Иван не царевич история 8

— А принцесса может быть толстой? — не унималась лягушка, выслушав сто восьмую диковинную историю от Ивана, пока он с волком костёр разводил, да ночлег готовил.
— Принцесса какой угодно может быть. Принцы, между прочим, тоже не Алены Делоны. Одно название — принц. А как глубже копнешь — всё тоже самое, только в короне. — закинул в котелок крупу Иван.
— Тогда уж лучше шута полюбить, — сделала вывод лягушка, — с ним хотя бы весело!
— Конечно, лучше. Только на одном смехе тоже долго не продержишься. Вот конь — другое дело. И поскакать горазд, и поржать с ним — милое дело, — подбросил хворост в огонь царевич.
— А кто такая Москва? — облизнулась лягушка, проглатывая очередного комара. — И откуда ты её знаешь?
— Ну, расскажи, боевым товарищам, на каком таком странном языке ты разговаривал, и откуда его знаешь? — подсел рядом с Иваном волк.
— Вырос я там, — вздохнул царевич, — а как сюда попал сам не знаю. Меня действительно зовут Иван, и волос у меня рыжий, вот только родился я в другом городе, и царевичем сроду не был, только если королём стримов. Это такие короткие ролики, похожие на те, что вы через блюдечко смотрите! Снимал я как-то на Хеллоуин одну парочку, споткнулся, упал, потерял сознание, а очнулся в каком-то подвале в обществе сумасшедшего старика и его зелёной подружки.

***
— Послушайте, может вы уже развяжете меня? Будем считать, что шутка удалась и расстанемся друзьями?!
— Ты действительно думаешь, что это шутка? — бородатый старик в косоворотке проверил крепость узлов верёвки, которая обвилась вокруг запястий молодого человека и удовлетворённо хмыкнул.

— Да ты вообще, знаешь кто мои родители?! Они тебя в землю закопают! — не унимался парнишка, смешно подпрыгивая вместе со стулом, к которому был привязан.
— Агась, — почесал затылок старик, словно что-то вспоминая, — папаша твой – повелитель веника и тазика, банщиком работает. С чужих телес грязь смывает, а надо, в первую очередь, с души! Маменька – учится выходить в астрал: ляжет на прикроватный коврик, ручки на груди сложит, глазки закроет и храпит. А мне приходится крышу потом перекрывать – шифер сносит!

— Слушай дед, а может тебе деньги нужны? Я достану, не переживай! Только развяжи! В туалет хочется!
— Потерпишь! — старик раздражённо копался в сумке, что-то бурча под нос. Наконец вытащив пачку детских мелков, расплылся в улыбке. — Вот они мои хорошие, и клубочек тут, и зеркальце, сейчас всё поправим, главное, чтоб Кика не опоздала.
— Тут я! — раздался весёлый тонкий голос и из темноты вышла тощая девица в сарафане и зелёном парике украшенным венком из ромашек. — Ой, что сейчас будет! — хихикнула она в кулачок. — А рыжий-то какой, батюшки, где только сыскал такого! — оглядывала с ног до головы парнишку ряженая.

— Я понял, это Миха вас нанял, да? Типа Хэллоуин, розыгрыш, все дела! В общем, где этот поганец с камерой? — парнишка закрутил головой в разные стороны, пытаясь рассмотреть в темноте углов закадычного друга.

— Тебя как звать-то, милый? — принялась расставлять свечи рядом с замысловатыми значками, что чертил на полу мелками дед.
— Ванькой его зовут, — отозвался старик, старательно выводя руны, — хотя, он настаивает на «ужасе ночей» и «повелителе тьмы».
— Так это он в вампира что ль вырядился? — хихикнула Кика. — Вот умора, рыжий, конопатый, нос картошкой… на нашего царя похож, в молодости!
— Сама ты рыжая! — подпрыгнул вместе со стулом Иван, — мама мне всегда говорила, что я золотой! Сама-то вырядилась, тоже мне, царевна замшелая!
— О, деда, слыхал? Царевна я! — рассмеялась девица, — а ты мне кикимора! Может и вправду, на смотр первых красавиц податься? А, как думаешь?
— Ничего я не думаю, полночь скоро, поторапливайся! — пробурчал дед, щёлкнул пальцами и свечи вспыхнули ровным жёлтым пламенем освещая замысловатый узор, начерченный на полу.
Тени змеями извивались по полу, ползли по каменным стенам, принимая вид цветов, из которых за место тычинок выглядывали гномьи головы, плюющиеся в друг друга колючками чертополоха, взрывающиеся хохочущими шляпами и башмаками, кружась вокруг многоугольника, сложенного из множества треугольников в виде танцующих богомолов. И вся эта конструкция колыхалась, распадалась в свете колеблющихся свечей и собиралась в новый узор, словно кто-то вращал невидимый калейдоскоп.

