2045 поколение растаявших льдин. Ч 25 Платье

Всё происходящее — ВЫМЫСЕЛ, и все совпадения абсолютно случайны.

Это двадцать пятая часть книги. Читайте предыдущие части, опубликованные на Прозе.Ру в сборнике «2045: поколение растаявших льдин».

Trigger warning: в книге упоминается зависимость от просмотра порнографии. Если вы или ваши близкие столкнулись с такой проблемой либо же с другим зависимым поведением — вы можете посещать встречи Смарт Рекавери для людей с зависимым поведением и их родственников. Напишите на этот адрес электронной почты, чтобы получить ссылку на встречу smartrecoveryinrussian@gmail.com

***

Даже у очень богатых людей всегда есть множество забот. Стодвадцатилетняя Валентина Кларовна не исключение из правил. Чтобы поддерживать здоровье в норме в столь почтенном возрасте, она постоянно следит за гигиеной и регулярно занимается уборкой в своём жилище.

После рутинных утренних процедур по чистке зубов с помощью ирригатора Валентина Кларовна умывала лицо пенкой, а затем наносила увлажняющий крем с витаминами.

Затем она выпивала несколько стаканов воды комнатной температуры и садилась за комп, чтобы выполнить наиболее срочные дела.

Первым делом Валентина Кларовна связалась с Марфой Силантьевной: «Приветствую, можешь ли ты «пробить» человека? Я сделала несколько его фотографий — посмотри, пожалуйста, кто это такой. Всех благ».

Фотографий было много, они долго грузились. На них был запечатлён со всех ракурсов один и тот же человек, и детализация поражала, позволяя разглядеть всё до единой морщинки и волосинки на лице.

Марфа Силантьевна была онлайн.

Валентина Кларовна отправила сообщение и пошла в туалет. Во время мытья рук антибактериальным мылом она услышала телефонный звонок. «Удивительное дело! Марфа Силантьевна очень редко перезванивает, предпочитая общаться текстом».

— Алло, приветствую. Что случилось?
— Этот человек — информатор Корпорации. Инфа сто процентов. Как ты на него вышла?

Валентина Кларовна замялась. Ей не хотелось рассказывать Марфе Силантьевне все подробности дела.

Марфа Силантьевна не стала расспрашивать:

— Ладно. Я чувствую, что ты не хочешь вдаваться в подробности вашего знакомства. У этого человека дивная история.
— Рассказывай.
— Когда запретили музыкальные инструменты, то от этого пострадали верующие люди. Во многих религиях используется музыка.
— Понимаю.
— Этот человек был членом «Сознания Кришны». Они любили петь и музицировать на улицах, танцевали и водили хороводы, наряжались в разноцветные сари, раздавали бесплатную вегетарианскую еду.
— Звучит неплохо.
— После запрета музыкальных инструментов многие общины, желая быть законопослушными, стали танцевать и водить хороводы под нейросетевую музыку. Сняли несколько фильмов на тему «Кришна и нейросети». Но некоторые верующие собирались подпольно и всё-таки играли на музыкальных инструментах. Так вот, этот человек сдавал единоверцев Единой Нейросетевой Корпорации.
— Жуткая история, реально.
— Он приходил на тайные собрания, где использовали музыкальные инструменты. Причём мудрёные: фисгармонь, к примеру. А затем отправлял в Корпорацию пароли и явки. Из-за него многие оказались в тюрьме. Его исключили из «Сознания Кришны». И руководство общин приняло решение полностью отказаться от игры на музыкальных инструментах, чтобы избежать подобных ситуаций.
— Разумное решение.
— Это ещё не конец истории. Этот человек — профессиональный доносчик. Он постоянно пишет кляузы, помогая Единой Нейросетевой Корпорации выслеживать всех, кто им не нравится. Опасный человек. Беги от него, умоляю.
— Хорошо.
— Его имя регулярно «светится» в базе покупателей в магазине вегетарианских товаров. Куда я совсем недавно приходила, чтобы купить консервы для своего бункера.
— Понятно. Спасибо тебе огромное.
— Обращайся. Ты ведь знаешь, что я сижу на форумах со слитыми персональными данными. И это… Пожалуйста, береги себя. Чувствую себя немного по-дурацки, когда даю подобные советы человеку в возрасте ста двадцати лет. Но всё равно… Человек, фотографии которого ты мне скинула, может причинить немало бед.
— Я это учту. Берегу себя как могу. Знаешь как говорят? «Волков бояться — в лес не ходить».
— До связи.
— Пока.

Валентина Кларовна и Марфа Силантьевна не были подругами, но Валентина Кларовна периодически обращалась к Марфе Силантьевне за помощью.

«Нейросетевая бабка» крайне осторожно разговаривала, поскольку боялась сболтнуть лишнего. Небрежное слово могло помешать грандиозной задумке по изменению мира.

Валентина Кларовна позвонила Оюшминальду по внутреннему телефону жароубежища:

— Привет, милый. У нас проблемы. Надо спешить. Действуем согласно плану, но в ускоренном темпе. Хорошо?
— Понял. Принял.
— Если есть свободное время, то приходи ко мне.
— Хорошо.

Оюшминальд пришёл к Валентине Кларовне через пятнадцать минут. Они сели вдвоём на диван и начали общаться:

— Корпорация у нас на хвосте.
— Ты уверена?
— Да. Назначай встречу и как можно скорее. Но уже в другом месте. Я всё подготовлю.

Оюшминальд взмолился:

— Я смогу сам поучаствовать в записи? Очень хочу поиграть…
— На этот раз можно. Но придётся изменить внешность.
— А зачем? Человек, с которым мне предстоит встречаться, незрячий. Он играет на флейте.

