Чаян наш рулевой!

Моему любимому с детства сатирическому журналу Татарстана "Чаян" ("Скорпион") и его рубрике "Что сказал Шимбай"посвящается.

Часть 1. Слово сказал – стрелу послал.
История эта случилась настолько давно, что те, кто тогда едва появился на свет, сейчас уже начинают готовить в свадьбе своих детей, а особо нетерпеливые провожают в школу своих внуков. А говорю я о годе эдак 1978-м или 1979-м.
Это были те самые времена, когда почтовые ящики в подъездах наших домов распухали от принесённых товарищем «Печкиным» газет и, главное, журналов, самым долгожданным из которых неизменно оставался наш любимый и родной «Чаян»!
В наш новый построенный с опережением плана и недоделками, но с непременным лозунгом из метровых букв на крыше «Партия наш рулевой!», пятиподъездный дом одними из последних переехали старенькие супруги – Сулейман-абы и Зайнап-апа, которым было уже за восемьдесят лет, но оба они сохраняли бодрость духа, а их главным лозунгом был: движение – жизнь.
В день заезда стариков в новую квартиру я отдыхал и вызвался помочь с переноской вещей. Ко мне присоединились и жильцы из других квартир.
Вскоре во двор въехала белая «Волга ГАЗ-24», которая каждый день увозила и привозила другого нашего жильца – директора завода по фамилии Петровичев. Директор этот был грузным мужчиной с лицом типичного бюрократа, образы которых громили, или как тогда говорили «продёргивали», в «Чаяне».
Важный директор вышел из подъезда и хотел было уже пройти мимо новых жильцов. Однако, увидев на пиджаке Сулеймана-абы орденские колодки, важный функционер почтительно остановился возле старика и протянул ему руку.
- С новосельем вас! – басовито произнес директор. – Позвольте представиться, Петровичев Юрий Анатольевич!
- Очень приятно! – ответил старик и пожал руку. – Сулейман Габдрахманович.
- Ого как сложно, Сулейман Габ… Габдр… - попытался повторить директор и, как-то снисходительно улыбнувшись, ляпнул. – А как будет ваше имя и отчество по-русски?
Между участниками беседы возникла пауза и, пока они молчат, хочу кому-то напомнить, а кому-то рассказать, что в те годы в городах ходила дурная мода перекручивать татарские имена на якобы русский манер. Так, «Искандеры» становились «Сашами», «Гумары» «Гришами», а «Жаудаты» «Женями».
- Что-что вы спросили? – прищурившись переспросил старик, словно плохо слышал.
- Как, говорю, ваши имя и отчество будут по-русски? – прибавив громкости, словно обращаясь к глухому, повторил директор.
- А как вы сказали ваши имя и отчество по-татарски? – задорно ответил вопросом на вопрос старик. – А то я не расслышал!
Пауза между участниками разговора повторилась, но скоро сменилась смехом находившихся рядом жильцов, от которого лицо директора приобрело какой-то прямо таки кумачовый цвет.
- Простите, совещание… - пробурчал директор и нырнул свою шикарную «Волгу»
- Слово сказал -  стрелу послал. – сказал мне старик и подмигнул.

Часть 2. Мой Шимбай.
С того самого дня между мной и Сумейманом-абы завязалась настоящая дружба и дружбу эту подогревала наша с ним общая любовь к журналу «Чаян», который всегда выписали в моей семье и которого я ждал сильнее всех прочих «Огоньков», «Смен» и других символов эпохи.
А первое что пришло мне в голову, как только я увидел новосёла, было… Так это же сам Шимбай! И это не шутка. Сулейман-абы был как две капли воды похож на образ души народа и его мудрости – старика Шимбая из журнала «Чаян».
Про себя я его так и называл и называю по сей день - «мой Шимбай».
Мой Шимбай оказался человеком очень, как тогда говорили, пробивным.
Менее чем за год после его вселения в нашем новом доме не осталось ни одной недоделки. Стоило моему Шимбаю с каким-то вопросом один раз сходить в исполком, горком или ЖЭК, то все недолелки начинали устраняться так, словно эти организации начинали выполнять пятилетку не за четыре, а за один год.
На вопрос о том, как ему удаётся так ловко заставлять работать всех этих начальников мой Шимбай сказал:
- Это большой секрет! Только тебе скажу, но при одном условии! Обещай, что никому этот секрет не расскажешь, пока сам им не воспользуешься!
- Конечно, обещаю, Сулейман-абы. – шуточно сказал я.
- Нет, так не пойдет! – еще более таинственно проговорил мой Шимбай.
- Обещаю! – максимально торжественно повторил я.
- Другое дело. – прошептал старик.
Затем мой Шимбай наклонился ко мне и кое что прошептал на ухо. От услышанного тогда мне хотелось засмеяться, но я не решился. Слишком серьёзен был мой Шимбай.
Вам, конечно же, хочется узнать чего же такого мне сказали? Терпение! Ведь я же обещал соблюсти условие моего Шимбая!

