Тени безымянного озера. Глава 30

Тишина после активации секундомера была оглушающей. Игорь медленно открыл глаза, ощущая, как его колени подкашиваются. Ладонь, упёртая в холодный металлический стол, ощущала вибрацию работающего оборудования. Перед Седовым была лаборатория «Безымянного-13», но… другая. Старые мониторы заменили современные голографические проекторы, на стенах мерцали сенсорные панели с данными за 2026 год. Через прозрачную перегородку было видно, как роботизированные манипуляторы аккуратно сортировали образцы в криогенных контейнерах.

— Квантовое туннелирование через временную складку, — раздался знакомый голос за спиной. — Тебя буквально «вытолкнуло» в точку синхронизации.

Игорь обернулся. Вера Ковалёва, заметно постаревшая, с седыми прядями в некогда тёмных волосах, настраивала спектрометр нового поколения. Её лабораторный халат был испещрён нашивками с логотипами, которых просто не существовало в его времени.

— Сколько… — голос Игоря сорвался. Он кашлянул, ощущая непривычную жёсткость в связках. — Сколько лет прошло?

— Четырнадцать. — Вера протянула ему стакан воды. — Хотя для тебя, как я предполагаю, прошло всего несколько недель или месяцев.

Игорь машинально полез в карман брюк и вытащил всё тот же отцовский секундомер. Теперь на обратной стороне было выгравировано: «Время лечит, но некоторые раны остаются».

— А мой отец? — но Ковалёва перебила его.

— Подполковник Седов умер от инфаркта в 2012-м. Это по официальной версии, но есть нюансы.

— Прошу прощения, а «Омега»?

Ковалёва молча подвела его к панорамному окну. То, что Игорь увидел, заставило его сердце бешено забиться. Где-то там, за высокотехнологичным периметром комплекса, раскинулся процветающий наукоград «Прогресс-13»! Об этом извещал огромный анимированный баннер. Это было то самое место, которое в его воспоминаниях было лишь скоплением полуразрушенных бараков и ржавых заборов. Теперь это был ультрасовременный городок: Центральная площадь с прозрачным куполом, под которым цвели экзотические растения — те самые, что когда-то росли только в закрытой оранжерее комплекса. Жилые кварталы с домами из самовосстанавливающегося стекла, их фасады меняли цвет в зависимости от температуры. Далее виднелась промзона, где дроны доставляли грузы между лабораторными корпусами.

И самое невероятное — обычные люди. Дети с голографическими планшетами, парочки в кафе с видом на озеро, пенсионеры, кормящие лебедей-роботов в искусственном пруду.

— Но как… — Игорь прижал ладонь к холодному стеклу, рассматривая удивительные изменения. — Это же было мёртвой зоной, аномалией!

— Мы научились использовать то, что нашли, — Вера включила сенсорный экран на стекле. Карта города покрылась мерцающими точками. — Каждая аномалия стала источником энергии. Каждый артефакт — технологическим прорывом.

Она провела пальцем, увеличивая изображение. На месте того самого чёрного озера теперь сияла станция квантовой энергетики в форме семилучевой звезды.

— «Омега» рассеяна, но не исчезла. Она в фундаменте каждого здания, в каждом чипе, в… — Вера замолчала, заметив тень расстройства на лице Игоря. — Да, мы построили рай на костях монстра. Но разве не ради этого всё начиналось?

В дверях появилась женщина. Игорь узнал её сразу же, даже спустя десять лет. Это стояла Елена Миронова в белом халате, теперь уже доктор наук, о чём сообщал её голографический бейдж. Её руки, некогда покрытые кристаллами, теперь выглядели совершенно обычными… если не считать лёгкого голубоватого свечения под кожей при определённом угле освещения.

— Коллега Ковалёва сказала, что у нас гость из… — её голос оборвался, когда взгляд упал на Игоря. Что-то мелькнуло в глубине глаз — воспоминание, узнавание? — Простите… Мы знакомы?

Игорь сжал секундомер, ощущая, как металл впивается в ладонь.

— Кажется, да. В другой жизни.