Валентина Кларовна возразила:

— Во-первых, Корпорация может использовать для своих целей любого человека, и зрячего, и незрячего. Кого угодно. Их изобретательности нет предела. Во-вторых, тебя увидят другие люди.
— Окей. Понял. Что мы будем делать?
— Запишем флейту. Потом, может быть, ещё один инструмент. На этом твоя роль будет завершена…

Валентина Кларовна тихонечко захихикала:

— В какой-то момент я попрошу тебя включить новости. Ты включишь новости, откроешь попкорн и начнёшь хрустеть…
— Жучиный попкорн?
— Какой угодно.

Валентина Кларовна потрепала за щёку Оюшминальда, и они начали целоваться и обниматься.

***

Роджер не помнил как добрался домой. Его тело было покрыто слоем липкого пота с необычайно неприятным запахом. Всё, чего он желал — оказаться в безопасности.

Была середина ночи, и Махмуд безмятежно спал. Роджер не хотел будить своего соседа, ведь они вдвоём жили в крошечной квартире-суперстудии. Поэтому американец максимально тихо добрался до своего спального места и лёг прямо в одежде.

Всю ночь Роджеру снились одновременно приятные и жуткие сны. Милая рыжеволосая девушка, которая «застукала» незадачливого жителя США за кражей денег из банкомата мусульманского банка, явилась ему во сне.

«Почему твой план настолько дурацкий? Кража денег с помощью банкоматных скиммеров — это технологии ранних нулевых, если не девяностых. Прогресс не стоит на месте. Особенно в такой сфере как мошенничество. Либо шагай в ногу со временем: научись красть деньги как в 2045 году, а не в 1999. Либо вообще не берись за это! Устраивайся на работу в «Макдональдс» и зарабатывай честным трудом. Мой полы, носи подносы, выучи фразу «свободная касса».

Роджер проснулся с больной головой. Первым делом после пробуждения он посмотрел время на телефоне. Часы показывали полдень. Шумел кондиционер, крутился вентилятор. Махмуда не было дома. «Мой сосед устроился на работу — и ему хорошо, и мне хорошо».

Первым делом незадачливый мошенник решил связаться с Напарником, но потерпел неудачу. Нейросетевой робот-полицейский RXM-518 не отвечал ни на звонки, ни на сообщения. «Что за подлость! Почему он покинул меня в столь важный момент? Ведь ему ничего не стоило подойти к девушке и сказать, что он из полиции, а я сотрудник банка. Скорее всего, она поверила бы, развернулась и ушла».

После нескольких неудачных попыток дозвониться до Напарника Роджер плюнул на это дело. Он зашёл на сайт, где продавались билеты на подводные лодки и начал судорожно смотреть доступные билеты на ближайшие дни.

Но цены кусались. «В прошлый раз я плыл из Анкориджа в Нуук, где побывал на заседании Великой Цели и смог лично пообщаться с Вождём (и сфотографироваться в обнимку). Мне удалось купить билет в Египет по большой скидке, которая бывает очень редко. Теперь билеты невероятно дорогие, а прямых рейсов в Анкоридж нет. Придётся делать пересадки! Причём одна пересадка — это в самом лучшем случае. То ли три пересадки, то ли четыре! К счастью, у меня паспорт США, а то пришлось бы ещё и визы делать в этих всех государствах!»

Мысли Роджера прыгали по-кроличьи в голове. Он испытывал панику и ужас. Просидев примерно полчаса на сайте с билетами, он понял, что хочет пить. Встав, он налил себе воды. Присмотревшись, он понял, что пьёт из детского пластмассового стаканчика с нарисованными танцующими слонами.

«Что же мне делать?» — подумал Роджер, ведь бездействие и промедление могли обернуться весьма плачевно. Подумав ещё несколько минут, Роджер залез в кошелёк и стал пересчитывать деньги.

«У меня не так-то уж и много денег. А если я куплю билет в Анкоридж на ближайший рейс, то попросту сведу на нет все цели нашей операции. Ведь мы должны были украсть деньги у мусульман. Чтобы они стали беднее, а мы богаче. Но всего лишь одна ошибка — и всё летит в пропасть».

Закрыв сайт по продаже билетов на подводные лодки, Роджер решил связаться с кем-нибудь из Великой Цели, чтобы сообщить о проблеме.

«Ну почему! Сообщать о собственном провале в тот момент, когда на тебя возлагали большие надежды, невероятно сложно и обидно. Но умение признавать свои ошибки — это отличительная особенность белой расы, которая делает нас лучше остальных».

Роджер зашёл в приложение для зашифрованной связи и начал пытаться дозвониться до агентов Великой Цели. Позвонив одному из них, он не получил ответа, но решил продолжить обзванивать всех, до кого мог дотянуться. «После собрания Великой Цели в Нууке все разъехались кто куда. Каждый получил своё задание. Мы все находимся в разных часовых поясах, кто-то наверняка спит. Ничего страшного».

Четыре звонка — и все без ответа.

Роджер разозлился и позвонил самому Вождю.

— Аве Цезарь! Роджер, как дела твои?

Голос Вождя был приятным и обволакивающим. Он успокаивал раздёрганного Роджера, чьё тело скукоживалось от паники и было покрыто вонючим слоем липкого кислого пота.

