Христианско-исламский диалог

Христианско-исламский диалог на уровне культуры повседневности в трудах Н.П.Остроумова


Среди имен русских исследователей и государственных деятелей в Средней Азии во второй половине XIX-начале XXвв. много ярких и интересных личностей, чья жизнь и деятельность стала известна далеко за пределами региона и не только в связи с ним. Несомненный интерес, в контексте современной жизни России, представляет их опыт изучения христианско- мусульманского диалога в условиях совместного существования суннитских и православных общин. Особую ценность имеет опыт православно- мусульманского диалога в условиях преобладания мусульманского населения. В такой ситуации возрастает роль  христианско-исламского диалога на уровне культуры повседневности, чему способствовала деятельность многих русских исследователей и государственных деятелей в Средней Азии. 
В данной работе автор обращается к деятельности видного представителя российского просвещения в среде мусульманского населения — Н.П.Остроумова, обобщившего ценный опыт в области  христианско-исламского диалога на уровне культуры повседневности в Поволжье, на Южном Урале и в Среднеазиатском регионе во второй половине XIX – начала XX веков. В период 2007-2024г. его научное наследие  активно изучалось, в основном, силами церковных и светских исследователей Среднеазиатского Митрополичьего  округа.  Среди них можно назвать Ю.С.Флыгина,  Э.А.Умарова, М.Салахова.
Николай Остроумов родился в 1846г. в многодетной семье протоиерея Петра Остроумова в селе Сасово, Тамбовской губернии. Окончил вначале духовное уездное училище, а затем - Тамбовскую духовную семинарию. В 1866г. был рекомендован для продолжения образования в Казанскую духовную академию. В стенах Академии Н.П. Остроумов осваивает арабский, татарский и персидский языки, совершенствовать которые он не переставал все долгие годы жизни в Средней Азии.
 Академия давала и солидную научную подготовку, выпуская из своих стен высококвалифицированных ученых-востоковедов. Большое влияние на становление Н.П.Остроумова как востоковеда оказал профессор Академии - Н.И.Ильминский - один из инициаторов создания в Казани учительской семинарии для народов Поволжья.
В 1877г. Министерство народного образования России предложило Н.П.Остроумову пост инспектора народных училищ в Туркестане. Проработав два года на этом посту, в 1879г. он возглавил учительскую семинарию. Здесь, наряду с европейцами, обучались и представители среднеазиатских народов - прежде всего, сарты (узбеки) и киргизы (казахи). Остроумов прилагает все усилия для всестороннего и глубокого знакомства своих воспитанников-среднеазиатов с европейской, в том числе и русской культурой, за что позднее, в советское время, и заслужил ярлык «русификатора».
В 1883г. Николай Петрович  начинает издавать на сартовском (узбекском) языке арабской графикой «Туземную газету» - первое печатное периодическое издание на языке среднеазиатских народов, которое по единодушному мнению и современников, и советских исследователей играла для региона роль подобную первой русской газеты «Ведомости» для населения России XVIIIв. На страницах его газеты не только освещались текущие события в регионе, в Российской империи и за рубежом, но и публиковались научно-популярные статьи, стихи и проза среднеазиатских авторов, официальные правительственные документы.
Большую часть деятельности Н.П.Остроумова в Туркестане составляло издание переводов на узбекский язык произведений классиков русской литературы, а также публикация им в центральных и местных изданиях произведений  среднеазиатских авторов. По инициативе Николая Петровича и при его непосредственном участии были выпущены в свет на узбекском языке произведения А.С.Пушкина и Л.Н.Толстого, а также брошюры познавательного характера. Им были переведены на русский язык и опубликованы сотни узбекских сказок, поговорок, пословиц.
Истинная духовность настоящего русского интеллигента была органически связанного у него с сокровенными основами православной культуры своего народа. Именно это последнее качество делало Николая Петровича столь привлекательным как для научного мира России, так и для самых широких кругов местного населения. Сами за себя говорят строки дневников, рассказывающие о дружественных, неформальных отношениях со многими видными представителями коренного среднеазиатского населения.
