Собаки и волки. Отрывок из рассказа

«Волк никогда не будет служить человеку как собака, хотя они одного рода»

  …Волки шли на охоту...
 Отлежавшись днём на окраине мохового болота, на бугре заросшем молодым сосняком, они, уже в сумерках, полные сил поднялись с лёжек, долго отряхивались, потягивались, топтались в снегу, чувствуя лапами острые краешки подмёрзших утренних следов.
   Наконец волчица вышла на опушку, долго принюхивалась, осматривалась, а четыре волка стояли позади и тоже нюхали воздух. Днём, когда ярко светило солнце, волчица слышала далеко справа, в болотах, лай собак и два выстрела.
   Сейчас она решила пойти в ту сторону - может быть после людей что-нибудь осталось? Иногда, после дневных выстрелов, ночью, волки находили остатки от человеческой охоты: большую лосинную голову, ещё незамёрзшую; ноги с ободранными камасами или вывернутые на снег внутренности - было чем перекусить вначале перехода...

   Волки выстроились походным строем и размеренной рысью, ровно и точно ступая след в след, тронулись туда, где совсем недавно, в холодные, тёмные тучи село багровое морозное солнце.
   Изредка, из строя выходил один из волков привлечённый кучкой тёмных перьев рассыпанных на снегу или услышавший выпорхнувшего из под снега, не обсидевшегося ещё, задремавшего рябчика. Сумерки ещё не стали тьмой и рябчик, сидя на высокой берёзе испуганно тренькал, видя серые тени неслышно проходящие внизу, под деревьями.
 Тут след удваивался, утраивался, чтобы через некоторое время, вновь сойтись в один - эти перестроения делались привычно и инстинктивно.
  В стае всегда есть волк, который слышит лучше всех, есть и тот кто видит в темноте лучше и потому неудивительно, что стая имела уши, глаза и обоняние, которые принадлежали не только волчице идущей во главе.
Она по праву главенства только ведёт, направляет собратьев, но каждый член стаи имеет свой характер, свою волю, свои приметы и особенности.
Конечно, объединившись легче выживать, но в случае, если по каким-либо причинам стая распадётся, природа даёт шанс каждому волку выжить в одиночку.

 Дойдя до густого, высокого сосняка, волки свернула направо, пересекла зарастающее молодым березняком болото и вышли на широкую прогалину раньше бывшую озером, а сегодня превратившуюся в заросшую трясину, с кочками поросшими клюквой и морошкой.
   Кочки, промёрзшие ещё в декабрьские морозы, были засыпаны снегом и ямы между ними заметены недавними метелями.
   Здесь волки немного постояли, послушали свистящий, в метёлках камыша студёный ветер, потом повернули налево и пошли по краю болота, между редкими, уродливыми сосёнками и торчащими то тут то там, сгнившими изнутри обломанными стволами берёз.
   Стараясь спрятаться от пронзительного ледяного ветра, волчица увела стаю чуть в сторону и пошла кромкой молодого сосняка, подступающего к кочковатому, заметённому снегом открытому пространству.

   Здесь, в темноватой чаще, волки натолкнулись на следы двух собак!
   Волчица остановилась, рыкнула сквозь сжатые челюсти, шерсть на её загривке поднялась дыбом – она учуяла запах извечных врагов волков – собак, зверей прислуживающих человеку!
   Пройдя немного по следу опустив голову и принюхиваясь, она прибавила ходу и за ней послушно тронулись остальные, пустившись с места широкой рысью.
   Забирая чуть вправо, волки, мелькая серыми тенями между запорошенных снегом елями, прошли низинку держась всё время по краю собачьих следов, потом укоротили рысь, а один раз даже остановились перед небольшим спуском к таёжной речке.

   Волчица хорошо знала эти места, потому что её первое логово было здесь, неподалёку, на другой стороне речки, в крутом берегу мелкого ручейка.
Там она родила первых своих волчат и выкармливая их, охотилась здесь, ловила зайцев и глухарей - на гриве, где в крупно-ствольном сосновом бору был глухариный ток.
   Иногда мимо её логова проходили люди и она слышала их беспечные голоса, а далеко на дороге, слышала ещё урчание моторов машин и мотоциклов.
Но эти давние воспоминания казались ей событиями, совсем из другой жизни - ведь с того времени прошло уже четыре года!