Часть 3. Даже если сидишь криво, говори прямо.
Глубокой осенью 1982 года моего Шимбая не стало.
Из жизни он ушёл быстро, как и хотел. И сам не мучился, и других не мучил.
Зайнап-апе позвонили из морга уже вечером и сказали, что тело супруга можно забрать прямо сейчас и что работники морга его как положено омыли и одели в переданные ей рубашку и кафен сразу, как узнали о готовности могилы.
Старушка решила, что муж Сулейман должен последнюю ночь провести дома, а не в морге и отправилась по соседям искать машину.
А срочно найти машину в те уже далекие времена было не просто. В нашем стоквартирном доме у жильцов имелись лишь пара «Жигулей» и пара «Москвичей», которые их рачительные хозяева уже загнали на традиционную тогда зимнюю консервацию, да три мотоцикла.
«Волга» директора завода Петровичева не в счет, ибо обратиться к нему никому бы и в голову не пришло.
Вся надежда была на меня и моего верного «коня» – старенького ИЖ «Юпитер-2» с коляской, а уговаривать меня, сами понимаете, не было никакой необходимости.
Я быстро добрался до нашей ЦРБ и забрал тело моего друга. Работник морга помог мне бережно погрузить моего Шимбая в коляску мотоцикла и накрыть сверху тентом, после чего отравился к дому.
Двигаясь по главной дороге на маленькой скорости и то и дело притормаживая перед осенними лужами, которые блестели от света ночных фонарей, я услышал повелительный свист. На обочине возник инспектор ГАИ в длинной серой шинели и белой каской.
Инспектор махнул жезлом, чтобы я остановился.
- Инспектор ГАИ старший сержант Р… - дежурным сухим тоном пробурчал инспектор. – Предъявите права, талон предупреждений, документы на груз.
- Не права, а водительское удостоверение, вы имеете ввиду? – переспросил, сам не знаю зачем, я и передал инспектору документы.
- Шибко образованный водитель нынче пошёл. – пробурчал инспектор и начал изучать мои документы. – На груз бумаги не забудьте.
Я несколько растерялся от такой просьбы инспектора.
- У меня, видите ли, не совсем груз в коляске… - проговорил я.
- Не в коляске, а в боковом прицепе, вы имеете ввиду? – ответно съязвил гаишник. – Откиньте тент прицепа.
Помедлив, я всё же выполнил требование инспектора, который в свою очередь даже слегка испугался от увиденного, но быстро пришёл в себя и выслушал мои лаконичные объяснения о том, откуда, куда и зачем я еду.
Инспектор, как мне сначала показалось, понимающе кивал.
Однако, дослушав меня, он достал из кармана шинели компостер, какие были у каждого советского гаишника, и приблизил его к моему новенькому без единого «прокола» талону предупреждений.
- На вас будет составлен протокол, а в талон сделан «прокол», согласно разделу 7 «другие существенные нарушения ПДД». – строго объявил инспектор.
- За что? – удивился я.
В то время получить «прокол» компостером в талон равнялось красной тряпке для других гаишников, а третий прокол лишал права управления транспортом.
- Вы не понимаете? – также строго спросил инспектор.
- Нет! – с подкатившим к горлу комом чуть не выкрикнул я.
- Вы нарушили правила перевозки пассажиров! – пояснил инспектор. – Вам, надеюсь, они известны?
В моей голове всё перемешалось. А рука с компостером снова потянулась к талону.
- Товарищ сержант, остановитесь, пожалуйста! – чуть не прокричал я. – Где вы увидели пассажира?!
- За дурачка меня держать не надо! – строго ответил инспектор и показал рукой с компостером в сторону коляски с телом моего Шимбая.
И тут во мне что всколыхнулось. Что именно всколыхнулось вы поймёте чуть позже.
- Ладно! Если Сулейман-абы пассажир, делайте свой прокол! – отважно сказал я.
Инспектор остановил руку с компостером, но тут же снова стал тянуть её к талону.
- Делайте-делайте, - продолжал я торопить гаишника..
- Да что вы заладили! – пробурчал инспектор. – Сделаю, раз положено!
- Да-да, раз положено, делайте! – не сдавался я. – Я потом на вас в «Чаян» напишу!
- Куда?! – удивился инспектор.
- В «Чаян»! Заметку напишу! – поставил точку я.
В голове инспектора наконец-то что-то сработало и, опустив глаза, он вернул мне талон предупреждений.
- Больше не задерживаю. – проговорил инспектор и побрёл к жёлтой с синей полосой «копейке».

P.S. Вот собственно и вся история обо мне и моём Шимбае.
Разумеется, многие из вас хотят чтобы я раскрыл тайну моего Шимбая. Тем более я то ей уже воспользовался.
Что ж, мой Шимбай сказал:
- Если видишь несправедливость, то всегда говори прямо, ибо слово сказал – стрелу послал. – А если не послушают, то в конце всегда говори – я на вас в «Чаян» напишу!
- Неужели это всё?! – спросил я тогда моего Шимбая.
- Нет, не всё! – с улыбкой ответил тогда старик. – Не забудь принести мне сегодня свежий номер«Чаяна!»
Проверено жизнью! Работает на все сто! «Чаян» наш рулевой!