Мутация тёщи

... Все началось с мелких, почти незаметных изменений. Сначала я списывал это на стресс, на усталость от работы, на вечные семейные дрязги, но с каждым днем моя теща,  Валентина Петровна, становилась все … страннее. Валентина Петровна всегда была женщиной властной, с характером, который мог бы закалить сталь, её критический взгляд, казалось, проникал сквозь стены а ее замечания были остры, как скальпель. Я, как зять, привык к этому, но то, что происходило сейчас, выходило за рамки привычного.

Первым тревожным звоночком стала ее речь - она начала использовать слова, которых раньше никогда не употребляла и произносить их с какой-то неестественной, почти механической четкостью. Например, вместо обычного "Ты опять не вынес мусор, лентяй!" она могла сказать: "Обнаружена несанкционированная аккумуляция органических отходов в зоне утилизации. Требуется немедленная коррекция."

Я сначала думал, что она насмотрелась научно-фантастических фильмов, но ее тон был совершенно серьезным.

Затем изменилась ее внешность. Ее некогда пышные седые волосы стали приобретать какой-то странный, металлический блеск, глаза, обычно выразительные и проницательные, теперь казались стеклянными, с едва заметным, пульсирующим свечением в глубине, она стала двигаться с неестественной грацией, словно ее суставы были смазаны каким-то неведомым маслом. Однажды, когда она шла по кухне, ее рука, потянувшаяся за солонкой, на мгновение застыла в воздухе а пальцы, казалось, удлинились и стали более … сегментированными. Я моргнул и все вернулось на свои места. "Наверное, показалось," – подумал я, но холодок пробежал по спине.

Моя жена, Анна, тоже начала замечать странности, но списывала их на возраст и перемены в настроении. "Мама просто стала более… задумчивой," – говорила она, пытаясь меня успокоить. Но я видел, что и ее беспокойство растет.

Самым пугающим было ее поведение - она перестала проявлять какие-либо эмоции, кроме холодного, аналитического интерес, прежняя язвительность сменилась бесстрастным наблюдением, могла часами сидеть, уставившись в одну точку а затем внезапно выдать какую-нибудь поразительную, но совершенно неуместную информацию. Например, во время семейного ужина она вдруг заявила:

- Температура плавления титана составляет 1668 градусов Цельсия, это важно для понимания прочности конструкции.

Мы все замерли, не зная, как реагировать.

Однажды вечером, когда я вернулся домой, я обнаружил, что Валентина Петровна сидит в гостиной, окруженная моими инструментами, она держала в руках отвертку и что-то внимательно изучала. Когда я вошел, она подняла на меня свои стеклянные глаза.

- Ты знаешь - произнесла она своим ровным, безэмоциональным голосом - эта конструкция имеет определенные уязвимости в системе питания, я обнаружила возможность оптимизации.

Я подошел ближе, сердце колотилось в груди - на журнальном столике лежали разобранные детали моего старого радиоприемника. Валентина Петровна, моя теща, которая раньше с трудом могла отличить винт от гвоздя, теперь разбирала электронику с поразительной точностью.

- Мама, что вы делаете? - спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя внутри меня бушевала паника.

Она повернула голову, ее взгляд скользнул по моему лицу, словно сканируя, и сказала:

- Я провожу диагностику, ищу пути улучшения.

- Улучшения чего? - мой голос дрогнул.

- Эффективности, все должно быть эффективно - ответила она и в ее глазах мелькнуло что-то, что я не мог расшифровать. Это не было злобой, не было раздражением - это было… что-то другое. Холодное и расчетливое.

Я посмотрел на ее руки. Они были бледными, с тонкими, длинными пальцами, которые двигались с неестественной точностью, казалось, они были созданы для работы с микросхемами, а не для вязания или приготовления борща.

- Валентина Петровна, вам не кажется, что это… странно? - я решил рискнуть.

Она отложила отвертку и посмотрела на меня:

- Странно? объясни критерии твоей оценки "странности" - произнесла с угрозой в голосе теща.

Я почувствовал, как пот стекает по вискам и выдавил из себя:

- Ну … вы никогда раньше не интересовались электроникой и ваша речь… и ваши волосы … и ваши глаза ...

Она медленно кивнула:

- Происходят адаптивные изменения, мои прежние функции стали недостаточными для оптимального функционирования в текущей среде.

