Балда

Давным-давно, лет сто назад, может и двести, когда не то что телефонных забав не существовало, но и самих мобильников в помине не было, скучающих людей развлекала незамысловатая игра в «балду». Ей забавлялись студенты на тоскливых, но обязательных лекциях и работники умственного труда, не обременённые изобилием должностных инструкций. Однако рабочий день от «сих до сих» помечался бухгалтерскими «восьмёрками». Поэтому – будь любезен, сиди, зеленея от тоски, до заветных ноль-ноль часов.

Мне тогда довелось отбывать положенный уходящими в небытие законами год в статусе молодого специалиста. Статус выпускницы журфака уложился в лоно заводской многотиражки дышащего на ладан предприятия. Универовская закалка и накопленный творческий потенциал требовали реализации, которая, увы, превращалась в колышущееся желе невозможности.
 
Вместе со мной остаточные потуги некогда крепкого печатного издания вынуждена была разделять филологиня Рита. Хорошо понимая кратковременность собственной профессиональной стагнации, мы с интересом ожидали переменчивой будущности. Тем временем коротали дни в подготовке рутинных «газетных строк». 

Многотиражка донельзя сократила былую многостраничность и, несмотря на радикальное сокращение штатов, продолжала минимизировать газетную площадь для оставшихся сотрудников. Поэтому вся наша невысказанность, скопившаяся накануне, легко облекалась в печатное слово за первые два-три часа рабочего времени. Ещё час уходил на то, чтобы набить блокнот заготовками на завтрашний день. А остальные, томительно тянувшиеся жизненные периоды  приходилось посвящать девичьим грёзам и философским измышлениям.

Просторный кабинет, размером с небольшое футбольное поле, ранее принадлежавший какому-то инженерному отделу, разделяла с нами ещё одна околоначальственная особа. Разговоры, не имеющие отношения к непосредственным обязанностям, литературные произведения и прочая нечисть пресекались ею на корню.

Находчивая Рита неожиданно вспомнила так популярную в её студенческой среде игру под названием «балда».  Суть её заключалась в следующем. На листе бумаги вычерчивался квадрат по типу игры в «крестики-нолики».  Но делился он не «три на три», а «пять на пять» клеток. Серединка заполнялась словом из пяти букв. Следующий игрок должен был внести ещё одну букву с тем, чтобы получилось новое слово. Затем листочек передавался другому участнику, и он вписывал нечто новое.  Количество букв в учёт не бралось. Но требовалось соблюсти только одно условие – никаких неологизмов. Только то, что занесено в русскоязычный словарь.  Победителем выходил игрок, заполнивший последний квадратик вполне осмысленной лексической единицей.

Я, грешна, всегда имевшая склонность к обновлению языка новыми, мною же изобретёнными словами, и здесь норовила воспользоваться подобной уловкой. Однако моя хитрость тут же строго пресекалась коллегой и угрозой немедленно прекратить дальнейшее развлечение. Наступая на горло, руку и пр., я должна была подчиняться общему правилу.

Потом-потом-потом, много лет, зим, ещё чего-нибудь спустя, с удивлением для себя некоторые из моих тогдашних придумок я обнаружила во вполне содержательном виде с нормальным значением.Тогда и не знала, что они существуют. Ха-ха-ха.