Рыбки

    Посёлок Борово располагался на холмистой местности так, что каждую весну с земляных вершин растаявший снег стекал маленькими ручейками и сливался ниже в большой поток воды. Часть потоков впадала в местную реку. Из-за этого каждый год река увеличивалась в два раза больше обычного размера и затопляла близ стоящие дома, если её не останавливало заранее построенное заграждение.

    Местные дети обожали ручьи и потоки, а родители их ненавидели. Несмотря на то, что от каждого огорода и дороги канавы отводили большую часть воды, дети всегда и везде находили ручьи на холмах или застоявшиеся у самого фундамента лужи, или воду, растаявшую под самым снегом. Так, какой-нибудь ребёнок бегал, играл на холме с другими и случайно наступал в снег, под которым теплилась лужа.

    Обувь мокрая, ступня мокрая, но малыш не шёл домой и не менял кросовку; он продолжал бегать и играть, пока мама не звала домой. А там он получал нагоняй за то, что был на улице в мокрой обуви. На следующий день резвый ребёнок обнаруживал слабость, боль в горле и температуру и болел всю неделю. За это взрослые и не любили местные ручьи.

    Всему посёлку заработок давало нефтедобывающее предприятие. Каждый его сотрудник жил в Борово, даже владелец и директора производства. На главной улице располагались две самые большие достопримечательности посёлка, не считая предприятия. Это дом владельца производства, который возвышался над землёй на два этажа, огороженный двухметровым забором и тянущийся на шесть комнат. Дом находился в конце улицы, а в начале остановка-киоск. Туда подъезжал школьный автобус, который забирал детей из нескольких посёлков.

    В очередной раз оранжевый транспорт с большой жёлтой надписью «Дети» приехал и высадил с десяток ребятишек. Маленькие человечки неуклюже вышли из двери: кто-то споткнулся на ступеньках и чуть не упал, у кого-то рюкзак зацепился за двери. Водитель привык к подобным ситуациям, поэтому стоял долго, чтобы дать пассажирам разобраться с их вещами и никого не оставить не высаженным. Наконец, все бывшие в салоне оказались на свежем воздухе, и водитель отправился на стоянку. Борово было последним местом остановки.

    Дети, какие поправляли портфели на спине, какие застёгивали или расстёгивали куртки, разбрелись в разные стороны. Только двое первоклашек пошли прямо по улице. Это были единственные живущие на главной дороге Ваня в очках, и Егор – сын владельца предприятия. Мальчики весь учебный год проходили после школы вместе, поэтому трудно сказать, они подружились сами или их сдружила дорога.

    Егор как более разговорчивый из друзей по обыкновению высказывал попутчику все свои впечатления, накопленные за день, и которые нельзя было озвучивать в школе. Ваня как более молчаливый внимательно выслушивал друга, а иногда вставлял собственное видение ситуации, которое могло противоречить взглядам Егора.

    Если мальчиков спросить, почему, как, когда и зачем они подружились, ни один ни другой не ответит на эти вопросы. В силу возраста, скорее всего, они об этом даже не задумывались. В конце концов дружить – совершенно естественное и нормальное явление, тем более, что ничего этому не противоречит и не мешает.

    Если посмотреть на них со стороны, то получится, что они почти полностью отличаются друг от друга. Егор более непослушный, сам себе на уме, не плачет, когда его ругают; не стесняется, когда плачет из-за смерти героя в фильме; не боится выпрыгивать из автобуса. Ваня же больше послушен, никакого бунтарства в нём нет; плачет, когда кто-либо из семьи его ругает, и стесняется этого; боится выходить из общественного транспорта прыжком; и является одним из немногих мальчишек, которые идут домой сразу после того, как их позвала мама.
Как две противоположности они дополняли друг друга, хотя ни окружающие, ни они сами этого не знали.

    Несмотря на природу их отношений, которая оставалась чистой и неизвестной самим друзьям, родители относились к этой дружбе с настороженностью. Отец Егора, хотя и проводил с ребёнком свободное время, мало места занимал в его воспитании и ежедневных делах – всё решала мама. И ей было всё равно, с кем ходит, разговаривает, сидит и ест её сын, но лишь до того момента, когда друг, чьи родители намного беднее них, ни будет просить денег, втягивать Егора в дурную компанию, неприемлемые авантюры и тому подобное. Родители Вани, которые оба в равной степени принимали решения, касающиеся его жизни, сразу не одобрили такое общение. Сначала они слегка намекнули сыну, что водится нужно с равными себе.

