Субботние рассказы. 2020

Лучи весеннего солнца спускались с безоблачного голубого неба на молодую траву старого сквера, оставляли на земле замысловатую светотень. Под юной листвой старых лип сегодня было многолюдно: модные подростки с разноцветными волосами и айфонами, несколько стариков с щетинистыми лицами под кожаными кепками, женщины интеллигентного вида в очках и стильных весенних пальто. На небольшой сцене, которую поставили недавно на краю сквера, у самых решёток заграждения, айтишники настраивали аппаратуру.

Леонид Волков стоял рядом с этой сценой в окружении журналистов и блоггеров, держа в руке бутылку минералки. Он выглядел расстроенным: на митинг против ареста Алексея пришло совсем немного народа. Не столько, сколько нужно, чтобы заставить власти передумать и выпустить, наконец, политического заключённого. Леонид отпил из бутылки и попытался улыбнуться. Даже при плохой игре надо создать вид, что всё идёт по плану.

– Леонид, как вы думаете, власти прислушаются к народу? – спрашивал какой-то прыщавый паренёк в очках, тыча в рот Волкову мохнатым микрофоном.
– Конечно, – отвечал политик. – Но для этого надо, чтобы мы были едины. Чтобы каждый вышел на улицу. Тогда это точно сработает. Нам нужна критическая масса.
– Пока критической массы не набралось, что вы будете делать? – продолжал блогер, щекоча микрофоном нос Леонида.
– Мы будем продолжать выходить, собирать всё больше и больше людей.

Волков досадовал на народ. По карте, на которой регистрировались голоса желающих сходить на митинг, были миллионные цифры. Но как только дело дошло до реального митинга, вышла всего десятая часть от ожидаемого количества.
«Как же заставить людей выходить на улицы? Мне нужен какой-то туз в рукаве», – лихорадочно думал мужчина.

– Можно начинать, – сообщил один из организаторов митинга. – Леонид, сцена ваша.

Леонид поднялся по небольшой лесенке и встал над толпой. Вверх поднялись руки с телефонами, чтобы снимать оратора и, если повезёт, полицейский произвол. За переносными решётками ограждения уже стояли автозаки, рядом с которыми топтались с постным видом росгвардейцы. Было очевидно, что митинг снова закончится арестами, а Навального так и не выпустят. Леонид незаметно вздохнул, но тут же принял бодрый вид и начал заранее заготовленную речь.

Толпа слушала, но реагировала не очень активно. Некоторые даже покидали митинг через специальный проход, который контролировали толстый полицейский и несколько росгвардейцев. Всё-таки, Алексей заводил толпу куда лучше. Наверное, потому его и посадили.
– … Только если нас будет много, мы можем противостоять произволу и коррупции, показать, что мы здесь власть. Навальный страдает в тюрьме лишь за то, что не хотел терпеть воров у власти. В наших силах прекратить этот беспредел и построить прекрасную Россию Будущего!

«Как же вызвать в них осознание этой простой идеи?», – думал Волков.
И тут он вспомнил Айн Ренд, которая написала книгу «Атлант расправил плечи». Несмотря на то, что книга была весьма мразотная, она дожила до наших дней и даже продаётся.

«Так так так... Надо думать как Айн Ренд. Если Путин — это Сталин», – лихорадочно начал рассуждать Леонид. – «То нам нужен Джон Голт. Джон Голт — это Эндрю Райан, и он построил город будущего... Так-так-так. Знаю.»

– Я понимаю, что вы боитесь и устали. Мы можем закончить этот митинг здесь и сейчас... – уверенно продолжил речь Волков.

Леонид заметил, как несколько человек пошли к выходу из загона.
– Но я хочу сказать вам лишь одно: человек – выбирает, раб – подчиняется. Так спросите каждый себя: вы человек? Или же раб? Будьте так добры.

И тут случилось неожиданное. Молодёжь и старики, что стояли в сквере, закричали и набросились на решётки загона. Повалив их, они кинулись на оторопевших от такого нападения полицейских. С сотрудников срывали каски, пытались разорвать их броню.
Людей было слишком мало, и всё же они потеснили охрану загона на несколько метров. Впрочем, вскоре силы правопорядка перегруппировались и пошли сцепкой на скромную толпу митингующих.

