Оправдание. Глава 1

— Давно встречаетесь с моей дочерью, офицер Майлз? — голос нового командира административного подразделения, капитана Гэнджера, прошелся по нервам Седрика наждаком.

Майлз вздрогнул: капитан еще ни разу не задавал таких вопросов. Пытаясь сосредоточиться, Седрик зацепился взглядом за фотографию сына Гэнджера на его столе: черные кудрявые волосы, такие же черные глаза. И улыбка — не то печальная, не то снисходительная. Если бы был хоть какой-то намек, где его искать...

— С августа, сэр, — Майлз попытался ответить на вопрос капитана как можно спокойнее. Хотя это было не совсем правдой, но Седрику не хотелось посвящать Гэнджера в подробности своих отношений с его дочерью. — Я думал, она вам рассказывала.

— Конечно, — хмыкнул Гэнджер. — Она упоминала кафе-мороженое. Энни ведь еще ребенок для вас, так? 

— Нет, сэр. И что в наших отношениях предосудительного? Три года — небольшая разница.

— Чтоб больше никаких свиданий! — вдруг рявкнул сквозь зубы Гэнджер, и они скрипнули так сильно, что, казалось, вот-вот раскрошатся.

Седрик снова вздрогнул, но тут же собрался. В своем тоне он услышал привычную дерзость:

— Энни может принять решение сама, капитан!

Гэнджер нахмурился и начал что-то обдумывать, сканируя Седрика черными глазами. Обстановка его кабинета давила на нервы: печатная машинка на столе выглядела неким истязательным прессом, а карандаши и ручки были, как хирургические инструменты — настоящая камера пыток. И Гэнджер был ей под стать.

Вдруг черты лица капитана исказились, обнажив нечто первобытное. Он схватил карандаш и с хрустом разломал его пополам. Отбросив обломки в сторону, Гэнджер прокричал:

— Долго будете делать вид, что ничего не случилось?!

Седрик молчал, в голове зазвенело: «Боже, о чем он говорит?!»

— Садитесь!

— Есть, сэр.

Седрик как можно медленнее устроился на стуле напротив начальника, не желая сдаваться и показывать, как сильно сейчас нервничает. А Гэнджер наклонился к нему через стол, нависая, словно волк над раненой жертвой:

— Что, по-вашему, я здесь делаю? Я ведь не всегда в кабинете просиживал — я был на войне и таких, как вы, в два счета ломал! Думаете, офицер, теперь не смогу? — Гэнджер злорадно усмехнулся. — Впрочем, понимаю, чего вы боитесь. Переживаете за свою «чистоту». Но подумайте, вы и так по уши в грязи!

Седрик чуть было не вскрикнул от удивления. Неужели капитан..?

— Я понятия не имею, о чем вы, — Седрик посмотрел на капитана твердо, стараясь выдержать ответный взгляд, уже пылающий гневом.

Гэнджер наклонился ближе, его лицо оказалось в паре дюймов от лица Седрика:

— Думаешь, Майлз, я не знаю, чем ты занимался в последние годы? Если не признаешься по-хорошему, я это признание из тебя выбью! — его трясущиеся кулаки, как две кувалды, ударили по столу.

— Сэр, я ничего не!.. — воскликнул Седрик и тут же замолк, испуганно глядя на дверь. Вдруг в зале услышат?

— «Ничего не... сделал»? — закончил за него Гэнджер и наклонился вперед еще сильнее.

Седрик почувствовал на коже обжигающее злостью дыхание. Тяжелая рука капитана опустилась на его локоть, лежавший на столе, а затем начала стремительно его сжимать.

— Ты хоть понимаешь, что такое потеря?! — тихо прорычал капитан, усиливая хватку.

Седрик осознал, что его защита начала рушиться — напускная решимость и дерзость отступали. Казалось, еще немного, и капитан сломает его руку или... Его самого? Тогда признание сорвется с губ, и Седрик подпишет себе приговор.

