Клад. Часть 3 Глава 4

Глава 4
------------

**
      Вряд ли кто то мог предположить о маленьком переломном моменте,  теснеющем
вздрагиванием и капельками собравшимися на воротнике, зашторенными мыслями от всего,
и сжимающимся сердцем, которое тянуло руку к вожделённому всеми чаяниями бессонных
ночей образу, каким то призрачным идеалом который пламенел и таял растворяясь в дымке
утра,  стоило только открыть глаза,  и она исчезала,  стоило только приложить ладонь к
горячему лбу,  и она отдолялась превращаясь в маленького мотылька,  на лазуревом
светающем под розовыми облаками разорванном небе, хлипким стоном на камне, в сухости
лежащей травы, и кружащимся вокруг деревьев ветре, держа за руки уходящюю луну.

      - Ишь ты! Молоко ещё на губах не обсохло! засмотрелся, поглянька на него? Вась а
Вась?  Сынулька то поди твой влюбился! - перелаживая и складывая беленькое хрустящее
бельё с несколько припрятанной и в тоже время показывающей своё "высокое" положение
призывающее к послушанию и знающей толк в подобных вещах улыбке, Глафира Андреевна,
Заведующая домохозяйка,  ответственная исключительно за чистоту,  с обвешанными
прищепками как бусы на шее в три ряда, которая кивала сгорбленному мужичку в кепке с
развёрнутым козырьком назад, что колол дрова у бани для парилки вероятно чтоб разбавить
свеженькими смолянистыми сосновыми поленцами баньку, где итак уже в три ряда ломилась
наскладированная куча разных мясистых дров. Мужичёк этот Василий Курлаев исключительно
доброй и мягкой натуры был и садовником и слесарем, и электриком и всем что занимало
его занятость во дворе,  богатого и роскошного Кирюшиного трёх этажного (дворца).  Хоз
двор был велик, со всеми видами построек, от терасс и летних кухонь до беседок, баньки,
разнообразных вальеров для дроф и павлинов, гаражей подсобок, двух домиков для служащих,
прачечной, и прочего вплоть до слесарной мастерской, и огромного бассеина на заднем дворе,
где всё было уложено плиткой, фигурно скрытого поднимающимися лозами крупного винограда,
такого как кардинал и розовый фламинго,  в летний сезон и вплоть до вздрагивающей
красавицы Осени,  это было неповторимо в описании своей красотой,  а фасад ухожен
бархатными аллейками и не большим утончённым фруктовым садом,  персиками и ранними
медовыми грушами, наверное Кирюшка их очень любил,  а вот яблок,  вишень, и всякой
другой фрукты в саду не было, несчитая конечно где то на задворках в россыпь расстущих
слив черешень и всего прочего.
      - Ну так, Глашь, уже поди взрослый паренек!  Двадцать два ему!
      - Ну двадцать не двадцать,  а всё равно,  вначале нужно отучится,  устроится на
хорошую работу,  а тоди уж и влюблятся,  я так считаю! - и развернулась с подпёртым в
бок кулачком,  выставив коротенькую ножку повернув её чуть в сторону в знак своей
несокрушимости в знании особого воспитания детей юношеского возраста.
      - Ну та разве ж созревшему сердцу есть какой возраст! - вытерая натруженный пот
со лба распрямился слегка Василий,
      - А вот я говорю ещё рано, на девчат заглядываться! да ещё и на кого?  Цельная
Принцесса! Из самих столиц, к Кирюшиньке нашему на отдых пожаловали!  Говорят она в
большом театре свою ложу имеет, и биноколек у неё золотой, имеится! А у наших то что?
Эх, - и давай оставшиеся прищепки с веревки снимать, что ранее не успела подцепить на
свои бусы.
      - Ну ну, чего раскудахкалась! У нас городочек хоть и маленький, но народ добрый и
мастеровитый! Жду вот скоро Пётр Иванович заказ доставит, говорят будет сам устанавливать.
Заказ был даден самим Антон Григорьевичем!