    Умный Ваня намёк понял и по возможности стал избегать Егора, но избегать одноклассника, который сидит на соседней парте, ездит на том же автобусе, что и он, живёт на той же улице, что и он, у Вани, очевидно, не получилось. Однако послушный ребёнок всё же старался не ослушаться родителей и перестал разговаривать с мальчиком. Обычно это называют игнорированием. Ваня не говорил «Привет», когда Егор здоровался, не отвечал на задаваемые ему вопросы, даже упавший карандаш не поднимал, если его обронил Егор. Обычно ребёнок, как только понимает, что с ним не хотят общаться, перестаёт тянуться к объекту интереса, а понимает он это довольно быстро и часто из объяснений родителя. Но только не Егор. Он не осознал причину поведения Вани и рассказал о неудачах в общении маме. Женщина наставила сына так: «Значит он не хочет с тобой дружить. Не разговаривай больше с ним». Егор выслушал маму, но не понял, почему с ним не хотят дружить и продолжил попытки сблизиться. Благодаря общему пути до дома, у сына владельца завода была масса времени на то, чтобы заинтересовать одноклассника собой. Мальчик просто всю дорогу до ваниного дома говорил не переставая. Он рассказывал обо всём: поездки с мамой в цирк, рыбалка с дядей на выходных, игра в мяч с другими ребятами, что подавали на завтрак, обед и ужин – всё, что знал о себе Егор, он вложил в голову Вани. Ваня в свою очередь редко кивал головой. 

    Мама Вани заметила, что Егор каждый день провожает его до ворот. В этот же день они с отцом провели беседу по этому поводу, в которой более развёрнуто и прямо изложили своё мнение по поводу неравной дружбы. На что Ваня с чистой совестью ответил: «Я с ним не общаюсь, это он со мной общается». Тогда отец, пытаясь добиться желаемого ответа от сына, твёрдым голосом сказал, чтобы Ваня прекратил всяческие связи с Егором. На что ребёнок произнёс: «Я не могу заставить Егора не здороваться со мной». После чего отец вспылил, подсознательно осознавая свою беспомощность и бессильность в решении этого вопроса.
 
    Так своеобразная дружба – Егор говорит, Ваня молчит – продолжалась до первого снега. Почему так долго? Должно быть, потому что Егору было не в тягость болтать обо всём на свете, а Ване молчать. Они не испытывали никакого дискомфорта, когда находились рядом, хотя в те юные годы они и не знали, что от общения может быть дискомфорт. Однако, когда земля покрылась тонким белым покрывалом что-то изменилось, и Ваня впервые заговорил с Егором. Последнему это не доставило какой-то радости, потому что это было само собой разумеющимся явлением, которое должно рано или поздно произойти. Самое интересное в данный момент для Егора было узнать, почему Ваня с ним не разговаривал. На прямой вопрос со стороны энергичного приятеля мальчик в очках столь же прямо объявил, что такова была воля родителей. Это всё что хотел знать Егор, поэтому новоиспечённые друзья стали кидаться грязным снегом.

    Дома Ваня признался, что теперь он тоже будет здороваться с Егором. Отец, не удивился этому, потому что давно решил, что сын идёт против их с мамой решения, потому что сам не хочет держаться в стороне от сына начальника завода. Но это не так. Ваня правда хотел поступить, как посчитали нужным родители, однако в какой-то момент понял, что это невозможно. Поэтому решил общаться с Егором, которого нельзя избегать и игнорировать, и который очень настойчиво в течение долгого времени навязывал свою персону в качестве товарища.

    К весне их дружбу можно уже было назвать «нормальной». Они оба делились своими впечатлениями, вместе играли, обедали, разговаривали на переменах. Хотя Егор по-прежнему говорил больше, чем мальчик в очках.

    Так они как обычно шли домой после школы. Предметами их бесед были детские происшествия, дела родителей, учителя, планы на вечер и тому подобное. Егор как всегда выкладывал всё, что скопилось у него на душе, когда мальчики свернули с асфальта. Их привлёк ручей, заточённый в канаву, которую местные вырыли, чтобы вода стекала дальше вниз, а не в их огороды.

    Искрящаяся, журчащая, не дышащая жизнью, а сама являющаяся олицетворением живого, вода манила мальчиков. Они продолжили идти вдоль по ручью, против течения. Маленькое подобие речки впадало в реку сразу за остановкой, специально для этого под дорогой положили железную трубу. Дети немного прошли от остановки, как вдруг остановились.

- Ты чего? – Спросил Ваня.
- Смотри, там рыбки! – ответил Егор.

    Действительно, в ручье были рыбки: маленькие, видно, молодые, этого года. Должно быть, они по ошибке заплыли в ручей, потому что инстинктивно искали места помельче. Ребята наблюдали за жителями воды: их движения казались прекрасными, а настойчивость, с которой они обходят камни и прочие препятствия, удивляла. Мутно-зелёно-коричневая чешуя блестела при взмахах хвоста, этот блеск казался ещё больше, чем само тело.
 
    Когда мальчики и рыбы прошли немного в попутчиках, Ваня заметил: «Они же плывут от речки, если и дальше так будут плыть, то доплывут до скопления воды перед холмом, а когда оно высохнет умрут». Егор серьёзно задумался об этом: ему не хотелось, чтобы рыбки умерли. А бедняги тем временем продолжали двигаться к медленной смерти. Дети тоже продолжили идти.