За окном, над куполом энергостанции, сгущались странные облака. Они складывались в узор, который Игорь знал слишком хорошо — семь точек, соединённых линиями. Город жил. «Омега» спала. Но сны монстров, как известно, иногда сбываются…



Дождь стучал по куполу лабораторного комплекса, словно пытался передать зашифрованное послание. Каждая капля, разбиваясь о прозрачный поликарбонат, оставляла на мгновение мокрый след, напоминающий цифры — 18…47…18…47…

Игорь сидел в кресле из чернёного дуба, а его пальцы непроизвольно скользили по резному подлокотнику, где чья-то заботливая рука вырезала инициалы «А.С.» — Алексей Седов. Кабинет директора сохранил отцовскую строгость, но теперь дышало в нём что-то чужое. Игорь с интересом рассматривал стеклянную столешницу с вмонтированным сенсорным экраном, где пульсировали голограммы неотвеченных сообщений. Слева от него лежала аккуратная стопка папок с красными грифами «ХРОНОС. ТОЛЬКО ДЛЯ РУКОВОДИТЕЛЯ». А справа — древний артефакт: старый латунный штатив от микроскопа, переделанный в подставку для ручек.

Дмитрий, его младший брат, теперь занимавший это кресло, смотрел на него с тем же изучающим взглядом, что и отец двадцать лет назад. Только в глазах Дмитрия не было отцовской жёсткости — одна усталость.

— Ты выглядишь… — Дмитрий сделал паузу, подбирая слова. — Точно как на последних фото отца. Перед тем как…

Он провёл рукой над сенсорной панелью. Стена ожила, показав голографическую карту региона. Семь точек пульсировали алым, соединяясь в зловещий узор.

— Знакомо? — поинтересовался брат. — Эти аномалии активизировались в прошлом месяце. Все в одно и то же время — 18:47.

Игорь встал, подойдя к карте. Надпись в углу гласила: «Проект ЭПИЛОГ. Мониторинг». Рядом висел портрет отца в парадной форме подполковника — тот самый, что делали к его последнему юбилею. На погонах — новые звёзды, которых Седов не видел при жизни.

— Ты говорил что-то про подстроенный инфаркт, — напомнил Игорь брату, ощущая, как секундомер в кармане начинает теплеть. Дмитрий тяжело вздохнул, доставая из сейфа чёрную папку с серебряной надписью: «Дело Седова А.С. 2012».

— Официально — смерть от острой сердечной недостаточности. Но… — Он положил папку на стол. — Вскрытие показало микроскопические кристаллы в миокарде. Такие же, как у Лены Мироновой когда-то.

На экране появилась запись с камер наблюдения. Дата — 12.12.2012. Кабинет отца в оренбургской квартире. Подполковник Седов сидит за столом, перед ним — старый полевой журнал. Вдруг тень в углу комнаты шевелится. Человек с лицом Игоря (но движения чужие, угловатые) подходит к стене, касается чего-то…

— Это не я, — прошептал Игорь. — Я бы никогда…

Кадр: отец хватается за грудь, падает. Затем — искажение изображения, будто кто-то перезаписал фрагмент.

— Подмена, — Дмитрий запустил другой файл. — Настоящая запись продолжается.

Новые кадры. Отец приходит в себя. Его рука, дрожа, достаёт из кармана секундомер (брат-близнец того, что сейчас сжимал в кулаке Игорь). Подполковник что-то настраивает, затем… подходит к зеркалу в прихожей. Поверхность стекла колышется, как вода. Шаг. Ещё шаг. Он растворяется в отражении.

— А тело в гробу? — Голос Игоря звучал хрипло от вспыхнувшей надежды.

— Биоманекен с кристаллической матрицей, — Дмитрий достал из папки фотографию похорон. — Я не приехал, потому что уже знал правду. Он оставил инструкции.

На столе между ними секундомер Игоря вдруг щёлкнул. Стрелки замерли на 18:47. На обратной стороне проступила надпись: «Когда время остановится — найди меня у сердца».