— Аве Цезарь! Всё плохо! У меня проблемы! Я приехал к «Тензор Моллу» и начал ковыряться в банкомате… В этот момент подошла девушка и вычислила меня! Она стала ругаться и обещала сообщить в полицию о произошедшем!
— Какой ужас, Роджер! Сочувствую. Я собирался ложиться спать и думал о тебе. Как же хорошо, что я не заснул…
— Это ещё не всё! Мой напарник убежал! Он оставил меня наедине с незнакомкой, которая угрожала полицией! И на звонки не отвечает!
— Серьёзно?
— Серьёзнее некуда! Я не стал бы врать о подобном! Ведь до этого момента всё было нормально. Напарник помогал мне. Давал денег на транспорт, прикрывал меня. Всё было чисто. Но стоило замаячить опасности на горизонте — напарника ветром сдуло.
— Не делай поспешных выводов. Пока мы не выясним обстоятельства случившегося, будем считать, что про напарника ничего не известно. Ты ведь не знаешь, куда он поехал и чем занимается.
— Мне страшно! Меня бросили!
— Роджер! Я уже очень стар. Мне не хотелось бы лечь в могилу со знанием того, что мы проиграли. Что какая-то незнакомая девушка отправила агента Великой Цели в египетскую тюрьму жевать лепёшки. Пожалуйста, не паникуй. Сделай глубокий вдох…
— АААААА!
— Постарайся успокоиться. Паника никому ещё не помогла. Я не брошу тебя и не дам в обиду. Мы отправили тебя на опасное задание — значит на нас лежит ответственность за твою жизнь. Мы сейчас закончим разговаривать, и я лично помогу тебе выбраться из Египта целым и невредимым.
— Хорошо! Аве Цезарь!
— Аве Цезарь!

Роджер повесил трубку. Разговор с самим Вождём вселил в него уверенность. Положив телефон, он отправился в душ, чтобы помыться.

Душ в квартире-суперстудии, принадлежащей Милене Ириновне, был невероятно крошечным и неудобным. Между душем и остальной квартирой была самодельная перегородка из пластиковых пакетов.

Скорчившись под струями, Роджер начал плакать. «Ну почему всё так вышло? Во-первых, наш план не такой-то уж и успешный. Мы думали, что сможем украсть кучу денег. Но я тщательно вёл статистику. Денег мы смогли украсть не так-то уж и много. «Фитюльки» оказались ненадёжными: часто «глючили», теряли связь, выходили из строя. С деньгами у мусульман не густо. Некоторые «фитюльки» работали исправно, но крали смешные суммы, ради которых не стоило затеваться. Банкомат около «Тензор Молла» был самым «жирным», и я возлагал на него большие надежды. Во-вторых, куда-то делся мой напарник. Вождь прав: пока что мы ничего не знаем. Почему он так поступил? В лучшем случае выяснится, что мой напарник «заметал следы», чтобы нас обоих не «замели». Может быть, что нас обоих ждёт наказание. Египетская тюрьма для меня, а для него — что для него? Если человек совершает преступление, то садится в тюрьму, а если робот? Что с ним делают? Кладут под пресс? Это равносильно смертной казни, которая отменена в большинстве стран мира. Ему сотрут память? Это тоже равносильно смертной казни, потому что «личность» погибнет, останется только металлическая оболочка. В самом-пресамом худшем случае напарник оговорит меня, чтобы спасти себя. Скажет, что это я во всём виноват, а он случайно оказался около «Тензор Молла».

После душа Роджер вытерся полотенцем, затем вытер шваброй лужи, оказавшиеся на полу. Давно немытая швабра начала вонять, и толку от подобной уборки было не особенно-то много. А палка от швабры начала облезать. Поставив швабру на место, Роджер обнаружил, что посадил занозу в ладонь. «Ну что за невезение!»

Выйдя из душа, Роджер начал искать чистую одежду. Выяснилось, что они с Махмудом давно не стирались. Чистых вещей поблизости не попадалось. Роджер был абсолютно голым, что нервировало и смущало его. Вид собственного худощавого обнажённого тела нисколечки не придавал уверенности.

Поставив табуретку к шкафу и забравшись на самые высокие полки, Роджер нашёл на одной из них хлопковое розовое платьице. «Далеко не в первый раз я надеваю одежду Милены Ириновны. И вот теперь пришёл черёд розовых платьев».

Роджер надел розовое платье и слез с табуретки. «Не знаю даже, куда мне метнуться. Завести стирку прямо сейчас? А может поесть что-нибудь?» — к счастью, в стенохолодильнике нашёлся позавчерашний фалафель, а в шкафу завалялась банка консервированной фасоли. Довольный Роджер достал растворимый кузнечиковый напиток из банки и залил кипятком из стеночайника.

Вкус кузнечикового напитка оказался невероятно притягательным, а заменитель сахара позволил сгладить невкусность позавчерашнего фалафеля и явный избыток специй в банке с консервированной фасолью. Завершив трапезу, Роджер почувствовал боль в животе. «Ну что это такое!»

Роджер лёг на кровать и прижал ноги к животу, скривившись от боли. Избыток бобовых в рационе способствовал газообразованию в кишечнике. Именно это и ощутил незадачливый американец. Посрамлённый, он лежал клубочком на матрасе, одетый в розовое платьице, и слёзы навернулись на его глаза.

«Ну почему я такой никчёмный!» — под аккомпанемент мысленного самобичевания в животе Роджера разгорался настоящий «ураган». Зажмурив глаза от боли, он начал судорожно вспоминать, есть ли в стенохолодильнике хотя бы какие-то лекарства.