      - А, эт городской наш?  Новоявленный?  Тот что молчит постоянно, не вытянешь и
слова клещами.  Уж прославился! Лёнька да Гринька к нему подробатывать ходят, и нашел
же компанию себе! Не даром поговорка гласит: "Скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты."
      - Ха, подбеленная твоя душа,  Дак чем жешь тебе трудяги наши не нравятся?  Они
пашут с утра до ночи, и нет такого труда что опустил бы ихние руки. Ты мать говори да не
заговаривайся! Мне лично, пожать такому человеку руку, в счастье и в радость!  На таких
мужичках быть может и свет держится,  потому как они и Поднимаются раньше всех! когда
все ещё спят!  И Петра Иваныча слышал я,  они очень уважают,  и если така душа как
Гриньки, нашла друга себе, то поверь мать это многое значит!
      - Ой ой, много ты понимаешь, - цепляясь за миску поспешила Глафира делая вид,
что разговор о всяких там оборванцах ей претит своим участием. - Вон на,  ворота иди
открывай, видать Петька твой приехал! - и развернулась с миской впереди и поднятым
носиком к верху, и зашагала в летнюю престройку к домику служащих.
      Дело в том, что пару недель назад нашему Петру Калужному поступил заказ, от самого
Антон Григорьевича,  Кирюшиного папы,  который уже был осведомлен и навел кое какие
справки о мастерской на ул. Овсяной. За те три месяца что Петр по обустройству да и чуть
уже ранее начал выполнять первые заказы,  имел некоторое признание в лице его первых
клиентов в силу того,  что работа отличалась особенной красотой и некой самобытностью,
определённо что то новое,  то, что быть может раньше им никогда не приходилось видеть,
именно это и притягивало. Каждый богатенький фермер, или просто зажиточный предпринематель,
человек при деньгах,  хотел себе что то особенное, проще говоря неповторяющееся, то что
не мелькает на глазах, то что вызывает восхищение, и внутренюю гордость, что мол "только
у него такая красота"  тем каждый и вожделел лелея своё сердце,  да и похвастаться есть
чем как говорится.  В то время в таких городочках,  все заборчики были как с под одного
штампа, одинаковые завитки одинаковые вкладыши, симметрия узоров, ну всё прям как под
"копирку", и вливание чего то "нового" чего то искустного,  да ещё и утончённой работы?
Поверте дорогого стоило.
Ведь человек всегда тянется к красоте, будь либо в чём. Потому как это часть его природы.
Поэтому быть может и пытается, дотянуться к недосягаемому? ибо эту чашу испить невозможно.
      Ну так вот,  пару слов о сыне Василия Курлаева.  Молодой,  в золотых завитках
кудряшами чуть вспышиных волос будто бы разбросанных ветром уложенны были черты его
лица,  отражали сиянием тонкой задумчевости,  в его блестящих и печальных глазах, все
морщинки играли в его доброй и тихой улыбке,  вроде бы вся природа в тот миг ликовала
когда он открыл глаза,  будто бы небо уложило все линии и все черты его красоты,
отразившись непревзойденно.  Он был очень скромен,  и всегда смотрел так, что вряд ли
можно было позабыть этот взгляд.  Глаза не могли утаить то,  где находилось его сердце,
едва бы только его тихий и нежный голос мог обранить хоть слово, оно уже было написано
в его глазах, чуть грустных, и в тоже время вселяющих что то неповторимое, тянущее руки
к солнцу.
      Он учился в техникуме в об. Центре, там же и проходил практику по освоению самой
обыкновенной профессии слесаря наладчика механосборочных работ,  и это средне
профессиональное образование ему давалось с радостью, потому как наладчиком КИПиА, он
мечтал стать с детства. Матери не стало когда Максимке было двенадцать лет, так Василий
более и не женился, наверное потому что любил очень свою жену.  Жили они рядышком в
пяти минутах ходьбы от Кирюшиного дома.  Антон Григорьевич знал Василия,  и давно
предложил ему частную работу по присмотру за хозяйством, ну и всем прочим на Кирюшкиной
фазенде.  Василий конечно с радостью согласился,  да и платил Питюков не плохо (кстати
также и с Глафирой Андреивной, которая жила по соседству только в противоположную сторону.