Тишина после щелчка секундомера повисла плотной пеленой. Игорь поднял глаза от прибора к карте — все семь аномальных зон теперь пульсировали в унисон, образуя идеальную геометрическую фигуру.

— Это… — Дмитрий вскочил, смахнув голографические уведомления. — Такого ещё не было. Они синхронизировались!

Игорь ощутил знакомое покалывание в пальцах, держащих секундомер. Металл стал тёплым, почти живым.

— У сердца… — Пробормотал он, вспоминая ту первую петлю, когда они с Верой и Леной только начинали раскручивать этот клубок. — Отец говорил что-то про «сердце системы».

Дмитрий провёл пальцем по экрану, увеличивая изображение центральной точки на карте.

— Вот! Наша тепловая электростанция «Пульс». Построена в 2018 на месте…

— Чёрного озера, — закончил за него Игорь. — Там было сердце «Омеги».

На экране внезапно замигал тревожный сигнал. Температура в центре станции резко упала до минус сорока по Цельсию, хотя системы показывали штатный режим работы.

— Это же… квантовый парадокс, — прошептал Дмитрий, рассматривая изображение. — Как в томском бункере перед…

Он не успел договорить. Стеклянная столешница стола вдруг покрылась инеем, образуя знакомый узор — семь точек. В воздухе запахло озоном и… лавандой. Тем самым странным запахом из кабинета Лены. А из скрытых динамиков раздался голос, от которого у Игоря похолодела спина:

— Сынок… Ты, наконец, нашёл меня.

Голос подполковника Седова. Но не запись — живой, настоящий, идущий как будто из самого воздуха. Дмитрий схватился за край стола, его пальцы побелели.

— Папа — это ты?..

Секундомер в руке Игоря вдруг взорвался ослепительным голубым светом. На стене, где висел портрет подполковника, изображение начало меняться. Парадный мундир расплывался, превращаясь в полевую форму. На груди проступили кристаллические узоры, идентичные тем, что когда-то были у Лены.

— Он не просто ушёл, — прошептал Игорь, следя за метаморфозами. — Он стал частью системы. Якорем.

Голос отца снова зазвучал, теперь с оттенком боли:

— Найди меня до 18:47. Иначе кольцо замкнётся навсегда.

Внезапно все экраны погасли на секунду, как и освещение в кабинете. А когда свет вернулся, портрет снова был обычным. Только теперь в углу картины чётко виднелась дата: 18.47.

Дмитрий тяжело дышал, глядя на старшего брата:

— Станция «Пульс». Там ответы. Но… Ты должен взять Лену и Веру, как в тот раз.

Игорь перевернул секундомер. Надпись теперь продолжалась: «Когда время остановится — найди меня у сердца. Приведи наших девочек».

За окном кабинета Дмитрия, над станцией «Пульс», сгущались странные облака. Они складывались в лицо — молодого Алексея Седова, каким он был в 1986 году. В день, когда всё началось…


… Стеклянный лифт стремительно опускался к подземному терминалу. Игорь стоял, прижав ладонь к холодному стеклу, наблюдая, как мелькают уровни комплекса. В отражении он видел Лену и Веру — обе молчали, каждая переваривала услышанное.

— Три минуты до 18:47, — голос Веры прозвучал механически. Она держала в руках модернизированный детектор, экран которого заливали помехи. — Температура на станции продолжает падать. Минус пятьдесят три и…

Прибор издал тревожный писк.

— Что? — обернулась Лена.

— Массивный выброс тахионов. Это… — Вера подняла бледное лицо. — Кто-то активно манипулирует временем прямо сейчас.

Лифт плавно остановился. Двери открылись, впуская ледяной воздух из помещения. Перед ними протянулся длинный коридор с арочным сводом, освещённый голубоватыми панелями. На стенах просматривались едва заметные кристаллические прожилки.

«Как в старом комплексе», — подумал Игорь. Они ступили вперёд. С каждым шагом для людей воздух становился гуще, словно наполняясь невидимой взвесью. Кристаллы в стенах начинали пульсировать в такт их шагам. Тени удлинялись неестественным образом, отставая от движений людей. Внезапно Лена остановилась и, схватившись за голову, удивлённо произнесла:

— Я… помню этот коридор. Только тогда… — Её глаза расширились. — Тогда мы бежали по нему в обратную сторону!

