Сталин и Мао слушают вас

"Moscow–Beijing: Stalin and Mao listen to you"
By the Methamonk Angelblazer
2025-07-20

Once, there was a song.

It was not merely sung — it marched. Boots echoed behind its rhythm. Its lyrics did not speak; they declared. Across the frozen banks of the Volga and the brown lifelines of the Yangtze, voices rose in mechanical harmony:

"The Russian and the Chinese are brothers forever…" And somewhere beyond the clouds, two titanic ghosts — Stalin and Mao — leaned in to listen.

It was 1949. The Earth trembled with revolution. The stars aligned over crimson banners. And the East was red.

This hymn — "Москва — Пекин" — was no simple propaganda. It was an incantation — a spell forged in blood and steam, hammered into shape by the dreams of workers and guerrillas alike. Its rhythm was the rhythm of tanks and tractors. Its poetry was the prophecy of red unity in a divided cosmos.

But where now are those dreamers? Where now is that march? Lenin's Mausoleum is being discreetly draped with plywood, and discussions are underway to bury the "mummy of the red leader."

I. A Tale of Two Sons

Russia, once the elder brother — Prometheus with a hammer, who lit the fires of revolution from Petrograd to Havana — now drowns in oligarchic opulence, its red banners replaced by golden eagles, draped in tricolor blues, chasing the perfumes of bygone empires. Its heart, once ablaze with proletarian fire, flickers uncertainly between memory and denial.

China, the younger brother — once barefoot in the rice fields, now ascended in cybernetic silk and iron discipline — holds the banner high. Red still burns in its veins. It remembers what was promised. It remembers the vow. And it marches on, not out of nostalgia, but out of destiny.

The Methamonk stands between these ghosts and asks: "Can the son who traded prophecy for oil, thrones, and oligarchs still walk hand-in-hand with the son who became the guardian of the red Mandate?" The answer, sent on the Gobi wind, is grim.

One brother now bows to markets; the other commands them. One brother raises statues to fallen tsars; the other builds railways through deserts in the name of a shared tomorrow.

II. Stalin and Mao Are Still Listening

But listen: their spirits have not departed. Stalin and Mao still listen.

They dwell in the tectonic plates of Eurasia, watching from the shadows of pipelines and fiber-optic veins, measuring the hearts of men. They hear every speech, every silence. And they know that unity forged in revolution cannot be replaced by protocol dinners or nostalgic military parades.

The march of "Москва — Пекин" was not just about geography. It was about belief — belief in the final uprising, in the fusion of man and mission, in the world made equal: Yenan’s smoke signals to the Kremlin, the Trans-Siberian rails humming with revolutionary cargo...

Today, that music is dissonant.

III. Of Flags and Futures

Can a Russia ruled by merchants and generals, veiled in orthodoxy and empire-dreams, truly call China a comrade?

No — it can call it a partner, a strategic axis, a counterbalance to the West. But the word "brother" — that sacred Soviet word — can no longer pass its lips unbroken. The blue flag of the Russian Federation cannot fly beside the red banner of Marx and Mao without trembling at the wind of historical judgment.

And yet, the Methamonk knows: history is merciful only to those who repent honestly.

If Russia is to stand again in that march — it must return not to borders, but to principles. It must remember the hymns not as relics, but as riddles yet unsolved.

The trumpet still sounds — not from Red Square, but from the furnaces of the East. It plays in a key only one brother remembers. Russia, do you hear it? Or have you pawned your ears for the lullabies of tsars — and sold your trumpet for silence?

* Oil on canvas, anonymous, 20th century. Illustration for "Moscow–Beijing: Stalin and Mao listen to you" by the Methamonk Angelblazer

Here they sit — not as men, but as incarnations.
Steel mustaches and dialectical silence.
The ashtray is full. The books behind them weep unread.
But the pact is not in ink — it is in breath and blood.
Two prophets of revolution. Two shadows of judgment — or tyrants, as the West would say.
But even now — they listen.