У неё было две дочери, что сидели дома в заперти и всегда чего то учили,  вероятно по
настовлению матери.  Но очень часто конечно приходили ей помогать,  потому как Глафира
Андреевна была там почти что самая главная).  В целом штат служащих был около восьми
человек, где каждый занимался своим делом.
      Так вот, Максим приехал домой на каникулы, и конечно уже несколько дней крутился
вместе с отцом у Кирюши,  помогал во всем,  в основном по всяким мелочам,  принести,
подсобить, где то лестницу поддержать, где то залесть и под франтонами лампочки поменять,
да всё что угодно, обрезать деревья, потому как Василий был спец в этом, почистить бассеин
от листвы,  вдоль бардюрчиков взрыхлить землю для красоты,  также побелить и аллейки
подмести,  да и Кирюшке он понравился с первого дня,  что Звонкий даже пообещал
похлопатать с работой, как тот выучится, потому как связи были у Кирюшки в этой сфере,
а с такой рекомендацией любое начальство будет уважать, и можно даже сказать относится
по особенному.
      И вот когда Ульяна вошла в зал, где уже присутствовала основная масса гостей, (это
было накануне вечером)  за пару минут до этого погасло несколько лампочек с улицы под
первым франтоном,  таки был уже вечер а темнеет рано в эту пору,  хоть ещё и пяти не
было, Максимка взобрался на лестницу стремянку как раз напротив окна вид которого с под
давлеющих изумрудных партьер в золоте открывал всю красоту огромной гостинной со всем
убранством, гостями,  свечами,  фортепианом, в ту самую минуту когда вступила Юлиана в
своем платие и все замерли,  также замер и он,  и вероятно на всю жизнь,  ибо не одна
стрела Амура, а по меньшей мере две, Любовь и Надежда,  пронзили его сердце.  Хоть и
мечты это и сказки казалось.. Ещё бы, кто он, а кто она? Но поделать он ничего с собой
не мог.  Потому что такое выподает в жизни далеко не каждому.  Эта мука любви!  Эта
беспощадная мука любви!  Это переворачивающая всю жизнь мука любви!  Это то, за что
умирали все в великой радости.  Это то, за что готовы были прожить хоть один миг, и
упасть тут же в пропасть.  И всё же благодарить этот миг, за любовь и смерть свою.
      Странно подумать,  и как то кажущееся немыслемым,  всё же по велению какой то
силы, в тот миг и её веки подняло, Она чётко поймала его взгляд, их небо пересеклось в
эту долю в которой проносится вся жизнь, нет не прожитая, а та что быть может ждет их.
Она даже не смогла отпрянуть взглядом. Это был взгляд (её взгляд) будто чего то ищущий,
взгляд не нашедший но всю жизнь искавший. Взгляд глубина которого уходила далеко, быть
может туда, где ещё никто не был.  Безумный остров где одиночество твоё умирает тысячу
лет, пока кто то не восполнил его. Всего лишь широко раскрытыми глазами. Убиенно всё в
тебе, но только не этот взгляд, который разит беспощадно, наполняя сердце твоё тем, что
раньше тебе никогда не приходилось чувствовать.  Если жизнь нема и жизнь слепа, то кто
же исцелит её если не тот кто остался в твоих глазах?  Навсегда.  Ибо он уже не уйдет
оттуда, и после смерти.
      Конечно всё это мы рассказываем исключительно для читателя, потому как никто из
всей выше упомянутой компании и понятия не должен был иметь, что произошло на самом
деле между Максимкой и Юлианной.  Самое главное что никто больше не заметил нашего
"Электрика"  за окном среди появляющихся звёзд.  Все были околдованны её красотой. И
это не удивительно. Алёнка в этот миг незаметно выскочила из зала в одну из пяти скрытых
портьерами комнат, и поднялась быстренько к себе, да, мы в суете своего написания забыли
упамянуть что всё правое крыло второго этажа было в её полном распоряжении,  из пяти
комнат,  также маленькой гостинной будуара и спален,  где Светка и Анька занимали две
смежных маленьких комнатки. Анька даже и представить себе не могла что останется, и что
ей будет оказана такая честь, но как выяснилось она там пробыла не один день. По приезду
уже исчезал первый день их незабываемого впечатления в гостях. Но самое интересное было
ещё впереди.  Мы будем проявлять картину эпизодами соединяя их,  как мазки ложатся на
холст. В каждом из нас глубоко в сердце живёт художник.  Художник неба. Художник слёз,
и женской красоты.  Воспеть её это уже больше чем вся жизнь.  Почувствовать хоть одну
незаметную капельку скользящюю по щеке, это уже больше того, что ты не можешь дать.
