Портрет ниже... пояса

          Картинка взята из интернета.

          В селе, спрятанном в горных складках Южного Кавказа, жил старик по имени Ерванд. Высокий, с седой шевелюрой, пышными усами и привычной сутулостью — он разменял девятый десяток. Пять лет прошло, как похоронил жену. Жил он в семье сына Дереника: сноха Мариам, внук Тарон. Он несколько месяцев назад женился на легкомысленной особе – Наре. Сноха Мариам уважительно звала его "папа", за столом следила, чтобы у него всегда был хлеб, хорошие куски мяса, и тайком от остальных наливала ему сто грамм тутовой водки.

          Внук Тарон, парень с гонором, любил подшутить над дедом:

          — Дед, ты ведь скоро покинешь этот мир, а фотографии твоей у нас до сих пор нет. Пора в фотоателье!

          Надо отметить, что в Советское время, когда умирал человек, родные прикрепляли к лацкану пиджака или к рубашке маленькое фото покойного на куске чёрной материи. Каждый раз, в тот момент, когда Ерванд брал ложку или только собирался закурить — внук хохотал, изображая, как будет нацеплять чёрно-белую фотокарточку деда на пиджак в день похорон. На замечания отца, Тарон никак не реагировал.

          Очень долго Ерванд терпел. А потом всё это сильно надоело. Он надел чистую рубашку, взял лошадь и поехал в райцентр. Нашёл фотоателье, зашёл.

          — Сфотографируй меня, сынок. Только сразу 50 штук. Размер — четыре на шесть.

          — Конечно, дедушка. Пройдите за ширму, подготовьтесь — я сейчас подойду.

          Через минуту фотограф, молодой парень, в джинсах и кроссовках, зашёл за ширму — и застыл. Перед ним стоял дед… голый ниже пояса.

          — Дед, вы что творите?!

          — А что? Я тебе плачу. Какая разница, выше пояса или ниже?

          Парень покраснел, как перец, но промолчал. Через час Ерванд уже возвращался в село с конвертом, где лежало 50 фотографий 4;6… Его мужское достоинство, снятое в анфас.

          Вечером, как обычно, вся семья ужинала в саду. Подозрительно довольный дед выпил свою рюмку тутовки и закусил помидором. Тарон опять взялся за старое:

          — Дед, ну вот умрёшь, а мы даже не знаем, какую фотку на пиджак цеплять.

          Ерванд спокойно вытер усы и сказал:

          — Сфотографировался сегодня. Фотографии на столе в моей комнате. Возьми.

          Тарон весело поднялся и через минуту из комнаты деда донёсся дикий крик:

          — Деееед!!! Ты с ума сошёл?!

           Женщины, конечно, ничего не поняли. Ерванд попросил их выйти, сел более удобно и сказал внуку:

          — Внучек, ты меня достал. Тебе нужно фото для моих похорон? Так вот — пока я живой, мне оно не надо. А вот оно — моё достоинство — давно уже умерло. Вот тебе его фото. Цепляй на пиджак и гордо ходи по селу.

          Молчание. Потом раздался громкий смех Дереника. Тарон выбежал из комнаты, как ошпаренный, красный, как рак.

          Прошло несколько дней. Ерванд, сидя на балконе, смотрел на синие горы, когда услышал разговор сына и внука:

          — Пап, дай ключи от машины. Мы с Наре поедем в райцентр в поликлинику — она хочет уши проколоть, для серёжек.

          И тут дед, не оборачиваясь, съязвил:

          — Я не могу понять, что за времена: то, что должно проколоться у нашей невесты дома, прокалывается здесь, а то, что должно проколоться здесь, прокололось у неё «дома»…

          Наступила тишина. Дед встал, поправил штаны и, покачивая головой, сказал:

          — Дереник, пойду к роднику, послушаю, что в селе нового. Вернусь к ужину.

          Июль 2025 г.

          http://albert-voskanyan.com/