«17 октября 1890 года, среда …. После молитвы я ездил в Туземный город к новому казию Сеид Умару, поздравить его с назначением и пил у него чай…
Вечером в тот же день не дал мне спать вовремя мой приятель, казий Мухитдин. В разговорах со мной казий провел у меня три часа и в заключении затянувшейся беседы прочитал корректуру очередного номера «Туземной газеты», как бы в оправдание своего долгого пребывания у меня.
27 апреля 1891 года, суббота, пасхальная неделя. Сегодня начался у мусульман большой праздник после 30-дневного поста в месяц Рамазан. Я ездил в туземный город, чтобы поздравить с праздником своего знакомого казия Мухитдина. Мой визит был непродолжительным, потому что к казию приезжали почтенные туземцы с поздравлениями. Возвращаясь домой, я заехал к старейшему аксакалу Иннак-ходже, в доме у которого в первый раз увидел египетских голубей (кумри) с черной полоской на шее. Хозяин дома объяснил мне, что эти голуби пользуются у мусульман большим почетом, потому что они хорошо выговаривают звуки имени Божьего: «Он – он» (Сущий). И мусульманские поэты приравнивают этих голубей к соловьям в своих стихотворениях.
2 декабря 1891 года, понедельник. Вчера я получил письмо от поэта Фирката (Фурката) из Стамбула. Он, рассчитывая на свой поэтический талант, отправился в Мекку, не имея ни гроша в запасе. В письме он посылает свой поклон, прежде всего генерал-губернатору (у которого в феврале был на балу), затем желает всяческих благ мне и моему семейству. Такое внимание Фирката хорошо рекомендует его. Ведь с отправлением в Мекку он прекратил свои отношения ко мне, но не забыл меня».
Хотя Н.П.Остроумов, будучи выпускником Духовной Академии, не состоял в штате священнослужителей, он продолжал сохранять прочные связи с жизнью Русской Православной Церкви, активно участвовал в религиозной жизни Ташкента, преломляя все свое мировосприятие через глубокую, искреннюю веру. Не удивительно потому, что в условиях надвигавшейся революции, наблюдая все большее разложение нравов, Н.П.Остроумов часто строго судит общественную жизнь соотечественников, высказывая весьма резкие замечания. Обратимся вновь к  страницам его дневников:
«26 сентября, 1890 г., среда.  Сегодня, в день памяти первосвященника Иоанна, проповедника христианской любви, я услышал от своей жены, что семья оренбургского казака Василия Кравченко, состоящая из беременной жены (Василисы) и четырех малолетних детей, не находя пристанища, днюет и ночует под открытым небом, на голой земле! И никто, в русском, православном Ташкенте, где семь благотворительных обществ (в которых участвуют почтенные дамы), зная, об этом, не обращают, внимания! Разве мыслимо такое отношение к несчастным единоверцам среди мусульман, у которых нет благотворительных организаций?! У мусульман не было апостола подобного христианскому Иоанну, но заветы своего пророки они исповедуют не на словах, а на самом деле...».
«29 июня 1891г., суббота. Удивительные нравы русских  в Ташкенте! Завтра воскресенье, была всенощная, а в «Детском саду» и саду Равилиона гремит плясовая музыка - Камаринскую играют. И так не в первый раз. На Троицу, накануне Духова дня было то же самое. Устроители «Детского сада», принявшие на себя ответственную заботу о развитии и воспитании детей православных жителей города, нимало  не стесняются христианских праздников и церковных служб, лишь бы доставить детям развлечение. Мы, право, хуже язычников».