Но в этот момент в дверь постучали. Она распахнулась, и в проеме появилась сотрудница подразделения. Гэнджер нехотя разжал пальцы, но его взгляд все еще держал Седрика в плену. Офицер же, воспользовавшись моментом, рванулся к выходу, чувствуя, будто глаза капитана, полные ярости, прожигают на спине клеймо. Гэнджер что-то крикнул вслед, но эти слова утонули в грохоте захлопнутой Седриком двери.

Он выскочил в зал и прижался к казенной стене. Сердце колотилось, а дыхание стало частым. Локоть ныл от боли. Руки вспотели и тряслись, и Майлз, забывшись, хотел сдернуть с них перчатки. Но сразу вспомнил о своем правиле — не снимать этот аксессуар на глазах у посторонних.

Это было ровно два часа назад. А сейчас...

Остатки рабочего дня застряли где-то в циферблате на стене. За окном — Норфстилл, погруженный в темно-серый свет, будто город накрыли слоем пепла. Седрик вспоминал разговор с капитаном, ссутулившись над столом и машинально вращая ручку между пальцами.

Его взгляд, устремленный в окно, постепенно терял из виду привычный пейзаж угасания — перед глазами представало место далеко отсюда. Это был его родной городок, Саут-Хилл. Багряное золото лесов, озеро, словно опрокинутое небо, высокая трава, играющая с ветром... Это было место и время, куда Седрика сейчас неумолимо тянуло вернуться. Он был готов отдать все на свете, чтобы исправить...

Телефон на столе взорвался пронзительным звоном. Седрик дернулся, и вырвавшаяся на свободу ручка со стуком покатилась по полу. Мир вокруг внезапно обрел резкие очертания, будто после падения с высоты. В голову сразу же врезались гул разговоров, клацанье печатных машинок и скрип офисных кресел.

Придя в себя, Седрик поднял трубку и медленно поднес ее к уху. Он уже знал, что услышит.

— Где отчет, офицер Майлз? — прозвучал с того конца провода приглушенный рык голодного зверя.

Да, капитан Гэнджер все это время ждал от него отчет, словно Майлз был самым главным клерком подразделения. Однако офицер медлил с ответом, откинув со лба светло-рыжие пряди. Меньше всего на свете ему хотелось подчиняться Гэнджеру и показывать свое волнение перед коллегами.

Но Гэнджер ждать не хотел и проговорил, растягивая каждое слово, как мясник, выбирающий место для удара ножом:

— Где. Ваш. Отчет?

— Готов, сэр, — ответил Седрик настолько сдержанно, насколько мог. — Сейчас принесу.

Стук брошенной капитаном трубки впечатался в черепную коробку. Седрик вздохнул, подняв глаза к потолку с люминесцентными лампами.

С тех пор, как в главное управление полиции перевели нового капитана, тот не уставал изводить Седрика необходимостью писать бессмысленные отчеты лишь для того, чтобы заставить их переделывать, чуть ли не растоптав ногами. Каждый визит в его кабинет завершался дежурной порцией необоснованных обвинений.

Казалось бы, капитан мог привязываться к Седрику из-за его молодости, небольшого опыта работы с документами... Но Майлз всегда подозревал: здесь было нечто другое. Гэнджер будто искал его самое слабое место, готовясь нанести тот самый последний удар убийцы-мясника. А все эти придирки были лишь способом вывести Седрика из равновесия. Чтобы занервничал, чтобы выдал себя. И теперь, после того, что случилось сегодня в кабинете Гэнджера, Майлз был в этом уверен.

Он поднялся с кресла и подобрал ручку с пола. Затем прикрыл глаза рукой, и свет на время померк, заставив внешний мир исчезнуть.

Когда-то он был патрульным — казалось, целую вечность назад. Тогда его всюду преследовала опасность погибнуть на службе. Она скрывалась за каждым поворотом улиц и за окнами домов в злачных районах. Она пряталась даже в глазах подростков, укравших оружие у своих родителей и теперь готовых выпендриваться, угрожая полицейскому. И все же, ничто бы не сравнилось с той опасностью, которую представлял для Седрика Гэнджер. И лучше бы сейчас снова служить в патруле, лишь бы не отчитываться перед капитаном, который хотел выкачать из офицера всю кровь...

