Город требует Воланда

Абсурд-фэнтези(навеяно дурным сном)               

                Михаилу Афанасьевичу Булгакову
                с огромным почтением
                посвящается

  Когда к дому подъехало такси и из него вышел мужчина с дюжиной котов в клетках, никто не удивился. Мало ли кто приехал, очередной залетный... Потом увидим, что за птица... Много их тут развелось за последнее время...
И все-таки Незнакомцу не удалось избежать исследовательского интереса одесситов, падких до всяких новостей.

-А котов-то сколько!
- Может, дрессировщик?!
-Эй, мужчина, зачем вам столько котов!? – бесцеремонно спросил дядя Гриша, завсегдатай скамейки для доминошников, рыбак и юморист.-  Шубы, что ли, делать будете «на рабочий кредит»?...

  Незнакомец остановился,снял белые перчатки, медленно обвел взглядом присутствующих и спокойно сказал:
-Потому что один кот уже не справляется...

  После обеда он решил прогуляться по малознакомому, но интересному для него Городу.
  На него оборачивались все, ибо внешним видом он отличался не только от века сегодняшнего, но даже от  столетия прошлого. На нем был  шикарный черный костюм, белая рубашка с галстуком, украшенным бриллиантовой заколкой. Трость из какой-то дорогой породы дерева с набалдашников в виде головы медведя блестела и переливалась от черного к синему.  Кожаные туфли выглядели ново и очень дорого, даже чрезвычайно дорого на фоне убогого, выщербленного асфальта и дешевой тротуарной плитки. Великолепная осанка, прямой взгляд, полная уверенность в дне завтрашнем делали фигуру незнакомца совершенно необычной на фоне уставшего пыльного Города. Седая голова знала себе цену, потому подбородок Незнакомца был чуть приподнят, но так, чтобы не упускать происходящего.
  Однако главным был не внешний вид. Главным  было полное отсутствие страха. Он никого не боялся. Это было так очевидно, что вызывало восхищение. Возраст его тоже определить было трудно – то ли пятьдесят, то ли шестьдесят лет, а, может быть, и больше. Седые виски, крупный нос и абсолютно ясный взгляд придавали ему вид надменный и даже величественный. Молодые загорелые красотки оглядывались на него, надеясь встретиться глазами. Потрепанные жизнью, но все еще привлекательные пятидесятилетние женщины вздыхали без особых надежд.
  Он шел, никого не замечая, никем не интересуясь. Шел так, как-будто ему нужно было выполнить важное, но не слишком трудное дело.
  Спустившись от всем известного оперного театра на Приморский бульвар, Незнакомец остановился, оценил обстановку и сел на скамейку. Рядом с ним крутились мамаши с детьми, молодые девушки на роликах.

- И ни одного мужчины, - вслух заметил Незнакомец.
- Так, а шо вы хотите! Де им взяться! Везде ж ТЦК, - тут же пояснил, оказавшийся рядом верткий мужичонка-экскурсовод в красных шортах. – Я вот целый день сижу один, как не знаю шо, ни тебе людей, ни тебе этих приезжих, шоб их совсем не было...
- А куда все подевались? И что такое ТЦК? – по буквам выговорил Незнакомец.
-Тю! Та вы шо, с Луны свалились, господин хороший, чи шо? – удивился мужичонка в шортах.
-Считайте, что так, - ответил Неизвестный. – Так вам будет легче.
- А... Так вы наш, просто иностранец! – засмеялся экскурсовод. – То-то, смотрю, язык знаете, а ни черта не понимаете!
- Вот как раз на счет последнего я бы с вами поспорил, - заулыбался Незнакомец.

  Когда рассказ со всеми вытекающими подробностями из жизни Города был окончен, Незнакомец, казалось, огорчился. Он вздохнул, поднялся и, обратился к рассказчику:
- Благодарю вас... Думаю, что вам пора... Вас уже  ждут клиенты.
- Та вы шо! Откуда им взяться? - ни на что не надеясь, ответил экскурсовод.
- Не заставляйте людей вас дожидаться... Это плохая привычка!

Мужчина обернулся и увидел толпу человек из двадцати,обступившую его маленький столик с буклетами..
- Обалдеть! – с нескрываемым удивлением произнес он и помчался зарабатывать на приезжих.

  Посещение пляжа оставило неприятные впечатления:  толстые, красные, мордатые мужики, жуткие, истеричные тетки, кричащие на грубом, непонятном языке и такие же дети, доводящие своих черноротых мамаш до истерики.

