1

Интерьер. Кабинет следователя. День.

Кабинет следователя Алексея Валерьевича Серебрякова, 61-65 лет, обставлен строго, но с налетом времени. Тяжелый дубовый стол, заваленный бумагами, кожаное кресло, книжные полки, уходящие под потолок. На стене – портрет Ленина. За окном – серый, промозглый московский день.

Серебряков, человек с усталым, но проницательным взглядом, сидит за столом, перебирая документы. Его движения точны и размеренны. Входит Ольга Сосновская, 41-45 лет. Она одета элегантно, но без излишней вычурности, что подчеркивает ее статус. В ее глазах – смесь тревоги и решимости.

Ольга: (тихо) Алексей Валерьевич.

Серебряков: (поднимает взгляд, его голос спокоен, но с нотками усталости) Ольга Петровна. Проходите, присаживайтесь.

Ольга садится на предложенный стул. Она нервно сжимает в руках сумочку.

Серебряков: Вы понимаете, почему я вас вызвал.

Ольга: (кивает, голос дрожит) Да. Я… я знаю, что произошло.

Серебряков: Дмитрий Николаевич… он был вам близок.

Ольга отводит взгляд, ее щеки слегка краснеют.

Ольга: Да. Мы… мы были близки.

Серебряков: И вы были у него вчера вечером?

Ольга: (быстро) Нет. Я… я не была у него вчера. Я была там позавчера.

Серебряков внимательно смотрит на нее, его взгляд не выражает ничего, кроме профессионального интереса.

Серебряков: Позавчера. Понятно. А вчера вы где были, Ольга Петровна?

Ольга: Я… я была дома. Одна.

Серебряков: Одна. А Дмитрий Николаевич? Вы знали, что он… что он был с Маргаритой Ивановной?

Ольга сжимает губы.

Ольга: Я… я не хочу говорить о Маргарите Ивановне.

Серебряков: (мягко, но настойчиво) Ольга Петровна, сейчас не время для личных обид. Нам нужно разобраться. Дмитрий Николаевич – известный человек. И его смерть… она требует полного и честного расследования. Вы знали о его отношениях с… с Вероникой Викторовной?

Ольга вздрагивает.

Ольга: Я… я слышала. Но я не знала, что это так серьезно.

Серебряков: Серьезно было все, Ольга Петровна. И это тоже. Вы знали, что Владимир Владимирович Маяковский был у него вчера?

Ольга смотрит на него с удивлением, затем с ужасом.

Ольга: Маяковский? У Дмитрия? Нет… я не знала. Это… это невозможно.

Серебряков: (берет со стола фотографию, протягивает Ольге) Это вы? Вчера вечером, у подъезда дома Дмитрия Николаевича.

На фотографии – Ольга, стоящая под дождем, с опущенной головой. Она выглядит потерянной и одинокой.

Ольга: (шепчет) Я… я просто хотела поговорить.

Серебряков: Поговорить. А потом?

Ольга молчит, ее плечи дрожат.

Серебряков: Ольга Петровна, я понимаю, что это тяжело. Но вы должны мне помочь. Вы – единственная, кто может пролить свет на последние часы Дмитрия Николаевича.

Сцена 2

Интерьер. Квартира Маргариты. День.

Квартира Маргариты, жены Дмитрия Нащокина, выглядит ухоженной, но холодной. Все на своих местах, ни пылинки. Маргарита, женщина лет 50-ти, с жестким, непроницаемым лицом, сидит в кресле, скрестив руки на груди. Перед ней – Серебряков.

Серебряков: Маргарита Ивановна. Я приношу вам свои соболезнования.

Маргарита: (безэмоционально

Сцена 2

Интерьер. Квартира Маргариты. День.

Квартира Маргариты, жены Дмитрия Нащокина, выглядит ухоженной, но холодной. Все на своих местах, ни пылинки. Маргарита, женщина лет 50-ти, с жестким, непроницаемым лицом, сидит в кресле, скрестив руки на груди. Перед ней – Серебряков.