Но от реальности невозможно спрятаться: она всегда берет верх, даже над самыми яркими фантазиями и глубокими воспоминаниями. Седрик убрал руку с глаз. Его взгляд заметался по залу и смотревшим с укоризной коллегам. Но за окном виднелось спасение.

Ничего, капитан подождет еще немного!

Майлз рывком снял со стоявшей рядом с его столом вешалки свое форменное черное пальто. Надевая его на ходу, он спустился на парковку и сел в служебный автомобиль. «Тебе просто нужна перезагрузка!» — сказал он себе, уткнувшись лбом в руль. Затем завел мотор, и машина выехала на улицы Норфстилла, где каждый камень и каждый фонарь, казалось, знал об офицере свою тайну.

За окнами проплывал почти умирающий город Среднего Запада. Кирпичные коробки домов, потрепанные временем вывески, лица прохожих с выражением безысходности и небо, затянутое рваными облаками — Норфстилл медленно угасал, готовясь раствориться во тьме. Но, возможно, когда-то все было иначе?..

Седрик сам не заметил, как оказался в южной части города — там, где на небольшой улочке скопились всевозможные магазинчики. Проезжая мимо одного из них, Седрик вдруг почувствовал прилив любопытства: увидит ли он Джованни — толстого итальянца, владельца минимаркета?

Офицер непрерывно вглядывался в окно витрины, пока не заметил Джованни, жестко посмотревшего на него в ответ. Во взгляде толстяка читалась злоба, острая, как нож, заточенный обидой — будто он видел перед собой не полицейского, а вора. Поймав этот режущий взгляд, Майлз вдавил педаль газа, проклиная свое любопытство, и машина повезла его прочь с улицы, на которой он раньше чувствовал себя королем.

Автомобиль резво ехал вперед, а Седрик все больше погружался в размышления, как в ледяную воду, и каждый вдох становился все тяжелее. Глаза Джованни, переполненные злостью, напомнили Седрику о вине перед Гэнджером.

Пальцы впивались в руль, то ослабляя хватку, то снова сжимая. Офицер глядел перед собой, но словно видел не дорогу, а свое будущее. Мысли в голове крутились вокруг такого, казалось бы, простого решения всех проблем: «Границы теперь снова открыты — почему бы не попробовать?» — шептал внутренний голос, соблазняя свободой. Шеф полиции угрожал, что обязательно найдет и арестует Седрика, если тот попробует сбежать...

Но Майлз был готов рискнуть.

Он вдавил педаль газа до упора, машина резко ускорилась, и город, как старая фотография, стал размываться за стеклами, теряя четкость очертаний.

«Я тоже могу сбежать, исчезнуть!» — промелькнула в голове знакомая мысль.

Педаль уходила в пол, Седрик вцепился взглядом в узкую полосу асфальта. Чуть наклонившись вперед, он словно пытался уйти от преследователей или от самого себя. Дыхание обжигало горло, а сердце билось все чаще.

Внезапно перед внутренним взором, как путеводный свет маяка, возникло лицо лейтенанта Рикардо Родригеса — верного друга и человека, которому Седрик был многим обязан. «Нет, побег — это предательство» — поняв это, Седрик резко сбросил скорость.

Он затормозил рядом с мерцавшим фонарем и вцепился в руль, ища в нем опору. Перчатки натянулись на костяшках пальцев, пропитанные памятью о былых поступках. Офицер часто дышал, и казалось, что ему не хватило бы и всего воздуха на свете.

Нужно поговорить с лейтенантом, пересказать ему слова Гэнджера. Вместе с Родригесом Седрик должен что-то придумать, чтобы найти сына капитана… Живым.

Перед глазами встал тот день — один из многих, но не такой, как все. Вспышка света, грохот выстрела... Кровь на руках, как отпечаток вины...