— Это хорошо, что Велесова ночь совпала с этой, ихней хелоунией, — ворчал дед, посыпая голову Ивана из мешочка каким-то порошком, с удивительно знакомым запахом, — никто и внимания не обратил, когда я этого вампира в мешок посадил, решили, что так и надо.
— Велесова? — нахмурился Иван, вспоминая, как ему в детстве бабушка рассказывала про волшебную ночь, когда древний бог Велес небесные ворота открывал, дабы Белобог передал Коло Чернобогу. И про Калинов мост через реку Смородину, через который души умерших ходили. Бабушка в этот день пироги пекла, с капустой и яйцами, большие, чтоб наверняка наесться.

Во дворе дома разжигали костёр, на окно ставили свечи и вывешивали ветви рябины. В дом заносили тыквы, яблоки и осенние цветы. И небо было бескрайнее, утыканное, словно подсолнух семечками, яркими звёздами, висевшими так низко, что казалось только руку протяни и наберёшь целые карманы. Вот только бабушка не пускала за порог, говорила, что опасно в такую ночь бродить. Заплутаешь, заморочат духи, не вернёшься.

Похоже, что права была тогда бабка. Сидел бы сейчас дома, к контрольной готовился, жевал чипсы и пил Колу, а тут эти двое, сами на нечисть похожие. Явно собирающиеся принести его, Ивана, в жертву и ведь кричи-не кричи, никто не услышит, а услышат посмеются. Ночь такая, все друг друга пугают да разыгрывают. И дёрнул его чёрт на эту костюмированную вечеринку пойти.

Тут в очередной раз колыхнулось пламя свечи, и Иван увидел, как тени на стене вначале сгустились, потемнели, а после разошлись в разные стороны, словно створки широких дверей открывая другой мир.

С одной стороны – просторный, зелёный луг с бегущей по нему тропочкой, упирающейся одним концом к дугообразному резному мосту, перекинувшемуся через широкую, бурную реку, наполненную красно-оранжевыми бурлящими водами. От реки шёл то ли пар, то ли туман, прозрачный и не густой. А на другой стороне моста была словно пустошь: тёмная, густая, совершенно непрозрачная.
— Прям как в бабушкиных сказках про Калинов мост, — прошептал юноша.

— Сам ты сказка! — пробурчал дед, прочерчивая воском свечи крест по серёдке рун. — Ты, парень, одно запомни, там всё не так как кажется. У тебя будет ровно год, чтоб найти любовь и домой вернуться. Успеешь – воротишься ровно в ту минуту, когда в дверь клуба, на праздник вошёл, а нет… останешься в Междумирье духом бесплотным витать.
— Эй, а сам-то чего не идёшь? Или она вон, тоже прекрасная кандидатура! — попробовал в очередной раз сорвать верёвки Иван и сбежать.
— Нельзя нам, — вздохнул дед.
— Ага, нас враз раскусят. А ты царским сыном станешь, — сняла венок с головы Кика надела его на голову Ивана, — найдёшь царевну, проси чего хочешь, любое желание исполню!

— Да не хочу я никого искать! — дёрнулся парнишка.
— Да кто ж тебя спрашивать-то будет? — вновь щёлкнул пальцами дед, и стул, на котором сидел Иван, поднялся в воздух, мягко проплыл в воздухе и рухнул в пропасть, что образовалась на месте прочерченного свечой креста.

— А-а-а-а…— словно со стороны слышал свой крик парень, не понимая куда летит, то ли вверх, то ли вниз. Одно было ясно, он больше не связан, вот только это ничем ему не помогало.

Громкий гул голосов вырвал из небытия.
— Целуй! Целуй! Целуй! — скандировал нестройный хор незнакомых людей с любопытством, смотрящих на Ивана, держащего в ладонях огромную жабу.