В контексте данного исследования, несомненно, большой интерес вызывает рукопись под названием «Пятидесятилетие русского управления в Туркестане (1867-1917гг.) от К.П.Кауфмана до А.Н.Куропаткина», написанная Н.П.Остроумовым вскоре после установления Советской власти, в которой фактически обобщаются политические, социально-экономические и культурные итоги существования Средней Азии в составе России. Касаясь вопроса общей государственной политики в области культуры первого из гененрал-губернаторов Туркестанского края К.П.Кауфмана,  Н.П.Остроумов отмечает, что «он ошибочно думал, что мусульманской культуре не следует придавать большого значения и потому игнорировал ее, тогда как должен был серьезно считаться с нею. Ошибались и преемники Кауфмана, думавшие, что туземцы представляют собою девственную почву, на которой легко насадить русскую культуру. Но у туркестанского населения была своя душа и нужно было всмотреться в ее глубину – в ее психологию и религию, прежде чем приступать к преобразованию народной жизни. Такую предусмотрительность того больше нужно было соблюдать в отношении души среднеазиатских мусульман, жизни их почти дотоле не изученной».
Н.П.Остроумов подчеркивает, что К.П.Кауфман и другие туркестанские генерал-губернаторы, сознавая важность непосредственных и постоянных контактов среднеазиатского населения с русскими, заботились о их расширении. Однако, эти меры касались только представителей среднеазиатских элит.: «С этой целью, как и при  некоторых его приемниках, наиболее выдающиеся по развитию и положению в обществе туземцы (сарты и киргизы) командировались в русские столицы на особые торжества России и Царствующего дома, а для детей туземцев устраивались особые образовательные поездки в Европейскую Россию и в обе ее столицы, с остановками во всех больших городах для осмотра достопримечательных памятников, зданий, заводов, фабрик и для ознакомления с жизнью не только русских, но и инородцев, особенно татар, живущих в городах, расположенных по пути молодых экскурсантов. Участвовавшие в экскурсиях дети туземцев доезжали до Петрограда и удостаивались присутствия на высочайших смотрах русских войск и представлений самому Государю, в подданстве которого они состояли».
По мнению Н.П.Остроумова, в наибольшей степени сближению русского населения и мусульман должно было способствовать образование на русском языке. При этом он отмечает, что «… русские училища за 20-летней период своего существования доказали полную свою несостоятельность среди русского и туземного населения. Учителями в этих школах оказались молодые люди, приехавшие из России, не знающие ни нравов, ни обычаев, ни даже языка туземного населения, а мусульманские школы в крае превосходили количеством и качеством. Бережно сохраняя народные предания в духе веры, мусульманские школы дают возможность ученикам применять свои познания, вынесенные из школы, к жизни, число же туземцев, окончивших курс в русских городских училищах за время их существования было слишком ничтожно (20 чел.)».
Остроумов упоминает и меры более широкой просветительской деятельности среди мусульманского населения: «Для непосредственного ознакомления представителей  туземной интеллигенции и школы (казии, алямы (улемы -В.Д.), муфтии, мударрисы и муллы) с современной европейской наукой, устраивались особые популярные чтения с физическими опытами, а самим им представлялась возможность осматривать русские гимназии, в которых они могли видеть не только иную обстановку русской школы, но и совсем другую постановку в ней школьного дела, вообще высоко ценимого туземцами и когда-то процветавшего.   Как ни странно, а было то, что я встречал и в этом важном деле если не противодействие, то равнодушие, а иногда и кислые мины со стороны русских педагогов. Очень грустно вспоминать об этом. А чтобы детям туземцев облегчить поступление в русские гимназии, городские училища и учительскую семинарию, при этих школах устраивались особые подготовительные классы и интернаты, в которых туземные ученики жили и обучались вместе с русскими детьми для дальнейшего происхождения учебного курса на русском языке».