«Нельзя, не сейчас!» — приказал себе Седрик.

Небо за окнами машины темнело, обещая скорый дождь. Спешившие домой прохожие бросали на Седрика мимолетные взгляды, выплескивая на него свое осуждение. Он отвечал им вызывающе, и они тут же стыдливо отворачивались.

На душе — тоска и усталость —  две змеи, устроившие гнездо. Но нужно было возвращаться на работу, и Седрик развернул машину к главному управлению, готовясь к разговору, который должен был либо дать новую надежду, либо окончательно уничтожить.

Уже через пару минут он почти бежал к кабинету лейтенанта Родригеса, ловя на себе цепкие взгляды его детективов. Они не собирались ничего забывать, но все же не пытались сдать Седрика. И он был благодарен им за молчание.

Он приблизился к приоткрытой двери кабинета Родригеса и заглянул внутрь. Получив короткий кивок-разрешение от лейтенанта, он вошел и тихо закрыл за собой дверь.

— Рикардо... — начал Седрик, но голос предательски сорвался.

Родригес сидел за столом и спокойно смотрел на Майлза глазами цвета крепкого кофе. Лейтенант прекрасно знал, как важно сейчас дать Седрику время собраться с мыслями и не торопил его.

Кабинет лейтенанта находился в глубине детективного подразделения. Через боковые окна в стене был виден рабочий зал с командой детективов. У стен стояли картотечные шкафы, на столе, как и у Гэнджера, рядом с пишущей машинкой, телефоном, папками и документами разместилась пара фотографий в деревянных рамках. Седрик в очередной раз всмотрелся в снимки: многочисленные родственники Родригеса, коллеги из участка, где он раньше служил и, конечно же, его невеста. 

Но, в отличие от кабинета Гэнджера, у лейтенанта Седрик всегда чувствовал себя в безопасности, как если бы был путником, нашедшим укрытие от бури. Однако, с другой стороны, это ощущение равновесия было сейчас слишком хрупким внутри, готовым лопнуть от любого неровного вздоха или биения сердца.

Офицер смотрел на Родригеса, и тот легко мог прочитать в его глазах сомнение. Рассказать лейтенанту об угрозах Гэнджера — означало признать правду и неминуемо разрушить иллюзии, которые взращивались слишком долго.

Секунды тянулись с болезненной медлительностью. Родригес ждал, когда Седрик закончит фразу. Но Майлз не решался открыть лейтенанту причину своего беспокойства.

— Гэнджер снова докапывается до моей работы, — наконец пробормотал Седрик, решив пока умолчать об угрозах. — И он впервые спросил об Энни…

— Послушай, — Рикардо покачал головой. — Я знаю, что ты переживаешь. Но давай пока считать, что Гэнджера просто беспокоят твои отношения с его дочерью. И все эти придирки…

— Я понимаю, о чем ты, Рикардо. Но сегодняшний разговор... — Седрик перевел дыхание. — Гэнджер как будто бы что-то подозревает.

— Седрик, посмотри на меня. — Рикардо дождался, пока встревоженные голубые глаза встретятся с его спокойным взглядом. — Если бы у него были причины подозревать тебя в причастности к исчезновению его сына, он бы действовал иначе.

— Но что, если... — Седрик осекся. Он глянул сквозь окно в стене на детективов в зале. — Что, если он присматривается? Ищет мои слабые места?

Родригес задумался. Затем поднялся из-за стола, обошел его и встал рядом с Седриком. Он двигался плавно, уверенно — это были движения человека, который видел множество сложных ситуаций и всегда находил выход.

— Никаких «если». Прямых доказательств твоей вины нет, так что он не сможет тебе ничего предъявить.

Уверенность в голосе Родригеса снова заставила Седрика расслабиться — но только на миг:

— А вдруг он начнет копать?

— Мы к этому подготовимся. Но пока давай считать, что он просто защищает свою дочь. И у него не получится запугать тебя, если ты сам не позволишь.

— Я не знаю, смогу ли я...

