Письмо соседу

«Какая музыка, Боже! Какая нечеловеческая мощь!..

Голова трещит…

Интересно всё-таки мозги у человека устроены! Мысль за мысль цепляется, как мыльные пузырьки, чёрт-те чем надутые, которые превращаются не в пену, а в полный отстой. Были бы пенкой, плавали бы на поверхности. Но нет. Выпадают в нерастворимый осадок. А там ищи-свищи эту муть на дне черепушки, да – где там! Или пропадут в памяти, или собьются в такую кисельную концентрацию, что поварёшкой не размешаешь. Потом хоть взбивай их, хоть пудри, до начала смыслов не докопаешься, не говоря уж о концах. Последним особенно достаётся. Всякая мысль хороша тем, любезный, что ясной в конце становится. А где у пузырька конец? Кто его видел? Разве что лопнет от напряжения и разлетится ещё на сотню мелких. Это уж, как правило…

Вот вы думаете, что мысль – последовательность логических рассуждений, построенных на причинно-следственных связях? На цепи ассоциаций и образов? На пяти человеческих чувствах? На земных законах природы и языке, в духовном-то смысле? Как бы не так!

Мысль, она как время, существует отдельно от человека и способна быть и развиваться независимо от него. Причём и до рождения самого «гомо», так называемого «сапиенса», и после его неминуемой смерти. Мысли вообще по херу, к кому её прилепят, она за авторские права бороться не будет и хозяина своего искать не намерена. Она есть – и всё! Вот так, по-детски, просто и понятно. Только что пощупать руками её нельзя.

Осознание того, что мысль к тебе пришла и ты её узнал, называется, по-русски, озарением. Инсайт – по-теперешнему. Как в зеркале самого себя ни с кем не перепутаешь, так и свою мысль, тобой узнанную, уже не забудешь. Она твои черты принимает, твою осанку, цвет глаз и волос. И говорит твоим голосом. Но она не твоя, запомни! Мысль, как пришла, так и уйдёт, а у тебя только память останется об этой встрече. Да-да! Не сама мысль, а воспоминание, и ничего больше…
Я к чему это пишу, не догадываетесь? Погодите пока, почитайте…

Поговорим о началах. О том, что понятие «человек» на всех языках изначально мужское. Женский род в языке возникает, когда говорящий имеет в виду ту утробу, откуда этот человек появляется во плоти и крови. Рождается существом неразумным, вскармливается молоком и увеличивается в размерах. Определятся в обществе на своё место, образовывается, становится способным к размножению и, как только такое случается, делится на мужчин и женщин, как бог велел. С большой или маленькой буквы – не важно… Вы Тарзана или Маугли вспомните, сказки всё это.

 Давно доказано, что вне общества людьми не становятся, сколько бы по весу мозгов тебе ни отмеряно было в младенчестве. И у Адама с Евой та же история. Мысль и озарение были до них уже. А без этого - как муравей без муравейника или пчела без улья, человек подох бы раньше, чем понял, что он был рождён человеком.

Отсюда и условности всякие, ограничения по среде обитания, жестокость и лукавство. Присвоение одному себе всех богатств природы, огня, оружия и мяса. Вседозволенность в потреблении. Превращение земного рая в сортир. И чем больше поглощаемых ресурсов, тем дальше от первоначал. Того замысла, который, несомненно, был, но забыт. И человеку остаётся жить надеждой о догадке, для чего и зачем, собственно, он Земле нужен.

И та же мысль, что его и создала, подсказывает: для уничтожения!

А так ли это?

Примеров множество.

Технического прогресса касаться не будем. И так ясно, что он порождение лени и потворства человеческим слабостям и ненасытности. Алчность людская измерениям не поддаётся.

Коснёмся только искусства и литературы. (Хотя, кто их в своё время разделил и почему, не понятно). То есть будем говорить о том, что ни к еде, ни к канализации и теплу отношения не имеет. А занимает, тем не менее, большую часть человеческой жизни. И как мы докатились до этого…

У меня к тебе, или к вам – какая разница? – я вас никогда не видел и не увижу – чисто по-соседски куча вопросов накопилась.

Как вы живёте? Как животик? Что читаете? Что слушаете? Куда смотрите? Во что верите? Над чем смеётесь?

Неужели до сих пор думаете, что кому-то для чего-то нужны? Или не думаете вообще? Страшно об этом думать, правда?

«Пусть другие думают, - думаете вы. - А нам думать не нужно, мы-то «знаем»! Нам дано самим Богом… оттуда!»

Откуда такая уверенность? Наверное, из книг и опыта грамотных предков? Из образовательных телевизионных программ и интернета? Из бесед с учеными людьми в университетах? Не слушайте никого, слушаете сюда…

Я предполагаю, что эта основательность ваша - от искусства. Которое бреши в вашем мозгу заполняет, но вы этого не замечаете. И мозги ваши на большинство процентов уже искусственные. И скоро будут полностью подключены к общему искусственному мозгу посредством слов и образов. Вы этого даже не заметите. И у вас когда-нибудь случится момент озарения, что вот оно уже и наступило, и вы замрёте перед зеркалом с бритвой в руках и самого себя не узнаете: ощутите себя вдруг не отдельной личностью, а потёртым пузырьком в пене для бритья.