   Было тихо.
Мороз крепчал и от холода, начали трещать - "стрелять" промерзшие стволы берёз, стоящих на берегу. Речка зимой тоже перемерзала почти до дна, и вода, почти исчезала в русле, а крутые, обрывистые берега речки сдавливал ледяной панцирь.
   Ещё волчица помнила речную стрелку, где эта речка впадала в большую реку - там была дорога и мост.
   Раз в году, к этому мосту, размытому весенним половодьем, приезжали люди на большом, урчащем, совсем по медвежьи, грузовике и настилали его вновь.
   До ближайшей деревни было километров восемь и зимой, машины почти не появлялись здесь, а если проходили, то очень редко и при солнечном свете. Ночью, все люди жили в домах неприятно пахнущих дымом - это волчица тоже знала.
   Прослушав речную долину, развернувшись, волки по дуге стали обходить речные изгибы и зигзаги, стараясь не отдаляться от собачьих следов.
   Через несколько километров, они вышли к сосняку, в котором собаки облаивали глухарей...


...Принюхиваясь, волки обошли место под сосной куда падали убитые глухари. Волчица, наморщив нос и обнажив клыки рыкнула, учуяв кисловатый запах пороха идущий от красных папковых стреляных гильз лежащих на снегу, она брезгливо отошла в сторону. Глядя на неё, отшатнулись и молодые волки...
   Через минуту, вновь выстроившись цепочкой, волки по дуге уже обходили сосняк, направляясь в сторону речной стрелки. Волчица вела их туда, где обычно останавливались машины охотников и где эти нелепые, неловкие, страшные двуногие обедали в конце дня и перед отъездом, закусывая пили водку...

...Через час, после неожиданного ухода охотников в избушку лесника, к машине вернулись их собаки и последним, жалобно подвывая притащился уставший за день беготни - Загря.
Белка, несмотря на трудный день, была по прежнему активна - она отыскивала мёрзлые корочки хлеба, кусочки оброненного сала, колбасные шкурки и съедала их, пока озабоченный Кучум обнюхивал машину...
   Белка поняла, что хозяин ушёл, но была уверена, что он скоро вернётся к машине и потому, обтоптавшись легла в снег, на обочине. Вслед за ней, на утрамбованной колее легли Кучум и Загря - там было жёстко, морозило снизу, но от усталости собаки не хотели двигаться...

   ...Волки, обошли машину по большому кругу - волчица поняла, что люди от машины ушли, но когда они вернуться, не знала.
   Зайдя под ветер, она учуяла запах собак и неслышно оскалилась, сверкнув в полутьме, вспыхнувшими яростью глазами!
   Потоптавшись и ещё раз понюхав воздух, она легла и вместе с ней, поодаль улеглись остальные - длинная, зимняя ночь, только начиналась.
 Через два часа, волчица, всё это время внимательно прослушивавшая тишину встала, облизнулась и неспешной рысью ещё раз повела волков делать проверочный круг.
Диаметр круга сократился и в какой-то момент, Белка учуяла волков - она мгновенно вскочила, шерсть на ней поднялась дыбом!
Всматриваясь в темноту она залаяла гулким, напряженным басом, как лаяла только на крупного зверя или на незнакомого человека.
   Загря и Кучум тоже вполошились, повскакали с лёжек, загавкали ничего не понимая со сна, но им сразу передался страх и злоба Белки и они залаяли – заголосили, при этом Загря бухал редко, а Кучум лаял тоже басом, но с подвывом в конце.
  Лаяли долго, стараясь громкими звуками отогнать страшную опасную тишину повисшую вокруг!

   …Волки стояли и слушали. Волчица высоко подняла голову, понюхала струйки вымерзшего воздуха, перешла с одного места на другое и когда собаки на время затихли, она, вытянув голову вперёд и вверх завыла:
- У- У – У! - начала она низко, потом вой возвысился до визгливо-злобного и опускаясь, перешёл в пронзительное: - О - О – О! - и оборвался.
Собаки вновь испуганно и яростно залаяли, но в ответ, подхватили вой волчицы остальные волки...

   Это был страшный концерт!
 Кто хоть раз слышал песню волков зимой, морозной ночью, в безмерном, застывшем лесу, тот поймёт меня. Казалось вся страсть, злоба, тоска и жажда крови говорили языком этих диких кровожадных певцов, основным природным предназначением которых было убийство!
   И собаки, чувствуя приближение конца, под напором этих воющих голосов замолкли, сбились в кучу и лязгали зубами от страха. Они почуствовали, что это звучит песня их смерти, что уже не уйти, не убежать, не пробиться и остаётся только ждать развязки - может быть люди ещё вернуться?!
   А волки уже ничего не боялись - для них и этот мороз, и эта ночь были одной из множества зимних ночей, а собаки были их законной добычей, отданной им на растерзание равнодушной природой!
Они не спешили, потому что знали - это был их мир: леса, болота, поляны, перелески - всё необъятное пространство тайги заваленное снегом, прибитым к заледенелой земле морозом – всё это было их миром, а зимний холод, и эта насторожённая тьма кругом, тоже были частью их жизни!
 