— Сможешь, — твердо ответил Родригес, положив руку ему на плечо. — И я всегда буду рядом.

Майлз взглянул на Родригеса, ища хотя бы крупицу сомнения на его лице. Но оно отражало лишь стойкую уверенность.

— Если я окажусь в тюрьме... это будет конец всему, — устало выдохнул Седрик.

Рикардо наклонился к нему:

— Даже не думай об этом, слышишь? Ничего не будет. Он тебя не подозревает! — лейтенант сделал акцент на последних словах, словно пытаясь укоренить эту мысль в голове офицера.

А Седрик попытался поверить Рикардо, но даже мимолетное воспоминание о страшных словах Гэнджера и его крепкой хватке погасило слабую надежду. В голове отчетливо прозвучало: «Еще как подозревает!»

Но вслух, через силу, он произнес иное:

— Может, ты и прав, Рикардо...

— Вот и отлично! — Родригес слегка сжал его плечо. — Просто делай свою работу. А прочее оставь мне... Но я должен тебя спросить, — вдруг произнес лейтенант более твердым тоном. — Ты больше ничего не вспомнил?

Седрик покачал головой.

— Обязательно скажи, если вспомнишь хоть какую-нибудь мелочь. Только учти, что я тебе доверяю, понимаешь?

— Я понимаю. Но ты не представляешь, как это тяжело — почти ничего не помнить о произошедшем. Все как бы разломано на куски.

— Мы справимся с этим, — слова Рикардо заставили Майлза поднять взгляд.

Родригес смотрел на него пристально, убеждающе. Но Седрика не отпускало беспокойство. Надо было рассказать Родригесу о поведении Гэнджера, пока не стало слишком поздно. Пока тот, вытащив тузы из рукава, не перекрыл все старания Седрика и лейтенанта.

— Рикардо… — снова начал Седрик.

Но вдруг замер на пороге откровения — его прервал резкий звонок телефона на столе Родригеса, заставивший обоих полицейских вздрогнуть. И лейтенанта не оставляет в покое начальство.

— Извини, мне нужно зайти к капитану Томпсону, — сказал Рикардо Седрику, когда положил трубку.

— Он уже требует отчет по этому делу?

— Он доверяет мне…

— Так не может продолжаться вечно. Рано или поздно правда выяснится. И если окажется, что я виноват…

— Даже не думай об этом сейчас! — повторил Родригес бескомпромиссно. — Просто подожди меня здесь, — добавил он и направился к начальнику.

«А если командир детективов тоже что-то заподозрит?» — вдруг подумал Седрик, оставшись один. — «Тогда он поставит Рикардо ультиматум, и если лейтенант не сможет найти сына Гэнджера в ближайшее время, капитан Томпсон обратится за помощью в ФБР»...

И тогда Седрика уже ничто не спасет.

Майлз устало опустился на стул рядом со столом лейтенанта и, привычно подперев щеку ладонью, уставился на удручающий пейзаж за окном. Тучи медленно плыли по темнеющему небу, сея мелкий, острый дождь. Под их покровом город оживился: все больше жителей спешили укрыться от непогоды в кирпичной скорлупе своих квартир.

Приглушенные голоса детективов в зале и шум дождя с улицы действовали на Седрика усыпляюще, и он начал погружаться в дрему. В голове стали всплывать образы: сначала лейтенант Родригес что-то пытался сказать, затем капитан Гэнджер угрожал чем-то далеким, неясным, но устрашающим. А потом появилась Энни. Она бежала к Седрику издалека. Ее пышные, почти белые волосы сияли нимбом вокруг ее лица, и слегка развевались на ветру. Приблизившись, она произнесла только одно слово: «Остановись!»

Чувство тревоги нарастало, а затем все вдруг потонуло в хаотичном водовороте, и воспоминания затопили разум. Перед Седриком развернулась картина последних двух лет его жизни, сложенная из разноцветных фрагментов пазла. А по краям — кровавые разводы.

Настало время вспомнить.