Вера провела рукой по стене, где кристаллы образовывали знакомый узор из семи точек:

— Временная петля. Мы идём тем же путём, что и четырнадцать лет назад. Только в обратном направлении.

В конце длинного коридора мерцал свет. Они ускорили шаг, выйдя в круглый зал с куполообразным потолком. В центре — установка, напоминающая гигантский кристаллический цветок. А перед ней…

— Отец, — невольно вырвалось у Игоря.

Фигура в военной форме повернулась. Подполковник Седов выглядел точно так же, как в день своей «смерти». Только глаза… Глаза были полностью голубыми, без зрачков, светящимися изнутри.

— Вы опоздали, — произнёс он с укором, и его голос звучал странно объёмно, будто доносился со всех сторон сразу. — Она уже проснулась.

Установка за его спиной ожила, лепестки кристаллов начали раскрываться, а в образовавшемся проёме виднелся… ребёнок. Девочка лет семи-восьми в белом платье. Та самая, из старых фотографий. Она сидела, обхватив колени, а вокруг неё витали клубы голубоватого тумана.

— Альфа? — прошептала Лена, и в её голосе прозвучало что-то кроме ужаса — узнавание. Девочка подняла голову. Её лицо было неестественно симметричным, словно выточенным из мрамора. Глаза — два бездонных чёрных вихря.

— Вы разбили меня на части, — сказала она, и это был не детский голос, а нечто древнее, многоголосое. — Но я собралась снова. По нитям времени. По следам памяти.

Подполковник Седов сделал шаг вперёд, его кристаллические глаза вспыхнули ярче:

— Ты ошиблась. Мы не разрушали тебя. Мы дали тебе форму, имя и возможность стать чем-то большим.

Девочка-Омега наклонила голову, как бы рассматривая его. Внезапно её лицо исказилось, превратившись на мгновение в точную копию Мироновой в детстве, затем — Веры, потом и самого Игоря.

— Я хочу домой, — жалостливо произнесло создание, и теперь в его голосе слышалась чистая детская обида. — Верните меня к зеркалу.

Игорь почувствовал, как секундомер в его руке нагрелся докрасна. Взглянув на циферблат, он увидел, как стрелки начали обратный отсчёт: 18:46… 18:45… 18:44…

— Что происходит? — выкрикнула Вера, но голос Ковалёвой потонул в нарастающем гуле. Купол над ними треснул, открыв… не небо, а бесконечную зеркальную плоскость, в которой отражались бесчисленные версии их самих. Подполковник Седов повернулся к ним, и его полевая форма начала распадаться на светящиеся частицы:

— Последний шанс. Вы должны решить — уничтожить её или… — голос отца оборвался. Омега встала, и в этот момент вскрикнула Елена. Все увидели, что по её коже побежали знакомые кристаллические узоры. Вера же молча схватилась за голову, а из её носа хлынула кровь. Игорь с нарастающим ужасом ощутил, как секундомер буквально вплавляется в его ладонь.

— Выбирайте! — крикнул исчезающий образ подполковника. — Она станет тем, во что вы поверите!

А секундомер продолжал отсчитывать обратное время: 18:40… 18:39… 18:38…

Лена содрогалась на коленях, её тело выгибалось в неестественной судороге. По коже, будто живые щупальца, расползались голубые прожилки — сначала тонкие, как паутина, затем плотнее, сливаясь в те самые кристаллические пластины, что когда-то покрывали её тело словно доспехи. Игорь попытался шагнуть к Мироновой, но ноги не слушались — будто само пространство стало вязким, сопротивляясь каждому движению.

«Неужели она снова становится проводником? — пронеслось в его голове. — Или это Омега переписывает её, как когда-то?»

