Отрадно сознавать себя таким как все

(КО ДНЮ ПИСАТЕЛЯ)
 
Я обыватель, потребитель и бунтарь,
Спонтанен, груб и нежен, механичен,
Как тусклый человечек ограничен
На вид – трезов, тайком – глушу вискарь.
 
Я временами жизнь готов отдать
За дело, за идею, просто сдуру.
Могу обидеть, бросить и предать,
В кругах иных – легко сойду за гуру.
 
Приятно ощутить, что я простой мудак,
И, вместе, - птица для высокого полета.
Но как бы не взлетел, случится так,
Что выше пронесется неизбежно кто-то.
 
Полезно вдруг понять, что быдло я и гад,
Как каждый из живущих. Но мечтаю
Тянуться к высшей правде. Я подачкам рад.
От боли вою, а в объятьях женских таю.
 
А после оргий ноги сами в храм влекут.
Молюсь в слезах, но забываю слёзы вскоре,
Узрев сисястую мадам в церковном хоре,
И, как у классика: «слова парят, а мысли книзу гнут».
 
И как не рыпаюсь – я всё равно умру,
И как не тужусь – вряд ли безупречен,
Правдив бываю, но едва ли меньше вру,
То озабочен чем-то, то беспечен…
 
Любимец и подлец, душа компании и плут,
Мерзавец, весельчак и славный малый.
Добряк и жадина, неимоверно крут
В одном, в другом же – как баран отсталый.
 
И в каждом вижу отражение себя:
В маньяке, феминистке и нарциссе
Калейдоскоп вращая бытия,
Где явлен дух во всяческом капризе.
 
И в том, что написал немало фраз
Особо нечем этим мне гордиться.
Ведь кто не пишет, собственно, сейчас?
Что ни скажи – куда-нибудь сгодится.
 
Мир привечает честных? – да, бывает так,
Но он и лживых любит без разбора.
Ты циник, моралист, досужий ли дурак, -
Мы цирка одного заезжего актёры.
 
Да что перечислять, ведь ясно без того,
Что жизнь сложней любых перечислений.
Лишь грустно иногда бывает от того,
Что мало в ней подобных откровений…