Застучали дубинки, бешеные подростки стали падать на асфальт и траву сквера. Деды были крепче, и они напирали своими крупными телами на серую стену. Из-за этой стены то и дело вырывались протуберанцами маленькие группы полицейских, хватали деда, тыкали его в бок тизером, а потом волокли к автозаку.

Казалось бы, протест разбит. Но, на этом всё не закончилось. Пока полиция била студентов, из офисных зданий вокруг подтянулись клерки в синих и белых рубашках. Они были вооружены пожарными гидрантами, швабрами, клавиатурами. Клерки атаковали полицейских с тыла, спонтанно, и те так и не смогли закончить свои дела с дедами и студентами. Среди клерков были в основном молодые и средних лет мужчины и женщины. С ними было справиться сложнее, чем с тощими студентами.

Дубинки застучали с удвоенной силой, а с ближайших участков уже подтягивалось подкрепление. Грузовики с ОМОНом двигались в сторону невиданной доселе бойни. Но доехать до места им было не суждено. Местные панки собрались и угнали из городского автопарка несколько автобусов, перегородив подступы к скверу. К месту побоища подтягивались, топая тяжёлыми берцами, металлисты и готы.

«Чёрт подери, что творится?», – думал Леонид Волков, сидя на сцене. – «Неужели я затронул какую-то секретную струну в душах людей, и они, наконец, начали шевелиться?»

По всему городу происходили стычки. Толпы коммунистов со всех районов собирали баррикады и ставили на них красные флаги. Им помогали либертарианцы. В воздух поднялся вертолёт, но кто-то стал стрелять по нему из винтовки. Анкапы под жёлтым флагом со змеёй пошли на штурм полицейских участков. Анимешниками была захвачена башня Останкино, и по первому каналу транслировался Евангелион...

Группа казаков вышла на войну с протестующими, но их встретила группа крепких, перетянутых кожаными ремнями, ЛГБТ мужиков. Произошло столкновение, в процессе которого казаков раздели и утащили в подпольный гей-клуб...
Послышался треск чопперов: на битву выехали «Ночные волки». Они не знали, что по их маршруту уже протянули прозрачные канаты. На попадавших байкеров тут же накинулись байкеры клуба «Задний привод».

Леонид Волков встал со сцены и пошёл по Москве. Тут и там стояли пустые автозаки, некоторые горели. Из автомобилей сделали заслоны. Наверняка скоро пригонят танки, чтобы подавить протест, но в других городах пламя революции разгоралось точно так же, и одержимые люди выходили на улицы, подавляя своими массами немногочисленные силы полиции и росгвардии.

«Да-да!», – думал Волков. – «Вот о чём я говорил! Все вместе да!»

Но вдруг что-то коснулось ноги Леонида. Маленькая девочка.
– Дядя, дядя, у вас кто-то за спиной, – пролепетала она.

Леонид оглянулся и остолбенел от ужаса. За ним стоял огромный Путин на длинных ногах. Его лицо блестело красными бликами, а изо рта торчали маленькие омоновцы.
– Чур меня, демон! – заверещал Леонид.
– Кто обзывается, тот сам так называется! – закричал Путин, его рот открылся, и омоновцы стали прыгать из него прямо на голову Волкова, колотя по ней маленькими дубинками.

Оппозиционер побежал прочь, сбрасывая цепких полицейских с головы. Он слышал, как за ним на длинных ногах гонится Владимир Владимирович. Борясь с одышкой, Волков миновал несколько кварталов и остановился передохнуть. Он оглянулся назад и с ужасом понял, что Путин всё это время ни на шаг не отставал.

– Букашка. Раздавить тебя не жалко! – сказал президент и, подняв огромную ногу, опустил её на голову оппозиционера...

Волков проснулся в холодном поту в своей постели.
«Какой жуткий сон», – подумал он, чавкая сухим ртом. Рядом мирно спала жена Анна, тикали часы. – «Как хорошо, что я не в России»

– Ань, прикинь, мне приснилось, что я в России, – сказал он жене, чтобы немного успокоиться. Он посмотрел на супругу, но вместо родного лица на него из-за одеяла выглядывало блестящее ехидное лицо Путина.
– Тебе не приснилось, ты в России, – проговорил Владимир Владимирович и схватил Леонида, затаскивая его под одеяло...