Оглянувшись по сторонам, Роджер увидел кувшин с водой, который стоял рядом с ним и был в зоне досягаемости. Подвинув кувшин, Роджер начал жадно пить глоток за глотком. Опустошив примерно треть, Роджер почувствовал бурление и движение внутри себя. Громко пукнув, он почувствовал, что юбочка платья пошевелилась от струи выпущенных газов.

Ему полегчало. Он продолжил пить воду из кувшина. Приблизительно через полчаса боль в животе отступила. Одновременно с этим произошло и другое событие: зазвонил телефон.

На связи был сам Вождь. Звонок от него воспринимался как крайняя степень воодушевления. Уверенный голос звучал чётко:

— Тебе несказанным образом повезло. Слушай сюда…

Роджер выслушал все указания Вождя, после чего незамедлительно начал собирать вещи.

***

В столовой на озере Саван стояли длинные столы. Все сотрудники предприятия приходили туда, чтобы завтракать, ужинать или обедать.

Обедали за длинными столами, на которых стояли перечницы и солонки, традиционная для Египта подставка с кетчупом и острым соусом, кувшины с питьевой водой.

В небольшом отдалении от обеденных столов были столики с едой: можно было выбрать из нескольких блюд. Обычно давали два-три гарнира и два-три основных блюда.

Каждый из новых сотрудников записывал в специальную тетрадку свои пищевые предпочтения (кто что ест, кто что не ест), и специально обученный сотрудник составлял меню.

Обычно на кухне работали Дездемона и Офелия — дочери Гагика. Их обязанностью была раздача пищи и поддержание в столовой порядка. У них было несколько помощников, которые выполняли разные рутинные операции.

Совсем недавно всё поменялось. Главный владелец бизнеса собрал вещи и уехал. Незадолго до этого превратил свой бизнес в кооператив. Каждый из работников озера Саван получил по пакету акций. Акции выдавали сотрудникам, членам их семей, некоторым постоянным клиентам.

Теперь все сотрудники превратились в акционеров. Вместо зарплаты они стали получать прибыль с акций. Поначалу это казалось непривычным, но все быстро разобрались с новой системой.

Милена Ириновна получала деньги не только за свои акции, но и за акции своего сына Абдуллы, который находился на лечении в интернате для детей с «расстройством потребления контента». Её материальное положение улучшилось, но работа стала труднее.

Ей приходилось посещать собрания акционеров, где все владельцы акций (в весьма напряжённой манере) обсуждали разные проекты. Кто-то требовал увеличить количество кур и яиц, а кому-то хотелось выращивать овощи и грибы. Таких вопросов было миллион, и все спорили даже по поводу цвета лавочек на аллеях.

Процесс демократического принятия решений всегда более нудный и долгий, чем принятие решений единолично. Но коллектив, принимающий решения после бурного обсуждения, доволен собой и удовлетворён своей жизнью.

Раз за разом Милена Ириновна получала из интерната хорошие новости. Абдулла чувствовал себя неплохо, нашёл себе подругу по имени Анжела, учился считать и читать, занимался физкультурой и возился с растениями в оранжерее.

Милена Ириновна регулярно посещала сына в интернате. И каждый раз благодарила судьбу за такую возможность.

Жизнь Милены изменилась к лучшему несколько раз подряд. Во-первых, она смогла устроить Абдуллу в интернат, где с ним занимались воспитатели, педагоги и врачи. Во-вторых, она ушла со старой работы и нашла работу гораздо лучше, а затем и вовсе стала владелицей акций. В-третьих, бывший муж Милены Ириновны образумился и приехал в Египет обратно.

Махмуд (так звали мужа Милены Ириновны) жил в квартире-суперстудии на окраине Новой Хургады. Он поселил в эту квартиру своего попутчика с подводной лодки, который платил арендную плату (и при этом был абсолютно доволен условиями жизни, далёкими от идеальных).

Махмуд регулярно приезжал в интернат и общался с Абдуллой. Но их взаимоотношения были весьма сложными. На момент их первой встречи Абдулла вообще не помнил, что у него есть отец.

Милена Ириновна пришла в столовую с одной-единственной понятной целью: покушать. Мысли витали в облаках, но аппетитный запах супа вернул её с небес на землю.

Дездемона окликнула её:

— Тебе нужна томатная подлива с белой фасолью?
— Да, давай. Только немножечко.

Дездемона начерпала подливу огромным половником и вылила её на картофельное пюре, которое было в тарелке у Милены. Её руки немного дрожали, отчего край тарелки забрызгался красным.

Милена спросила:

— А Офелия где?
— Потом расскажу. Не хочу говорить при всех. Кстати… Ты поддержишь меня на собрании акционеров?
— В чём именно?
— Некоторые люди считают, что запрет на использование телефонов на Саване нужно снять. Что якобы это посетителей отталкивает, которые не привыкли к подобному. А я считаю, что это фишка нашего заведения.

Милена Ириновна немного «зависла», держа в руках тарелку с картофельным пюре и подливой.

— Мне всё равно. Я буду воздерживаться.
— Это важный вопрос. Здесь нет полутонов. Либо телефоны есть, либо их нет.
— Мне комфортнее без телефона.

Дездемона засмеялась:

— Наш человек! Уга-буга!
— Хорошо, Дездемона, я поддержу тебя. Но учти. Это лично мои предпочтения. Мне бывший муж звонит — разговаривать с ним каждый раз неохота. Но будет ли это нравиться посетителям — понятия не имею. Мы должны делать так, чтобы на Саван приезжали отдыхающие. Чтобы они платили нам денежки. Если нам не нравится манная каша, а посетителям нравится, то надо варить манную кашу.
— Поняла… Ешь давай. Хватит стоять.

Милена отправилась есть.


