7. Додди

Я жил  на ранчо Консилькоса уже несколько месяцев. Моя практическая деятельность в полевых условиях саванны проходила успешно. Ко всему прочему, я освоил работу лаборанта под руководством Колл Дина, который проводил опыты  в рамках экспериментов, утвержденных государственным комитетом  по развитию национальных парков Африки. Иногда я даже подменял Колла в лаборатории, если тому случалось выезжать в районы с подозрением на эпидемию наганы.

Однажды Джекоб нашел в саванне растерзанную самку гепарда и крошечного полуживого детеныша, которого атаковали стервятники. Трудно было дать объяснение тому, что случилось, но Джейк подобрал детеныша и привез на ранчо. Было мало надежды на то, что маленький гепард сможет выжить, однако все с заботой и вниманием ухаживали за ним, веря, что их старания увенчаются успехом.

Вопреки неутешительным прогнозам детеныш остался жив. Он подрастал и хорошел прямо на глазах. На ранчо Консилькорса каждый, кто оказывал посильную помощь, теперь радовался успешному завершению миссии по спасению этого прекрасного представителя кошачьего семейства. Молодому гепарду дали кличку — Брамс.  Для парней с ранчо теперь он стал настоящим любимцем.

В последнее время к нам из Танзании зачастил Майкл Макула — работник центра „Амари“, которым руководил док Морс Денис. Эти визиты проходили в рамках обмена опытом по изучению рефлекторной деятельности диких животных.  Каугару теперь часто можно было видеть в обществе своего собрата по работе и по  национальности. Их обоих Консилькорс за глаза называл Черными Титанами.

Однажды ранним, свежим утром, когда я сидел в лаборатории и проводил анализ крови у гепарда, а Джим и Ньянгве кормили обитателей ранчо, к дому подъехал полосатый джип с эмблемой „Амари“. Из него вышли Майкл Макула и мальчик лет одиннадцати.

У мальчика, в отличие от Макулы была более светлая кожа; он выглядел намного старше своего возраста, но при этом был весьма подвижен и энергичен. Он не казался застенчивым при общении с незнакомыми людьми и проявлял любопытство ко всему, что попадало в его поле зрения.

Я бросил все свои дела и поспешил навстречу своему другу. Услышав звук приехавшего автомобиля, от загонов уже спешили другие парни. Складывалось впечатление, что все давно не виделись с Майкулой и здорово по нему соскучились. Каждый был рад этой новой встрече настолько, что никто не стеснялся крепких, мужских объятий. Со мной Майкл поздоровался более сдержанно.

- Не прошло и недели с того момента, когда мы виделись в последний раз, - заметил я ему иронично. - Скоро все решат, что на нашем ранчо появился новый специалист. Кажется, в прошлый раз мы обговорили сроки выполнения лабораторных исследований для дока. Ты приехал слишком рано.

- Разве я не могу просто навестить своих друзей? - важно выпятив грудь, Майкл, как бы играючи, толкнул меня в плечо. - Тем более, когда у меня выходной, который я устроил себе в честь возвращения моего сына из интерната. Познакомьтесь, друзья! - Майкл слегка подтолкнул в нашу сторону мальчугана, который вел себя отнюдь не робко. - Мой сынуля!

- Додди Макула, - представился мальчик, протягивая руку для рукопожатия. Каждый с уважением пожал его узкую, горячую ладошку.

- Он очень смышлен для своего возраста, - заметил Каугара. - Я не был таким решительным в его годы.

- Ты ходишь в школу? - спросил я. Быть может мой вопрос прозвучал нелепо, но в Африке не каждый ребенок имеет возможность посещать даже начальные классы общественной школы.

- Конечно. Разве мой отец тебе не говорил?

- И в каком ты классе?

- Я уже в пятом классе.

- Ты уже подумывал о том, кем станешь, когда повзрослеешь?

- Я буду как док Морс Денис проводить научные работы в заповедниках Танзании. Но для этого мне нужно будет поступить в университет и продолжить учебу там.

- О! - переглянулся я с парнями. - Додди Макула обязательно будет большим человеком!

- Вы останетесь на ночь? - спросил я у Майкла. - Или пробудете у нас несколько дней?

- Какие-то проблемы из-за нашего приезда?

- Вовсе нет. В доме достаточно свободных комнат. Я знаю, что док неохотно отпускает тебя сюда, на ранчо. Он слишком ревностно относится к делу, которое стало для него смыслом жизни. И даже больше, чем сама жизнь.

- Па, - стал дергать Додди своего отца за рукав. - Ты обещал показать мне страусов, у которых появились птенцы. Когда мы пойдем их смотреть?

- Что ты, Додди, - Макула сел на корточки перед сыном и ста объяснять ему. - Птенцы давно уже выросли. Но у нас впереди еще один год. Будь умником, подожди до следующей весны.

- Хорошо, - охотно согласился Макула-младший. - Я подожду. Тогда обещай мне, что покажешь львят.