Но если только вместе со своим сердцем. Ты упадёшь вместе с ней, и скажешь я был частью
тебя. Это я скользил по твоей щеке, когда глаза ты поднимала к небу. Так остаётся то что
никогда не умирает,  и никогда не исчезает,  потому что это и есть та чаша которую
невозможно испить. Никому и никогда.
      Так вот вернёмся немножечко назад, всего лишь на часик, к нашим серым Мышкам
на остановку, где разряженная атмосфера поднялась высоко высоко, но дождик не спешил и
не падал, солнышко только упало румянясь на детских щеках, что было весьма приятно для
успокоения души.  Банин конечно где то под клетчатым польтишком, съёжившись немножко,
чувствовал и свою капельку вины, и был весьма любезен рассыпаясь учтивостью в поклонах
пред Алевтиной, и Танюшой.  Аля улыбалась и детки сияли в глазах.  Митька смотался к
"газельке"  по вкратчевому взгляду не без оттенка показного превосходства Курносика, чтоб
тот принёс три маленьких шоколадки,  что лежали в одном угловом ящичке  (уже ранее
распакованном)  и наделил деток гостинцами,  потому как тоже,  если не с занозкой то с
маленькой зеленой гусинецей подранивал себя за давешнюю выходку, конечно всё это мелькало
в них на уровне неподдельной непричастности, а только потому, что якобы детки послушные
и хорошие, за что и гостинец!  Серёжка благоговел,  от того что у него такая жена, и не
подавал виду что смалодушничал,  разливая по второму кругу всем кофеёк,  думал: "эх,
добавлю ка по капельке коньячку", но украткой озираясь по сторонам всё равно претрусил,
и заглядывая в свой волшебный ящичек достал только новые цветные узорчатые солфетки.
Мохин и Кузьмич тем временем видя что никто никуда не спешит,  чему были подавлено
удивлены в силу недавнего выговора,  побежали быстренько на рыночек какие то сальники
что то по мелочи купить для "газельки". И тут Николашка хитренько улыбаясь, так головку
набок, посунулся вперёд и уставился на Танюшку;
      - Найлюбезнейшая сеньёра, определенно я вас видел, всё пытаюсь разобраться меж
мыслей своих где ж именно? - и ещё больше головку поворачивая упёрся в неё своими
маленькими глазками.
      Танюшка в светленьком плащике и голубой косыночке по верх шейки,  с авоськой в
руках и бежевом беретике, не без простодушной улыбки скромненько отвечает:
      - Да мало ли, мир то, не так и велик.. особенно если смотришь в даль.
      - Исключительно выразительное замечание.  Минуточку,  я запишу..  сколь тонко
подмечено, - доставая из кармана такой же клетчатый блакнотик как его штанишки и пальто,
- Цитатка то ваша дорогого стоит, - строча маленькой кнопочной ручкой по истерзанному
писульками блакнотику, большая часть из которого была вся в циферках.
      Банин так раз, и тут как тут, потому как чего бы там не говорил Николашка это так
же касалось и его,  во всяком случае именно так он и считал,  и с серьёзненьким видом
одел очёчки.
      - Так так так..  Точно!  Разве ж такую хрупкую особу возможно промеж мыслишек
растерять?
      - Николашичка так это та девочка в платочке что у Олег Сергеича этим летом на
тяжкий труд опералась. Ещё тогда я сказал: "гляди братик сколь тонка, и сколь усердна в
работе!" - завидя тележку одноколёсную в два раза больше её самой.