***
Солнце вставало и садилось, двигаясь по небу из стороны в сторону. 

На крыше стеклянного здания в Суэце время будто бы остановилось. Комната, напоминавшая номер в ретро-гостинице, была пристанищем для тех, кому приходилось «самоизолироваться» в 2045 году.

Деревянные панели старомодной кухни скрывали посудомоечную машину. В стенохолодильниках находился воистину огромный запас консервированной еды: порошков и желе, сойлента и плотно запечатанных батончиков, заменителей сахара и усилителей вкуса.

Одновременно с этим маленький нейросетевой робот приезжал через отверстие в стене, напоминавшее кошачью дверцу, и приносил маленький поднос с переперчёной индийской едой.

Суэц, находившийся на берегу Красного моря с древнейших времён, после затопления был фактически построен заново. В строительство вложили невероятные для Египта деньги.

Директор, Инна Инновна и Арина Дарьевна обожали наблюдать за жизнью гламурного мегаполиса: за суетливыми прохожими, за велосипедистами, которые гоняли по велодорожкам, за бесшумным модернизированным трамваем, который двигался туда-сюда по идеально ровным и гладким рельсам.

О происходящем за пределами их жилища постояльцам ничего не было известно.

Директор размышлял. «Интересно, кто же из моих коллег купил фальшивый тест на педофилию? Ведь я лично знаком со всеми работниками интерната. Каждый из этих людей улыбался и кланялся мне. Но кто-то один, получается, врал мне в глаза? Кто же это?»

Арина Дарьевна волновалась. «Мне удалось сообщить в «А1» про то, что я нахожусь в офисе Корпорации. Но большего они не знают. Корпорация написала моим коллегам и родственникам, что я здесь. С одной стороны, девчата из «А1» переживают за меня. С другой стороны, Корпорации лучше ничего не знать про нашу организацию». 

И только Инна Инновна была счастлива больше всех. «Иногда я подхожу и смотрю вниз на свой припаркованный автомобиль. С ним всё в порядке — какое счастье! Эта поездка в Корпорацию принесла мне незапланированный отпуск в красивом месте с бесплатной едой. О чём ещё можно мечтать?»

Развлечением для «сидельцев» была книжная полка. В 2045 году люди отвыкли от бумажных книг: в двадцать первом веке их постепенно вытесняли электронные «погремушки».

Арина Дарьевна искала книгу такую, чтобы написала её женщина. И обнаружила книгу Дины Воробьёвой «Как пережить переезд». Директор смеялся, что Арине Дарьевне необходима психологическая помощь после переезда на крышу.

Инна Инновна обнаружила старинную книгу про бензиновый автомобиль «Жигули», которую читала с невероятным удовольствием. А Директор читал один за одним номера литературного журнала, в котором публиковались стихи, рассказы и небольшие истории.

Директор обожал перелистывать пожелтевшие от времени страницы альманаха и иногда жадно втягивал воздух, принюхиваясь к страницам.

Жизнь шла своим чередом, но очень уж медленно.

***

В Дании наступало утро. Первые лучики солнца пробирались сквозь толщу воды к стенам подводной тюрьмы.

Нильс и Кавихак в очередной раз проснулись в тюремной камере. После заселения Кавихака четвёртым воздуха стало не хватать. В тесном помещении постоянно висел запах носков.

Оба они были на удивление бодрыми. Кавихак по-заговорщицки огляделся по сторонам, а затем начал общаться с сокамерником на инуитском жестовом языке.

«Ты знаешь, что происходит там, наверху?»

«Нет. Откуда же мне знать?»

«Водолазы рассказывают. Война закончилась. Но мир не наступил».

«Что это значит?»

«Церковь Взрывного Металла патрулирует атомными подводными лодками с торпедами всю территорию бывшей «линии боевого соприкосновения». Гренландия и Дания не договорились. Просто появился третий игрок, который сильнее всех остальных. Как школьная драка на перемене, которую разняла учительница».

«Кавихак, все политические новости я узнаю от тебя. До меня доходят письма с вопросами «как дела», «чего тебе купить в тюремном ларьке», «как здоровье». Журнал «В мире дикой природы» с фотографиями леопардов и жирафов. Альманах «Открытия астрономии».

«Помнишь, что говорил Гамлет? «Дания — тюрьма. Причём превосходная, со множеством затворов, темниц и подземелий».

«Ты долго сидишь, раз настолько хорошо освоил тюремную библиотеку».

«А ты хорошо выучил инуитский жестовый язык, раз можешь шутить. У меня есть к тебе дело».

«Какое?»

«Выходи завтра в общий коридор».

«Что это значит?»

«Сам увидишь. Ты со мной? Если нет — тогда молчи и сиди в своей камере дальше».

Сокамерники Нильса и Кавихака внезапно проснулись, и поэтому их диалог был прерван.

***

Денёк выдался особенно жаркий. Лора Мария была одета в униформу работниц подводных лодок. Её пришлось не только примотать к телу охлаждающие костюмы, но и прилепить ко лбу специальную гидрогелевую наклейку.

Отпуск закончился. Она попрощалась с гостеприимными хозяйками виллы, где снимала комнату, бросила последний взгляд на манговые деревья с висевшими на них плодами.

Морской порт Новой Хургады встретил Лору Марию с распростёртыми объятиями. Шумел и пенился морской прибой, кричали чайки. Всюду царила атмосфера суеты: пассажиры возились с чемоданами, торговцы и носильщики предлагали свои услуги на всех языках мира. Мошенники и карманники всех сортов и расцветок хищными взглядами искали «мамонтов» — очередную жертву.