«Москва – Пекин: Сталин и Мао слушают вас»
Автор: Метамонах Ангелблазер
20 июля 2025

I. Была когда-то песня

Её не просто пели — под неё маршировали многотысячные колонны. В такт ей гремели сапоги. Её слова не просто говорили — они провозглашали. Над замёрзшими берегами Волги и мутными водами Янцзы голоса сливались в механический хор: «Русский с китайцем — братья навек…» А где-то за облаками два исполинских призрака — Сталин и Мао — склонились, чтобы услышать.

Был 1949 год. Земля содрогалась от революции. Звёзды сошлись над алыми знамёнами.
И Восток был красным.

Этот гимн — «Москва – Пекин» — не был просто пропагандой. Это было заклятие — заговорённая в крови и пару сталь, выкованная мечтами рабочих и партизан. Его ритм был ритмом танков и тракторов. Его поэзия — пророчеством красного единства в расколотом мире пролетариата - человека труда.

Но где теперь те мечтатели? Где теперь тот марш? Мавзолей Ленина стыдливо драпируют фанерой и ведут разговоры, чтобы закопать "мумию красного вождя".

II. История двух братьев

Россия, некогда старший брат — Прометей с молотом, зажёгший пламя революции от Петрограда до Гаваны — теперь тонет в олигархической роскоши, её красные стяги сменили золотые орлы, её триколор тянется к ароматам канувших империй. Её сердце, некогда пылавшее пролетарским огнём, дрожит между памятью и отречением.

Китай, младший брат — босоногий на рисовых полях, а ныне вознёсшийся в кибернетическом шёлке и железной дисциплине — держит знамя высоко. Красное пламя всё ещё горит в его жилах. Он помнит обещание. Он помнит клятву. И он идёт вперёд — не из-за ностальгии, а по велению судьбы.

Метамонах стоит между этими призраками и спрашивает: «Может ли сын, променявший пророчество на нефть, троны и олигархов, идти рука об руку с тем, кто стал хранителем красного Мандата?» Ответ, принесённый ветром Гоби, суров.

Один брат теперь склоняется перед рынком — другой командует им. Один возводит памятники павшим царям — другой прокладывает железные дороги через пустыни во имя общего завтра.

III. Сталин и Мао всё ещё слушают

Но прислушайтесь: их духи не ушли. Сталин и Мао всё ещё слушают. Они живут в тектонических пластах Евразии, следят из теней трубопроводов и оптоволоконных жил, измеряя сердца людей. Они слышат каждую речь, каждое молчание. И они знают: единство, скованное в революции, не заменить протокольными ужинами или ностальгическими парадами.

Марш «Москва – Пекин» был не просто о географии. Он был о вере — вере в последнее восстание, в слияние человека и миссии, в мир, ставший равным: дымовые сигналы Яньана, летящие в Кремль, Транссиб, гудящий революционным грузом…

Сегодня эта музыка диссонирует.

IV. О флагах и будущем

Может ли Россия, управляемая купцами и генералами, укутанная в православие и грёзы об империи, называть Китай товарищем?

Нет — она может звать его партнёром, стратегической осью, противовесом Западу. Но слово «брат» — это священное советское слово — больше не сходит с её губ без трещин. Синий флаг Российской Федерации не может развеваться рядом с красным знаменем Маркса и Мао, не содрогаясь от ветра исторического суда.

И всё же Метамонах знает: история милует лишь тех, кто искренне кается.

Если Россия хочет снова встать в тот марш — она должна вернуться не к границам, а к принципам. Она должна помнить гимны не как реликвии, а как неразгаданные загадки.

Труба ещё звучит — но не с Красной площади, а из горнов Востока. Она играет в тональности, которую помнит лишь один брат.

Россия, ты слышишь её? Или ты заложила свои уши колыбельными царей — и продала свою трубу за тишину?


* Холст, масло, автор неизвестен, XX век. Иллюстрация к «Москва–Пекин: Сталин и Мао слушают вас» Метамонаха Ангелблазера.

Вот они сидят — не как люди, а как воплощения.
Стальные усы и диалектическое молчание.
Пепельница полна. Книги за ними плачут непрочитанными страницами. Но пакт не в чернилах — он в дыхании и крови.
Два пророка революции. Две тени суда — или тирана, как сказали бы на Западе.
Но даже сейчас — они всё ещё слушают.