— Не трогай меня! — болезненно выкрикнула Елена сквозь сжатые зубы. Её голос звучал надтреснуто, с металлическим отзвуком, которого раньше не было. Вера, стиснув зубы от боли, поползла в это время к своим приборам. Кровь капала из её носа на экран детектора, но цифры всё ещё читались: «Квантовая синхронизация: 98%… 99%…»

— Она не покрывается кристаллами! — Вера закричала, с трудом поднимая голову. — Они возвращаются! Потому что… — Ковалёва не успела договорить. Омега подняла свою маленькую детскую руку, но её пальцы вдруг вытянулись, став тонкими и острыми, как стеклянные иглы.

— Я собираю свои части, — произнесла она, и теперь её голос звучал так же, как у Лены, только… старше. Холоднее. — Ты носила их в себе, даже не зная.

Лена вскрикнула, когда кристаллы на её руках вспыхнули — не голубым, а чёрным светом, как трещины в реальности, но зато Седов смог двинуться с места. Он рванулся вперёд, но не к Лене, а к Омеге.

Если она забирает кристаллы… значит, они ей нужны. А если нужны — значит, это её слабость. Секундомер в его руке горел, прожигая кожу, но боль лишь проясняла мысли.

— Ты не хочешь домой, — сказал он, останавливаясь в шаге от девочки. — Ты хочешь стать домом.

Омега замерла. На мгновение её глаза — эти бездонные чёрные вихри — дрогнули.

— А разве это не одно и то же? — прошептала девочка, и вдруг её черты поплыли, превращаясь в точную копию Лены. За спиной Игоря раздался странный хруст, это Миронова поднималась на ноги. Но это была уже не та Лена. Её глаза сияли тем же голубым светом, что и у подполковника Седова.

— Она права, — слишком спокойно произнесла Миронова. — Мы всегда были лишь частью её.

Секундомер в руке Игоря взорвался светом. Он посмотрел на него, фиксируя время — 18:30. У них оставалось всего семнадцать минут…

Лена стояла между ними — одна рука протянута к Омеге, другая сжата в кулак так, что кристаллы трескались, осыпаясь голубыми осколками. Её глаза, светящиеся неестественным светом, метались от Игоря к девочке-фантому, будто она видела что-то за пределами этой реальности.

«Она не перешла на их сторону, — пронеслась в голове Седова догадка. — Она застряла между».

— Лена! — его голос прозвучал резко, как выстрел в тишине. — Ты же помнишь, что было в бункере? Помнишь, как кристаллы жгли твою кожу?

Её веки дрогнули. На мгновение в глазах появилось что-то человеческое — боль, страх. Но затем голос Омеги, звучащий теперь из уст Лены, перекрыл всё:

— Боль — это цена целостности. Ты сам знаешь, Игорь. Женские пальцы сжали кристалл на груди, и чёрные прожилки поползли по голубым, создавая жутковатый узор. — Мы все платим за память.

Вера подползла к стене, оставляя кровавый след. Её прибор показывал безумные цифры: «Квантовая запутанность: 100%. Состояние: необратимое».

— Она не заложница, — хрипло прошептала Вера. — Она… добровольно соединяется. Кровь пузырилась у Ковалёвой на губах. — Лена всегда знала. Эти кристаллы… они не просто так вернулись.

Игорь посмотрел на Лену — настоящую Лену, которая где-то там, под слоями чужого сознания, всё ещё боролась. Её левая рука (человеческая, ещё не тронутая кристаллами) судорожно сжимала и разжимала пальцы — старый сигнал, который они использовали в первых миссиях: «Три сжатия — я в опасности. Два — верь мне». Пальцы Лены сжались трижды. Затем дважды. Седов ощутил, как секундомер в его ладони пульсирует в такт этим сигналам.

— Она жертвует собой, — понял он, произнося это вслух. — Чтобы вести нас изнутри.

Омега вдруг резко повернула голову к Лене, как бы улавливая этот тихий диалог. Её детские черты исказились яростью:

— Ты предательница! Мы могли быть целыми!

Лена (нет, уже не совсем Лена) улыбнулась той улыбкой, что бывает у людей, идущих на верную смерть:

— Я и так цельная. Просто… не твоя.

Секундомер показал 18:35…