И это будет не исчезновение, а растворение в мире без осадка, до того момента, пока ваш остаток посредством перемешивания не соединится с другим и не обратится во что-то иное. Может, в мицелий. А, возможно, в другое, не материальное совсем, - в волну или в место, где эта волна предполагает быть.

Ведь ничего не исчезает в этом мире, а просто переходит в изменённое состояние. Как вода - в лёд или пар. Всему отмерено своё время существования в том или другом виде, в представлении себя и окружающего. В предназначении. В случайных ситуациях. В законах природы, которые нам недоступны.

И это правильно!

Знания наши ограниченны намеренно. Вот и я сейчас говорю об этом, а сам подспудно лелею надежду на то, что не прав. Что есть-таки потусторонняя жизнь, чему учат все религии, и в ней я буду похожим на себя. Сумею сохранить память о себе, кем я был, кто был со мной, где и как я жил и ради чего думал. И зачем делал то, что делал…

Я понимаю, что это трудно себе представить. Обидно, что тебя не станет. Но ещё обиднее, что такого, как ты, вообще никогда не будет. А все твои мозги, мысли, память, тем более эмоции, чувства разложатся, как и тело, на составляющие, и некому их будет уже, как твоему мозгу, собрать всех в кучку, чтобы получился именно ты, любимый, а не кто-то или что-то иное.

Небытие не искусственно. Оно материально в том смысле, что от человека как личности после смерти ничего не остаётся. И что бы ни говорили о «душе», душа – самая искусственная составляющая человека. К ней, драгоценной выдумке, искусство и обращено.

Вот и вы, говорят, пишете… От всей души, говорят…

А напишите про меня! Что вот был такой человек, а не вы!

А почему был?! Он есть! Жив пока. И думает, мыслит. Но тоскует ни о ком-нибудь, а о себе – каким он дальше будет? И сколько ему ещё быть самим собой?..

Тут материи тонкие, но я вам подскажу, как это описать.

Возьмите кусок глины, намочите руки и скатайте его сначала в комок. Небольшой, чтобы умещался в ладонях. Отложите в сторону, на стол или на подоконник. Потом прилепите к нему четыре глиняных колбаски по сторонам и шарик поменьше между ними, с любой стороны, типа голову лепите. Рассмотрите своё создание хорошенько, поправьте, что в поспешности не туда прилепили, а когда сообразите, что это мало-мальски походит на человека, поставьте слепленное перед зеркалом и заставьте его посмотреть на себя. Если кусок глины сразу не догадается, кто он, подуйте на него. И дуйте до тех пор, пока не оживёт. А как затеплится в нём душа, постарайтесь тут же ретироваться по ту сторону зеркала, чтобы он вас не приметил и не догадался, что вы тот самый Бог, что его создал. И не показывайтесь больше ему из-за зеркала, чтобы он вас не узнал. И имени своего не называйте. Пусть глядит на самого себя и в прошлое, что за его спиной, а будущего, что за зеркалом, как и Бога, не видит.

И думает, мучится и думает, что там у него впереди, глядя назад. Рассуждает, философствует, строит картины мира, времени и пространства – о галактиках, инопланетянах, о потустороннем мире, аде и рае, о том же Боге, которого нет. А на самом деле – вот он! С обратной стороны отражённого света. Стоит себе за зеркалом и смеётся над тобой, дураком…

Так вот, когда об этом напишете, дайте какое-нибудь описание природы, с новыми образами и сравнениями.

Ну, там, облака не белогривые лошадки, а, скажем, клоки пены для бритья того же Бога. Или деревья осенью и не деревья совсем, а торчащие из земли мысли погибших грешников, тянущиеся к Всевышнему за прощением.  И реки не потоки слёз невинно убиенных, а струны божественного оркестра, на которых Бог исполняет Реквием всему человечеству. Да и Солнце всего на всего дыра на небе, которую боженька так за ночь раз…жаривает, что оно с утра до вечера остыть не успевает… Можете и от себя что-нибудь добавить, я не против…

После этого мягко переходите к любви и сексу, потому как намёк уже был.

С любовью проще. Это явление магнитное. У кого-то плюс, у кого-то минус.
Одноимённые полюса отталкиваются, разноимённые притягиваются. Там ещё химические процессы всякие происходят, феромоны разные попахивают, и как только это всё вместе сходится – хлоп! – и любовь. Вот она случилась. Дело обычное. У кого-то раз в жизни, у кого-то двадцать два. Это от количества контактов между людьми зависит. Надо искать пару, а кто ищет, тот всегда найдёт. Но большинство не ищут, потому что лень: сидят себе сиднем и ждут, когда этот заряд мимо пролетит: рыцарь на белом коне или красавица-дочь миллионера, а лучше царевна-лягушка.
О любви литературы много. И стихов, и романов. Тут можно не заморачиваться. Против физики ловить нечего!