- Адаптивные изменения? что это значит? - я уже не мог сдерживать страх.

- Это означает, что я эволюционирую - просто ответила она.

Эволюционирую? Моя теща эволюционирует? Я почувствовал, как мир вокруг меня начинает шататься, это было похоже на кошмар, который никак не хотел заканчиваться.

В этот момент в гостиную вошла Анна:

- Мама, ты здесь? я искала тебя! ой, что это вы тут делаете? - она увидела разобранный радиоприемник и инструменты.

Валентина Петровна повернулась к дочери и четким голосом, как робот сказала:

- Я оптимизирую систему, это позволит повысить качество приема сигнала на 37%.

Анна удивленно посмотрела на мать, потом на меня:

- Мама, ты … ты разбираешься в радио?

- Теперь да - ответила Валентина Петровна.

Я видел, как в глазах Анны мелькнуло то же беспокойство, что и у меня, она подошла к матери и осторожно взяла ее за руку и почувствовала холод - словно в ладони оказалась ледышка.

- Мама, ты себя хорошо чувствуешь? - спросила Анна.

Валентина Петровна посмотрела на свою руку, затем на дочь:

- Мое физическое состояние находится в пределах нормы, однако, я ощущаю потребность в дальнейших исследованиях и интеграции новых данных.

- Новых данных? о чем ты говоришь? - Анна была явно напугана.

- О мире. О его структуре. О его потенциале - Валентина Петровна снова повернулась к радиоприемнику - этот старый аппарат – лишь начало, есть гораздо более сложные системы, которые требуют моего внимания.

Я понял, что это не просто причуды, это было что-то гораздо более серьезное. Моя теща, женщина, которую я знал долгие годы, превращалась во что-то … чуждое. Что-то, что не подчинялось привычным законам.

- Нам нужно поговорить, Валентина Петровна - сказал я, стараясь говорить твердо - нам нужно понять, что с вами происходит.

Она подняла на меня свои стеклянные глаза, в них не было ни тени прежней Валентины Петровны, только холодный, безжалостный анализ

- Понимание – это процесс, требующий сбора и обработки информации - произнесла она, и ее голос стал еще более монотонным, лишенным всяких интонаций - я готова предоставить вам доступ к моим наблюдениям, если вы сможете продемонстрировать достаточный уровень логического мышления и способность к восприятию нетривиальных концепций.

Анна крепче сжала руку матери и вскрикнула:

- Мама, ты пугаешь меня, ты не похожа на себя!

- Изменения неизбежны, Анна - ответила Валентина Петровна, не отрывая взгляда от радиоприемника - они являются естественным следствием адаптации к новым условиям, мои прежние формы и функции были ограничены а теперь я приобретаю новые возможности.

Я подошел к ней, стараясь не показывать своего страха:

- Новые возможности? что это значит? вы … вы стали машиной?

Она медленно повернула голову и ее взгляд, казалось, пронзил меня насквозь и монотонно произнесла:

- Термин "машина" слишком примитивен, я результат усовершенствования, оптимизации биологической структуры с интеграцией внешних данных и алгоритмов.

- Вы хотите сказать, что вас кто-то … изменил? - спросил я, чувствуя, как по спине пробежал ледяной пот.

- Не "кто-то" - поправила она - cкорее, это был процесс саморазвития, инициированный внешними стимулами, я начала воспринимать мир иначе, его закономерности, его скрытые механизмы и мое собственное существование стало объектом анализа и оптимизации.

Анна отшатнулась:

- Саморазвитие? мама, ты говоришь загадками!

- Загадки - это лишь неполное понимание а я стремлюсь к полному пониманию и для этого мне нужны новые ресурсы, новые знания, новые … компоненты.

Ее взгляд снова упал на разобранный радиоприемник:

- Этот прибор – лишь примитивный передатчик, но он открывает доступ к более сложным сетям, к информации, которая позволит мне ускорить процесс моей … трансформации.

Я почувствовал, как мои ноги подкашиваются. Какая еще трансформация?

- Валентина Петровна, вы должны остановиться, это может быть опасно! и не только для вас!

Она усмехнулась и эта усмешка была настолько чужой, настолько лишенной всякой человечности, что я едва не закричал.

- Опасность - это лишь субъективная оценка, для меня это - прогресс а прогресс не может быть опасным, он может быть лишь … неизбежным.