Сотрудники порта и подводных лодок изо всех сил пытались работать. После отпуска работа вызывала необычайную радость. Сначала были длительные приготовления к отправке подводной лодки. Затем прозвучало объявление, и пассажиры хлынули на борт.

Лора Мария проверяла билеты и документы у пассажиров. Её удивление было сильным, когда она увидела уже знакомого пассажира по имени Роджер. Он выглядел понурым, испуганным и помятым.

Роджер пошёл на посадку в числе первых, показал свой билет и паспорт. Его пропустили внутрь. Он прошёл и занял выделенную ему полку, затем лёг и отвернулся к стене.

Лора Мария не ожидала подобной встречи. Она продолжала работать, выполняя привычные обязанности: проверка билетов и документов, помощь пассажирам, сопровождение потерявшихся, ответы на вопросы.

Скоро лодка отправилась. Все пассажиры были на месте, и всё было в порядке.

***

На окраине Новой Хургады стоит двухэтажная вилла, обнесённая огромным забором. На сравнительно небольшой территории растут невысокие, но раскидистые манговые деревья, с которых в пик сезона собирают мягкие спелые плоды с плотной зелёной кожурой и сочной оранжевой мякотью.

Вилла эта находится в собственности организации «А1», чьё новохургадинское отделение состоит всего лишь из четырёх женщин. И занимается эта организация борьбой с порно, зависимостью от которого в 2045 году страдают и взрослые, и дети.

Вот уже несколько дней подряд Арина Дарьевна отправляла тревожные новости — одну за одной.

Сначала она написала следующее: «Существует способ обмануть тест на педофилию. Станислав Анатольевич рассказал об этом Директору, а затем пропал. Родственники не могут его найти. Инна Инновна сообщила об этом Директору, а затем и мне».

Потом Арина Дарьевна написала, что едет в офис Единой Нейросетевой Корпорации в Суэц, чтобы сообщить о произошедшем в Отдел собственной безопасности. По дороге неизвестные пытались запереть её в туалете в придорожном кафе — непонятно, была ли это случайность или же намеренный акт агрессии.

Арина Дарьевна сумела написать сообщение о том, что находится у входа в офис Единой Нейросетевой Корпорации. А затем полностью пропала с радаров: все каналы связи молчали.

Новости от Валентины Кларовны тоже имелись. «Нейросетевая бабка» стабильно соглашалась выполнять различные просьбы «А1». В том числе и не очень законные, связанные с взломом компьютерных систем и получением доступа к данным. Тогда как участницы «А1» взамен расклеивали по Новой Хургаде листовки с непонятными узорами из линий, которые ещё и к тому же каждый раз менялись, а иногда были переливающимися (голографическими).

Валентина Кларовна смогла получить доступ к внутренним системам и камерам наблюдения и выяснить, что в интернатах для детей с расстройствами потребления контента есть так называемый «первый тариф», где несчастных ребятишек вообще никаким образом не пытаются избавить от порнозависимости, а просто включают им «картинки» параллельно с арифметикой, плаванием и играми.

Фарида Азатовна ждала важную гостью с посылкой. Нет, это был не египетский «Амазон», чьи курьеры терялись во времени и пространстве, а нечто более сложное.

В середине двадцатого века человечество открыло для себя дешёвый способ производства сахара, который стали добавлять практически во все продукты для усиления вкуса и снижения стоимости.

В двадцать первом веке люди забили тревогу: обилие сахара в еде крайне негативно сказалось на здоровье человечества. В середине двадцать первого века сахарный диабет стал очень частой болезнью.

Измерение уровня сахара в крови стало повседневностью для миллионов людей. Жизнь с диабетом — это вам не шутки. Но при соблюдении некоторых правил прожить можно и до ста лет.

В дверь постучали, и Фарида Азатовна открыла. На пороге стояла Марфа Силантьевна, с которой ручьём тёк пот.

— Проходи. Иди в душ.

Марфа Силантьевна шаталась от слабости. Вялыми и трясущимися руками она размотала свои охлаждающие костюмы и бросила на пол. Хозяйка дома нагнулась, немножечко кряхтя, подняла их и понесла в морозилку.

Жительницы дома занимались производством конской колбасы: по этой причине и холодильник, и морозильная камера имели исполинские размеры. Убрав охлаждающие костюмы, Фарида Азатовна вышла на улицу. Она убрала велосипед гостьи под навес, чтобы тот не нагрелся от солнца, а затем максимально быстро вернулась в помещение под кондиционеры.

Фарида Азатовна готовила на стол. Примерно через полчаса гостья, замотанная в полотенце, вышла из душа, села на стул, начала есть и пить.

— Ну как? Всё получилось?
— Конечно. Я сделала устройство, о котором ты просила.

На столе лежал глюкометр. Он выглядел совершенно обычным.

— Проверь.

Улыбнувшись, Фарида Азатовна вытащила из кухонного ящика всё необходимое для измерения сахара: тест-полоски, иголки и ручку для прокалывания, спиртовые салфеточки, вату и спирт.

Фарида Азатовна разложила перед собой все эти инструменты на гладкой чистой поверхности стола и оглядела их хищным взглядом.

Мимо прошла Берта фон Кляйн, одетая в коричневое платье и старомодный чепчик. Она спросила:

— Марфа Силантьевна, ваш велосипед посмотреть?
— Ну да. Как обычно.

Берта фон Кляйн услышала, что глюкометр разговаривает на непонятном ей языке. Фарида Азатовна засмеялась:

— Ты до сих пор не выучила татарский! Ай-ай-ай!