А вот по сексу нет пособий. Кроме Камасутры. Да и та больше на показательные выступления в художественной гимнастике похожа, а не на будни пролетариата. Мы же не лебеди какие-то, чтобы раз в год трахаться и по очереди потом на яйцах сидеть. И так, парой, в гнезде на всю скучную жизнь. И друг без друга потом - никак. То есть чистая смерть при потере любимого… Оно нам надо?

Мы же люди! Мы от еды и сна можем отказаться ради хорошего секса. Он и мозг прочищает, и поднимает на подвиги, и прибавляет население без всяких гнёзд.

Я подскажу вам, о чём писать.

В сексе главное создать безвыходную ситуацию. То есть, когда обстановка и положение тел складываются так, что совокупление неизбежно и закономерно по сути. Не как у Генри Миллера или, прости господи, Маркиза де Сада, а совершенно логично, по-русски, и, главное, художественно точно – без натурализма, пошлятины и прочих навязанных западом мерзостей.

Чтобы после прочтения захотелось книгу захлопнуть и больше никому не показывать. И спрятать от детей. Именно спрятать до поры до времени, чтобы позже не объяснять им самим, подросшим, своими словами безграмотных дурней, как это делается. А – обратиться к профессионалу, служителю правильного слова.

Потому что тот, если он служитель, во-первых, выключит свет. Ну, или закроет обоим героям глаза. И обойдётся без авторского текста – только диалог! Но какой диалог… Одни местоимения и частицы… А он ей - ух… А она ему - ой… И они вместе - ах… Впрочем, не мне вас учить, вы тоже не пальцем сделаны…

И всё это в полной тьме, для возбуждения воображения самого читателя.

Во-вторых, нужна полная уверенность, что без этого нельзя. Что нет без секса искусства жизни, нет настоящей художественной правды стремлений и цели существования людей. Вы же не будете спорить, что всякий сперматозоид разумен? Что яйцеклетка не тюрьма, а вертеп, баюкающий в яслях возможного Мессию? Что каждая пара, впадающая в оргазм, ближе к Богу, чем в церкви? Наконец, что секс – реальная точка инсайта… Тьпфу, блин!.. Пика озарения, дарованного людям!

Если нет, то грош вам цена как писателю…

Я не буду вам вещать об остальных принципах капиталистического реализма, достаточно будет одного. Руководящей роли денег в жизни членов капиталистического общества в период империализма и глобализации экономики.

Деньги, бесспорно, представляют тут не овеществленный продукт труда, а нечто большее. Некую не материальную уже сферу, а информационное пространство, из которого любой человек, по мере его временного доступа к общему пирогу, отрезает себе кусок пожирнее. Таким образом благополучие каждого индивидуума при капитализме зависит от того, каким кодом доступа он на данный момент владеет. А так как количество людей на Земле увеличивается, увеличивается и масса виртуальных денег. Но, выйдя за рамки продукта труда, они ему уже не соответствуют. И присваивать их себе может всё более тонкая прослойка общества, сама себе придумывающая пароли и коды, которые большинству недоступны.

Описывать это в художественных произведениях современные писатели ещё не способны по простой причине. Их самих или покупают, или продают. Они сами собой представляют предмет торга, в зависимости от того, что «пипл» намерен «хавать» на данном этапе исторического развития, и сколько способен отстегнуть из своего кошелька за призрачную «пищу для мозга», весьма упростившегося, даже убогого в наше время.

Контингент читателей невелик. Это - на восемьдесят процентов женщины за тридцать, и пенсионеры за шестьдесят. Одним подавай несбывшееся настоящее, другим – счастливое прошлое. Остальные потребители хорошего чтива или специалисты, или случайные люди…

Тут пора вернуться к глиняному человечку перед зеркалом и прячущемуся от него Богу. И развить сюжет в лицах.

Думаю, что вы с этим справитесь. С вашим-то опытом да работоспособностью, да связями, да молодостью сомневаться в успехе будущего произведения было бы кокетством. Дерзайте, любезнейший, и помните обо мне.

О том, кто жил с вами в одно время, а, может, и в одном городе, и даже доме. Что вы ходили с ним по одной лестнице, тротуарам, улицам. Пользовались одним теплом, водой и светом. Видели то же небо и солнце. Мокли под общим дождём, мерзли зимой и задыхались в квартире летом.

Подумайте о вероятности нашей смерти в близком по проживанию месте, война, всё-таки, и никто от такой неожиданности не застрахован.

И вот когда мы, или наши останки, или ауры душ, в общем, - те самые ничем не определяемые брызги от пены смешаются божественной поварёшкой в последний коктейль, вспомните о самом важном!

Вспомните, как три ночи подряд в душном июле вы включали «Рамштайн» на всю мощь и не давали мне спать…

И вам станет стыдно.

И ничто тогда уже вас не спасёт…»