  На следующий вечер был назначен поход в театр. Незнакомец сменил образ и вместо черного костюма был надет белый пиджак, белые джинсы и голубая футболка – отчего-то у него появилось непреодолимое желание слиться с обществом.
Взяв такси, он отравился на премьеру в Театр оперетты. Классику он знал прекрасно, именно потому хотелось увидеть и услышать нечто новое. Новое подвалило странным названием «Як козакы кацапа хоронылы».

  Все слова оказались незнакомыми. Предполагая, что смысл станет понятным в ходе спектакля, Незнакомец отправился в зал... Он вошел и почувствовал себя одетым... в бане. Публика была в майках, шортах и в чем-то таком, чему названия он не знал, но что очень напоминало набедренную повязку на груди. На груди у девушек. Да, и ноги... Зрители все почему-то были обуты в "греческие" резиновые тапки с открытыми пальцами.
  На него уставились , как на идиота.

  Спектакль со сложным для Незнакомца названием отражал, как оказалось, суть современной жизни – все полтора часа несколько толстых мужиков с усами, в синих огромных штанах с саблями наперевес носили по сцене деревянный гроб с каким-то убитым человеком. На внешней стороне гроба большими буквами было написано «Кацап».  Не опуская гроб, они пели, водили хоровод, танцевали вприсядку. Иногда к ним  выскакивали молодые красивые девушки в веночках и красных сапогах. Они пели заунывные песни, переходящие в протяжный вой. Потом резко вскакивали и, судя по мимике, кого-то жестоко проклинали. Кого именно и за что Незнакомец не понимал в виду незнания им этого чрезвычайно грубого на слух наречия.
Так и не поняв сути спектакля, Незнакомец вынужден был покинуть зал, не дожидаясь финала.

  Море было тихим и практически безмолвным. Волны почти не ощущались. Чаек не было. Одинокий кот сидел возле кафе и ждал подачку. Тихо играла музыка. На пляже было грязно – приезжие оставили после себя гору бумажек и изгрызанные початки кукурузы. Убирать все это не собирался никто – ни владельцы кафе, ни отдыхающие.

- Город требует Воланда, а он все не едет и не едет, - устало проговорил пожилой мужчина, собирая мусор в пакет.

  Коты вели себя тихо. Как перед великим заданием. Не бегали, не прыгали, не дрались и не фыркали. Каждый был занят делом – вылизывал либо себя, либо товарища, приводил в соответствие с кошачьими стандартом мех и душевное состояние. Они знали, зачем приехали. Задание было не сложным, но требующим определенной проворности, сноровки и умения. Но коты в себе не сомневались. Бывали и более сложные случаи.  После обеда они изучали карту города. Каждому достался свой участок. Изучив маршрут передвижения, улеглись отдыхать. Ночь предстояла жесткая. 

  Мессир ушел в Город утром и долго не возвращался. Он устал. Знал, что коты ждут его. Но ничего с собой поделать не мог. Он должен был доиграть спектакль до конца.
  Финал наступил неожиданно.Незнакомец сидел в Горсаду и смотрел, как обнимается молодая пара.
- Жизнь не остановить, - думал Он. – Нет, не остановить. Даже я ничего не могу сделать.
  Он наблюдал за девушкой и ее парнем, и на душе у него становилось тепло и прохладно одновременно. Даже захотелось плакать. Кому? Ему? Это смешно, ей Богу.

  Солнце постепенно опускалось в море, в саду становилось влажно и душно, и Мессир решил сменить место остановки. Отвернувшись на минуту от молодых, он не заметил, как к парню со спины подошли какие-то люди в форме и грубо поволокли его в сторону выхода. Девушка отчаянно закричала. Завязалась драка.
  Мессир ничего не понимал. Он видел, как люди зачем-то снимали происходящее на телефон; некоторые пытались помочь парню освободиться... На помощь военным подбежали полицейские и стали избивать парня  резиновыми палками.
  Мессир знал, что молодой человек ни в чем не виноват. Он чувствовал это. Он хотел вмешаться... Он знал, что обязан. Он мог. Впервые за много веков откровенная несправедливость вызвала у него отвращение и брезгливость. Но он заставил себя остановиться. У него была миссия, и ему важно было выполнить ее до конца.

  В два часа ночи Город загорелся со всех сторон. Пылало все, что выступало против Жизни и против Человека. Не спал никто. Пожары и взрывы продолжались еще сутки.
  Через день Город опустел. Остались только те, кому он был дорог, кто любил его, как свое дитя, кто был верен его истории и людям. Остались, чтобы жить, любить  и создавать. Ради жизни, которая вечна.