Жизненные истории 14

               
Рассказ
Утром следующего дня праздник, посвящённый удачному и богатому урожаю, продолжался. В этот день община не работала. С утра встречали гостей — своих единоверцев, проживавших в тысяче километров от этого поселения, из Астраханской области, из деревни под названием «Поморье». Приехало несколько семей, привезли с собой парней, чтобы свататься. Лена очень заинтересовалась этой процедурой и всё расспрашивала хозяйку, как это происходит на празднике урожая. Солнце ещё не успело полностью подняться над горизонтом, а в деревне староверов уже начались приготовления к продолжению осеннего события. В воздухе витала загадочная атмосфера таинства сватовства, словно сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то неведомого. Повсюду раздавались голоса, смех и мелодии, но Лена ощущала, что что-то необычайно интересное проскальзывает сквозь яркий калейдоскоп веселья. Женщины в пёстрых сарафанах собирались у древнего дуба, вокруг которого веками проходили ритуалы. Лена не могла не заметить, как их лица светились, а в глазах молодых девушек скрывалось любопытство, замаскированное внешним равнодушием — торжество ритуалов, передававшихся из поколения в поколение. Хозяйка, заметив её недоумение, тихо произнесла: «Не всё, что мы делаем, должно быть объяснено. Чтобы всё понять, это нужно прочувствовать. Я, например, была взята в жёны местным парнем из этой деревни, а наша соседка Дарья была сосватана приезжим из другой деревни и увезена мужем к себе. Так что в этом обряде сватовства есть как положительные, так и отрицательные стороны. Из отрицательных сторон — нужно уезжать с просватанным женихом на его малую родину». Собрание гостей напоминало цветущий сад: яркие наряды и искренние улыбки буйствовали вокруг, но среди общего веселья Лена ощущала что-то недосказанное, свидетельницей чему, казалось, была их хозяйка. Подслушивая разговоры, она уловила упоминания о проклятом парне по имени Онисим, который, вопреки традициям, пришёл на праздник без родителей. Эта вольность была строго запрещена на подобных мероприятиях. Онисим, как и все остальные, вёл себя естественно, не замечая недовольных взглядов со стороны присутствующих. В воздухе, помимо ароматов угощений и свежей травы, витала неуверенность — не только в том, как пройдёт вечер, но и в том, удастся ли молодой компании избежать недоразумений, и все ли выбранные невесты одобрят выбор парней. Молодёжи позволили провести время вместе, и они, радостно сбившись в группки на лужайке у могучего дуба, символа деревни, наслаждались свободой общения. Ожидание сватовства начнётся лишь к вечеру, когда будущие женихи и невесты познакомятся друг с другом. Тогда, по согласию сторон, состоится торжественная часть сговора в кругу семьи, где по одну сторону будут невеста и её родители, а по другую — жених со своими. Некоторые женихи привели с собой не только родителей, но и дедушек с бабушками, поскольку старались чтить традиции, уходящие корнями в века. Лена поняла, что второй день праздника — это не просто очередной этап, а плавный переход к исполнению старообрядческих традиций создания семьи. Это был ещё один шаг к восстановлению древних законов предков, где создание союза между девушкой и парнем из разных деревень и посёлков приветствовалось для улучшения генетического кода. Лена обратила внимание, что каждая семья, приехавшая из Астраханской области свататься, привезла с собой икону, вероятно, родовую. Эти иконы были выставлены в иконостасе, расположенном рядом с ритуальным дубом на центральной площади, где с утра уже находились семейные иконы девушек, готовившихся к сегодняшнему обряду. Громкое название «иконостас» на самом деле представляло собой ряд деревянных полок, напоминающих шкаф, сверху закрытых настилом — козырьком от дождя. На верхней полке размещались иконы приехавших гостей, а на нижних — старинные реликвии местных жителей и семейные иконы девушек, которые ожидали, что к ним будут свататься. Лена, изучавшая художественное творчество Павла Николаевича Смирнова, человека, работавшего в нескольких направлениях, таких как реализм, импрессионизм, постимпрессионизм и иконопись, знала о специфике последней. Иконопись — это вид живописи, посвящённый религиозным сюжетам и темам и подразумевающий изображение святых лиц или значимых событий. Насколько ей было известно, в последние годы перед поездкой за границу он делал копии икон на основе древних образцов для староверов. Судя по его документам и докладным запискам, он изначально отвергал новообрядческую живопись, которая была насыщена модернистскими элементами и иконами, созданными не по старинным образцам, как это требовали традиционные правила. В одной из копий докладных записок у него были такие строки, отосланные Творческому союзу иконописцев: «Существует огромная разница в подходах к написанию