- Додди, - вмешался я и тем самым освободил Майкла от каких-либо обещаний, - хочешь посмотреть на маленького гепарда?

- Хочу, - согласился мальчик. - После этого ты сходишь со мной к реке? Я хочу посмотреть, как приходят на водопой животные. Иногда мы с Недом Кандия занимаемся этим у нас  в парке.

- Я могу пойти с тобой, если разрешит твой отец. Только мы вряд ли увидим там что-нибудь интересное. Мне еще ни разу не доводилось встречать на водопое какую-нибудь живность.

- Па, - снова дернул отца за рукав Додди, -  я пойду с Руби к реке, можно?

- Можно. Только смотри, не попади в пасть крокодилу.

- Я буду осторожным, - заверил Майкла Додди и потянул меня в нетерпении за руку. - Ну идем же! Ты обещал показать мне гепарда.

Я повел мальчика в лабораторию. Остановившись на пороге, Додди сначала критически осмотрел постройку снаружи, потом тщательно оглядел интерьер внутри и, наконец, высказал свое мнение:

- По-моему, здесь не очень уютно и неприятно пахнет лекарством.

- Да, - согласился я с Додди, - здесь не все устроено с удобством, но ведь этот дом не предназначен для проживания человека. Это рабочая зона.

Но Додди меня уже не слушал, его заинтересовали блестящие хромированные покрытия приборов, прозрачные стеклянные пробирки и, в особенности, большой микроскоп.

- Какой большой! - сказал с неподдельным восхищением Макула-младший, становясь коленями на стул и заглядывая одним глазом в окуляр. - У нас в школе есть такой. Учитель биологии говорит, что в него можно увидеть все, что захочешь. Однако, сколько я не смотрел, ничего кроме блинчиков и червячков не видел. И все они движутся и спешат куда-то. Другое дело — бинокль. Например, если я захочу узнать, сколько газелей пасется у Большого Хребта, что в миле от центра „Амари“, то я залезаю на крышу нашего дома и очень хорошо их вижу.
А если взобраться на самую высокую вершину горы в нашей местности, то можно увидеть всю саванну и границу заповедника за высохшим руслом реки.

- Послушай, Додди, - окликнул я увлекшегося мальчика, чтобы напомнить ему о цели нашего прихода сюда, - ты, кажется, хотел познакомиться с Брамсом, а сам уделяешь внимание какому-то микроскопу.

Я открыл дверь в маленькую комнату, где вдоль стен были выставлены клетки для содержания мелких подопытных животных, которых у нас пока не было. В самой большой, прочной клетке в углу помещения спал, вытянувшись от жары, любимец ранчо — молодой гепард. Додди осторожно вошел в комнату и подошел к клетке.

- Какой хорошенький! - прошептал он, широко распахнув свои большие агатовые глаза, и попытался просунуть руку сквозь прутья, чтобы дотянуться и коснуться зверя. - Давай познакомимся… Тебя, кажется, зовут Брамс? А меня - Додди Макула. Возможно, ты знаком с моим папой? Ты будешь со мной дружить? Ой!.. -
Додди быстро отдернул руку и спрятал ее за спину.

- Что, цапнул за палец? - спросил я его.
- Он укусил меня слегка. Мне совсем не больно. Честное слово. Это он пожал мне по своему руку, - стал уверять меня мальчик. - Мы с ним будем друзьями, я обещаю. Ты слышишь, Брамс, я к тебе еще приду.

В ответ гепард громко зевнул, и не обращая больше ни малейшего внимания на наше присутствие, принялся приводить свою шерсть в порядок.

Мы с Додди покинули лабораторный домик и направились к реке. Путь к ней лежал через довольно большой участок чахлых зарослей; он никогда не расчищался, поэтому въезд сюда на автотранспорте был практически невозможен. Но к реке шла узкая, проторенная тропа, которая появилась с того времени, когда возникла надобность подвести на ранчо воду для технических нужд.

Додди весело бежал впереди меня, перепрыгивая через сухой валежник, местами валявшийся поперек тропы. Мальчик не спрашивал дорогу, ведь тропинка вела только в одном направлении.

Мы миновали заросли и очутились на невысоком, глинистом обрыве. Внизу протекала не очень широкая река, которая несла свои мутные воды  в неизвестном направлении. От того, что в ней отражалось выжженное, белесоватое небо, она казалась похожей на текучую латунь. Противоположный берег был пустынным и местами оголен, без признаков какой-либо растительности.

- Жаль, что мы не взяли бинокль, - вздохнул Додди. - Мы могли бы наблюдать за водопоем прямо отсюда. Теперь придется искать подходящее безопасное место.

- Мы можем спрятаться вон за той большой корягой, - кивнул я головой в сторону полусгнившего ствола дерева, которое, судя по всему, было занесено сюда прошлым половодьем. - Оттуда будет хорошо виден противоположный берег и, к тому же, там должно быть также безопасно.