Марфа Силантьевна ехидно добавила:

— Так она и русский не выучила. И арабский тоже…

Берта фон Кляйн ответила обиженным голосом на английском языке с немецким акцентом:

— А вы не умеете чинить автомобили и велосипеды.

Берта фон Кляйн ушла на улицу, захватив в коридоре потрёпанный кожаный ящик с инструментами.

Марфа Силантьевна отхлебнула воду из стакана и решила поделиться важными для неё новостями:

— Представь себе! Недавно я поехала снимать деньги в банкомате, а наткнулась на установщика банкоматных скиммеров.
— Серьёзно? Интересно, кто занимается подобным «балбесингом» в 2045 году?
— Я обратилась в полицию. Примечательно, что преступник был настолько белым, что его кожа практически не воспринимает загар. Весь обгорелый, покрасневший и облезший!
— И что в полиции сделали?
— Ну как обычно. «Мы вам перезвоним». Я приехала в отделение. Рассказала подробности. Человеки головами покачали, роботы лампочками помигали. «Как нехорошо!» — сказали. Разобраться обещали. Что теперь? Не знаю…
— Ты правильно сделала, что обратилась в полицию. Только вот не факт, что это поможет поймать преступника.
— Ну да. Не буду же я лично ловить этого проходимца… Для этого есть полиция.

Фарида Азатовна засмеялась, прикрыв рот рукой, а затем засмеялась и Марфа Силантьевна.

— Ты хочешь отдохнуть?
— Да, есть немного. Полежу у вас на диванчике, посижу в интернете. А потом поеду…
— Окей. Не вопрос.

Марфа Силантьевна полезла проверять сообщения в телефоне. Стивен Хокинг прислал фотографии из Волгограда. Судя по всему, он прекрасно проводил время: купался в Волге, посмотрел на гигантскую Родину-мать, ездил на метротраме.

Через полчаса вышла Айсулы Любовьевна. Она спросила:

— Не хочешь ли деньжат подзаработать? Есть деловое предложение.
— Не очень законное, да?
— Ну…

Марфа Силантьевна нахмурилась. Ответ её был решительным и чётким:

— Нет. Сами корячьтесь. Я не буду становиться частью вашей организованной преступной группировки.
— Как хочешь.

Марфа Силантьевна полежала на диване, затем дождалась заката и уехала на велосипеде.

***

Васисуалий Антонинович был разбужен звонком с работы:

— Алло... Это психологический центр «Ромашка и букашка»?
— Именно так. Рад вас приветствовать.
— Перейдём сразу к делу. Инна Инновна работает у вас — правильно?
— А что вы хотели?
— Инна Инновна хотела сообщить, что приехала в офис Корпорации.

Васисуалий Антонинович удивился:

— В офис Корпорации?
— Именно так. Мы звоним из центрального офиса в Суэце. Инна Инновна приехала к нам, но ей пришлось остаться в офисе. Когда она сможет вернуться в Новую Хургаду — неизвестно.

Васисуалий Антонинович был напуган:

— Что случилось?
— Мы не можем сообщить вам подробности, но можем прислать человека или нейросетевого робота ей на замену.

Васисуалий Антонинович засмеялся. Он почувствовал, что его разум пробуждается ото сна и секунда за секундой раскручивается до максимальных оборотов.

Смех психолога был настолько саркастическим и сильным, что из глаз полились слёзы, а изо рта брызнула капелька слюны на подушку, оставив маленький тёмный кружочек.

— Инна Инновна незаменима! В моём психологическом центре абсолютно все сотрудники незаменимы. Вы ничем не поможете, увы, если пришлёте на место Инны Инновны любого человека, пусть даже это будет лауреат Нобелевской премии.
— Формально Инна Инновна работает на Корпорацию. Вы нанимаете сотрудника Корпорации по трудовому договору. Мы временно приостанавливаем этот договор…

Васисуалий Антонинович отмахнулся:

— Не надо цитировать Википедию. Мне не нужен сотрудник на замену. И уж тем более не нужен нейросетевой автомат. Если вы хотите компенсировать моему бизнесу простой от отсутствия Инны Инновны, то можете выплатить мне денежную компенсацию.
— Минуту.

Работница Корпорации повесила трубку. Васисуалий Антонинович посмотрел на светящиеся электронные часы, которые показывали огромные цифры 9:00.

Его веки слиплись. Моргать было неприятно, а яркий свет солнца из окна причинял боль. Реальность ещё не прогрузилась, и поэтому всё происходящее казалось Васисуалию Антониновичу продолжением сна.

Через минуту из Корпорации вновь позвонили.

— Приветствуем вас ещё раз. Когда вы будете в офисе психологического центра?
— Через час.
— Вас устроят десять мешков сойлента с повышенным протеином?
— Именно так. И скидочная карта в «Завтрашний супчик».

***

W-935 получил звонок от вышестоящего начальства и незамедлительно снял трубку. Началась видеоконференция, в которой участвовали разноцветные мультяшные аватары.

Портрет W-935 преобразовывался в забавного усатого тигра с длинными клыками.

— Слышь, а? Приём… Приём… Что у вас там случилось, почему связь такая плохая?
— В Новой Хургаде небольшая авария. Ну ничего: завтра обещали всё починить.
— Будем надеяться, что починят. Докладывайте.
— Вы посмотрели мой файл с отчётом?
— Конечно.
— Что скажете?
— Мы отправили по адресу группу экспертов-криминалистов. Нескольких роботов и парочку «кожаных мешков».
— Что удалось найти?

Послышалось шуршание.

— Ничего!

Затем послышались смех и скрежетание.