По мнению Н.П.Остроумова, особое место в повседневных контактах русского и среднеазиатского населения играло здравоохранение: «Сверх формальных (официально-административных) отношений  к туземному населению, русская администрация в Туркестане заботилась и об устройстве санитарской части среди туземцев и о поднятии их материальной культуры. Для выполнения первой задачи в административных пунктах были отрыты приемные покои с фельдшерами и медикаментами, а затем стали открываться особые амбулатории с постоянным врачом, сначала для мужской части населения, а затем и для женской с врачами-женщинами. Женские амбулатории имели особые знания для туземцев, так как туземные женщины не могут открывать свои лица и обнажать  свою грудь и живот (аурат) перед посторонним мужчиной, а тем более перед неверным. Врачи-женщины оказывали и оказывают, таким образом, незаменимую услугу женщинам-туземкам, среди которых было много страдающих женским болезнями. Для распространения среди грамотных туземцев элементарных сведений об эпидемиях и эпизоотиях печатались при посредстве туземной газеты популярные брошюры: об оспе, холере, чуме, ящуре и т.д., а также и о вредных для здоровья привычках – наркотиках, распространенных среди туземцев».
Важное место в общении, по мнению востоковеда, занимало и повседневное общение православных и мусульман: «Наконец, перед взорами туземцев протекала непринужденная жизнь русских, жизнь с иным укладом семейным и общественным, повседневным и праздничным. В торжественных случаях представители туземного населения приглашались к непосредственному общению с русскими (войсковые парады, благотворительные гулянья, вечера, спектакли и концерты, завтраки и обеды у ген.губернатора). В последние годы представления в цирке и картины в кинематографах были любимыми местами посещений туземцев, так как эти представления и картины были понятны и для незнающих русский язык. Даже во время ночей месяца Рамазана. Это месяц поста, в продолжение которого мусульмане простятся днем и веселятся ночью. Картины кинематографа служили развлечением для туземцев в самом центре их населения.
Домашние нравы и обычаи отдельных русских лиц также раскрывались с  откровенностью на глазах у туземцев, имевших личное знакомство и деловые отношения с русскими. Русская речь за последние десятилетия распространялась среди торгового класса, чему, конечно, способствовали в значительной степени и русско-туземные школы, несмотря на недостаток их внутренние организации, а также вечерние курсы русского языка для взрослых туземцев, при всем их убожестве».
«Таким образом, к концу истекшего 50-летия русского управления в Туркестане, этот своеобразный азиатский край в городах и торговых центрах принял вид культурных оазисов с европейскими учреждениями и возможным внешним благоустройством… во многих городах и селениях началось ночное уличное освещение; расширены базары и благоустроены торговые помещения; появились большие здания для банков, торговых контор и магазинов; выстроены заводы и караван-сараи. Появились также новые мадрасы и мечети. Туземцы пользуются теперь телеграфом, некоторые ездят в европейских экипажах, на велосипедах и даже в автомобилях и имеют европейскую комнатную обстановку, щеголяют чалмами, платьем и обувью и увеселяются граммофонами, напевающими туземные песни. Конечно, все это относится к зажиточным туземцам;  но до прихода русских и богатые туземцы ничего такого не видели, не знали».
В подтверждение высказанных мыслей привожу заявление о том же местного мусульманского публициста: «Русская власть способствовала установлению нового порядка, обеспечивающего не только возможность мирной работы, но предоставившего туземному населению в своей общественной жизни руководствоваться правилами адата и шариата, унаследованными от отцов и предков. И благодаря этому, преодолев туркестанское бесправие при ханском режиме, мусульмане стали понемногу превращаться в сознательных граждан России, полноправных членов семьи культурных европейских народов».
Существенным препятствием в христианско-исламском диалоге Николай Петрович считал неподготовленность для работы в среде мусульман русской администрации: незнание ею местных языков, догматов ислама, обычаев и традиций народа.
Говоря о христианско-исламском диалоге на уровне культуры повседневности,  нельзя не упомянуть об огромной и разносторонней научно-краеведческой деятельности Н.П.Остроумова. Широко известна его работа по основам вероучения мусульманской религии – «Исламоведение»,  изданная в нескольких томах. Среди этнографических исследований этого автора известна его работа о культуре узбекского населения Средней Азии - «Сарты. Этнографические материалы. Вып. I - III.». Эту книгу можно считать не просто ценным  источником о русско-среднеазиатских культурных параллелях, но и (исходя из рекомендаций для русских читателей) практическим пособием для знакомства с повседневной культурой среднеазиатских народов, исповедующих ислам.