      Танюшка чуть смутилась, да, она конечно тоже узнала этих молодых людей, которые
важненько записывали и давали свои рекомендации по правильной устойчивости и оттяжке
парника, будто чего то смыслящей в этом деле домохозяйке, которая кивала головой и была
с ними очень любезна,  потому как присланы были они очень важной личностью с города.
Но как только поворачивалась к Танюше,  тут же чтоб показать свою власть пред важными
гостями,  в приказном порядке начинала указывать и командовать длинным пальчиком в
маникюре что нужно делать, возмущаясь что мол очень медленно работает! и на неё (тоесть
домохозяйку) видетели столько работы навалилось.
      - Неужто вы по усердию своему не могли другую работёночку сыскать? право сказать,
не по вашей хрупкости таких дел начало.  То вон, мужичкам щекастым будет в пору, да и
то, если не заленятся, такие любят в тенёчке дремать.
      - Всяк труд велик,  пред всяким трудом человек слаб, на то и я не исключение, -
ответила Танюшинька вправляя свои прекрасные русые волосы под беретик.
      Серенький почему то сразу зауважал Танюшу, и тоже, в своей ненавящевости и доброй
улыбке, открыто и немножечко размашисто руками, говорит:
      - А я помогу вам!  Мы то все порой и не знаем откуда к нам другой раз помощь
приходит, а потом оглядываешься, и понимашь, что это тот человек которому и ты когда то
помог. Вы вот всем нам помогли, а сами то и не знаете того.
      Танюшинька вскинув глазами заблестела в слезах.  Кроме самых близких ей людей,
таких как Петя,  Гринька да Шурик с Лёнькой,  ей никто никогда подобного не говорил. И
когда в этом мире всходит ещё один цветок, его почему то всегда хочется обнять, и почему
то всегда хочется уберечь от этого мира.
      Алечка которая присевши вытирала деткам замурзаные шоколадкой рты поднялась и
говорит:
      - Истина - правда за вами,  другой раз думаешь откуда силы берутся?  а это силы
тех, мимо кого ты сам не прошел.
      - Дискуссия весьма любопытная!  Хотелось бы и мне не пройти мимо.. - с
многозначительным видом ссылаясь на столь щепетильную тему,  не без значимости
указывающей на важность его всемогущей особы заявил Банин. - Мы знаетели являемся
доверенными лицами очень представильного лица,  также менеджерами и организаторами
разных банкетов празднеств,  вечеринок и прочего для нашего начальства,  так вот, наш
благодетель и директор всей Компании, сегодня, и вероятно в последующие дни, в вашем
городочке отдыхать будут!  Да да! Вы не ослышались, - с лёгкой иронией без которой он
уже вероятно не мог обходится прибавил Банин, тем самым ещё и показывая на то что их
городочку весьма высокая честь оказана,  Курносов кивал и поддакивал, также с важным
видом, который у него явно был привит в той обстановке,  когда он чувствовал себя если
не повелительно,  то не без лёгкого оттенка надменности подчёркивая тем самым свою
безукоризненность в делах сведущих мира сего.  В этот самый момент прибежали Кузьмич
с Мохиным, думая что опять опоздали. Серёжка промывал кипяточком свою посеребрянную
ложичку, краем уха ухватывая всё, из выше сказанного. - Так вот, - продолжал Банин, -
меня зовут Макар Тимофеич,  а это мой братик самый достойный и уважаемый человек в
окружении нашего Хозяина и благодетеля Леонид Протасыча Курголапого,  имеющего очень
большие связи и очень большие активы в столице и по всей стране!  Николай Парфёныч! -
в это самое время Николашка с ручками за спиной и с задраным носиком водил глазками
по небу поворачивая медленно головкой то влево то вправо чуть кивая в знак подлинности
всех выше перечисленных его "орденов" потому как считал своё положение беспрецендентной
наградой, которая ему досталась так сказать в боях!  С Митькой Сереньким, которого они
постоянно хотели немножко пренизить. - И вот в связи с этим, удоставерившись само лично
в ваших высоких талантах уважаемый Сергей Николаевич, Мы, тоесть я и высоко уважаемый
Николай Парфёныч, хотим вам предложить довольно выгодное, и я бы сказал, очень удачное
предприятие в сфере вашей деятельности, тоесть, вами любимую работу! И где? В высшем
Свете! где будет много гостей, будете разносить напитки, также чай и кофе, Коктейльчики!