    Озадаченный судьбой рыбок, Егор предложил: «Давай их поймаем и в речку отпустим?» Ваня отказался, потому что ему не хотелось этим заниматься. Не из-за того, что не хотел намокнуть, а из-за того, что ему не хотелось тратить на это свои силы и время. Тогда Егор решил, что и в одиночку справится, и стал искать в рюкзаке чем можно поймать животных. Он щедро выделил на малюток свои силы и время, ведь не дать рыбкам погибнуть от собственной глупости – очень важное и значимое дело. А ещё ему было их просто жалко.

    Мальчику в очках тоже было жалко рыбок, и пример друга стал последним толчком, для того чтобы Ваня решился на это, скорее всего, бесполезное, но правильное дело.
Вместе первоклассники решили отлавливать рыбок шапками. Весна, было не так тепло, как летом, но достаточно, чтобы ходить без головного убора. И друзья начали спасательную операцию. По плану, предложенному Ваней и полностью одобренному Егором, они должны были запрыгнуть в воду: один перед рыбами, второй сзади них, чтоб не уплыли. Как только первый шаг будет исполнен, ловцы должны будут шапками загрести как можно больше воды, вытащив рыб.

    По сигналу мальчики прыгнули в воду и поймали головным убором несколько рыб и поместили в пластиковый контейнер, в котором мама сегодня дала Ване обед, съеденный в школе. Немного погодя ловля повторилась и промежуточно спасёнными насчитывалось уже пять рыбок. Осталось три.

    Как предполагали ловцы, следующий заход должен был быть последним. Снова по сигналу Вани дети прыгнули в воду, после чего Егор не удержался и упал спиной в ручей. Ваня не растерялся и захватил своей вещью оставшихся рыб, затем помог подняться товарищу.

    Все попавшие в беду обитатели воды были спасены. Однако мальчиков это не сильно обрадовало. Ваня предложил другу идти домой, а он сам выпустит рыбок в речку. На что Егор не согласился, желая закончить начатое дело. До остановки было идти недалеко, а даже если и далеко, сына владельца нефтедобывающего предприятия не свяжешь и насильно домой не потащишь. Так друзья вместе дошли до самого большого потока воды, что есть в их посёлке и выпустили рыбок туда, где им и место.

    Когда Егор пришёл домой мама сильно встревожилась и испугалась за здоровье своего ребёнка. Первым делом она заставила его принять горячую ванну, затем попарить ноги и выпить кучу местных отваров-наваров от простуды. Как выясниться в последствии, это ничем не помогло, на следующее утро Егор проснулся с температурой.

    За столом женщина долго ругала сына и не столько пыталась добиться неповторения подобного в будущем, сколько хотела выговориться и выплеснуть все эмоции, которые вызвала его выходка.

- Ради чего, ты мне скажи?! Ради каких-то рыб! Да они сегодня проплыли вверх по ручью, завтра вниз по ручью, это ж рыбы! Они плавают! Туда-сюда, туда-сюда! Ну ты-то чего в воду полез?! Какое тебе дело до них! Подумаешь, рыбы!
- Как ты не понимаешь?! – Всё что мог вымолвить обессиливший мальчик. И его слова позволили маме ещё больше ругать его.

    На следующий день, примерно в полдень, в ворота егориного дома кто-то постучался. Это был не Ваня, их дружба ещё не перешла на уровень хождения по гостям. Это был Пётр Григорьевич – один из бывших директоров предприятия. Месяц назад отец Егора резко сократил штат директоров, и Григорьевич потерял место.

    Финансовое положение его семьи с момента сокращения претерпевало большие затруднения, поэтому он пришёл к владельцу, чтобы попросить у него взаймы или хоть какой-то должности. Прежде чем егорин папа вышел, Пётр Григорьевич два часа стучал в дверь. Очевидно, ему были не рады, и хозяин пошёл к гостю, только потому что непрерывный стук мешал Егору спать, что при его болезни было важно.

    Как только владелец завода показался из-за двери, бывший директор сильно обрадовался: должно быть, решил, что сегодня его семью спасут. Отец Егора медленно подошёл к воротам, приоткрыл их, но впускать никого не собирался. Григорьевич и этому был рад.

- Послушай, Миша, ну, ты же знаешь, у меня кредиты; эти банки, счета, я не могу сейчас так. Дай взаймы, я верну, как только устроюсь, обещаю. Ну, хочешь расписку напишу? – Бывший друг детства Пётра Григорьевича стоял по ту сторону ограды и не вникал ни в сказанное, и в чужое положение. Как только гость закончил свою речь, хозяин дома сказал, что ничем не может помочь, и не стоит беспокоить его каждый раз, кода случаются неприятности.

    Дверь закрылась, отец Егора скрылся в доме, Пётр Григорьевич побрёл ни с чем, а рыбки продолжили плавать в  родной речке.