А собаки издавна служили человеку и были частью того мира, который принадлежал человеку.
Эти островки человеческого мира были разбросаны по земле, гудели моторами на дорогах, стучали металлом на стыках железнодорожных путей, когда по блестящим стальным рельсам, мимо дремучих, тёмных, лесных урочищ проносились вагоны, с ярко освещёнными окнами и мелькающими тенями внутри.
   Эти человеческие островки грязно и опасно пахли: горьким ядовитым дымом, помойками и бензиновым перегаром, а люди, и животные служившие им, спали там, когда волки и другие лесные обитатели кормились, дрались за жизнь, любили.
И наоборот, послушные человеку собаки жили, бегали, суетились только тогда, когда над землёй вставал день и над горизонтом появлялось солнце. Ночами, для своей безопасности, от страха и неумения видеть в темноте, эти люди зажигали на улицах и во дворах маленькие электрические солнца – они боялись темноты! От страха же, люди сбивались в большие стаи и жили в многоэтажных норах, покрывая землю между этими норами, толстой коркой асфальта.
   Эти существа были врагами земли, чистой воды, травы - они валили деревья, сжигали леса, беспредельно расширяли свои городища, уничтожали птиц, рыб, и животных.
И хорошо, если бы они всё это ели, но они, часто просто травили всё живое вокруг себя, а ели они тех животных и птиц, которых держали рядом - выращивали, "заботились" о них, а потом убивали беззащитных, и ели обманутых "лаской и уходом"!
Хищники!!!
   Собаки, были послушными рабами этих двуногих существ и потому, волки ненавидели их как предателей, некогда вышедших из их рода, но променявших свободную, дикую жизнь на конуру и миску жидкой похлёбки. Живя с человеком они утратили боевой дух, стали трусливы и потому, их надо беспощадно уничтожать, без жалости и сочувствия!

... Волки постепенно сжимали круг, а собаки уже не лаяли - они залезли под машину, жались друг к другу и дрожали повизгивая...
   Волки, боясь запах железа и бензина медлили, стояли кругом в нескольких метрах от машины, вздыбив загривки и на одной ноте прерывисто рычали, сморщив нос и губы, обнажая белые, острые клыки.
Р - Р - Р - Р - слышалось в темноте и из под чернеющей на белом снегу машины, в ответ доносилось испуганное дрожание собак и лязганье зубов.

   Луна, серебряным полумесяцем поднялась над чёрным зубчатым горизонтом, осветила мрачный, застывший под снегом лес и прогал дороги, убегающей в темноту.
Когда мороз достиг апогея, волчица решилась!
Она как-то боком вышла на дорогу, оскалившись, на полусогнутых, напружиненных лапах подошла к машине, вначале на метр ближе, потом передвинулась ещё... ещё и вдруг бросилась, схватила Загрю потерявшего от ужаса способность двигаться и сопротивляться, выдернула его из под машины, полоснула клыками по гривастой шее!
Собака повалилась на бок и тут же, второй волк мощной хваткой вырвал часть собачьего бока, на мгновение обнажив, белые на красном, рёбра!
   С отчаянным визгом, Белка, на своих длинных ногах рванулась от волчицы и часто - часто толкаясь задними лапами, понеслась по дороге.
А - А – А! - залился её тонкий визг и смолк - ближний волк в прыжке настиг её, ударом груди сбил и повалив, вцепился в глотку тренированной хваткой.
   Кучум пытался убегать молча, несколько секунд, грызся с двумя волками схватившими его с двух сторон, но вскоре, с клокотаньем захлебнулся собственной кровью!
Всё было кончено...

   Волки оттащили трупы собак чуть в поле, подальше от пугающего силуэта машины и разорвав их на части долго насыщались, хрустя перекушенными костями и с треском разгрызая крупные...

 ...Утром, на рассвете, выпал, блестящий кристаллами морозный иней, прикрыл следы ночного кошмара, присыпал кровавые пятна на дороге и на восходе, всё вокруг празднично заиграло разноцветными искрам – отражением солнца!
   
   
   Август. 1999г. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно- историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal