Февраль 1917-го Накануне - 1

Отечественный историк А.А. Борисюк в своей книге «Забытая война. Россия в 1914-1918 годы» называет зиму 1916/1917 годов «кануном триумфа» стран Антанты в «Великой войне», как первоначально называли на Западе Первую мировую войну (у нас она называлась «Второй отечественной», или, в народе, «Германской»). Недаром русский генеральный штаб планировал на март-апрель1917 года Босфорскую десантную операцию с целью захвата вожделенных проливов Босфор и Дарданеллы, наступления в Галиции - на Львов и в Румынии – на Добруджу. Англо-французы намеревались в апреле того же года наступать в Аррасе.

Борисюку вторит кандидат филологических наук М.П. Тоболова, считающая, что «страна находилась на пороге победы и превращения в самую мощную военно-экономическую державу в мире».

Приведенные точки зрения, на мой взгляд, чересчур оптимистичны. В конце 1916 года австро-германо-болгарские войска практически уничтожили четырехсоттысячную румынскую армию и оккупировали Румынию, включая район Плоешти, крупный центр нефтедобычи. Этот ресурс, помимо других приобретений, позволил двум центральным державам продержаться следующие два без малого года. Несмотря на тяжелейшую социально-политическую ситуацию в Австро-Венгрии и Германии, австро-германские вооруженные силы сохраняли боеспособность: в октябре-ноябре 1917 года они прорвали итальянский фронт в битве при Капоретто на глубину до 110 км, разгромив вторую итальянскую армию и нанеся итальянцам большие потери (около 300 тыс. убитыми, ранеными, пленными). Положение спасли  спешно переведенные в Северную Италию 6 французских и 5 английских дивизий,  а также решительные меры итальянских властей по созданию и укреплению нового рубежа обороны.

В августе 1916 года, после краха австрийского фронта в Галиции (принятые в историографии названия - «Луцкий/Брусиловский прорыв», или «Третья Галицийская битва»), кайзер Вильгельм освободил Эриха фон Фалькенхайна (как до того, он освободил графа фон Мольтке) от должности начальника штаба германской армии, предоставив ему возможность реабилитировать себя победой в Румынии, решившейся вступить в войну на стороне держав «Сердечного согласия». Назначенный на его место генерал Пауль фон Гинденбург вынужден был признать:

«Несомненно, наши силы к концу 1916 года еще более сократились по отношению к неприятельским… Румыния, несмотря на свое тяжелое поражение… под охраной русских нашла время для восстановления своих сил…»

Заместитель Гинденбурга генерал Эрих Людендорф был менее сдержан в своих оценках:
 
«Наше положение было чрезвычайно затруднительным и почти безвыходным. О наступлении думать не приходилось, мы должны были держать резервы наготове для обороны. Нельзя было надеяться также на то, что какое-либо из государств Антанты выйдет из строя. Наше поражение казалось неизбежным…»

Положение внутри Рейха положительных эмоций не вызывало. Зима 1916/1917 года получила в Германии название «зима репы», или «брюквенный голод», поскольку репа/брюква/турнепс стали основным продуктом питания большинства населения. «К концу 1916 года, - с горечью вспоминает германский обыватель, - жизнь… для большинства граждан… свелась к постоянному недоеданию, проживанию в нетопленных домах, ношению изношенной одежды и прохудившейся обуви. Это означало, что день начинается и заканчивается суррогатами практически всего, что только возможно».

Еще тяжелее было положение в Австро-Венгрии. В 1916 году реальная заработная плата в «дуалистической монархии» сократилась в два раза, в 1917 году– снова в два раза. Семьи зависели от государственных пособий, достаточных для покупки только двух буханок в день. Среди бедных слоев населения разразился голод. Смерть императора Франца Иосифа, правившего с 1848 года, способствовала усилению тенденции к распаду «лоскутной империи», в которой с трудом уживались не только австрийские немцы и венгры, но также итальянцы, румыны, западные и южные славяне.
 
В апреле 1917 года министр иностранных дел Австро-Венгрии О. фон Чернин докладывал преемнику усопшего императора молодому и энергичному  Карлу I:

«… Совершенно ясно, что наша военная сила исчерпана… в конце лета или осенью нужно заключить мир любой ценой… Я твердо убежден, что силы Германии, как и наши, пришли к концу, чего не отрицают и ответственные политики в Берлине… германские политики не оставили во мне никаких сомнений в том, что и для Германии новая зимняя кампания немыслима…»

Экс-премьер-министр Венгрии граф Иштван Бетлен напишет в 1934 году:

«Если бы Россия в 1917 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги. Но Россия в результате революции потеряла войну и с нею целый ряд областей…»

Неудивительно, что в декабре 1916 года, после разгрома австро-германскими силами под руководством Фалькенхайма, слабой румынской армии и оккупации войсками Центральных держав практически всей территории Румынии (кроме небольшой части Молдовы), немцы сочли возможным предложить странам Антанты начать переговоры о мире. Предложение было отвергнуто, поскольку французы и англичане не без основания рассчитывали втянуть США в войну против Германии. С ними солидаризировался и русский царь, который в своем приказе по армии от 12 (25) декабря 1916 года патетически восклицал:

«… Германия чувствует, что близок час ее окончательного поражения…, теперь, чувствуя свое ослабление, она внезапно предлагает объединившимся против нее в одно неразрывное целое союзным державам вступить в переговоры о мире… Заключить ныне мир значило бы не использовать плодов несказанных трудов [русской армии и флота]… Труды эти… не допускают и мысли о мире до окончательной победы над врагом…; мир может быть дан врагу лишь после изгнания его из наших пределов, только тогда, когда враг даст нам и нашим верным союзникам прочные доказательства невозможности повторения предательского нападения…»

В сложившейся ситуации Карл I публично заявляет, что будет настойчиво добиваться мира. В марте 1917 года при посредничестве брата своей жены принца Сикста император вступает в контакт с французами, зондируя возможность заключения сепаратного мира на условиях сохранения территориальной целостности своей империи. Французская сторона отвергает австрийскую инициативу, и контакты вскоре прекращаются.

Летом 1916 года в Турции раскрыт государственный заговор, который ставил своей целью заключение сепаратного мира с Англией и Францией.   


Рецензии