В предисловии ко второму ее изданию автор приводит отзывы читателей, отметивших, что «сказки сартов имеют сходство с русскими и дают материал для представления народного быта сартов». При этом читатели отмечают не только сходство большинства сюжетов сказок, но и толкование цифр 3, 7, 9, 40 в русских и сартовских народных сказках.
Читатели считают, что сказки дают «весьма обильный и точный материал» для изображения быта сартов, содержащий не только описание традиционной одежды, пищи, и домашней обстановки, но и нравов и обычаев населения (отношение между полами, отношение к родителям и детям, сватовство, свадьба, похороны и т.п).
На примере Остроумова мы видим новый тип миссионера: не в классическом понимании этого слова, привитого нам отечественной литературой последних семидесяти лет – «крестом, огнем и мечом» обращающего в истинную веру, но с любовью и терпением десятилетиями несущего свет христианского вероучения и русской культуры народам Азии. Николай Остроумов действительно бы миссионером вы высшем смысле этого слова - он выполнял трудную и благородную миссию взаимодействия культур!
Оценивая его вклад в изучение данного вопроса, необходимо отметить, что подавляющее число описанных им проблем сохранялось и в советский период. Кардинальным отличием этого общего фона от анализируемого Н.П.Остроумовым, являлась жесткая антирелигиозная политика властей, что в значительной мере нивелировало отношения между гражданами СССР, независимо от традиционного вероисповедания «русскоязычного» и коренного населения региона. Вместе с тем, по нашему мнению, этот фактор объективно способствовал сближению народов, традиционно исповедовавших христианство и ислам. Большую роль в этом процессе сыграло смешанное проживание в населенных пунктах; совместное обучение детей в школах и вузах; работа в общих трудовых коллективах; смешанные браки; работа органов культуры и СМИ.
При этом в традиционной культуре на уровне семейных традиций у населения сохранялось сознание принадлежности к определенной конфессии, хотя часто оно и рассматривалось, как «преданье старины глубокой», пережиток закоснелых стариков. В большей степени это было характерно для сельского мусульманского населения, сохранявшего обряды мужской инициации (обрезание); соблюдение постов; свадебных и похоронных обрядов - все то, что передавалось посредством традиционной общины.
При этом представители обеих конфессий не просто терпимо, а благосклонно относились друг к другу, поздравляя, а часто и совместно  отмечая религиозные праздники. Так, в Таджикистане было традиционным дарение соседям-мусульманам яиц в праздник Пасхи, жертвенного мяса в праздник иди- Курбон - соседям-христианам; совместное участие в похоронах и поминальной трапезе. В период гражданской войны в Таджикистане известны многочисленные примеры захоронения умерших русских по мусульманскому обряду, на что родственники соглашались из-за отсутствия средств на традиционное православное захоронение.
В настоящее время христианско-мусульманский диалог на уровне повседневности на территории государств Средней Азии приобретает более «конфессиональный» характер, из-за реальной свободы вероисповедания для всего населения региона. Бытовые отношения православных и мусульман страны в период 1990-1997гг. характеризовались взаимной терпимостью, характерной, прежде всего, для сельского  населения. В то же время, в крупных населенных пунктах и городах, из-за большей подверженности населения исламистской и националистической пропаганде, отношения были более напряженными, переходящими на конфликты в виде оскорблений и хулиганства, прежде всего, в отношении детей и женщин.
В значительной степени развития  христианско-мусульманского диалога на уровне повседневности в регионе осложнялся активной деятельностью радикальных и экстремистских исламских организаций, культивирующих нетерпимость к иноверцам.
Христианско-мусульманский диалог на уровне повседневности  остается  ныне актуальной темой для научных исследований, и вклад в изучение названного процесса Н.П.Остроумова можно рассматривать в качестве фундаментальной основы для них.

(Научный доклад, опубликованный весной 2024г. в «Вестнике» Оренбургской духовной семинарии. Здесь приводится адаптированный для Прозы.ру вариант)