Убеждён что вы в этом деле Мастер! А сервис? Ух, - как бы пальчиками с губ слетая бросая
поцелуй в знак высшего удовлетворения, - Да и случай такой признайтесь, - бегая глазками
- бывает раз на миллион!
      У Серёжки от великой радости чуть вспотело лицо,  он тряпочкой протирал свою
единственную ложичку,  и уже казалось бы летел к заоблачным грёзам,  где он в белой
рубашичке, фартуке, и жилете, в униформе официанта, а лучше швейцара с изогнутой рукой
за спиной разливает гостям шампанское на фуршете, а за столом прислуживает с крахмально
белым полотенцем свисающем с руки высокочтимым дамам. О, это была его заветная мечта!
А ещё чаевые? "О, я богач!" - уже отрываясь от земли поднятыми крылышками за спиной
вожделел в своих чаяниях Серёжка.
      - Любезный,  любезный,  что с вами? - Банин чуточку отдёрнул Серёжку за рукав,
которого уже было не оторвать, ибо он уже был там! - Милейший, милейший, Вы согласны?
- достовая с кармана свои часики с пейджером,  показывая Николашке что скоро нужно
выдвегаться.
      У них всё было рассписано до тонкости, и всё предусмотренно за несколько часов а
то и дней вперёд, и то что они отчитали Гришку,  только показывало сколь щепетильны и
просчитаны они были, пребывая уже два дня у Олег Сергеича, а ещё за день всё подготовив
и собрав на складе, четко рассписанная команда по минутам была вручена Мохину, восколько
загружаться и выезжать,  семь часов из столицы давалось на дорогу с учётом нескольких
остановок по пяти минут каждая, и с заездом ещё на один склад уже в здешнем об. центре.
Откуда ж мог знать Гришка с Кузьмичем об указаниях Леонид Протасыча?  А первый банкет
был назначен только на следующий день к вечеру, но прибыть с доставкой всех нужных
продуктов они должны были сегодня в три часа дня,  на месте осмотрется и может чего
докупить в крайней свежести необходимого, и денюжки у Банина в портмоне во внутреннем
кармане пиджачка были, и не маленькие (не будет же он открывать своё портмоне полное
набитое крупных купюр,  чтоб купить два каких нибудь пирожка?)  прощитанные как
математическое решение,  где итог всегда оставался за ними,  чётким выверенным и
правильным. Не даром же их Курголапов подобрал?  Уж кто кто а он то знал толк в таких
кадрах! Коими являлись наши Серенькие Мышки. Банин и Курносов.
      Серёжка ручку тянет, с губками чуть ли не от слёз скривленными, чтоб недай Бог не
спугуть столь желаемое:
      - Готов! Прямо сейчас! П прямо через час! Да вот уже, я всё собрался, - поднимая
тыльную боковушку ящичка, и накрывая прямоугольной крышичкой как лючком соединяя
самодельным замочком своё разукрашенное хозяйство,  где ещё почти два термоса были
полные. Выпрямившись опять как струнка, и напрочь забыв про Алечку и детей.
      Алевтина ему,
      - Серёженька,  может чего нужно с собой собрать? - вроде прощается провожая в
дальнюю дорожку, - но Серёжка тут же спохвотился взял её ладошки в комочке, и начал
целовать пальчики с полными глазами радости и слёз.
      Аля знала как он дорожит своим трудом, как он каждый день соберается на рынок,
почти как на сессию по научно техническим разработкам в плане новых инноваций.