Серебряков: Маргарита Ивановна. Я приношу вам свои соболезнования.

Маргарита: (безэмоционально


Серебряков: Маргарита Ивановна. Я приношу вам свои соболезнования.

Маргарита: (безэмоционально) Спасибо.

Серебряков: Вы были дома вчера вечером?

Маргарита: Я была дома. Всегда была дома. В отличие от некоторых.

Ее взгляд скользит по комнате, но не останавливается ни на чем конкретном, словно она видит не стены, а что-то другое, что-то, что ей неприятно.

Серебряков: Вы знали, что Дмитрий Николаевич… что у него были другие женщины?

Маргарита усмехается, но в этой усмешке нет веселья, только горечь.

Маргарита: Знала. Как не знать. Мужчина, который не ищет утешения на стороне, либо святой, либо… либо у него нет жены. У Дмитрия было и то, и другое.

Серебряков: Вы знали о Сосновской?

Маргарита: (кивает) Ольга. Да. Я знала. Она была… настойчива. Как и все остальные. Но Дмитрий… он всегда возвращался. Ко мне. К дому.

Серебряков: А вчера? Он вернулся вчера?

Маргарита молчит, ее взгляд становится жестче.

Маргарита: Нет. Он не вернулся. Я ждала. Как всегда. Но он не вернулся.

Серебряков: Вы не пытались с ним связаться? Позвонить?

Маргарита: Зачем? Он бы не ответил. Или ответил бы так, что мне бы стало еще хуже. Я привыкла.

Серебряков: Вы знали, что к нему приходил Владимир Маяковский?

Маргарита поднимает голову, в ее глазах мелькает искра удивления, быстро сменяющаяся подозрительностью.

Маргарита: Маяковский? У Дмитрия? Это… это какая-то шутка?

Серебряков: Нет, Маргарита Ивановна. Это не шутка. И это очень важно. Вы не слышали ничего необычного? Громких голосов, ссор?

Маргарита: Я ничего не слышала. Я была в своей комнате. Читала. Как обычно. Я не прислушиваюсь к тому, что происходит в жизни моего мужа. Это стало для меня… неинтересным.

Серебряков: Вы уверены, что не слышали ничего? Даже отдаленно?

Маргарита смотрит на него прямо, ее взгляд холоден и непроницаем.

Маргарита: Я сказала вам, Алексей Валерьевич. Я ничего не слышала. Я не знаю, что там происходило. Я знаю только, что его больше нет. И это… это все, что имеет значение.

Сцена 3

Интерьер. Квартира Владимира Маяковского. День.

Квартира Маяковского – это отражение его личности: бунтарская, яркая, полная жизни и противоречий. На стенах – эскизы, чертежи, плакаты. В центре комнаты – большой стол, заваленный рукописями. Вероника Полонская, актриса, лет 30-ти, с выразительными глазами и нервными движениями, сидит на диване, обхватив себя руками. Перед ней – Серебряков.

Серебряков: Вероника Викторовна. Спасибо, что согласились встретиться.

Вероника: (голос дрожит) Я… я не знаю, чем могу помочь. Это… это так ужасно.

Серебряков: Вы были последней, кто видел Владимира Владимировича живым.

Вероника кивает, ее глаза наполняются слезами.

Вероника: Да. Мы… мы были вместе. Мы говорили.

Серебряков: О чем вы говорили?

Вероника: О разном. О работе. О жизни. О… о нем. Он был… он был очень расстроен.

Серебряков: Расстроен чем?

Вероника: Всем. Он говорил, что устал. Что больше не может. Что все… все против него.

Серебряков: А Дмитрий Николаевич Нащокин? Он упоминал его?

Вероника вздрагивает.

Вероника: Дмитрий… Да. Он говорил о нем. Он был зол. Очень зол. Он сказал, что Нащокин его предал.