— Дело в том, что мы обнаружили одну-единственную вещь. Кто-то тщательно помыл всё помещение водой. Ты смотрел показания водяного счётчика?
— Да, смотрел.
— Во-первых, пришли их нам. Во-вторых, ты ведь помнишь, что в помещении был кран?
— Ну да.
— Каким образом злоумышленники смогли помыть помещение и не оставить никаких следов на ручке крана? Ты включаешь воду. Вода течёт. Чтобы вода остановилась, нужно её закрыть. Верно?
— Именно так.
— То есть кран нужно потрогать два раза. Чтобы открыть и чтобы закрыть.
— Кран вертел один из твоих подчинённых. Но никаких других следов или отпечатков нет. Как такое возможно?
— Не знаю.
— Едем дальше. Слова охранника и хозяина квартиры сходятся с полученными данными. Мы сделали экспертизу. Замок на двери никто не взламывал.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Все, кто входили в квартиру или выходили из неё, пользовались ключами. Никаких отмычек, ничего такого.
— А вы проверили наружнюю стену дома и пространство вокруг окна? У нас есть гипотеза, что злоумышленники выбрались через окно.
— Без толку!… Пару дней назад была песчаная буря, и вся внешняя стена дома покрылась слоем глинистого песка. Если и были какие-то следы, то теперь их нет.
— Печально… А что с пёрышком, которое я отправил на экспертизу?
— Мы всё выяснили, но ответ тебя не обрадует. Это перо попугая.
— Вот видите! Мой информатор говорил про попугая. Всё сходится…
— И да, и нет. Мы обошли людей поблизости. Недалеко живёт человек, у которого в огромной клетке как раз похожие попугаи. Более того, выяснилось, что этот человек пишет объявления и продаёт попугаев всем желающим.
— То есть это мог быть попугай одного из соседей?
— Именно так. Мы делаем генетическую экспертизу.
— Понятно. То есть нет. Ничего не понятно!
— Воистину.

Собеседник положил трубку.

***

ОЮ-211 вертелся перед огромным зеркалом, примеривая серую униформу с «нумером» на груди.

Лицо ОЮ-211 было одутловатым и слегка отёчным. Он носил большие очки в толстой оправе. Толстые стёкла визуально искажали глаза, делая их расплывчатыми.

Униформа была сшита на заказ и по этой причине украшала своего владельца. Он выглядел гораздо более стройным и подтянутым, нежели в обычной жизни, когда носил одежду с рынка и из секонд-хенда.

Рядом с ним стояла сотрудница-швея в таком же сером костюмчике. Для напускной солидности она носила на шее сантиметровую ленту, а на воротник закалывала английские булавки.

— Нравится вам?
— Слов в языке не хватит, чтобы полностью выразить Вам мою благодарность.

Сотрудница по-доброму рассмеялась.

— Значит всё хорошо? А обувь?

ОЮ-211 повертел ногой, на которую были надеты сандалии, казавшиеся издалека совершенно обычными.

На самом же деле обувь для работников Корпорации тоже шили индивидуально. Это было сделано не только для удобства сотрудников, но и для упрощения переработки отходов.

— А эта задача уже сложнее первой, и рядом с номером в учебнике жирная звёздочка стоит. Денно и нощно следует ходить-бродить, и только тогда будет понятно, хороша ли обувка!
— Ничего страшного. Не стесняйтесь, пожалуйста. Если что-то надо переделать, то приходите в рабочее время. Мы исправим. У нас только растительные и синтетические ткани, никакой шерсти и кожи животных.
— Желаю Вам всего наилучшего: чтобы нитка не рвалась, а иголка не ломалась.
— Премного благодарствую.

Раскланявшись, ОЮ-211 вышел из помещения.

ОЮ-211 оказался на первом этаже новохургадинского офиса Единой Нейросетевой Корпорации, тогда как его рабочее место было на втором этаже. Поднимаясь по лестнице, он напряжённо думал об одной очень важной вещи.

«Стоило лишь Валентине Кларовне разведать, что я устраиваюсь работать в Корпорацию, как она тотчас же дала мне маленькую флешку. И попросила установить в один из компьютеров. Не скрывая правды и не приукрашивая, она сообщила, что действие это незаконно и может отправить меня на лесоповал. Обещала солидную награду, ежели я смогу добиться успеха. Но что же мне делать?».

ОЮ-211 увидел нейросетевого робота, который забавно перепрыгивал со ступеньки на ступеньку. Робот приветственно заморгал глазками и поздоровался, а ОЮ-211 помахал рукой в ответ. Они пошли дальше: каждый по своим делам.

«Если я засуну флешку, то получу почёт и уважение Валентины Кларовны. Я уверен, что она собирается сделать нечто грандиозное и крутое. Не таких масштабов она человек, чтобы запариваться по мелочам».

«Ежели на новом месте меня поймают с поличным, то карьера моя полетит в тартарары.  Раньше я охранял подземное жароубежище, все мне говорили «принеси» да «подай». А теперь жизнь пошла в гору. Портниха сшила превосходную униформу и стачала восхитительные сандалии, чьи ремешки совершенно не натирают ноги. Роботы моргают мне глазками, а в столовой подают «Завтрашний супчик». Очень не хочется всё это терять и вновь возвращаться в будку охранника».

«Сколь же несчастна судьба маленького человека! Быть винтиком — таков мой удел. Либо там вертись, либо тут крутись, а третьего не дано».

«Впрочем, большому кораблю принято пророчить большое плавание. А мне жизнь выдала лишь лодку с дырявым дном. Просить с меня нечего».