Чистенький в рубашичке, пиджачек единственный свадебный, и временами (по праздникам)
при галстуке, всегда трезв и чистенько выбритый, брючки с под костюма наглаженные, и в
снег и в дождь, в палящее солнце и даже когда нет никого на рынке, до рассвета он уже
на Волшебной улице у ворот, и через дорогу на ярмарочном базарчике, и клеёночкой укрытый
и в зимней шапочке нахлобученный,  ни одного часика за семь лет он не пропустил своей
работы, и уходил с рынка когда сторож уже грёб метлой, но всё равно оборачивался думая:
"может хоть ещё один стаканчик продам?" - и тоже вскидывал глаза к небу, благодаря, за
полных четыре термоса освобождённых,  за копеички в кармане подзвякивавшие,  да
бумажички в кошелечке в быстроте смятые, потому что любил, своё дело любил!
      - Нет нет уважаемая Алевтина Егоровна! - с умеренной долей самого великодушного
такта, заторопился Банин, - всё будет дадено в найлучшей предусмотрительности!  И да,
будьте добры,  тележичку Сергей Николаевича приймите,  она там совсем никчему, со всем
уважением конечно же к вашей найвертуознейшей найэлегантнейшей тележке! - и вот еще, -
и он забрался во внутренний карманчик,  и не вынимая портмоне,  вытянул оккуратненько
бумажный полтинничек, у Серёжки прям загорелись глазки, (на то время это было если бы
он продал сразу пятдесят стаканчиков чая) - это вам,  уважаемая Алевтина Егоровна,  так
сказать маленький авансик, думаю Сергей Николаевич за пару деньков заработает в два раза
больше!  (а сам уже в мыслишках крутил сколько он поднимет на Серёжке у Леонид
Протасыча, вероятно не меньше чем в три раза больше. Наши братики были умны и очень
хитры,  взглядом оценщика обратив внимание на Передрыщенко,  он понял сразу что это
можно сказать почти что Клад! Тем более был уверен, что Курголапову он точно понравится)
поэтому и Николашка ехидненько и незаметно улыбался рядышком,  зная в точности,  что
братик все просчитал).
      Алевтина конечно неожидала. И была по своей доброте начала отказываться от такой
суммы. А детки прыгали и дёргали её с обеих сторон за ручки.
      - Нет нет уважаемый Макар Тимофеич, право не ловко, это очень много, тем более
Серёженька ещё ничего не сделал,  а брать деньги вперёд как то безответственно, - чуть
потупив глаза,  тем более что Танюшинька стояла рядом с опущенной головкой,  и Алечка
знала точно что Танечка бы не взяла никогда!  Но тут Митенька взял её за руку а второй
рукой денюжку из рук Макарки,  и с самой искренней и доброй улыбкой,  которая была
неповторима в чистоте голоса мягко сказал: 
      - Не откажите добрая Хозяйка!
      Танюшинька инстинктивно подняла глаза, потому что чувствовала родную душу.
И Митенька вложил в эту самую секунду купюрку Аличке в руку.
      - Ну-с, ну-с, раз всё прекрасно и все формальности учтены, - слегка прехлопывая
в ладошки, - не будем особо задерживаться, - опять заторопился Банин, - через тридцать
пять минут мы должны быть на месте,  иии - и он взмахом ручки что то ещё мысленно
уточняя, и как бы сам в себе, "ну, будем чуть раньше". - Ах да!  Уважаемая сеньёрита,
в честности сказать, моё предложение направлялось в чрезмерной любезности именно к вам.
- обращаясь к Танюше, - Просто Сергей Николаевич нас чуточку опередил, будте любезны
не откажите,  ваша работа будет заключатся в самой малости,  просто помогать Сергей
Николаевичу, думаю Алевтина Егоровна не осерчает, что предлагаю в компаньоны её близкую
подругу?
      - Да нет,  я только за! - И Алечка улыбнулась,  потому как думает что лучшего
человека рядом с её Серёжей и найти невозможно было бы,  тем более как мы говорили
они все друг друга знали, можно сказать с детства.
      Серёжка тоже и знал и уважал и когда то даже был влюблён в Танюшу,  но этого
конечно никто не знал, даже Алечка.