Мы расположились в выбранном месте. Вид на противоположный берег был довольно скучным и унылым. Время, казалось, остановилось —мы томились в ожидании: мы не могли болтать о чем нам вздумается, наши голоса могли отпугнуть животных. Прошло достаточно времени, противоположный берег был по прежнему пустынным.

- Должно быть, мы опоздали на представление, - пошутил я, и этим как бы попытался утешить мальчика. - Вряд ли уже кто-нибудь здесь появится. Скоро полдень. Пора возвращаться на ранчо.

- Ветер дует с нашей стороны, - изрек глубокомысленно Додди. - Поэтому никто не подходит к воде. Подождем еще немного, пока ветер переменится.

- Когда он переменится? - проворчал я про себя, и в это же самое время мне показалось, что среди пожухлой зелени на том берегу мелькнуло что-то светлое: возможно, это ветер взметнул облако пыли от рассыпавшейся сухой глины.

Однако, очень скоро (гораздо раньше, чем мы ожидали) ветер сменил направление. И тогда-то послышалось неясное шуршание травы, и к реке вышел старый, взъерошенный лев. Он нерешительно остановился недалеко от воды и стал часто-часто втягивать в себя воздух. Он принюхивался очень долго и настороженно. Его поседевшая грива висела свалявшимися прядями, он продвигался на приседающих лапах, а хвост волочился по земле, как веревочный канат. Лев зажмурил близорукие глаза, глухо и сипло прорычал, обнажив стертые, пожелтевшие клыки.

Вновь послышался треск сучьев, теперь более слабый, и к реке вышли две львицы. Одна из них была достаточно молодой, с красивой, словно плюшевой, короткой шерстью песочного цвета; у нее были сильные, мускулистые лапы, широкая грудная клетка и маленькая голова на короткой шее. Другая — чуть ниже ростом, но, судя по всему, старше первой, с отвислым брюхом, широким задом и мощной холкой.

Они приблизились ко льву, и встали: одна с одного боку, другая с другого. Молодая львица стала ластиться ко льву и заигрывать с ним. Тем временем, старшая успела напиться и легла в нагретую пыль, взбивая хвостом небольшие сухие фонтаны.

Старый лев шутя огрызнулся, отогнал движением головы от себя назойливую молодую подругу и пошел торопливо вперед. Сослепу он угодил передними  лапами в воду и, отскочив назад, брезгливо затряс ими.

Наконец, ориентируясь по запаху, он отыскал воду и стал жадно лакать ее, делая после нескольких пар глотков небольшую остановку. Молодая львица стояла рядом и озиралась по сторонам. Так она стояла и к чему-то принюхивалась пока лев не утолил жажду. Затем она стала торопливо и шумно лакать воду.

Но не успела она утолить жажду, как в радиусе одного прыжка от нее появился молодой леопард, который пробирался по земле подобно перекатывающейся ртути. Львица недовольно заурчала и приподняла дрожащую верхнюю губу. Однако, не обращая никакого внимания ни на нее, ни на других львов, леопард спокойно подошел к воде и, с довольным видом, принялся шумно лакать. Тут же следом потянулись неказистые антилопы гну, и большая группа дик-диков. Между этими разными видами животных словно существовала невидима стена, которая разделяла их и не позволяла приближаться друг к другу.

Вот леопард напился и, качнув хвостом, скрылся в неизвестном направлении. Львы тоже собрались уходить. Они еще немного повалялись в пыли, смочили морды в прохладной воде и также дружно скрылись в прибрежных зарослях.

Антилопы, проведя достаточно времени у воды, стремительно унеслись в противоположную от водопоя сторону. Берег снова стал пустым. Мы поднялись во весь рост, обтряхивая штаны и тут же вытирая о них грязные ладони.

- Ну вот, представление окончено, - сказал я. - Это просто невероятно — пребывать в обществе диких животных, находящихся на свободе, и не испытывать при этом страха.

- Наш народ не боится львов, - гордо вытянулся Додди, стараясь казаться выше и сильнее. - Даже встретившись в саванне на одной тропе, масай никогда не дрогнет. Полный отваги, он будет петь победную песню. Я тоже буду петь! - И Додди Макула затянул уверенным мальчишеским голоском песню на суахили.

Когда мы вернулись на ранчо, Додди спросил меня:
- Разве вы не отпустите Брамса в саванну, когда он вырастит? Дикие звери должны жить в дикой природе.

- Брамс это особый случай. Он вырос среди людей и считает их своей семьей. Чтобы отпустить его в саванну, его нужно обучить правилам борьбы за выживание, научить охотиться и заботиться о таких же особях, как он сам. Говорят, если приложить усилие, даже одомашненные хищники могут услышать зов своих предков, зов природы. Но у Брамса все еще впереди. Не будем заранее решать его судьбу. Быть может, когда ты вырастишь, ты возьмешь на себя этот труд — подарить Брамсу свободу.

- Я постараюсь, - прошептал мальчик глядя мне в глаза. - Постараюсь подарить Брамсу свободу.