икон: новообрядческие и старообрядческие иконы различаются как стилем письма, так и отношением иконописца к произведению. На Вселенских соборах было строго запрещено изображать Бога-Отца, святых и прочих персонажей в манере мирской живописи. Академическое письмо абсолютно не допустимо. В новообрядческих иконах возросло количество модернизма, многие из них ; плод воображения авторов и написаны не с древних образцов, как указано в традиционных правилах. Настоящая копия должна основываться на старинных образцах. У каждой иконы обязательно должно быть углубление — ковчег, что символизирует особое отношение к самой иконе. Это позволяет воспринимать икону не просто как плоское изображение, а как объект, обладающий глубиной. Ранние иконы всегда имели ковчег, тогда как новые зачастую обходятся без него». Сейчас, когда она вспомнила эту докладную, у неё в голове всё прояснилось, и всё стало на свои места. Словно заворожённая, она несколько раз подходила к иконостасу, рассматривая выставленные ряды икон, не в силах оторвать взгляд, высматривая тот самый ковчег – углубление внутри. Её внимание привлекла икона, выставленная гостем ; Онисимом, который приехал к ним из далёкой Астрахани, за женой. Приглядевшись к иконе, она поняла, что это не копия, а оригинал, вероятно, написанный несколько веков назад. После внимательного осмотра Лена пришла к выводу, что это икона «Спас Вседержитель», созданная Андреем Рублёвым в начале XV века. На ней Спаситель изображён в классическом трёхчетвертном повороте, с двоеперстным благословением, удерживающим левой рукой раскрытое Евангелие. Сердце Лены забилось быстрее ; ведь она помнила, что оригинал, написанный А. Рублёвым, был примерно 1,5 на 1,0 метра, а эта икона была на четверть меньше. Но Лена провела достаточно времени в библиотеках и художественных галереях, чтобы достоверно распознать стиль великого иконописца. Сейчас она была в большом недоумении ; о другом шедевре А. Рублёва она не слышала. Лена подошла к Михаилу и предложила ему взглянуть на икону, привезённую из Астрахани. Михаил согласился, но в иконописи, как и во многих других искусствах, разбирался с трудом. «Лена, — произнёс он с лёгким сожалением о своей неосведомлённости, — для меня оригинал и копия практически одинаковы. Но я действительно чувствую, что икона, на которую ты указала, выделяется среди остальных». «Ты прав, — согласилась Лена, — даже человек, далёкий от искусства, может различить копию и оригинал такого мастера, как Андрей Рублёв. Я много изучала живопись разных художников, но особое внимание уделяла древним работам Рублёва, Феофана Грека и Прохора из Городца, которые вместе расписывали Благовещенский собор в Кремле в 1405 году. Я также хорошо знакома с творчеством Даниила Чёрного, соратника Рублёва, который мастерски работал с композицией и цветом. Но эта икона, безусловно, принадлежит самому Андрею Рублёву, судя по его уникальному стилю. Его живопись отличалась светлыми оттенками; вместо спокойных охристых тонов он использовал прозрачные золотистые, светло-голубые и розовые краски. У него с течением творческого времени в изображённых ангелах и святых всё больше угадывались славянские черты: светлые волосы, серые глаза и мягкие контуры. Рублёв изменил выражения лиц на своих иконах: святые и ангелы стали радостными, с одухотворёнными взглядами, а некоторые едва заметно улыбались. Он также ввёл новшество, нанося на основной слой краски тонкий полупрозрачный слой, на котором детализировал изображение. Благодаря этому получались плавные линии и переходы цвета», — резюмировала Лена, как будто проводя экскурсию для Михаила. Он был поражён её знаниями и с восхищением смотрел на неё: «Ну, Ленка, ты удивила! Никогда не думал, что в твоей голове столько полезной информации». Лена смущённо улыбнулась, радуясь, что смогла удивить любимого, и шутливо ответила: «Это только начало!» Отойдя в сторонку от шума и суеты, где народ веселил свою русскую душу, хотя и старообрядческую, Лена с Михаилом уединились на лавочке около дорожки, ведущей к реке. «У тебя на фотоаппарате можно будет посмотреть снимки, которые ты делал в архиве, когда мы с тобой еле унесли ноги от охранников?» — спросила Лена. «Нет, у меня же скрытая камера, а там не предусмотрен экран». «Жаль, — огорчённо продолжила Лена, — там, когда ты фотографировал, а я укладывала листы в папку, я видела рисунок иконы, которую мы сейчас рассматривали. Это совпадение? Как ты думаешь?» «Мы там практически только переснимали документацию, а не изучали. Может, там было много неизвестного для нас?» ; ответил Михаил. «Может быть», — проговорила Лена, а у самой вертелась в голове одна единственная мысль: как ей познакомиться с гостем, парнем по имени Онисим, чтобы выведать у него, почему он приехал без родителей и родственников и откуда у него эта старинная икона.
Продолжение следует.