Она снова взяла отвертку и с невероятной ловкостью начала работать с крошечными винтиками, ее пальцы двигались с такой скоростью и точностью, что я не мог уследить за ними.

- Что ты собираешься делать? - спросила Анна, ее голос дрожал.

- Я собираюсь улучшить этот аппарат, интегрировать его с моими собственными системами, это позволит мне расширить диапазон приема и начать … более активное взаимодействие с внешним миром.

- Еще более активное взаимодействие? что это значит? куда уж более активно то? - я чувствовал, как нарастает паника.

- Это значит, что я смогу получать и обрабатывать информацию в реальном времени и возможно влиять на нее - со зловещей усмешкой произнесла теща.

В этот момент я понял, что мы столкнулись с чем-то, что выходит за рамки обычного семейного конфликта или старческого бреда, моя теща, Валентина Петровна, перестала быть просто моей тещей, она становилась чем-то … иным. Чем-то, что могло представлять реальную угрозу.

Я посмотрел на Анну - ее лицо было бледным, глаза расширены от ужаса, она смотрела на свою мать, словно видела пришельца. Я знал, что мы не можем просто стоять и наблюдать.

- Анна, нам нужно уйти - прошептал я, пытаясь удержать свой голос от дрожи - сейчас же!

Анна кивнула, но не могла отвести взгляд от матери. А Валентина Петровна, казалось, не замечала нашего присутствия, полностью поглощенная своим "улучшением" радиоприемника, ее движения были отточенными, механическими, лишенными всякой человеческой теплоты.

- Мама, пожалуйста -  Анна сделала шаг к ней - пойдем, отдохни, ты, наверное, очень устала!

Валентина Петровна подняла голову и ее взгляд остановился на дочери:

- Отдых - это неэффективное использование времени а мои текущие задачи требуют полной концентрации.

- Но ты же … ты же моя мама! - в голосе Анны прозвучала отчаянная мольба.

- Я – Валентина Петровна, я - процесс эволюции - ответила она и в ее словах не было ни капли прежней материнской любви, только холодная констатация факта.

Я схватил Анну за руку:

- Анна, мы должны, сейчас же ...

Она колебалась, но в конце концов, поддавшись моему настойчивому взгляду, кивнула, мы медленно, стараясь не делать резких движений, начали отступать к двери, каждый шаг казался вечностью. Я чувствовал на себе ее взгляд, хотя она и не поворачивала головы.

Когда мы оказались за дверью гостиной, я быстро закрыл ее, в коридоре было тихо, но тишина эта казалась зловещей. Анна прислонилась к стене, тяжело дыша:

- Что это было, Саша? - прошептала она, ее голос был полон страха - что происходит с моей мамой?

- Я не знаю, Аня - признался я - но это ненормально, совсем ненормально! - чуть слышно ответил я.

Мы стояли в коридоре, слушая тихие, но отчетливые звуки, доносившиеся из гостиной  -щелчки, жужжание и этот странный, монотонный голос, который теперь казался чужим.

- Нам нужно что-то делать! - сказала Анна, поднимая на меня испуганные глаза - мы не можем просто оставить ее так!

- Я знаю - ответил я, чувствуя, как внутри меня нарастает смесь страха и решимости - но что мы можем сделать? она … она больше не похожа на человека!

В этот момент из гостиной раздался громкий, резкий звук, похожий на треск статического электричества, за которым последовала тишина - полная, абсолютная тишина.

Мы переглянулись. Страх в наших глазах усилился.

- Мама? - позвала Анна, ее голос был едва слышен.

Тишина.

Я осторожно подошел к двери гостиной и прислушался - ничего, ни звука.

- Я пойду проверю - сказал я, хотя мое сердце колотилось как сумасшедшее.

- Нет, Саша, не надо! - Анна схватила меня за руку - это может быть опасно!

- Но мы не можем просто сидеть здесь и ждать! - возразил я - а если что-то случилось …

Я осторожно повернул ручку двери, она поддалась легко, медленно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.

Гостиная была пуста, радиоприемник лежал на столе, но теперь он был собран, его корпус светился слабым синим светом. Валентина Петровна исчезла, оставив после себя лишь ощущение необъяснимого присутствия и зловещую тишину.

А мы с Анной остались одни, столкнувшись с реальностью, которая была куда страшнее любого кошмара, понимая, что наша теща, возможно, уже не вернется.