      Танюшинька с блестящими глазами на секундочку будто замялась, в чистоте своего
сердца она сразу мысленно унеслась к Петру,  тут же мгновенно воскрешая их недавний
разговор,  где Петя говорил о каком то дорогом и очень эксклюзивном заказе, в радостях
тоже уносился в процесс осуществления тех задумок которые непокидали его утончённое
воображение, рисуя узоры и разбрасывая в мыслях симметрию он тоже уже был "там" где
любимый труд не остовлял и минутки покоя. Только глядя на Таничку и деток он возвращался
на "землю"  ибо всё остальное было сопряжено к воплощению тех задумок которые он уже
разложил на своём столе, каждую заковочку каждый калёный прутик, будто невидемая вуаль
на пересечениях соединённая бусинками,  дыханием поднималась и укрывала нечто тонкое,
хрупкое и невообразимое,  но даже в этом грубом металле,  оно было живым,  для него
живым. Петр гладил лицо Танюшиньки целуя её слёзки на щеках, "только с твоей красотой
я смогу чувствовать,  что ещё не все лучики собраны меж этим дунавением,  меж этим
столкновением, холода и света.." - наверно только кузнечных дел мастер способен понять
эту строку, ведь оно всё живое,  оно также дышит,  как и все вокруг,  только незримо.
Когда глаза опускают на бессонных ночей слезу и сердце удивлённо замерает,  боясь
прикоснутся,  навсегда запечатлив эту красоту,  есть такое мгновение,  после которого всё
становится обыденным,  и будто чем то уже давно пройденным,  простым, и казалось бы
уже сто раз увиденным,  но в миг сей прилюдии, когда с трепетом оно замерает, первый
раз, но только в первый раз, ты понимаешь что у этой красоты самая короткая жизнь, ибо
заключена только в этой доле, когда глаза твои застыли, широко, и голос повис где то там
внутри, не в силах даже выразить восхищение,  твои глаза тают,  закрывая весь мир, на
одну лишь секунду, мечту.
      Да, Танюшинька сразу поняла, что это как-то связано, ведь она знала чей был заказ,
и что отец Кирюши также как и сам Кирюша были очень близкими друзьями с Сергей
Павловичем и его сыном Олежеком,  на территории хозяйства которого она работала,  и не
раз, и быть может сотни раз она стирала в кровь свои ладони, закусив кончик пряди
волос,  за краюшку да за копеичку на еду,  потому как всем заправляла,  нами не раз
упомянутая Домохозяйка, очень близкая знакомая той мачехи Клавки которая отобрала у неё
всё:  и дом и отца,  и паспорт и документы,  подстроив так будто Таня сама виновата по
своей неосторожности якобы оставив сумочку которую украли,  и жирная  "морда"  из
паспортного стола,  которая не могла  "востанновить"  за неимением ни свидетельства о
рождении ни даже справочки, не имением ни одного родственника, и уж конечно ни отца ни
матери, и который всегда домогался Тани, а в ответ получа "Нет". Так же который являлся
близким знакомым этой "семейки". Но о них не хочу писать, не хочу портить строку такими
не видевшими неба людьми. Ранее про них достаточно сказано. И вот Танюшинька, попровляя
беретик свой, говорит Банину "я согласна" - Танюшинька знала что в том обществе и Аленка
крутится,  знала что Петя сегодня должен ехать устанавливать заказ, и не на улице в виде
какого то заборчика или серьг для козырька, а в самом Кирюшином дворце, потому как это
была ювелирная небольшая решеточка в несколько граней и несколько дутых маленьких
площадей в камин. Но об этом позже. По сути заказ видел только Антон Григорьевич который
лично заезжал уже на последних штрихах завершения заказа,  который Петя выполнил на
неделю раньше положенного срока.  Когда отец Кирюши увидел,  да, его глаза заблестели
вот той "секундочкой" и сердце от восторга замерло, и он очень вежливо и учтиво попросил
не отлаживать а установить лично и как можно скорей  (как раз посъезжались гости,  и
конечно же Антон Григорьевич хотел блеснуть красотой, "что мол не только в столице есть
мастера,  но и в таком "захолустье" как он сам называл тоже..)  сотню зелёных сразу
вытянул из кармана и дал,  не в счет общей обговоренной суммы, но как бы за скорость,
и качество выполнения.  Договорились на после обеда, к двум пол третьему.
***


Продолжение следует;